Для нее же, как оказалось, — ничего.
Они стояли словно застыв, прислушиваясь к шагам Мартина, бредущего обратно к дому.
Брод первым нарушил напряженное молчание:
— Завтра он будет сидеть у себя в комнате. Пусть скажет Барри, что заболел. Я не хочу больше посвящать его в дела моей семьи. Бог мой, я до сих пор не могу в себя прийти. Скажу Барри: пусть этой работой занимается кто-нибудь другой. Более опытный. А Барри пускай думает что хочет.
— Мне жаль, Брод. Очень жаль.
Он взял ее за подбородок и заглянул в расстроенное лицо молодой женщины.
— Неужели? Ты не собиралась ничего мне говорить, ведь так?
Она слабо шевельнула плечами.
— Тебе не понять. Мое замужество было большим несчастьем. Мне о том времени даже думать трудно, не то что говорить.
— Даже со мной? — Он почувствовал себя уязвленным в самое сердце. — С человеком, с которым ты столько недель провела в такой близости? С тем, кто, по твоим словам, сделал тебя такой счастливой?
Она отвернулась, пряча от него лицо, залитое слезами.
— Я боялась сказать тебе.
— Но почему? — Брод не верил своим ушам. — Неужели я похож на людоеда?
— Ты не доверяешь мне, Брод, — просто сказала Ребекка. — В глубине души ты никогда мне не доверял. Ты не любишь меня до конца — так, как я тебя.
Он почти не слышал ее, так гулко стучало его сердце.
— А, избавь меня от этого! — сказал он презрительно. — Я ждал, что ты заговоришь со мной. Я был очень терпелив, хотя вообще я человек нетерпеливый.
— Я люблю тебя. — Теперь Ребекка неотрывно смотрела на него, словно пытаясь запомнить его лицо.
Брод засмеялся. Даже теперь желание шевельнулось в нем.
— Ты это говоришь лишь сейчас! Сколько тебе нужно было времени? Или ты ждала, когда я сделаю тебе предложение?
— Я никогда на это не рассчитывала, — обреченно произнесла она.
Он почти грубо схватил ее за плечи, но тут же отпустил, повинуясь чувству естественной галантности по отношению к женщинам.
— Ты думала, что я хочу сделать тебя своей любовницей? — Его руки слегка сжали ее тонкие плечи.
— Я начала верить, что надо мной тяготеет злой рок. Когда я была подростком, произошло это несчастье с матерью. Я молилась, чтобы она выздоровела, но она умерла. Потом — мой брак с Мартином.
Наверное, я была еще ребенком, который искал надежной защиты. Рядом со мной не было никого. Отца я видела от силы пару раз в год.
По глазам Брода было видно, что он в замешательстве.
— И все это настолько ужасно, что нельзя было мне рассказать?
Ребекка понимала, что Мартин все еще в доме.
Если рассказать Броду о физической и моральной жестокости ее бывшего мужа, он не сможет сдержать свой гнев. Произойдет ужасная ссора. Возможно, Мартин и получит по заслугам, но какой ценой?
Она не знала, сколько простояла молча.
— Я могу лишь сказать, что мне очень жаль, Брод. — Возможно, ей удастся вернуть себе доброе имя. Но только это будет в другой раз.
Брод уронил руки.
— Что ж, прости, Ребекка, но твоему объяснению недостает убедительности. Все это время ты по-своему лгала мне. Лгала Фи. Ты на самом деле с ней так подружилась или все это только игра? Я совершенно тебя не понимаю.
— Я и сама себя не понимаю.
— И ты все время все скрывала, Ребекка? — Он всматривался в ее лицо, которое слабо светилось, подобно жемчужине, в ярком сиянии звезд.
— Поверь, я собиралась рассказать тебе все сегодня.
Брод отрывисто засмеялся.
— Наконец-то я услышал бы от тебя правду, да только Мартин, твой бывший муж, опередил тебя.
Не могу сказать, чтобы я проникся симпатией к этому напыщенному сукину сыну, но, пожалуй, его можно понять: он сказал, что все еще любит тебя, Ребекка, и я ему верю.
— Ты не знаешь, что Мартин за человек на самом деле. Ему неведома настоящая любовь. Его пониманию доступно лишь право владения. Как будто можно владеть человеческим существом.
— Так ты не хочешь, чтобы тобой владели? — тихо спросил Брод.
Теперь рассердилась она.
— Я не позволю, чтобы мной владели!
— Ты боишься еще раз выйти замуж? Думаешь, все мужчины — подлецы и собственники?
— Нет, о тебе я так не думаю. — Никогда в жизни.
Ее прекрасный, ее любимый Брод совсем не такой.
— И все-таки ты считала, что я неспособен к состраданию. А между тем я тебя люблю, Ребекка, да поможет мне Бог. Ты думала, я не смогу тебя выслушать, помочь тебе справиться со всеми твоими страхами. Ты только что говорила о своем бывшем муже, но знаешь, Ребекка, тебе тоже не известно, что такое настоящая любовь.
Глава 9
Вернувшись в Сидней, Ребекка писала как одержимая, почти не видя никого из друзей и знакомых. Она работала над третьей редакцией биографии Фи, над окончательным вариантом. Часто звонил телефон. Она не снимала трубку. Кто мог ей звонить? Она поддерживала связь с отцом, Вивиенн, их детьми. Вивиенн настойчиво звала ее, уверяла, что они соскучились, приглашала отпраздновать Рождество с ними в Гонконге.
— Я не отстану, пока не уговорю тебя, — сказала Вивиенн.
Ребекке казалось, что между нею и теми, кого она любит, лежит океан. Морской воды или песка, какая разница? Прошел месяц с тех пор, как она уехала из Кимбары. Они с Фи поддерживали связь, но ощущение одиночества все росло. Даже Фи тогда не смогла уговорить ее остаться.
— Презираю этого молодого человека, который явился сюда с намерением устроить скандал, — возмущалась Фи. — Подождите, пока все успокоится, Ребекка. Брод придет в себя. Но вы сделали большую ошибку, дорогая, не рассказав нам. Это никому не принесло пользы. Понимаете?
— Конечно, понимаю, Фи, — ответила Ребекка. Я обещала вам, что скажу Броду, и так и сделала бы, но судьба распорядилась иначе.
— Бедная девочка! Почему вы не обратились ко мне за помощью? Святые небеса! Вы же не сделали ничего ужасного. Я разводилась дважды и не делала из этого тайны.
— Вы знаменитость, Фи.
— Все равно я бы не держала это в секрете. Что там с этим Осборном? Я уверена, что-то с ним не так.
— Возможно, вы правы, Фи. — Что толку обсуждать это теперь? Она все равно безнадежно опоздала. Хотя Брод был подчеркнуто вежлив, она знала, что дверь между ними захлопнулась.
Она улетела с грузовым рейсом, пока Брод жил в полевом лагере.
Выключив компьютер, Ребекка сидела неподвижно, углубившись в свои мысли. Книга получилась хорошая. Обрела свое настоящее лицо. Хотя бы это она сделала для Фи. И для семьи Кинросс тоже. Она работала как одержимая, словно стараясь искупить какую-то вину.
Брод!
Всякий раз, возвращаясь мыслями к нему, Ребекка, ради собственного спасения, гнала от себя его образ, но тоска по нему терзала ее. На смену любви и наслаждению пришло одиночество и лихорадочное ощущение во всем теле. Нервное напряжение не покидало ее. Удивительно, но это состояние не повредило ее работе. Напротив, оно как будто подтверждало справедливость утверждения, что источником вдохновения для художника являются его страдания. Если бы только Брод не отвернулся от нее!
На секунду Ребекка почувствовала жалость к себе, но тут же отбросила это чувство. Во всем виновата она сама. Попалась в собственную ловушку: играла некую роль, твердо решив после печального опыта с Мартином никого к себе не подпускать. И вот расплата.
Ребекка решительно встала. На сегодня хватит писать. Надо немного отвлечься. Неплохо бы выйти и сделать кое-какие покупки. Сегодня пятница, магазины будут открыты до девяти часов вечера.
Она решила сходить в торговый центр, купить копченого лосося, свежих фруктов и овощей, чудесных маленьких булочек прямо из пекарни, ржаного хлеба на завтрак. Может, еще бутылку хорошего рислинга. Ее хватит на пару вечеров. Ей необходимо прийти в норму. Она должна быть сильной. Вернулась же она к жизни после Мартина.
Перед мысленным взором у нее снова промелькнул Брод, потом накатила печаль.
Элли нажала на газ, и ее маленький «БМВ», послушный воле хозяйки, плавно набрал скорость.
Она пробыла почти целый месяц на съемках в тропическом Северном Квинсленде, и дома ее ждала масса сообщений. Одно было от Фи с просьбой позвонить ей, что Элли сразу и сделала. Фи рассказала ей о драме, разыгравшейся у них дома.
— Ребекка была замужем? — Элли была поражена и даже несколько обижена. — Почему же она нам не сказала? Что тут такого особенного?
— Очевидно, для Ребекки что-то особенное в этом было, — ответила Фи. — На Брода это подействовало ужасно. Он на самом деле ее любит. Я в этом уверена.
— Чего не скажешь о ней, раз она не захотела быть с ним откровенной, — резко заметила Элли, но тут же смягчилась:
— Черт, а я кто такая, чтобы судить других? Не я ли исковеркала собственную жизнь?
— Дорогая, ты не могла бы, съездить повидать Ребекку? — с надеждой в голосе спросила Фи. — Я могу дать тебе ее адрес.
— У меня он есть. — Элли рассеянно перевернула страницу в своей черной записной книжечке. — Наверное, Брод совсем ушел в себя?
— Ты знаешь Брода, дорогая. Вообще знаешь мужчин.
— Но не стольких, скольких ты, драгоценнейшая Фи.
— Как нехорошо! — Но Фи не обиделась. — Меня не оставляет мысль, что Ребекка все еще что-то скрывает.
— О своем муже? Упаси нас Бог!
— О бывшем муже, дорогая. Не может же быть, что он сидел в тюрьме. Он работает у Барри. Нет, постой, уже не работает. Догадываюсь, что к этому приложил руку Брод.
— А тебе не приходило в голову, что Ребекка могла оказаться жертвой жестокого обращения со стороны мужа? — спросила Элли.
— Это миниатюрное существо? У кого вообще может возникнуть желание причинить боль такому прекрасному маленькому созданию?
— Именно это я и собираюсь узнать.
Добравшись до многоквартирного дома, где жила Ребекка, Элли подошла к ярко освещенному подъезду и пробежала глазами фамилии и номера квартир. Хант, Р. Третий этаж. Квартира 20. Она нашла кнопку звонка, нажала. Никто не ответил.
Нажала еще раз. Черт! Ребекки нет дома. Надо было сначала созвониться, но Элли рассчитывала как раз на внезапность своего визита.
Бросив взгляд на часы, Элли собралась уже вернуться к машине, но тут увидела Ребекку. Та шла по улице с сумками в обеих руках, такая элегантная, как всегда, только еще более хрупкая.
— Ребекка! — весело окликнула ее Элли и поспешила навстречу, чтобы помочь донести пакеты.
Ребекка остановилась, неожиданно обрадованная. В Элли чувствовалось столько жизненных сил, столько энергии.
— Я думала, ты на съемках.
— Мы закончили. — Элли улыбнулась своей обаятельной улыбкой. — Дай-ка я возьму у тебя одну сумку.
— Все нормально? — спросила Ребекка и вдруг побледнела.
— Господи, я же перепугала тебя, — поспешила успокоить ее Элли. — Все хорошо, но нам с тобой надо поговорить. Знаешь что? Давай сначала разгрузимся, а потом пойдем куда-нибудь поедим. Должно быть, здесь поблизости масса ресторанов.
— Лучше я сама приготовлю ужин, — предложила Ребекка. — Здесь у меня курица, копченый лосось и все, что нужно для салата. Свежие булочки. Даже бутылка хорошего вина.
— Замечательно! — обрадовалась Элли. — У меня с самого утра не было времени даже перекусить. И я делаю неплохую салатную заправку.
Ужин получился удивительно приятным. Для Ребекки это было самое хорошее время после всего пережитого. Элли настаивала, чтобы Ребекка как можно больше ела.
— Мы никуда не торопимся. У меня нет никаких дел. А ты стала совсем воздушной.
— Да ты на себя посмотри. — Ребекка улыбнулась.
— Я ем нормально. — Элли подтвердила это заявление, снова наполнив свою тарелку. — Только мне все время приходится бегать. Я не спросила, как продвигается книга.
— Это предмет моей гордости, Элли. — Ребекка подняла глаза и посмотрела на сестру Брода. Потрясающей красоты лицо. И так на него похожа.
Только глаза другие. В точности как у Фи. — Я знаю, Фи будет очень довольна тем, как она получилась.
— Мы все будем довольны, — с улыбкой поправила Элли.
Они вместе убрали со стола и сели пить кофе в уголке комнаты, которая служила и гостиной, и столовой.
— Ты просто какая-то загадка, Ребекка, — сказала Элли. — Загадка, которую я обязательно должна разгадать. Я люблю своего брата. Когда я приезжала домой на похороны отца, я видела, что он в тебя влюблен. И… пользуется взаимностью.
— Я люблю его, — призналась Ребекка, — но тут так много всего…
— Много чего? — Элли поставила чашку на блюдце. — Объясни, пожалуйста. Ты не можешь замуровать себя, точно в склепе. Я хочу помочь тебе, Ребекка. Я не только сестра Брода, я еще и твой друг.
— Мне очень нужен друг, Элли. — Ребекка чуть не плакала.
— Поговори со мной, девочка. Расскажи мне об этом своем бывшем муже.
Примерно через час поток слов просто иссяк.
— Боже милостивый! — выдохнула Элли, поднялась и выскочила на балкон — глотнуть свежего воздуха. — Какое чудовище!
Ребекка откинула назад свои длинные волосы.
— Я думала, что никогда от этого не оправлюсь.
Пока не встретила Брода.
— Брод! — Элли всплеснула руками. — Брод не мог бы так поступить с женщиной. — Она содрогнулась при одной мысли об этом. — Да этого типа надо объявить вне закона. И у него еще хватило наглости выслеживать тебя. Явиться в Кимбару! Да Брод убил бы его, если бы знал. Неудивительно, что ты боялась заговорить. Должно быть, это было ужасно для тебя, Ребекка.
— Да. — Ребекка чувствовала странное умиротворение, скинув тяжкое бремя. — Но я вырвалась.
Только решила сохранять внешнюю невозмутимость, чтобы скрыть свою боль и стыд, наверное.
— И ты не сказала Броду, потому что боялась, как бы он не подумал о тебе плохо. Получилось так, будто жестокость твоего мужа каким-то образом заразила тебя.
— Вот именно, Элли. Как-то один коллега сказал мне, что я похожа на белую камелию, и это мне понравилось. Неприкосновенная. Вот тот облик, который я хотела создать. Облик женщины, не сломленной побоями мужчины.
— Но ты победила, Ребекка. Завоевала всеобщее уважение. Трусом оказался тот мерзавец, за которым ты была замужем. От твоих рассказов у меня по спине мурашки бегают.
— Но ты, Элли, не стала бы мириться с подобным.
Элли глубоко вздохнула.
— У меня была семья. И очень могущественная семья. Каков бы ни был мой отец, он не остался бы в стороне, если бы мой брак обернулся такой катастрофой. Ну, а что касается Брода, то я бы не позавидовала тому типу.
— Вот поэтому я и не сказала ему в тот вечер. Я просто не имела права затевать ужасный скандал в вашем доме, как бы мне ни хотелось, чтобы Мартина вышвырнули вон.
— Но теперь ты должна ему сказать, Ребекка. Ты это знаешь.
— Я не могу, сказать ему то, что сказала тебе, Элли. Мы с тобой женщины. Насколько мне известно от Фи, Брод уже предпринял кое-что: Мартин больше не работает в фирме Маттесона.
— Отлично! — Элли захлопала в ладоши. — Пусть попытает счастья в другом месте. Например, Западная Австралия не так уж и далеко! Всего-то на другом краю континента. Послушай, ты очень напряженно работала. Тебе нужно отдохнуть. У моей подруги есть пляжный, домик в бухте Кофф, просто конфетка! Мы могли бы поехать туда. Провести там несколько дней. Что скажешь?
— За дружбу! — Ребекка подняла свою пустую кофейную чашку, и глаза ее заблестели. — Но как же ты? У тебя же наверняка масса всяких неотложных дел?
— Это так, но я все же поеду с тобой, и ты обязательно преодолеешь эту беду, Ребекка, или я не Элли Кинросс.
Погода была идеальная. Великолепное синее небо и чудесные волны прибоя. Пляжный домик оказался большим и фантастически красивым: он состоял из нескольких павильонов, обставленных изумительной тайской мебелью из Бангкока. Дом прилепился к склону холма, обращенного к Тихому океану. Длинная лестница вела от дома вниз, к белому песчаному пляжу. В саду перед домом росли пальмы, папоротники, орхидеи, водяные лилии.
Гигантские цветочные горшки придавали саду необычный, экзотический колорит.
В обществе Элли и под воздействием целительных сил лазурного моря и золотого солнца Ребекка начала расслабляться. Элли оказалась человеком такой доброты и душевной щедрости, что Ребекка испытывала чувство глубокой благодарности за ее помощь и поддержку. Они обе отдыхали, но иногда разговаривали, и серьезно. Так, Элли поведала Ребекке историю своей любви.
Во вторник ближе к вечеру, когда Ребекка отдыхала в открытом павильоне, из сада к ней поднялась Элли. Она выглядела потрясающе в белых шортах, которые подчеркивали красоту ее длинных ног, и маленьком желтом топе, оставлявшем открытой ее золотистую от загара талию.
— Ребекка, дорогая, к нам, гость, — радостно сказала она.
— Правда? — Ребекка спустила ноги на пол, ожидая увидеть хозяйку дома. На ней было красивое сари, купленное в одном из местных бутиков: на черном шелке яркие тропические птицы и цветы.
Через несколько секунд она услышала, как кто-то поднимается по ступеням.
— А вот и мой большой сюрприз! — объявила Элли при появлении гостя и встала на цыпочки, чтобы поцеловать брата в щеку.
— Брод! — Ребекка глубоко вздохнула, книга, которую она читала, упала на пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15