— А вы согласились… чтобы облегчить себе новую кражу? Наверное, где-нибудь в доме я обнаружу вашу визитную карточку, не так ли?
Он был искренне возмущен — или ей просто хотелось в это поверить?
— Конечно же, нет! Как вы могли такое подумать? Я согласился только по причине… о которой вы мне рассказали, и вопреки здравому смыслу. Но у меня не было средств, чтобы продлить свое пребывание в вашем мире. Вот почему я сказал вам, что должен исчезнуть. Клянусь честью, это правда.
Ей показалось, что она его поняла, но легче от этого не стало.
— Честью вора? — пробормотала Перл и тут же увидела, что лицо его исказилось, точно от боли. — Простите. Я не знала, что именно я заставила вас это сделать, иначе никогда бы…
— Нет! — воскликнул он с жаром, и Перл почувствовала себя бабочкой, летящей на огонь. Теперь она знала, кто он, но ее непокорное тело тосковало по нему. — Вы ни в чем не виноваты. Я заявлю властям, что вы к этому не имеете никакого отношения.
— Властям?
— Разве вы не собираетесь заявить на меня? Вы же знаете, что Святого ищет полиция.
На сей раз Перл возмутилась.
— Как вы могли предположить такое?
— Но почему?
Даже в эту страшную минуту Перл, глядя на него, не могла не заметить его волнистые темные волосы и благородные черты лица — да-да, благородные!
— И вы еще спрашиваете? Вы мне очень помогли на прошлой неделе, хотя полагали, что я обыкновенная служанка. Если вы решили, что за вашу доброту я отплачу вам предательством, значит, вы слишком плохо обо мне думаете.
Теперь он смотрел на нее с восхищением.
— Но ведь это я вас предал, я вам лгал. Любая, кем бы она ни была, не смогла бы простить такое.
— Возможно, я… не любая женщина, — проговорила Перл с дрожью в голосе.
— Да, не любая, — кивнул Люк. — В этом нет сомнения.
Перл в смущении потупилась и попыталась улыбнуться.
— Во всяком случае, было бы нелепо сдавать вас полиции за кражу браслета леди Глиннон. Ведь это, безусловно, подделка.
Люк уставился на нее в изумлении.
— Подделка?..
— Да, подделка. Правда, очень хорошая. Видите ли, пожилая леди постоянно теряла свои драгоценности, поэтому ее родственники заменили их подделками. Все знают, что она никогда не носит настоящие драгоценности на публике. Утром я верну браслет. Скажу, что нашла его после того, как все гости разошлись. Вот и все.
— Похоже, я теряю навыки. — Люк рассмеялся. — Но теперь-то вы понимаете, почему я должен исчезнуть?
— Да, но… — Она вспомнила о другом своем плане. Это было, конечно, чистейшим безумием. При одной мысли об этом у нее бешено заколотилось сердце. И все-таки она сказала: — Но прежде я хочу просить вас об одолжении.
— Еще одно одолжение? — Люк насторожился. — Что ж, я вас слушаю.
— Мне несколько раз приходило в голову: единственный надежный способ отделаться от герцогини — это сделать так, чтобы замужество стало для меня невозможным. — Она боялась поднять на него глаза. — Я хочу, чтобы вы погубили мою репутацию — непоправимо. Чтобы это произошло до того, как вы исчезнете.
Люк решил, что ослышался.
— Простите, миледи, неужели вы просите меня…
— Лишить меня невинности. — Хотя внутри у нее все дрожало, она старалась говорить ровным голосом и сохранять спокойствие — словно они обсуждали одну из ее социальных реформ. — Если я лишусь невинности, Обелия не сможет никому меня навязать в качестве жены. Но мое поместье останется за мной… и я смогу осуществить все, что задумала.
Люк откашлялся и пробормотал:
— Вы, должно быть, не до конца все продумали. От вас отвернется все высшее общество. А если когда-нибудь в будущем вы захотите выйти замуж и…
— Нет, я все продумала, — перебила Перл. И тут же почувствовала, что краснеет: она вдруг поняла, что этот ее «план» не имеет ничего общего с вопросом о наследстве, то есть с Фэрборном.
— Но вы ведь должны понять…
— Мне нет никакого дела до высшего общества, — решительно заявила Перл. — Я намерена провести всю свою жизнь в Фэрборне. Я не собираюсь выходить замуж. И вряд ли захочу сделать это в будущем. Муж пытался бы навязать мне свою волю, а я бы сопротивлялась, и мы оба были бы несчастны. Мне будет гораздо легче одной.
И в одиночестве… Но об этом она сейчас не станет думать. Пока не станет. Может быть, потом, когда проведет с Люком ночь, полную страсти…
— Так вы сделаете это?
Он покачал головой:
— Простите, миледи. Я просто не могу…
Ей хотелось в отчаянии закричать… но она с невозмутимым видом поднялась со стула и протянула ему руку.
— Пойдемте, я хочу вам кое-что показать.
Он взял ее руку и встал. Не проронив ни слова, Перл отвела его в угол библиотеки. Там, справа от камина, она открыла узкую потайную дверь, замаскированную под стенную панель. Выглянув в слабо освещенный коридор для прислуги, она прислушалась. Потом увлекла Люка за собой и осторожно закрыла за собой дверь.
— Потайной ход? — удивился он.
— Не потайной, но все же не всем известный. Во многих больших домах есть такой ход — чтобы слуги могли выполнять свои обязанности, не заходя в комнаты, где бывают гости. Странно, что вы их не нашли во время вашей… э-э… работы. Идемте.
Она боялась, что Люк услышит, как гулко стучит ее сердце. Он не должен был догадаться, что она собирается сделать.
Перл повела его сначала вверх по узкой лестнице, а затем за угол и по коридору. К счастью, им не встретился никто из слуг — все они, видимо, были заняты обслуживанием гостей. В конце коридора Перл открыла еще одну дверь — дверь вела в ее собственную гостиную.
— Подождите минутку, — прошептала она. Затем заглянула в комнату и тихо позвала: — Хетти…
Горничная, сидевшая у туалетного столика, от неожиданности вздрогнула.
— Миледи! Что вы здесь делаете?
— Сбежала. — Она закрыла за собой дверь, оставив Люка в коридоре. — Ты же знаешь, я и раньше так делала. Прошу тебя, пойди и скажи герцогине, что у меня разболелась голова. Мистер ди Санто ушел, так как не захотел оставаться без меня, поэтому передай ей и его извинения.
Хетти пристально посмотрела на Перл. Потом кивнула:
— Хорошо, миледи. Но я вернусь, чтобы помочь вам раздеться.
— Не надо. Только расстегни эти крючки на спине, прежде чем уйдешь. А я лягу в постель, я ужасно устала. Встретимся утром.
Хетти расстегнула крючки и вышла через обычную дверь. Перл сразу же заперла за ней эту дверь.
«Что, если Люк догадался о моих намерениях и исчез?» — подумала она, бросившись к другой двери. Но он все еще ждал.
— Здесь нам никто не помешает, — сказала она, впуская его в комнату.
Перл все больше нервничала, и Люк, видимо, это заметил. Внимательно посмотрев на нее, он спросил:
— Вы хотели мне что-то показать?
— Да. То есть… — Помня о расстегнутом платье, она попятилась к письменному столу и нашарила на нем газету. — «Политический вестник». Вы его читаете?
По его взгляду Перл поняла, что ее поведение кажется ему странным. Но он все же подошел к столу.
— В последнее время не читаю. Вы хотите показать мне какую-то статью, напечатанную именно в этом номере?
«С чего, черт возьми, начинают, когда хотят соблазнить мужчину? — лихорадочно думала Перл. — Надо сейчас же что-нибудь предпринять, иначе он уйдет, а с ним — и мой последний шанс». Он протянул руку за газетой, но она быстро спрятала ее за спину.
— Люк, я… — Она смело взглянула ему в глаза в надежде, что он поймет то, чего она не смела выразить словами.
Вероятно, он что-то прочел в ее взгляде, потому что глаза его вспыхнули. Это придало ей храбрости, и она, уронив газету, положила руку ему на плечо.
Он накрыл ее своей рукой.
— Перл, вы не понимаете, что играете с огнем. Вы такая наивная…
Ну да, с огнем. Этот огонь сжигал ее до самых кончиков пальцев. Но она больше не колебалась. Другой рукой она дотронулась до его щеки.
— Я все понимаю. Но я хочу, чтобы вы… это сделали. Люк, пожалуйста.
Она обвила руками его шею и заглянула ему в глаза — они затуманились желанием. Но он, даже не пытаясь обнять ее, проговорил:
— Перл, вы представляете, что вы со мной делаете?
— Да. Потому что вы делаете со мной то же самое. Прошу вас, Люк, не отвергайте меня.
Тут он застонал и, сжав ее в объятиях, впился поцелуем в ее губы. Охваченная пламенем желания, Перл ответила на поцелуй. Она мечтала об этом с той минуты, как неделю назад ушла из его дома. Об этом и о многом другом. Не прерывая поцелуя, она стащила с рук перчатки и запустила пальцы в его волосы. Но он вдруг чуть отстранился. Затем, отступив на шаг, пробормотал:
— Мы не должны… Я не могу. Я никогда себе этого не прощу.
— А я не прощу вас, если вы этого не сделаете, — улыбнулась Перл, опьяненная его близостью и своей властью над ним. — Я приняла решение. Я хочу быть свободной. Так помогите же мне.
Какое-то время он колебался — Перл поняла это по его глазам. Но она уловила момент, когда он наконец сдался. Вскрикнув от радости, она бросилась к нему с поцелуями, и он обнял ее и привлек к себе.
Она прижалась к нему всем телом и стала развязывать его галстук. Потом добралась до пуговиц жилета. Перл боялась, что Люк начнет протестовать, но он, судя по всему, окончательно сдался. Обнаружив, что крючки на ее платье уже расстегнуты, он тихо рассмеялся.
— Вы и впрямь решительная.
— Я привыкла получать то, чего хочу. — Перл улыбнулась. — И я хочу этого уже давно — с того момента, как увидела вас.
Она стащила с него жилет и принялась расстегивать рубашку.
— Что ж, у аристократов свои привилегии, — усмехнулся Люк. — Кто я такой, чтобы отказывать вам, миледи?
«Вот именно — кто?» — задумалась Перл. Но задумалась лишь на мгновение; охваченная желанием, она сняла с него и рубашку, а Люк тем временем ухитрился спустить ее платье до талии и принялся расшнуровывать корсет.
— Полагаю, где-то поблизости у вас есть кровать? — спросил он неожиданно.
Перл кивнула в сторону спальни, дверь которой была распахнута настежь. Люк подхватил ее на руки и понес. Если бы какой-нибудь другой мужчина позволил себе нечто подобное, она пришла бы в ярость, возможно, испугалась бы. Но это был Люк…
Переступив порог спальни, он уложил ее на роскошную мягкую постель. Затем, присев на край кровати, снял башмаки и бриджи. Перл же, воспользовавшись тем, что Люк сидел к ней спиной, стащила через голову сорочку.
Увидев его восставшую плоть, она в первый момент ужаснулась. Как такое возможно? Как же…
Он улыбнулся и нежно поцеловал ее.
— Я буду осторожен, обещаю. Я не хочу, чтобы ты вспоминала об этом с сожалением.
— Я доверяю тебе, Люк. — И это было правдой. Никому еще она не доверяла так — всем сердцем, — как доверяла сейчас человеку, лгавшему ей едва ли не с первой минуты их знакомства. — Покажи мне, что нужно делать.
— Как всегда, прилежная ученица. — Он усмехнулся, прижал ее к себе и пробормотал: — Перл, я хочу, чтобы ты чувствовала то же, что чувствую я. И ты не должна бояться.
В ответ она откинулась назад и рывком привлекла его к себе. А затем стала поглаживать по спине и по плечам, наслаждаясь теплом его тела. Он тоже принялся ласкать ее, оставляя огненные следы там, где прикасались его пальцы. Но ей хотелось большего.
И Люк это понял.
Он прижал ладонь к ее животу и запустил пальцы в островок волос между бедрами. Перл вскрикнула и затрепетала, наслаждаясь неведомым ей прежде ощущением — острым, точно боль. Его пальцы ласкали ее лоно, и она громко стонала. Ей хотелось, чтобы эти дивные ощущения длились и длились…
Внезапно движения его пальцев прекратились, и она вскрикнула, протестуя. Но он тут же прижался к ней всем телом, и Перл почувствовала, как к лону ее прикоснулась его горячая пульсирующая плоть. Она инстинктивно задвигала бедрами, и он стал осторожно погружаться в нее, все глубже и глубже…
Они двигались в одном ритме, сначала медленно, потом все быстрее. Наконец он полностью вошел в нее, и Перл содрогнулась — у нее возникло ощущение, что ее тело взорвалось подобно фейерверку и разлетелось на тысячи сверкающих искр. Такого она даже представить себе не могла. А Люк по-прежнему приподнимался над ней и снова опускался. Наконец он вошел в нее последний раз и, тоже содрогнувшись, громко застонал.
Несколько минут они лежали без движения, лежали, обнявшись. Сердце Перл билось все медленнее, и дыхание постепенно восстанавливалось. О последствиях думать сейчас не хотелось, она лишь упивалась удовлетворением, упивалась ощущением блаженства.
Наконец Люк шевельнулся и прикоснулся ладонью к ее щеке. Потом нежно поцеловал и прошептал:
— Не жалеешь?
Она улыбнулась ему — улыбнулась своему возлюбленному.
— Нисколько. Я даже не представляла себе…
— Я тоже, Перл. Я… — Глаза его вспыхнули, и ей показалось, что он хочет сказать что-то очень важное…
Но в следующее мгновение все изменилось: Люк отстранился от нее — и словно отдалился. И она поняла его. Он был прав. Они оба знали, что он должен уйти; более того, знали, что, наверное, уже больше никогда не увидятся. Да, она знала это, но ее сердце отказывалось смириться…
Люк молча поднялся с кровати и стал одеваться.
«Но может быть, он все-таки… Нет, я не могу спросить его об этом, — думала Перл. — Это было бы нечестно по отношению к нам обоим».
Одевшись, Люк пристально посмотрел на нее. Посмотрел на женщину, вдруг ставшую ему дороже всего на свете. Он должен исчезнуть — скорее ради нее, чем ради себя. Да, они должны распрощаться, возможно — навсегда.
— Люк, ты больше не будешь… воровать? — спросила она неожиданно.
Вопрос застал его врасплох — об этом он еще не думал.
— Но я ничего другого не умею делать, — пробормотал он, пожав плечами. — Кроме того…
— Кроме того, на тебя рассчитывают твои соседи из квартала Севен-Дайалс, не так ли?
От ее нежной улыбки его пронзила мучительная боль. Сделав над собой усилие, он покачал головой:
— Нет, не в этом дело. Я не могу сказать, что краду исключительно из альтруистических побуждений. Если я вижу, что кто-то нуждается, я пытаюсь помочь, верно, но моим главным мотивом всегда была…
— Месть? — Она угадала.
— Я ведь рассказывал тебе, как обошлись с моей матерью и как она умерла. Всю свою жизнь я считал аристократов своими врагами, людьми, которых при всяком удобном случае следует грабить. Это лишь малая компенсация за то, что они сделали с ней и со мной.
«Но разве сейчас, зная, что Перл принадлежит к ненавистному сословию, я чувствую то же самое?» — спрашивал себя Люк.
Разумеется, его месть была более изощренной, чем простое воровство. Он потерял счет титулованным джентльменам, которым наставил рога, соблазняя их любовниц, а несколько раз и жен. А сейчас он пошел еще дальше — лишил девственности единственную дочь герцога.
Чтобы не видеть глаз Перл, он стал смотреть в окно. О, как он сейчас себя ненавидел!
— Но факт остается фактом: твое великодушие помогло многим людям, возможно, спасло им жизнь. И я прекрасно понимаю: ты не можешь покинуть их.
Он заставил себя посмотреть ей в глаза и проговорил:
— Я знал, что ты не выдашь меня властям, и я благодарен тебе за это.
Она взмахнула рукой, как бы отметая саму мысль о предательстве.
— Так вопрос никогда не стоял. Однако власти уже идут по твоему следу. Вот почему ты рискуешь, если снова станешь… Святым.
Это было для него новостью.
— Ты хочешь сказать, что они меня выследили?
— По словам лорда Беллоусворта, они опознали мальчишку, продававшего кое-что… из украденного в доме Маунтхитов. Наверняка за ним следят в надежде, что он выведет полицию на тебя. Неужели ты вовлекаешь в это детей?
Как ответить и не очернить себя еще больше в ее глазах?
— Нет, не детей, если быть точным. Но у меня есть Рифля.
— Рифля?
— Ты видела его во время нашей прогулки в парке. Он помогает мне — чем бы я ни занимался.
— Ты подвергал мальчика риску, доверяя ему продавать украденные вещи? Может, он даже помогал тебе воровать?
Люк хотел возразить, хотел рассказать, что спас осиротевшего Рифлю от куда более страшной судьбы. Однако он промолчал. Пусть думает о нем самое плохое. Так будет лучше. Так она скорее о нем забудет. Перл же вновь заговорила:
— Если ты вернешься к воровству, ты подвергнешь Рифлю еще большему риску. Да и себя тоже. У меня есть к тебе предложение.
— Еще одно?
Она невесело засмеялась. Накинув халат, проговорила:
— Я понимаю, ты насторожился. Но мое предложение касается исключительно несчастных обитателей твоего квартала. У меня достаточно денег, а скоро станет еще больше. Я могу снабдить тебя всем необходимым — и их, и тебя.
Люк помрачнел. Мысль о том, что Перл собирается материально поддержать его, казалась невыносимой. Не глядя на нее, он пробормотал:
— Спасибо, но я как-нибудь сам справлюсь. Я всегда справлялся…
Перл поняла, что оскорбила его, поэтому не стала настаивать. Немного помолчав, она сказала:
— Поскольку мы вряд ли снова увидимся, мне бы хотелось узнать о тебе побольше — о твоем прошлом, например.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Он был искренне возмущен — или ей просто хотелось в это поверить?
— Конечно же, нет! Как вы могли такое подумать? Я согласился только по причине… о которой вы мне рассказали, и вопреки здравому смыслу. Но у меня не было средств, чтобы продлить свое пребывание в вашем мире. Вот почему я сказал вам, что должен исчезнуть. Клянусь честью, это правда.
Ей показалось, что она его поняла, но легче от этого не стало.
— Честью вора? — пробормотала Перл и тут же увидела, что лицо его исказилось, точно от боли. — Простите. Я не знала, что именно я заставила вас это сделать, иначе никогда бы…
— Нет! — воскликнул он с жаром, и Перл почувствовала себя бабочкой, летящей на огонь. Теперь она знала, кто он, но ее непокорное тело тосковало по нему. — Вы ни в чем не виноваты. Я заявлю властям, что вы к этому не имеете никакого отношения.
— Властям?
— Разве вы не собираетесь заявить на меня? Вы же знаете, что Святого ищет полиция.
На сей раз Перл возмутилась.
— Как вы могли предположить такое?
— Но почему?
Даже в эту страшную минуту Перл, глядя на него, не могла не заметить его волнистые темные волосы и благородные черты лица — да-да, благородные!
— И вы еще спрашиваете? Вы мне очень помогли на прошлой неделе, хотя полагали, что я обыкновенная служанка. Если вы решили, что за вашу доброту я отплачу вам предательством, значит, вы слишком плохо обо мне думаете.
Теперь он смотрел на нее с восхищением.
— Но ведь это я вас предал, я вам лгал. Любая, кем бы она ни была, не смогла бы простить такое.
— Возможно, я… не любая женщина, — проговорила Перл с дрожью в голосе.
— Да, не любая, — кивнул Люк. — В этом нет сомнения.
Перл в смущении потупилась и попыталась улыбнуться.
— Во всяком случае, было бы нелепо сдавать вас полиции за кражу браслета леди Глиннон. Ведь это, безусловно, подделка.
Люк уставился на нее в изумлении.
— Подделка?..
— Да, подделка. Правда, очень хорошая. Видите ли, пожилая леди постоянно теряла свои драгоценности, поэтому ее родственники заменили их подделками. Все знают, что она никогда не носит настоящие драгоценности на публике. Утром я верну браслет. Скажу, что нашла его после того, как все гости разошлись. Вот и все.
— Похоже, я теряю навыки. — Люк рассмеялся. — Но теперь-то вы понимаете, почему я должен исчезнуть?
— Да, но… — Она вспомнила о другом своем плане. Это было, конечно, чистейшим безумием. При одной мысли об этом у нее бешено заколотилось сердце. И все-таки она сказала: — Но прежде я хочу просить вас об одолжении.
— Еще одно одолжение? — Люк насторожился. — Что ж, я вас слушаю.
— Мне несколько раз приходило в голову: единственный надежный способ отделаться от герцогини — это сделать так, чтобы замужество стало для меня невозможным. — Она боялась поднять на него глаза. — Я хочу, чтобы вы погубили мою репутацию — непоправимо. Чтобы это произошло до того, как вы исчезнете.
Люк решил, что ослышался.
— Простите, миледи, неужели вы просите меня…
— Лишить меня невинности. — Хотя внутри у нее все дрожало, она старалась говорить ровным голосом и сохранять спокойствие — словно они обсуждали одну из ее социальных реформ. — Если я лишусь невинности, Обелия не сможет никому меня навязать в качестве жены. Но мое поместье останется за мной… и я смогу осуществить все, что задумала.
Люк откашлялся и пробормотал:
— Вы, должно быть, не до конца все продумали. От вас отвернется все высшее общество. А если когда-нибудь в будущем вы захотите выйти замуж и…
— Нет, я все продумала, — перебила Перл. И тут же почувствовала, что краснеет: она вдруг поняла, что этот ее «план» не имеет ничего общего с вопросом о наследстве, то есть с Фэрборном.
— Но вы ведь должны понять…
— Мне нет никакого дела до высшего общества, — решительно заявила Перл. — Я намерена провести всю свою жизнь в Фэрборне. Я не собираюсь выходить замуж. И вряд ли захочу сделать это в будущем. Муж пытался бы навязать мне свою волю, а я бы сопротивлялась, и мы оба были бы несчастны. Мне будет гораздо легче одной.
И в одиночестве… Но об этом она сейчас не станет думать. Пока не станет. Может быть, потом, когда проведет с Люком ночь, полную страсти…
— Так вы сделаете это?
Он покачал головой:
— Простите, миледи. Я просто не могу…
Ей хотелось в отчаянии закричать… но она с невозмутимым видом поднялась со стула и протянула ему руку.
— Пойдемте, я хочу вам кое-что показать.
Он взял ее руку и встал. Не проронив ни слова, Перл отвела его в угол библиотеки. Там, справа от камина, она открыла узкую потайную дверь, замаскированную под стенную панель. Выглянув в слабо освещенный коридор для прислуги, она прислушалась. Потом увлекла Люка за собой и осторожно закрыла за собой дверь.
— Потайной ход? — удивился он.
— Не потайной, но все же не всем известный. Во многих больших домах есть такой ход — чтобы слуги могли выполнять свои обязанности, не заходя в комнаты, где бывают гости. Странно, что вы их не нашли во время вашей… э-э… работы. Идемте.
Она боялась, что Люк услышит, как гулко стучит ее сердце. Он не должен был догадаться, что она собирается сделать.
Перл повела его сначала вверх по узкой лестнице, а затем за угол и по коридору. К счастью, им не встретился никто из слуг — все они, видимо, были заняты обслуживанием гостей. В конце коридора Перл открыла еще одну дверь — дверь вела в ее собственную гостиную.
— Подождите минутку, — прошептала она. Затем заглянула в комнату и тихо позвала: — Хетти…
Горничная, сидевшая у туалетного столика, от неожиданности вздрогнула.
— Миледи! Что вы здесь делаете?
— Сбежала. — Она закрыла за собой дверь, оставив Люка в коридоре. — Ты же знаешь, я и раньше так делала. Прошу тебя, пойди и скажи герцогине, что у меня разболелась голова. Мистер ди Санто ушел, так как не захотел оставаться без меня, поэтому передай ей и его извинения.
Хетти пристально посмотрела на Перл. Потом кивнула:
— Хорошо, миледи. Но я вернусь, чтобы помочь вам раздеться.
— Не надо. Только расстегни эти крючки на спине, прежде чем уйдешь. А я лягу в постель, я ужасно устала. Встретимся утром.
Хетти расстегнула крючки и вышла через обычную дверь. Перл сразу же заперла за ней эту дверь.
«Что, если Люк догадался о моих намерениях и исчез?» — подумала она, бросившись к другой двери. Но он все еще ждал.
— Здесь нам никто не помешает, — сказала она, впуская его в комнату.
Перл все больше нервничала, и Люк, видимо, это заметил. Внимательно посмотрев на нее, он спросил:
— Вы хотели мне что-то показать?
— Да. То есть… — Помня о расстегнутом платье, она попятилась к письменному столу и нашарила на нем газету. — «Политический вестник». Вы его читаете?
По его взгляду Перл поняла, что ее поведение кажется ему странным. Но он все же подошел к столу.
— В последнее время не читаю. Вы хотите показать мне какую-то статью, напечатанную именно в этом номере?
«С чего, черт возьми, начинают, когда хотят соблазнить мужчину? — лихорадочно думала Перл. — Надо сейчас же что-нибудь предпринять, иначе он уйдет, а с ним — и мой последний шанс». Он протянул руку за газетой, но она быстро спрятала ее за спину.
— Люк, я… — Она смело взглянула ему в глаза в надежде, что он поймет то, чего она не смела выразить словами.
Вероятно, он что-то прочел в ее взгляде, потому что глаза его вспыхнули. Это придало ей храбрости, и она, уронив газету, положила руку ему на плечо.
Он накрыл ее своей рукой.
— Перл, вы не понимаете, что играете с огнем. Вы такая наивная…
Ну да, с огнем. Этот огонь сжигал ее до самых кончиков пальцев. Но она больше не колебалась. Другой рукой она дотронулась до его щеки.
— Я все понимаю. Но я хочу, чтобы вы… это сделали. Люк, пожалуйста.
Она обвила руками его шею и заглянула ему в глаза — они затуманились желанием. Но он, даже не пытаясь обнять ее, проговорил:
— Перл, вы представляете, что вы со мной делаете?
— Да. Потому что вы делаете со мной то же самое. Прошу вас, Люк, не отвергайте меня.
Тут он застонал и, сжав ее в объятиях, впился поцелуем в ее губы. Охваченная пламенем желания, Перл ответила на поцелуй. Она мечтала об этом с той минуты, как неделю назад ушла из его дома. Об этом и о многом другом. Не прерывая поцелуя, она стащила с рук перчатки и запустила пальцы в его волосы. Но он вдруг чуть отстранился. Затем, отступив на шаг, пробормотал:
— Мы не должны… Я не могу. Я никогда себе этого не прощу.
— А я не прощу вас, если вы этого не сделаете, — улыбнулась Перл, опьяненная его близостью и своей властью над ним. — Я приняла решение. Я хочу быть свободной. Так помогите же мне.
Какое-то время он колебался — Перл поняла это по его глазам. Но она уловила момент, когда он наконец сдался. Вскрикнув от радости, она бросилась к нему с поцелуями, и он обнял ее и привлек к себе.
Она прижалась к нему всем телом и стала развязывать его галстук. Потом добралась до пуговиц жилета. Перл боялась, что Люк начнет протестовать, но он, судя по всему, окончательно сдался. Обнаружив, что крючки на ее платье уже расстегнуты, он тихо рассмеялся.
— Вы и впрямь решительная.
— Я привыкла получать то, чего хочу. — Перл улыбнулась. — И я хочу этого уже давно — с того момента, как увидела вас.
Она стащила с него жилет и принялась расстегивать рубашку.
— Что ж, у аристократов свои привилегии, — усмехнулся Люк. — Кто я такой, чтобы отказывать вам, миледи?
«Вот именно — кто?» — задумалась Перл. Но задумалась лишь на мгновение; охваченная желанием, она сняла с него и рубашку, а Люк тем временем ухитрился спустить ее платье до талии и принялся расшнуровывать корсет.
— Полагаю, где-то поблизости у вас есть кровать? — спросил он неожиданно.
Перл кивнула в сторону спальни, дверь которой была распахнута настежь. Люк подхватил ее на руки и понес. Если бы какой-нибудь другой мужчина позволил себе нечто подобное, она пришла бы в ярость, возможно, испугалась бы. Но это был Люк…
Переступив порог спальни, он уложил ее на роскошную мягкую постель. Затем, присев на край кровати, снял башмаки и бриджи. Перл же, воспользовавшись тем, что Люк сидел к ней спиной, стащила через голову сорочку.
Увидев его восставшую плоть, она в первый момент ужаснулась. Как такое возможно? Как же…
Он улыбнулся и нежно поцеловал ее.
— Я буду осторожен, обещаю. Я не хочу, чтобы ты вспоминала об этом с сожалением.
— Я доверяю тебе, Люк. — И это было правдой. Никому еще она не доверяла так — всем сердцем, — как доверяла сейчас человеку, лгавшему ей едва ли не с первой минуты их знакомства. — Покажи мне, что нужно делать.
— Как всегда, прилежная ученица. — Он усмехнулся, прижал ее к себе и пробормотал: — Перл, я хочу, чтобы ты чувствовала то же, что чувствую я. И ты не должна бояться.
В ответ она откинулась назад и рывком привлекла его к себе. А затем стала поглаживать по спине и по плечам, наслаждаясь теплом его тела. Он тоже принялся ласкать ее, оставляя огненные следы там, где прикасались его пальцы. Но ей хотелось большего.
И Люк это понял.
Он прижал ладонь к ее животу и запустил пальцы в островок волос между бедрами. Перл вскрикнула и затрепетала, наслаждаясь неведомым ей прежде ощущением — острым, точно боль. Его пальцы ласкали ее лоно, и она громко стонала. Ей хотелось, чтобы эти дивные ощущения длились и длились…
Внезапно движения его пальцев прекратились, и она вскрикнула, протестуя. Но он тут же прижался к ней всем телом, и Перл почувствовала, как к лону ее прикоснулась его горячая пульсирующая плоть. Она инстинктивно задвигала бедрами, и он стал осторожно погружаться в нее, все глубже и глубже…
Они двигались в одном ритме, сначала медленно, потом все быстрее. Наконец он полностью вошел в нее, и Перл содрогнулась — у нее возникло ощущение, что ее тело взорвалось подобно фейерверку и разлетелось на тысячи сверкающих искр. Такого она даже представить себе не могла. А Люк по-прежнему приподнимался над ней и снова опускался. Наконец он вошел в нее последний раз и, тоже содрогнувшись, громко застонал.
Несколько минут они лежали без движения, лежали, обнявшись. Сердце Перл билось все медленнее, и дыхание постепенно восстанавливалось. О последствиях думать сейчас не хотелось, она лишь упивалась удовлетворением, упивалась ощущением блаженства.
Наконец Люк шевельнулся и прикоснулся ладонью к ее щеке. Потом нежно поцеловал и прошептал:
— Не жалеешь?
Она улыбнулась ему — улыбнулась своему возлюбленному.
— Нисколько. Я даже не представляла себе…
— Я тоже, Перл. Я… — Глаза его вспыхнули, и ей показалось, что он хочет сказать что-то очень важное…
Но в следующее мгновение все изменилось: Люк отстранился от нее — и словно отдалился. И она поняла его. Он был прав. Они оба знали, что он должен уйти; более того, знали, что, наверное, уже больше никогда не увидятся. Да, она знала это, но ее сердце отказывалось смириться…
Люк молча поднялся с кровати и стал одеваться.
«Но может быть, он все-таки… Нет, я не могу спросить его об этом, — думала Перл. — Это было бы нечестно по отношению к нам обоим».
Одевшись, Люк пристально посмотрел на нее. Посмотрел на женщину, вдруг ставшую ему дороже всего на свете. Он должен исчезнуть — скорее ради нее, чем ради себя. Да, они должны распрощаться, возможно — навсегда.
— Люк, ты больше не будешь… воровать? — спросила она неожиданно.
Вопрос застал его врасплох — об этом он еще не думал.
— Но я ничего другого не умею делать, — пробормотал он, пожав плечами. — Кроме того…
— Кроме того, на тебя рассчитывают твои соседи из квартала Севен-Дайалс, не так ли?
От ее нежной улыбки его пронзила мучительная боль. Сделав над собой усилие, он покачал головой:
— Нет, не в этом дело. Я не могу сказать, что краду исключительно из альтруистических побуждений. Если я вижу, что кто-то нуждается, я пытаюсь помочь, верно, но моим главным мотивом всегда была…
— Месть? — Она угадала.
— Я ведь рассказывал тебе, как обошлись с моей матерью и как она умерла. Всю свою жизнь я считал аристократов своими врагами, людьми, которых при всяком удобном случае следует грабить. Это лишь малая компенсация за то, что они сделали с ней и со мной.
«Но разве сейчас, зная, что Перл принадлежит к ненавистному сословию, я чувствую то же самое?» — спрашивал себя Люк.
Разумеется, его месть была более изощренной, чем простое воровство. Он потерял счет титулованным джентльменам, которым наставил рога, соблазняя их любовниц, а несколько раз и жен. А сейчас он пошел еще дальше — лишил девственности единственную дочь герцога.
Чтобы не видеть глаз Перл, он стал смотреть в окно. О, как он сейчас себя ненавидел!
— Но факт остается фактом: твое великодушие помогло многим людям, возможно, спасло им жизнь. И я прекрасно понимаю: ты не можешь покинуть их.
Он заставил себя посмотреть ей в глаза и проговорил:
— Я знал, что ты не выдашь меня властям, и я благодарен тебе за это.
Она взмахнула рукой, как бы отметая саму мысль о предательстве.
— Так вопрос никогда не стоял. Однако власти уже идут по твоему следу. Вот почему ты рискуешь, если снова станешь… Святым.
Это было для него новостью.
— Ты хочешь сказать, что они меня выследили?
— По словам лорда Беллоусворта, они опознали мальчишку, продававшего кое-что… из украденного в доме Маунтхитов. Наверняка за ним следят в надежде, что он выведет полицию на тебя. Неужели ты вовлекаешь в это детей?
Как ответить и не очернить себя еще больше в ее глазах?
— Нет, не детей, если быть точным. Но у меня есть Рифля.
— Рифля?
— Ты видела его во время нашей прогулки в парке. Он помогает мне — чем бы я ни занимался.
— Ты подвергал мальчика риску, доверяя ему продавать украденные вещи? Может, он даже помогал тебе воровать?
Люк хотел возразить, хотел рассказать, что спас осиротевшего Рифлю от куда более страшной судьбы. Однако он промолчал. Пусть думает о нем самое плохое. Так будет лучше. Так она скорее о нем забудет. Перл же вновь заговорила:
— Если ты вернешься к воровству, ты подвергнешь Рифлю еще большему риску. Да и себя тоже. У меня есть к тебе предложение.
— Еще одно?
Она невесело засмеялась. Накинув халат, проговорила:
— Я понимаю, ты насторожился. Но мое предложение касается исключительно несчастных обитателей твоего квартала. У меня достаточно денег, а скоро станет еще больше. Я могу снабдить тебя всем необходимым — и их, и тебя.
Люк помрачнел. Мысль о том, что Перл собирается материально поддержать его, казалась невыносимой. Не глядя на нее, он пробормотал:
— Спасибо, но я как-нибудь сам справлюсь. Я всегда справлялся…
Перл поняла, что оскорбила его, поэтому не стала настаивать. Немного помолчав, она сказала:
— Поскольку мы вряд ли снова увидимся, мне бы хотелось узнать о тебе побольше — о твоем прошлом, например.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28