— Но скоро ведь придет зима, — спорила она, — а я не буду к ней готова.
На это он ей отвечал: «Если ты пойдешь, то я помогу тебе выдубить кожу». Или: «Я тебе соберу дров на две зимы!»
Однажды Мэтт сказал.
— Два дня назад я отказался от костыля, Скай. Давай прогуляемся и заодно испытаем мою ногу.
Благодаря его помощи она больше не была засалена работой. С каждым днем дружба между ними крепла. Скай не знала, чувствовал ли он это, но ее это очень беспокоило. Она не хотела попасть хоть в какую-то зависимость от Мэтта. Его жизнь протекала по другую сторону гор. Ему придется вернуться к работе, а возможно, и к женщине. Раньше она хотела, чтобы Мэтт уехал как можно быстрее. Теперь же она готова была потакать каждой его прихоти без видимых на то причин. Скай уже не могла больше сосредоточить свои мысли на работе, потому что перед ее глазами все время стоял его образ, и, даже когда его не было рядом, она спрашивала о том, где Мэтт, что сейчас делает. Однажды Скай чуть не попала в собственный капкан, потому что была поглощена мыслями о Риордане. Его присутствие ослабляло бдительность, необходимую, чтобы выжить здесь, в горах. Мэтт должен уехать, но как заставить его сделать это?
Когда они гуляли вместе, Скай втайне надеялась, что он подойдет к ней поближе, что снова попытается поцеловать ее. С растущим беспокойством она старалась понять, почему он не хотел больше целовать се, как это было вначале. Быть может, он больше не находил се привлекательной? А может, для него Скай была всего лишь ребенком?
— Ну хорошо, — сказала девушка с притворным раздражением, — но мы пойдем ненадолго.
— Возьми сегодня с собой блокнот для Рисунков, — сказал Мэтт, — сможешь что-нибудь нарисовать.
Она на секунду замешкалась, но он как всегда, прочитал ее мысли:
— Не бойся, я не буду подглядывать, если ты не хочешь.
Скай пошла по звериной тропке, ведущей через лес. Как обычно, на лугу они остановились проверить, нет ли поблизости незваных гостей. Никого не увидев, они снова скрылись среди деревьев. У Алого Неба было одно любимое место и она чувствовала, что Мэтту оно тоже нравится, хотя он этого и не говорил. Это была небольшая поляна среди густого соснового леса. На этом участке не росли деревья, потому что почва была слишком каменистой. На большом куске плоского гранита, обогреваемом солнцем, было очень удобно сидеть.
— Думаю, сможем остановиться здесь, — сказала Скай, не желая говорить с ним более доброжелательным тоном, хотя ей этого очень хотелось. Мэтт сел сзади нее на чуть более высокий продолговатый камень. Приятное тепло, исходящее от камня, и припекающее солнце навевало на него дремоту. Мэтт лег на спину и надвинул шляпу себе на глаза, но он оставил небольшую щелку, чтобы видеть, что происходит вокруг. Скай села в нескольких футах от него, повернувшись к нему спиной, и он видел, как переливаются на солнце ее черные как смоль волосы, туго заплетенные в косы.
Мэтт подумал, что если бы они были детьми, то он не смог бы устоять перед соблазном поозорничать, он бы дернул ее за косы и, хохоча, убежал бы в лес. И даже теперь, будучи вполне взрослым мужчиной, Мэтт с трудом удерживался от того, чтобы не взять в руки эти шелковые густые косы, не поласкать их, не поднести к губам. .Иногда, как, например, сейчас, это желание было так велико, что ему стоило огромных усилий противостоять ему. Его рука была уже в нескольких дюймах от ее кос, когда он отдернул се У них все так хорошо складывалось. Было бы глупо разрушать только завязывающуюся дружбу. Никогда он не был таким осторожным в отношениях с женщиной. Это почти сводило его с ума.
Скай открыла свой блокнот и начала рисовать углем какой-то луг. Картина приобретала ясные очертания, и Мэтт узнал обрывистый утес, за которым пряталась пещера, озеро и луг у подножия горы. Потом Скай нарисовала женщину в кожаном одеянии, с длинными развевающимися волосами, в которой Мэтт узнал ее саму. На картине Скай оглядывалась на свое горное жилище с торжественным, даже грустным выражением лица. Сзади она нарисовала мужчину, который смотрел на нее и, по-видимому, чего-то ждал. Когда она дорисовала ему револьвер и шляпу, у Мэтта не осталось ни капли сомнения, что он смотрит на свое собственное изображение.
Челюсть у мужчины была решительно выдвинута вперед, а его глаза не показывали, какие чувства переполняют его. Мэтт никогда не думал, что он выгладит настолько суровым, но теперь ему стало ясно, что она его видела именно таким. Неудивительно, что она так боялась его прикосновений и так долго не доверяла ему. Даже сейчас, несмотря на то, что внешне все было хорошо, Скай не доверяла ему полностью. В ее глазах Мэтт видел страх, что он вдруг резко изменит свое отношение к ней или окажется обманщиком. И тогда она будет довольна, что была права, когда думала о нем плохо.
Мэтту не нужно было объяснять этот рисунок, по крайней мере, ему так казалось. Скай тщательно обдумывала свое решение, уехать отсюда или остаться, решение, которое могло означать для нее смерть в независимости от того, какое именно из них она примет. И внезапно Мэтту пришла в голову мысль, что, возможно, увезти ее отсюда будет не совсем правильно.
Закончив рисунок, Скай перевернула страницу На лист стало ложиться потрясающе живое изображение двух бурундуков, играющих на бревне. Девушка сделала еще пару рисунков, потом закрыла блокнот. Она смотрела вдаль так же задумчиво, как на своей картине
— Ты великолепный художник, Скай, — сказал он, сдвинув шляпу на затылок, и сел. — Я узнал Много Когтей на портрете, когда рылся в твоих вещах. А что за люди были на других рисунках? Твоя семья?
Она неловко заерзала на камне.
— Я думала, что ты спишь.
— Нет, я просто дремал. Скай долгое время ничего не отвечала, но наконец произнесла:
— Да, это моя семья.
— И даже тот молодой человек, ковбой? А индейский воин?
Скай смотрела вдаль, теребя уголок закрытого блокнота.
Взгляд девушки был устремлен далеко вперед, и Мэтт мог видеть только ее профиль. Казалось, она с трудом заставила себя ответить.
— Этот ковбой — Монти Глассмен. Мой друг. Он приходил в гости в тот день… — Последовала долгая пауза, но в конце концов Скай решительно закончила. — Его тоже убили.
Мэтт постарался запомнить все сказанное ею. Такие детали могут помочь ему расследовать это дело. На самом деле его послали сюда, только чтобы он привез Скай как свидетельницу, но теперь он знал, что ни за что не уедет отсюда, пока не найдет людей, разрушивших ее прежнюю жизнь.
— А индеец? Он какой-нибудь родственник Много Когтей? — продолжил Мэтт.
— Нет. Его зовут Серый Медведь. Он тоже был моим другом.
— Они были твоими женихами? Воспоминания, видимо, волновали и огорчали ее. Через минуту Скай ответила:
— Да, оба. Они были такие разные. Серый Медведь все еще жив, но я его не видела семь лет. А сейчас… — Она обвила руками колени и через некоторое время подняла глаза на Мэтта. Вдруг задумчивость сменилась в ее взгляде каким-то вызовом. — А теперь твоя очередь. Кто эта женщина, Элизабет, о которой ты говорил во время болезни, в бреду? Может, твоя жена?
Теперь пришла очередь изворачиваться Мэтту. Нервным движением он снял с головы шляпу, потом снова ее надел и со всей силой натянул на лоб.
— Я не был женат.
— Тогда Элизабет твоя невеста, которая ждет, пока ты выполнишь это задание. Так ведь?
— Нет. Она не невеста.
— Тогда она была невестой? — упрямо продолжала Скай.
— Нет! Она… Она… была…
Скай улыбнулась и от этого стала еще прелестнее, ее красота опьяняла Мэтта, он даже забыл, что собирался сказать. Он никогда не видел, как Скай улыбается, а ее улыбка оказалась широкой, белозубой, озорной. Она дразнила его, мстила за то, что он задавал ей много вопросов, рылся в ее вещах, смотрел на нее искоса, когда она рисовала. Но ему не было до этого дела. Ему еще никогда так сильно не хотелось заключить ее в объятия, почувствовать ее согретое солнцем тело, повалить ее на теплую траву, где они смогли бы страстно слиться в единое целое.
— Так, значит, — сказала Скай с очаровательной улыбкой на губах, — ты любишь задавать вопросы, но не любишь отвечать на них?
Мэтт почувствовал, что в этот день ей удалось создать непринужденную обстановку в их компании. Их отношения становились все проще после того, как она вернула ему оружие и ничего не произошло.
— Элизабет была милой рыжеволосой девушкой, в которую я когда-то давно был влюблен, — наконец произнес Мэтт.
Скай чуть вздрогнула, и это позволило Мэтту подумать, что она ревнует его к Элизабет, как он ее к Монти Глассмену и Серому Медведю. Несмотря на то что это было очень давно, они еще занимали какое-то место в се сердце, и Мэтт знал, что так будет всегда.
— Какое совпадение, — сказала Скай, погрузившись в воспоминания, — Монти Глассмен. Его волосы были светло-медного цвета, не темнее, чем у твоей лошади. Они красиво отливали на солнце, но он редко снимал свою шляпу, потому что терпеть не мог, когда его дразнили Рыжим.
Еще одно совпадение, это слово «Рыжий», сразило Мэтта, как удар ниже пояса. Бейли Лоринга тоже звали Рыжий, а его сына — Рыжий-младший.
— У Элизабет были волосы такого же цвета, — сказал он как можно спокойнее, — они тоже отливали светлыми бликами на солнце.
Скай кивнула, будто представила себе именно тот цвет, о котором Мэтт говорил.
— Сколько лет тебе было, когда ты влюбился в Элизабет?
— Мне было восемнадцать. Но это было так давно, Скай.
— Что произошло между вами? Почему ты не женился на ней?
Мэтт совсем не хотел ни с кем разговаривать об Элизабет, и особенно со Скай Мак-Келлан. Если бы он рассказал ей, что произошло и почему, то он рисковал добиться скорее ее осуждения, чем доверия, как это случилось с другими. Тогда Мэтт потеряет только наметившиеся понимание и дружбу между ними. Скай отвернулась бы от него, как и другие, если бы все узнала.
— Элизабет Лоринг просто не очень любила меня, — сказал он. — Вот что произошло.
Скай почувствовала, что, как и у нее, у Мэтта Риордана были свои тайны, связанные с прошлым. Он очень многое не говорил ей и, возможно, никогда не скажет. Но в такие спокойные минуты, когда они были вместе, она ловила себя на том, что снова мечтает. Мечтает, что этот прекрасный незнакомец, прискакавший сюда на лошади, отвезет ее отсюда и сделает ее жизнь полной любви, радости и счастья. Но Мэтт Риордан никогда не воплотит в жизнь ее мечты. Как только он узнает, что совершила Скай, он посадит се в тюрьму, а потом отправит на виселицу.
— Почему на тебе клеймо, Мэтт? — спокойно спросила она. — Кто его поставил?
Мэтт резко вскочил и вздрогнул от острой боли в ноге.
— Незачем об этом говорить. Теперь, я думаю, нам лучше вернуться и закончить твою работу. .
Скай подошла к нему ближе, не давая пройти. Она хотела положить руку Мэтту на плечо, но вовремя удержалась от этого. Ветер трепал ее волосы, и несколько коротких прядей выбились из кос и спадали ей на лицо. Мэтт откинул одну из них с щеки Скай. Прикосновение его жесткой, но теплой и нежной ладони к ее коже вызвало новую волну странного желания, которое она теперь испытывала все чаще. Скай не шевельнулась, даже не притронулась к своему ножу Она не могла понять, почему становилась такой безрассудной рядом с этим человеком, который неожиданно вторгся в ее жизнь.
Скай тонула в гипнотизирующем взгляде его синих глаз. В них она видела понимание. Если бы они смогли помочь друг другу, если бы они смогли позволить своим телам и душам поглотить боль друг друга, постепенно снимая се, пока она совсем не пройдет.
— У нас обоих такое прошлое, которое бы очень хотелось забыть, — сказала Скай. — Ты не заметил во время своих путешествий, что таких людей, как мы, очень много?
— Да, наверное, это так, — ответил Мэтт. Но, не будь у нас этого прошлого, мы бы не оказались здесь сейчас… вдвоем. Так, может быть, в этой трагедии есть и хорошее. Скай понимающе кивнула и сказала:
— Пойдем домой.
«Пойдем домой».
Ее слова звучали в голове Мэтта много дней. Он даже во сне их слышал, и ему приходилось изо всех сил бороться с непреодолимым желанием встать с постели и оказаться рядом с ней. Но каждую ночь желание все росло, а располагающая атмосфера, создаваемая теплым пламенем костра, танцующие на стенах пещеры тени, казалось, только усиливали это желание лишить ее невинности.
Но если Скай когда-то изнасиловали, то ей будет нелегко снова отдаться мужчине. Возможно даже, она этого никогда не сделает. Чтобы она насладилась таким союзом, от ее партнера потребуется особенное терпение и понимание. Мэтт не знал, сможет ли стать таким любовником, который ей нужен, сможет ли он избавить ее от воспоминаний прошлого. Все это очень беспокоило его. Мэтт хотел заняться с ней любовью и доказать, что не всеми мужчинами руководит злой умысел и эгоизм, но он все же боялся, что не сможет показать ей всю красоту этого действия и все те удовольствия, которые мужчина и женщина могут испытать вместе. Впервые в своей жизни Мэтт серьезно задумывался о будущем. Что случится с ней и с ним в ближайшее время? Скай была не из тех женщин, с которой он мог переспать и бросить.
Так Мэтт лежал, мучаясь физически и морально, охваченный каким-то тайным страхом. Он чувствовал ее присутствие, подобное дуновению ночного ветра, но Скай оставалась чем-то нереальным, неудержимым, сказочным. Она занимала все его мысли, когда он бодрствовал и даже когда спал.
Юность моя стала песней сна,
Я помню мелодию, но не слова.
9

Двое мужчин тут же отпрыгнули в разные стороны, заняв боевое положение, и потянулись за оружием. Они остановились, ожидая, когда кто-нибудь из них первым начнет драку.
Вдруг из пещеры раздался испуганный голос:
— Серый Медведь? Это ты?
Индеец тотчас же оторвал взгляд от своего противника и посмотрел туда, откуда раздался голос Скай. Радостно вскрикнув, она побежала ему навстречу, крепко обняла его, и ему пришлось отложить драку до лучших времен. Он прижал девушку к себе. Мэтт выпрямился, охваченный внезапным приступом ревности. Неужели все это время он обращался с ней как с хрустальным сосудом только для того, чтобы увидеть ее потом в объятиях другого, липнущей к нему, как теплый мед к горячему хлебу.
Но, как только он так подумал, девушка отстранилась от молодого человека и, забыв о своей минутной радости, озабоченно нахмурила брови. Скай смотрела на него с беспокойством, а он на нее с неистовым желанием. Молодой человек подошел чуть ближе к ней, но она стала отступать назад, вытянув вперед руку, чтобы держаться от него на расстоянии. Глаза Скай наполнились печалью, горем и сожалением.
— О Серый Медведь, мой старый друг, я никогда не думала, что мы снова увидимся. Это замечательно, но… не совсем хорошо, что ты пришел сюда. Как ты нашел меня?
Казалось, что Серому Медведю очень не хотелось отвечать ни на ее вопросы, ни на се грустный, умоляющий взгляд. Наконец он посмотрел куда-то через ее плечо. И только тогда Мэтт и Скай увидели Много Когтей, стоящего под сосной, на которой находилось гнездо орла.
Много Когтей подошел к ним.
— Он проследил за мной, Скай. Сначала я не заметил, а потом было уже слишком поздно.
— В моих мечтах меня постоянно преследует твой образ, — сказал Серый Медведь с горечью, взяв ее за руку в доказательство правдивости своих слов. На этот раз она не отстранилась.
— Даже когда Отец-Солнце опускал покров ночи, мое сердце изнывало от неисполнимого желания увидеть тебя снова!
Его черные глаза изучали каждую черту ее лица; он все еще не верил, что это не сон. Серый Медведь снял со своей шеи одно из украшений и показал его девушке.
— Видишь, я все еще ношу прядь твоих волос, которую ты подарила мне при нашей последней встрече.
Серый Медведь хранил прядь Скай как священную реликвию. Он заплел ее в косу, крспко-перевязал и прикрепил к кожаной веревке.
Серый Медведь все крепче сжимал ей руку.
— То, что моя мечта осуществилась, несомненно, подарок самой Великой Тайны! Шошоны считают, что ты давно вступила на Тропу Смерти, потому что они не представляют себе, как ты могла одна пережить холод и голод Зимних Лун. Но, идя по Тропе Смерти, твоей душе не удалось найти своих родственников, и, опечаленный, разлученный с семьей, твой дух бродит по Матери-Земле в поисках их духов. Мы смеялись над Белоглазым, когда он говорил, что ты жива, потому что думали, что лишь твоя одинокая душа скитается в горах.
— Твой дядя часто уходил в горы просить помощи у духов, — продолжал Серый Медведь. — Он говорил всем, что уходит просить чтобы голод обошел стороной наше племя. Но мне показалось, что он уходит слишком часто, а потом бледнолицые стали спрашивать о тебе. Когда пришел Пинкертон, я подслушал их разговор в вигваме и услышал все, что он говорил Много Когтей и вождю Вашаки. Выяснилось что ты жива, и мое сердце стало разрываться от J радости и надежды на скорую встречу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36