«Непокорная»: АСТ; Москва; 1997
ISBN 5-7841-0693-7
Аннотация
Роковое стечение обстоятельств разлучает Джареда Данкена с прелестной молодой женой Мирандой Отважная англичанка отправляется на поиски пропавшего мужа в Санкт-Петербург Затем судьба забрасывает ее в Крым и даже в Стамбул. Только беззаветная преданность, смелость и ум помогают Миранде преодолеть все препятствия и вновь обрести любимого.
Бертрис Смолл
Непокорная
Всем, для кого главное в жизни — любовь
Часть I. ВИНДСОНГ. 1811
Глава 1
— Полагаю, вы отдаете себе отчет, — не спеша начал лорд Генри Темпл Пальмерстон, — что наши с вами действия вполне могут быть расценены правительствами наших стран как обыкновенное предательство. А я, видите ли, уже и так прослыл сторонником крутых мер, ибо в отличие от членов парламента и кабинета его величества предпочитаю действовать, а не разглагольствовать впустую.
Он замолчал, погрузившись в созерцание темно-красного кларета в бокале. Вотерфордский хрусталь с тончайшей резьбой искрился кроваво-алым светом в отблесках камина, бросая блики на его красивое лицо.
Снаружи, нарушая полуночную тишину, шуршал ветер, принося клочья тумана с побережья.
— И тем не менее, — продолжал лорд Пальмерстон, — исходя из интересов державы, которую вы, капитан Данхем, представляете, думаю, согласитесь со мной, что в создавшейся ситуации нашим злейшим врагом является Наполеон, и нам не следует ссориться друг с другом. Одним словом, Карфаген, то бишь Наполеон, должен быть разрушен!
Джаред Данхем повернулся от окна и направился к камину.
Молодой, худощавый, темноволосый, он выглядел гигантом — во всяком случае, был значительно выше собеседника, рост которого превышал метр восемьдесят. Обращали на себя внимание и его глаза — темно-зеленые, с веками, как бы отягощенными длинными густыми ресницами; они, казалось, смотрели на мир с прищуром. Продолговатый тонкий нос и узкие губы придавали его облику нечто мефистофельское. У него были крупные холеные руки; округлой формы ногти тщательно подпилены. Сильные руки, мощные…
Опустившись в свободное кресло — с гобеленовой обивкой и с подушечкой для головы, соседствующее с весело пылающим огнем, — Джаред наклонился к военному министру Англии.
— И, собираясь напасть на врага, вцепившегося мертвой хваткой вам в горло, вы хотите иметь уверенность, что другой не повиснет у вас на загривке. Я прав?
— Безусловно! — заявил лорд Пальмерстон с присущей ему прямотой.
Едва уловимая улыбка тронула уголки губ американца Джареда Данхема, но глаза цвета бутылочного стекла оставались холодными.
— Браво, сэр! В искренности вам не откажешь, — заметил он.
— Мы нужны друг другу, капитан, вот и все, — последовала откровенная реплика. — За последние два десятилетия ваша страна окончательно отделилась от нас, однако корни вам выкорчевать не удалось. В самом деле, имена и фамилии у вас английские, манера одеваться, обставлять дом заимствована у нас, даже устройство высшего государственного органа — сколок с нашего, разве что короля Георга у вас нет. Я говорю условно. Вы с нами связаны пуповиной.
Тут уж ничего не поделаешь! А если меня правильно информировали, вы в один прекрасный день как прямой наследник по мужской линии получите поместье, земли и титул, дарованные когда-то английским престолом вашему предку.
— Надеюсь, милорд, в ближайшее время это мне не грозит.
Томас Данхем, мой кузен, находится, слава Богу, в добром здравии!
Он восьмой владелец острова Виндсонг, и, откровенно говоря, я не спешу стать девятым.
Джаред Данхем замолчал. Спустя минуту он продолжил разговор, переведя его в другую плоскость:
— Америке необходимо иметь рынок сбыта своих товаров, и Англия нам его предоставляет. А мы у вас покупаем товары первой необходимости, предметы роскоши… Мы пока не можем удовлетворить спрос на подобные вещи. В 1803 году отвалили Франции изрядный куш за Луизиану. Обширная территория… Это хорошо! И от французов избавились — тоже неплохо. Но меня беспокоит другое: мы, так называемые новые англичане, проморгали появление на политическом небосклоне отчаянных ребят, значительно превосходящих нас по численности. Горячие головы, милорд! С молоком матери они впитали рассказы о том, как мы наподдали англичанам в 1776 году, и теперь рвутся в бой.
Джаред Данхем вздохнул. Лорд Пальмерстон бросил на него пристальный взгляд.
— Я человек дела, милорд. Война мне не нужна. Я вообще не одобряю подобный метод завоевания места под солнцем. Но уж если придется, денег не пожалею. Возьмем, к примеру, эту континентальную блокаду. Ну и что? В проигрыше остаемся и мы, и вы. Безвыходных положений не бывает: блокаду прорвать можно, и некоторым это удается…
После непродолжительной паузы Джаред продолжил:
— Примите к сведению, милорд, такой печальный факт: ваши ткачи работают три дня в неделю в связи с нехваткой сырья, а у нас в доках гниет хлопок. И что же получается в итоге? Безработица, волнения… Аховая ситуация — и у вас, и у нас.
Лорд Пальмерстон согласно кивнул. Однако Джаред Данхем еще не закончил свою мысль.
— Вы правы, милорд, Америка и Англия нуждаются друг в друге, и те из нас, кто понимает это, будут сотрудничать с вами…
Тайно, способствуя уничтожению нашего общего врага Наполеона Бонапарта. Нам в нашем правительстве только и не хватает иностранцев! Но ведь и вы, англичане, не в состоянии воевать сразу на двух континентах. Однако я уполномочен мистером Джоном Квинси Адамсом сообщить вам следующее: вы издали закон, запрещающий Америке торговать с другими странами. Оговорили условие: мол, если наше грузовое судно перед заходом в иностранный порт не зайдет в британский порт и не захватит английский груз, тогда наш груз конфискуется. Это неслыханная дерзость, сэр! Мы свободная страна!
Генри Темпл Пальмерстон тяжело вздохнул.
— Я делаю все, что в моих силах, — промолвил он, — но у нас и в палате общин, и в палате лордов тоже есть горячие головы.
Большинство из них в жизни не держали в руках шпагу или пистолет, не говоря уж о том, что вообще ни разу не нюхали пороху, но все считают себя такими знатоками, что мы с вами, по их понятиям, им в подметки не годимся. До сих пор считают, что ваша победа — простая случайность. И пока эти джентльмены не поймут, что у нас общие цели и задачи, мне придется несладко.
Кивнув, Джаред Данхем сказал:
— Через несколько дней я отправляюсь в Пруссию, оттуда — в Санкт-Петербург. Король Фридрих-Вильгельм и царь Александр Первый пока не особо поддерживают Наполеона.
Посмотрим, сможет ли сообщение об англо-американском сотрудничестве заставить их и впредь воздерживаться от альянса с Бонапартом. И все же какой он ловкий, этот корсиканец! Сумел прибрать к рукам всю Европу!
— И уже нацелился на Англию, — произнес лорд Пальмерстон с ненавистью в голосе. — Если он и нас победит, тогда и вам несдобровать. Как говорится, по морям, по волнам и… к вам.
Джаред Данхем хохотнул, однако сиплое придыхание с большой натяжкой можно было назвать смехом.
— Сэр, кому, как не мне, знать, почему Наполеон продал нам свои луизианские владения. Мы ведь с ним расплатились золотом, а то на какие бы шиши он сейчас содержал свое войско. Потом Бонапарт там выдохся: чтобы держать под контролем такую обширную территорию, населенную в основном американцами и дикими краснокожими индейцами, потребовались немалые средства и силы. И, между прочим, франкоговорящих креолов из Нового Орлеана скорее можно отнести к американцам, нежели к французам. А кроме того, все они сторонники Бурбонов, сметенных той самой революцией, которая помогла Наполеону прийти к власти. Так что, если бы император был на сто процентов уверен, что ему удастся захватить американские территории и золото, думаю, он бы ни перед чем не остановился.
Однако он этого не сделал. Наверное, вспомнил, какие последствия имела война Америки с Англией.
— Черт побери, сэр, не в бровь, а в глаз! — оживился Пальмерстон.
— Я ведь американец, милорд, а мы народ откровенный.
— Бог мой, янки, а ведь вы мне нравитесь! — воскликнул лорд Пальмерстон. — Думаю, мы поладим. Вы отчаянный человек! — Он взял графин и наполнил бокал гостя. — А теперь разрешите поздравить вас с избранием в Уайтхолл. Такого еще не бывало! Мало того, что вы янки, так ведь еще сами себе зарабатываете на жизнь! И как там только стены не рухнули?
— Сам удивляюсь, — улыбнулся Джаред. Лорд Пальмерстон обладал чувством юмора, и это ему импонировало. — Похоже, я один из немногих американцев, когда-либо допущенных в святая святых Великобритании.
Пальмерстон от души расхохотался.
— Верно, янки! Надеюсь, вы понимаете, что толстая мошна истинного джентльмена при этом похудеет. Наши доморощенные джентльмены, хотя и по уши в долгах и без гроша в кармане, палец о палец не ударят, чтобы заняться делом, взяться за какую-нибудь работу. У вас, должно быть, влиятельные друзья…
— Милорд, я в составе вашего правительства только потому, что вы этого захотели. Думаю, нам незачем лицедействовать. И вот еще что. Может, я и янки, но зовут меня Джаред.
— А меня Генри. Джаред, если все пойдет так, как мы задумали, вам предстоит связаться в Лондоне с нужными людьми. Нас не должны видеть вместе. Или хотя бы пусть на наших встречах присутствует кто-то третий. Думаю, подойдет ваш кузен, сэр Ричард Данхем. Это ведь он положил начало нашему знакомству. Кроме того, не забывайте о предстоящем наследовании поместья Виндсонг.
— Само собой! — усмехнулся Джаред. — И кошелек у меня, слава Богу, тугой.
— Вот-вот! Мамочки-наседки уже квохчут. В этом сезоне впервые предстоит цыплят в свет вывозить, а тут такая партия… с тугим кошельком, — хмыкнул лорд Пальмерстон.
— Это они зря! Холостяцкую жизнь я ни на что не променяю.
Легкая интрижка — ради Бога! Но жениться? Благодарю покорно…
— Слышал, ваш кузен, лорд Томас Данхем, приехал недавно из Америки с женой и двумя дочками. Уже были у него с визитом?
Говорят, одна из дочерей — само совершенство. Кавалеры из высшего общества не успевают слагать в ее честь вирши.
— Я знаком лишь с Томасом Данхемом, — ответил Джаред. — Никогда не бывал у него в поместье. Знаю, что его дочери — близнецы, но видеть их мне не доводилось. Положа руку на сердце, нет у меня ни времени, ни желания возиться с цыплятами. — Он осушил свой бокал и сменил тему разговора. — Когда буду на Балтике, присмотрю лес под хорошие деревянные мачты. Полагаю, английскому флоту они пригодятся.
— Это было бы прекрасно! Может, Наполеон шустрее нас на суше, но не помешает ему напомнить, что Англия до сих пор правит морями. А потом вы вернетесь в Англию?
— Нет. Из России вернусь домой. Я ведь как-никак патриот, и как только приеду в Америку, сразу в Балтимор и на мой клипер.
Как говорится, попутный ветер в спину и семь футов под килем.
Необходимо пощупать английские суда — нет ли на них завербованных американских матросов.
— Вы и этим занимаетесь? — удивился лорд Пальмерстон.
— А что? Иногда мне кажется, что весь мир сошел с ума.
Возьмем, к примеру, меня. Кто я такой? Тайный агент моего правительства, но сотрудничаю с вами. Завершив свою миссию здесь, в Европе, помчусь на всех парах домой, чтобы, не переводя дыхания, дать бой британскому флоту. Не кажется ли вам, что в этом есть что-то ненормальное?
Генри Темпл Пальмерстон не выдержал и расхохотался вслед за своим американским гостем.
— У вас, Джаред, без сомнения, более оригинальный взгляд на вещи, чем у меня. Конечно, это безумие, однако спровоцировал его Наполеон, охваченный неуемным желанием подчинить себе весь мир.
Когда мы покончим с этим выскочкой, между нашими странами снова воцарится мир. Так оно и будет, друг мой, вот увидите!
Вскоре они распрощались. Лорд Пальмерстон первым выскользнул из отдельного кабинета в Уайт-клубе, где проходила встреча.
Джаред Данхем ушел минут через десять.
Сев в свою карету, Джаред сразу же провел рукой по бархатной обивке сиденья и нащупал плоский футляр. Он спрятал его незадолго до встречи с лордом Пальмерстоном. Бриллиантовый браслет — неплохой подарок на память при расставании, подумал он. Джиллиан, конечно, будет разочарована, так как ждет его с предложением руки и сердца. Увы и ах! Роскошный, усыпанный бриллиантами чистой воды браслет — это самое большее, что он может предложить ей взамен.
Джиллиан считала себя без пяти минут леди Данхем. Старик муж при смерти, она вот-вот овдовеет… Джаред у нее днюет и ночует. Пока не муж, но будет им!..
У него и в мыслях не было жениться — во всяком случае, не теперь и, уж конечно, не на ней. Джиллиан Абботт переспала если не со всеми лондонскими щеголями и хлыщами, то уж с половиной точно и пребывала в полной уверенности, что ему ничего об этом не известно. Он ехал к ней с твердым намерением в последний раз вкусить ее прелестей, вручить прощальный сувенир и расстаться навеки. Конечно, последует бурная сцена. Это он предвидел, решил сказать ей, что возвращается в Америку. Данхем надеялся, что дорогой подарок ее утешит. Он не питал никаких иллюзий относительно того, почему Джиллиан Абботт мечтает выйти за него замуж: Джаред Данхем был богат.
Богатством он был обязан бабушке со стороны матери. Сара Лайтбоди любила всех своих внуков, но давно уже решила свое состояние завещать только одному из них, Джареду.
У ее дочери, Элизабет, было трое детей, и, хотя та всех их одинаково любила, ее суровый муженек, Джон Данхем — Сара Лайтбоди в жизни своей не видела большего лицемера, — всегда выбирал козлом отпущения младшего сына, Джареда.
Сначала Сара Лайтбоди не понимала, чем вызвана неприязнь зятя к его младшему сыну. Порой она думала, что это форменное измывательство над ребенком. Джаред рос довольно привлекательным мальчуганом. Впрочем, Джонатан, старший брат, красотой ему не уступал. Джаред обладал прекрасными манерами и живым умом.
Но если обоих мальчишек заставали за какими-нибудь проказами, трепку получал именно Джаред. Джонатан отделывался словесным предупреждением. За одни и те же проступки Джареда ругали, а его брата хвалили. Сара Лайтбоди долго билась над разгадкой этой тайны, пока наконец не поняла простую истину: наследник в семье должен быть один, а не два и не три. Джон считал, что если ему удастся сломить дух Джареда, то тем самым он упрочит положение Джонатана, и когда настанет время и Джонатан примет от отца руководство судоверфями Данхемов, в лице Джареда он найдет послушного клерка, готового работать задаром.
По счастью, стремления братьев не совпадали. Джонатан унаследовал от Данхемов тягу к судоверфям. Из него получился отличный кораблестроитель; а из Джареда — великолепный коммерсант. У них в роду почти все были коммерсантами. Джаред считал, что делать деньги — необыкновенно увлекательное занятие. Его изобретательный ум находил выход из любого, даже самого запутанного положения. Чутьем он обладал сверхъестественным. Казалось, неудачи обходят его стороной.
И дом, и сердце Сары Лайтбоди для любимого внука всегда были нараспашку. Джаред это знал, поэтому чуть что — без колебания обращался к бабушке. Ей льстило, что он поверяет ей самые сокровенные тайны и мечты. В юности Джаред никогда не жаловался на несправедливое отношение отца, всегда стоически переносил его выходки. Бабушка, напротив, часто выходила из себя. Порой она едва сдерживалась: хотелось стукнуть жестокого зятя кочергой по голове. Она так и не смогла понять, как это ее дочь угораздило влюбиться в этого человека.
Когда Сара Лайтбоди почувствовала приближение смерти, она написала завещание, а потом призвала к себе Джареда и сказала, что оставляет ему все свое состояние. Сначала он от удивления потерял дар речи, потом стал ее благодарить. У него и в мыслях не было отказаться или хотя бы возразить. Бросив на него взгляд, она мгновенно поняла: Джаред уже прикидывает, как распорядиться наследством.
— Делай так, как я тебя учила. Вложи деньги во что-нибудь стоящее и запомни: главное — это инвестиции и реинвестиции. Доход должен приносить доход, однако нужно что-то иметь и на черный день. Никогда никому не раскрывай своих козырей.
Джаред кивнул.
— Бабушка, я никогда не пущу твое состояние на ветер. Не беспокойся. Только боюсь, как бы он не прибрал твои деньги к рукам, ведь по закону я еще не имею права распоряжаться наследством.
— Двадцать один год тебе исполнится через несколько месяцев, а пока твой дядя и мои адвокаты помогут держать его на расстоянии.
Не вешай нос, Джаред! Он будет конючить, судоверфи, мол, ветшают, но смотри — не дрогни. Уж я-то точно знаю, что в лучшем состоянии они и не были. Не дай ему себя одурачить. Я для того и завещаю все свое состояние тебе, чтобы ты стал от него независим.
— Он хочет, чтобы я женился на Честити Брюстер, — сказал Джаред.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49