Опасность.
Сумел ли ее отец все же отыскать могилу «Белладонны» с ее сказочным богатством, пролежавшим триста лет на дне океана? Действительно ли это сенсационное открытие стоило ему собственной жизни?
Опасность.
В этой жестокой жизни всегда приходилось помнить об опасности, и особенно когда ставкой в игре становились несметные богатства — золото, серебро, прекрасные драгоценные камни. Жадность обладала способностью поднимать со дна человеческой души все самое низменное. Один Бог знает, сколько раз за свои двадцать девять лет Джейн сталкивалась с этим человеческим пороком — с лихвой хватило бы на несколько жизней.
Итак, какая участь постигла Чарли?
Случилось ли несчастье во время глубоководного погружения, которое всегда сопряжено с риском для жизни? Упал ли ее отец за борт, возможно, ударившись головой о борт лодки, и утонул? А возможно, человек, известный своим легкомыслием и склонностью рисковать понапрасну, в очередной раз пренебрег опасностью, за что и поплатился жизнью?
Джейн хотела получить ответы.
«На некоторые вопросы нет ответов».
Бриллиант Чанг предупредил ее об этом сегодня утром, за приятным чаепитием на веранде бунгало «Далила».
Была ли она готова задать вопросы, странные вопросы, вопросы двадцатилетней давности, приносящие боль, иногда даже опасные вопросы, ответы на которые были весьма запутанны, а возможно, их и вовсе не существовало?
Джейн вздохнула, устало потерла глаза, затем перевела взгляд с кипы подробных, тщательно начерченных карт на окно, всматриваясь поверх густой зелени тропической лужайки в соседнее бунгало «Самсон».
Почему она поцеловала Джейка Холлистера в ту первую ночь, когда только появилась на острове Рай?
Ответа не было.
После случайной встречи на берегу Джейн довольно успешно удавалось избегать встреч наедине с этим человеком. Как ни странно, это оказалось совсем не сложным. Время от времени она сталкивалась с Джейком за обеденным столом, но разговор, казалось, всякий раз вертелся вокруг одной из сестер Мейфэр или они присутствовали здесь же.
Уголки рта Джейн слегка приподнялись в невеселой улыбке при воспоминании о поздравительной открытке, которую ей однажды прислал знакомый: «Ты не можешь вынести ни одного мужчину рядом с собой, но не будь их — на ком бы ты оттачивала способность своего разума к игре?»
Наверное, почти все женщины выбирали себе мужчин, используя модель отношений, установившихся в детстве с их отцами.
Джейн давно уже поняла, что ее недоверие к мужскому полу, настороженность, ожидание подвоха были прямым результатом тех противоречивых чувств, которые она испытывала к Чарли. С одной стороны, она обожала своего отца. С другой стороны — всегда знала, по крайней мере чувствовала, даже когда была маленьким ребенком, что на него нельзя было положиться.
Чарли давал обещания и не сдерживал их.
Чарли покупал ей дорогие подарки, а затем неожиданно, не утруждая себя никакими объяснениями, забирал их обратно, нелепо извиняясь за неверно подобранный цвет, размер или подделку.
Чарли не раз клялся быть рядом с ней, но всякий раз, когда она отчаянно нуждалась в нем, он исчезал из ее жизни.
Чарли Эвери Беннет был взрослым мальчишкой: безмерно обаятельный, когда хотел этого, на редкость красивый — гроза всех женщин, диковатый, флиртующий, легкомысленный, безрассудно смелый, любящий веселье и начисто лишенный какой бы то ни было ответственности.
Она не повторит ошибку своей матери, страстно поклялась Джейн, продолжая смотреть через залитое солнцем окно на соседний коттедж. Она не позволит себе заинтересоваться смазливым бездельником, у которого было больше загара, чем мозгов, а форма затмевала собой содержание.
Презрительно фыркнув, она вздернула подбородок, наслаждаясь дуновением теплого полуденного ветерка. Сама идея была возмутительной. Она ни капли не была увлечена Джейком Холлистером.
— Лжец! — неожиданно для себя выпалила Джейн.
Возможно, она была увлечена Джейком Холлистером на определенном, примитивном… физическом… ладно, сексуальном уровне. Но это не означало, что она тут же пойдет на поводу у своего увлечения. Как бы то ни было, она никогда больше не повторит подобное. Одного поцелуя было достаточно.
Более чем достаточно.
Этот мужчина был отрицательным персонажем. Грубоватый, небритый, с простоватыми манерами; разумеется, искушающий как грех, но явно вызывающий у нее раздражение всем своим видом, начиная от макушки с роскошными темными волосами и кончая длинными, мускулистыми босыми ногами.
И он был опасен.
У этого мужчины было определенное прошлое, но какое у него будущее? Без амбиций, без планов, без перспектив. Он был не ее класса. И не будет никогда.
Джейн неожиданно осознала, что яростно машет в воздухе перед своим лицом одной из карт, которую она, должно быть, безотчетно сложила в импровизированный веер. Это был теплый, безветренный и довольно душный полдень. Самое время окунуться в голубые волны Карибского моря, раскинувшегося в двух шагах от ее бунгало.
Она быстро засунула кипу карт и других бумаг, относящихся к «Белладонне» и ее бесценному грузу, в свой портфель и спрятала все это под стол. Ей понадобилось менее десяти минут, чтобы переодеться в купальный костюм, захватить темные очки, махровое полотенце и выйти из дверей «Далилы», напрямик устремившись в сторону пляжа.
Тридцать шесть.
Тридцать семь.
Тридцать восемь.
Тридцать девять.
От дверей «Самсона» до передней двери «Далилы» было ровно тридцать девять шагов.
Джейк был в этом абсолютно уверен.
За последнюю неделю он проходил расстояние, разделявшее коттеджи, столь часто, что давно сбился со счета.
Был такой роман — «Тридцать девять шагов», вспомнил Джейк из своей прошлой жизни, в которой он слыл заядлым книгочеем. Автор — английский адвокат и писатель Джон Бучан, впоследствии барон Твидсмур; накануне первой мировой войны режиссер Альфред Хичкок создал на его основе один из своих шедевров классического черно-белого кино.
Фильм «Тридцать девять ступеней» стал первым настоящим шпионским триллером; его главного героя ошибочно считают совершившим хладнокровное убийство преступником, изменником, всюду его презирают и отовсюду гонят — и он предстает перед зрителями совершенно отчаявшимся и потерявшим последнюю веру в удачу бродягой. Через всю Англию, вплоть до шотландской границы его преследует не только полиция, но и действительно повинные в преступлении негодяи.
Однако, по крайней мере тогда, героя считали только бродягой, заметил про себя Джейк и с невеселой улыбкой поднял руку и дважды постучал в дверь веранды «Далилы».
— Никого нет дома, господин, — из близлежащих зарослей олеандра раздался напевный островной голос.
Сделав два шага в сторону, Джейк заглянул за угол коттеджа:
— Кто там?
Из-за листвы показался молодой человек с зажатыми в одной руке огромными садовыми ножницами и грубым мешком в другой.
— Бенджамин, господин Холлистер. Вот кто здесь.
Джейк узнал молодого работника, который часто выполнял несложную работу для сестер Мейфэр.
Бенджамин повторил, правдиво округлив свои большие темные глаза:
— Мисс Беннет нет дома.
Джейк собрался было уйти, но остановился:
— Ты, случайно, не знаешь, куда она ушла? Бенджамин кивнул головой.
Джейк напомнил себе о необходимости сохранять спокойствие.
— Куда ушла мисс Беннет?
Молодой человек поднял свою правую руку — садовые ножницы выглядели весьма угрожающе — и указал в направлении воды:
— На пляж.
— Когда?
Стройные плечи высоко поднялись, а затем вновь опустились.
— Давно.
— Десять минут?
Лицо Бенджамина прояснилось.
— Больше.
— Полчаса?
Простоватый малый изобразил на своем лице глубокомысленное выражение:
— Меньше.
По крайней мере Джейку удалось точно определить, что интересующая его особа удалилась на пляж примерно четверть часа назад.
— Благодарю тебя, Бенджамин.
— Всегда рад помочь вам, господин Холлистер, — вежливо ответил Бенджамин и только тогда продолжил свое занятие, еще более усердно, чем раньше, обрезая буйно разросшиеся кусты олеандра.
Джейк подбоченился и стоял в таком положении, пытаясь решить, в каком направлении действовать. Пуститься за мисс Джейн Беннет вниз к бухте? Или убраться отсюда восвояси и поскорее забыть всю эту историю?
Правда заключалась в том, что женщина избегала его словно чуму с той ночи на берегу. Он столкнулся с ней лишь дважды, и то случайно, за обеденным столом в главном доме сестер Мейфэр, которые, казалось, намеренно не выпускали из своих рук нить разговора.
Да, он видел ее несколько раз, когда она дремала в гамаке, устроенном между пальмами, создававшими тропический лес в миниатюре около двух коттеджей. Однако почему-то у Джейка так ни разу и не хватило духу побеспокоить ее.
Зато он наблюдал за ней.
Джейн Беннет отличалась от остальных женщин, которых он когда-либо встречал прежде. Ее глаза завораживали. Их цвет менялся в зависимости от того, что было на ней надето, от времени дня и даже от ее настроения.
Она казалась спокойной и уравновешенной, но было очевидно, что от состояния внутреннего покоя она неизмеримо далека. Джейк угадывал смятение, бушевавшее у нее внутри, переполнявшее ее любопытство, иногда плохо скрытое раздражение. Она была сложным созданием.
Она относилась также к тому разряду женщин, с которой мужчина мог провести всю свою жизнь, постоянно что-то открывая в ней, понимая нечто новое, наслаждаясь разговорами с ней, учась у нее многому, прежде всего любви. Она представляла собой открытый вызов, непознанную загадку для мужчин; она была просто мисс Джейн Беннет из Буффало. Он всегда будет изумляться: что она действительно чувствует? Что делает? О чем думает?
— Я скажу, что она думает о тебе, Холлистер. Она думает, что ты грязный, разложившийся негодяй, не представляющий собой ровным счетом ничего пляжный бездельник, — злорадно захихикал он, сжимая кулаки в карманах своих поношенных джинсов. — На худой конец, леди считает тебя пригодным только для одного.
Вот здорово, что бы это могло быть?
Секс, возможно.
С чего бы ей пристало думать так? Просто потому, что он воспользовался ее своеобразным состоянием той первой ночью на берегу и поцеловал, не оставив равнодушной?
Черт, ей все же невероятно повезло, что он прямо тогда не уложил ее на теплый песок, не сорвал с нее возмутительно дорогой халат, который она поспешно набросила, не развел ее длинные, прелестные ноги и не занялся с ней дикой, страстной любовью.
Заниматься любовью.
Весьма приличное выражение.
Но намеревался ли он заняться сексом с ней?
Неожиданно Джейк замер. Нет, на самом деле не намеревался. Он отлично знал, что между ним и этой леди не было ничего похожего на любовь, но он также мог поклясться в том, что это не было и лишенной всякого значения, слепой плотской страстью. В Джейн Беннет было что-то привлекательное и манящее к себе сильно и яростно. Джейк не мог не признать, что не испытывал подобного за всю свою жизнь.
Капельки пота неожиданно выступили на лбу Джейка.
Господи Боже, возможно, он пробыл на острове слишком долго. Тридцатисемилетний мужчина, испытавший почти все и почти везде побывавший, начинал думать и действовать как великовозрастный школяр. А ведь он всегда знал, чего хотел, и никогда не заблуждался на свой счет.
— Все верно, — сказал он, самодовольно ухмыляясь.
Именно поэтому Джейк без труда принял безошибочное решение. Устремиться ли ему теперь на берег вслед за Джейн Беннет? Или искать встречи с ней в другое время и в другом месте? А может, просто забыть обо всей этой дурацкой истории?
Сама судьба приняла решение за Джейка Холлистера.
Он услышал полный ужаса крик женщины.
Крик доносился с пляжа.
Глава 9
Боль.
Мучительная боль.
Нестерпимая боль.
Затопляющая боль.
Боль всепоглощающая, всемогущая, только боль…
Ничто не существовало, кроме боли.
Это было все, что она знала, все, что чувствовала, все, чем была.
Джейн Беннет рухнула на горячий, сухой песок. Одна мысль случайно возникла в ее иссушенном болью мозгу. Как сумела она выбраться из воды на берег?
У нее не было ни малейшего представления.
Она услышала душераздирающий крик. Затем она осознала, что это ее собственный рот исторгал этот крик.
Джейн лениво плавала на спине под жгучим карибским солнцем, устремив взгляд вверх, завороженная ярчайшей голубизной небес, какую ей никогда еще не приходилось видеть, позволив нежно обнимающим волнам унести себя, наслаждаясь ритмичным покачиванием тропических деревьев вдоль берега и пением экзотических птиц, выводящих свои очаровательные рулады.
В следующее мгновение она почувствовала, как что-то слегка задело ее ногу.
Джейн не сразу осознала, что это — чем бы оно ни было — прилипло к ее коже. Она встала на мелководье и попыталась рассмотреть, но ей это не удалось.
Джейн двинулась к берегу. Теперь она ясно могла видеть верхнюю часть своей ноги. Почти прозрачная студенистая масса прикрепилась к ее ноге немного выше колена.
Случилось что-то страшное. Очень страшное. Она начинала ощущать наводящую ужас боль, которая быстро превратилась в раскаленные добела колющие иглы.
Это было не похоже ни на что из того, что ей приходилось испытывать прежде. Ощущение боли начиналось в ноге, но она так быстро распространялась по телу, что вскоре затопила ее всю без остатка.
Откуда-то из глубин ее памяти возникло воспоминание. Помнится, она читала газетную статью об австралийском мальчике, которого укусила медуза, принадлежащая к виду морской осы, когда он купался в воде глубиной всего в несколько футов. Не прошло и двух минут, как бедняга, выйдя из воды, замертво рухнул на берег.
Умирала ли она?
Неужели она испустит свой последний вздох здесь и сейчас в полнейшем одиночестве, находясь на расстоянии многих тысяч миль от своего дома?
Милостивый Господь на небесах, хотелось ей закричать, надо еще так много всего сказать, сделать, попытаться завершить в своей жизни! Нет, ей еще рано уходить!
Слезы хлынули из ее глаз и потекли по щекам. Слезы были горячими, но, прикасаясь к пылающему телу, они обжигали ее холодом. Она горела.
Ярость закипала внутри ее. Она вдруг стала настолько сильной, что сумела на какой-то миг заглушить всепоглощающую боль, разрушающую каждую клеточку ее тела.
Джейн открыла рот и закричала. Она не узнала в этом безумном крике свой собственный голос. Ей было безразлично, что крик ее напоминал рев раненого зверя. Она отчаянно нуждалась в помощи.
В последний раз она заставила разомкнуться свои губы. Вылетело одно-единственное слово:
— Джейк!
Джейк со всех ног бросился к берегу.
Он никогда не терялся в опасности, но на этот раз сердце у него было готово выпрыгнуть из груди, а пульс стучал в висках, словно огромный медный барабан.
Где была та ледяная вода, которая, как говорили, текла в его жилах?
Где было полнейшее пренебрежение и его знаменитое безразличие к чужой беде?
Было время — и надо признать, было оно не так уж и давно, — когда Джон Спенсер Холлистер-третий имел репутацию бессердечного негодяя.
Но тогда все было по-другому.
Он был другим.
Джейк больше всего на свете боялся, что крик, доносящийся с пляжа, мог принадлежать Джейн Беннет.
Его босые ноги погружались в раскаленный песок. Но он ни на мгновение не замедлил бега.
Яркий солнечный свет, отражавшийся от еще более яркой воды, ослепил его. Он на мгновение зажмурил глаза.
Это была Джейн.
Она полусидела, полулежала на берегу. Один только Бог знает, как ей удалось выбраться из воды. Подтвердились самые худшие опасения Джейка. Огромная медуза впилась мириадами своих щупальцев в бедро Джейн, проникая своими ядовитыми усиками в нежную кожу.
Женщина, вне всяких сомнений, испытывала нечеловеческую боль. Джейк видел это в ее глазах, в искаженном мукой лице, в том, как ее сжатые кулачки колотили песок.
— Что это? — потребовала Джейн ответа.
— Медуза.
— Сними ее! Пожалуйста, Джейк, стащи ее! Сделай же что-нибудь. Сделай что-нибудь. Боль… — Она застонала громче. — Джейк, больно.
Видя ее страдания, Джейк испытывал огромное искушение оторвать эту чертову медузу. Но он не мог. Не смел. Это только еще больше бы усложнило все для них обоих.
— Я не могу, дорогая, — сказал он. Зная, что она не станет слушать его увещевания, Джейк неистово взывал к Богу, моля его о милости: «Всемогущий Господи, помоги избавить ее от этого ада, помоги сделать ее боль моей».
Он был готов на все что угодно, только бы разделить боль Джейн Беннет.
Она резко втянула в себя воздух и посмотрела прямо ему в глаза:
— Я умру?
Это подействовало на него словно ледяной душ. Но он не смог солгать:
— Я не знаю.
Они оба очень скоро получат ответ на этот вопрос. Больше Джейк ничего не знал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26