Наверное, Глиндор бросил Эдвина у дороги таким же бесчувственным, а его, Вульфа, утащил в мрачные Уэльские горы для своих колдовских целей.
Кроме того, если это был Эдвин, то зачем ему все это было нужно? Ни корона Дейра, ни земли, дарованные Эсгфертом, не могли перейти к нему. Хотя меч, символ могущества королей Дейра, украденный у Вульфа, мог помочь Эдвину в доказательстве права на наследство и престол. Но сейчас Вульфа больше волновал другой вопрос. Что же хотел сделать Глиндор с ним в своей пещере?
Вульф рассеянно взглянул на листву дуба, шумящего в вышине, и сжал кулаки. Наконец он понял все, но как горька оказалась эта правда!
Брина заметила, как помрачнело его лицо, как сжались его кулаки, и нахмурила тонкие брови. Что в истории его семьи так разгневало его? Она хотела взглянуть ему в глаза, но Вульф смотрел холодным немигающим взором куда-то сквозь пышную листву.
– Я слишком задержался здесь, – он стремительно поднялся, – пора собираться в путь. – Резко встав, он, однако, не почувствовал головокружения, одолевавшего его раньше после подобных движений. – Мне надо отправляться в путь к моим землям, – сказал он и подумал: «Чем скорее, тем лучше для моей же безопасности».
И хотя Вульф не представлял, где точно находится, он решил, двигаясь вниз по ближайшему ручью, спуститься с гор. А потом уже будет несложно узнать дорогу в Трокенхольт. «Нет, эта невинная девушка не могла участвовать в черных замыслах колдуна, – подумал Вульф, – она, сама того не подозревая, разрушила планы деда и тем самым спасла меня от смерти». Он понимал, что должен уйти, но мысль о разлуке с Бриной ранила его сердце сильнее, чем меч врага.
– Да, – согласилась Брина, – твои раны уже совсем зажили, но, по-моему, ты еще слишком слаб для дальнего путешествия. Или ты забыл, как сегодня силы оставили тебя после небольшой прогулки? – Но она знала, что этот аргумент его не убедит. Она с самого начала знала, что когда-нибудь настанет момент расставания, но не думала, что это будет так скоро и так болезненно для нее.
– Я не забыл о минутах моей слабости. – Его насмешливая улыбка заставила Брину пожалеть, что хотела помешать его намерениям. Как мучительно было ей слышать эти слова: – Я должен идти. Мои земли и мои люди ждут. Я и так уже потерял слишком много времени здесь, – Вульф махнул рукой, и волк тут же вскочил, настороженно глядя на него.
Большие голубые глаза словно заволокло туманом. Брина смотрела на него сквозь слезы отчаяния, и он казался ей темным силуэтом с сияющим золотым нимбом волос на фоне неба и трепещущих листьев.
После стольких дней, проведенных рядом с ним, как могла она вновь вернуться к затворнической жизни? Ее однообразие и скуку Брина так остро почувствовала сейчас, когда познала мгновения счастья…
– Пойдем со мной… – произнес Вульф и протянул ей руку. Сожаление и боль расставания терзала его душу.
Брина смотрела на протянутую ей руку и понимала, что сейчас ей придется сделать выбор. Если она примет его предложение, встанет на его сторону, ей придется забыть все, чему она училась всю свою жизнь. Нет, это невозможно. Ее счастье, ее желания – это лишь миг в бесконечности, это ничто по сравнению с обетами, с ее клятвой, данной отцу, деду и всем поколениям предков. Она была последней в роду, последней надеждой, которая не должна кануть в забвение. Кусая губы, она отвела взгляд от протянутой ладони и поднялась на ноги без его помощи. Она безмолвно пошла вниз по склону холма и, глядя ей вслед, Вульф понял, чего ей стоило ответить отказом.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Брина неторопливо спускалась с холма, держа руку на холке своего верного Фрича и печалясь о скорой разлуке с тем, кто сейчас молча шел следом за ней.
Она шла, глядя себе под ноги, на смятую траву и изломанные стебли папоротника, и чувство тоски и одиночества теснились в ее груди. Наконец, когда она вышла на солнечную поляну около пещеры и увидела невдалеке фигуру деда, она уже с трудом сдерживала слезы.
Глиндор бросил мрачный озабоченный взгляд в их сторону. Он стоял на скале, тяжело опираясь на свой причудливый посох, увенчанный прозрачным шаром, сжатым в бронзовой когтистой лапе.
– Что за дым стелется по долине? – произнес он, вглядываясь вдаль. – Он поднимается прямо от фермы Оуэна…
Старик беспокоился вовсе не о том, что молодые люди снова были наедине.
– Вортимер… – Брина побледнела, тревога и страх явно слышались в ее голосе.
– Боюсь, что да. – Тонкие губы Глиндора были плотно сжаты, черные глаза, казалось, метали молнии из-под кустистых седых бровей.
Дурные вести омрачили Брину, она нахмурилась. Старый коренастый Оуэн, седой патриарх Фермы в Долине, Инид, его веселая толстушка-жена, толпа их бесчисленных детей и внуков, вечно занятых по хозяйству…
Кто мог причинить вред этим беззащитным мирным людям? Эта мысль ужаснула Брину. Она решительно взглянула в мрачное лицо деда:
– Сходи, узнай, что за беда там приключилась. Я пойду с тобой, – девушка рванулась к нему, с решительным видом подняв голову. Старик лишь слабо усмехнулся в ответ. Он знал, как стремилось нежное сердце Брины оказать помощь тем, кто, возможно, пострадал, кто ранен. Но вид пожарища мог оказаться слишком ужасным для юной девушки, поэтому он не хотел брать ее с собой.
– Не стоит тебе смотреть на то, что там произошло. – Отказ его был мягким, но категоричным. И он поспешил к тем, кто, возможно, сейчас взывал о помощи.
Вульф удивленно поднял брови. Если колдун не хочет брать девушку с собой, то зачем же он пришел сюда, вместо того чтобы сразу броситься на выручку своим друзьям? Но Вульф знал, что такой мудрый и дальновидный человек, как Глиндор, не мог допустить такой оплошности. А может быть, он думает, что уже не осталось никого в живых?
Глиндор, казалось, прочел его мысли и, взглянув прямо в глаза сакса, сказал, обращаясь к испуганной и встревоженной Брине:
– Я пойду прямо к Ферме в Долине, и мне нужно взять с собой все необходимое для лечения ран. «Но вряд ли это поможет, – подумал Глиндор, – человек, который скорее всего совершил это черное дело, всегда слыл лентяем, но в подобных делах все выполнял с дьявольской тщательностью». Но Брина не поддавалась уговорам. Тревога о судьбе их ближних соседей затмила ее врожденное отвращение к насилию.
– Там может быть много раненых, ты один не справишься. – Она продолжала упрашивать деда, отыскивая все более убедительные доводы. – К тому же одной пары рук явно недостаточно, чтобы переносить пострадавших, – но дед в ответ лишь хмурил кустистые брови.
– Что бы ты ни говорила, я тебя не возьму. Это слишком опасно. – Глиндор уже стал раздражаться, эта упрямая девчонка заставила его повысить голос. – И не только для наших друзей.
Это опасно прежде всего для тебя – Вортимер рыскает где-то поблизости. – Пусть все ее аргументы справедливы, дальнейшие препирательства ни к чему не приведут.
– Но тогда это опасно и для тебя, – упрямые искорки зажглись в голубых глазах Брины.
– Вряд ли. – Глиндор хмыкнул. – Вортимер до сих пор боится меня, это ясно. Вон даже выстроил каменную башню, чтобы защититься от моих чар.
– Я не стану сидеть взаперти, когда нашим друзьям угрожает смерть. Даже если ты меня свяжешь, это меня не удержит.
Старик рассердился не на шутку, девчонка впервые так открыто выражала свое неповиновение. Седые мохнатые брови угрожающе нависли над черными глазами, сверкавшими гневом.
– Я пойду вместо нее, – сказал вдруг Вульф и встал между ними. Ему надоело слушать эту словесную перепалку. Хоть это тяжело было признать Глиндору, но дед уже не мог заставить внучку следовать его воле. К тому же Вульф сам опасался, что гнев колдуна может привести к тому, о чем потом придется пожалеть, подобно тому, как вызванная им гроза при Винвиде обернулась гибелью сына. Он впервые видел его передвигающимся самостоятельно. Гнев старика понемногу угас, и он отметил про себя, что этот парень почти одного с ним роста, но широкие плечи были налиты той молодой силой, что давным-давно безвозвратно ушла от него. Несмотря на всю силу его колдовства, старик не мог повернуть время вспять и всегда завидовал молодости. Вульф спокойно выдержал удивленно-оценивающий взгляд старика и рассудительно произнес:
– Мои руки и будут второй парой, несмотря на мои раны.
– Хм, – этот возглас Брины был до смешного похож на обычное восклицание деда в минуты размышления, и Вульф не смог удержаться от улыбки.
– Кроме того, хоть я и не разбираюсь в ваших снадобьях, – он перевел взгляд с озабоченного лица Брины на старика, который не скрывал насмешливой улыбки, – я опытный воин и знаю, как оказать помощь раненому в битве.
Рассудив, Глиндор сказал себе: «А ведь этот парень прав. Глупо отказываться от его помощи только из-за личных причин. А уж глупцом я никогда не был». Увидев, что девушка поспешила к пещере, Вульф подумал, что Вортимер, должно быть, тоже колдун, причем более могущественный, раз Глиндор так боится его.
– Кто такой Вортимер и почему он так опасен?
– Ты уже ищешь себе достойного противника для битвы? – Насмешливый тон старика показался Вульфу оскорбительным, но он постарался пропустить мимо ушей эту обидную фразу и ответил с ледяным спокойствием:
– Нет, но я предпочитаю знать, с каким врагом мне предстоит сражаться, чтобы оценить степень риска. – На самом деле ему хотелось знать, какого рода опасность представляет этот человек для Брины.
– Ну что же, твой интерес мне понятен. Вортимер – принц Талакарна.
Вульф с трудом удержался от улыбки. Только сейчас он понял, на каких землях находится. Талакарн был крошечным королевством кимри по соседству с Трокенхольтом. С возрастающим интересом Вульф ожидал, что еще поведает ему старик.
Но прежде чем тот успел продолжить свой рассказ, из пещеры, запыхавшись, прибежала Брина с объемистой кожаной сумкой за плечами.
– Вот здесь все, что тебе может понадобиться, – сказала она, помогая деду перекинуть ремень сумки через голову, а потом тихо попросила: – Пожалуйста, возьми хотя бы Фрича, а если тебе понадобится помощь, пошли его за мною.
Глиндор гордо поднял голову и с высоты своего роста взглянул на девчонку, осмелившуюся давать ему советы. До сих пор он был главным, он сам решал, как поступать, причем без чьих-либо указаний. А в общем, почему бы и не послушаться внучку? Но, взяв с собой волка, он оставляет ее совсем беззащитной. Наконец он все-таки принял решение и сказал Брине, стоявшей рядом, закусив по привычке нижнюю губу.
– Возьми в руку свой кристалл. – Его ледяной голос звучал повелительно и строго. Брина вытащила кристалл из маленького мешочка на поясе и протянула его деду на ладони. – Я возьму с собой Фрича, если ты поклянешься мне на этом камне, что ты спрячешься в пещере, закроешь за собой вход и будешь там тихо сидеть до тех пор, пока я не вернусь.
Тут девушка поняла, в какую ловушку заманил ее дед. Нарушить такую клятву – значит осквернить магический кристалл и тем самым порвать все связи с тайными силами природы. Если даже старик и пришлет Фрича, она сможет лишь повесить на шею волку сумку с лекарствами и отослать его обратно, а выйти из пещеры она не сможет. Эта клятва свяжет ее по рукам и ногам крепче любых веревок. От веревок она смогла бы освободиться, но осквернить кристалл никогда не посмеет. Поразмыслив таким образом, Брина вздохнула и наконец согласилась:
– Клянусь магическим кристаллом, что останусь в пещере до тех пор, пока ты не вернешься.
Вульф скептически наблюдал за этой сценой. Христиане клянутся на кресте, язычники дают клятвы своим диким богам, это ему случалось видеть. Но что толку клясться на этом куске камня? Но каково же было его удивление, когда прозрачный кристалл начал вибрировать и искриться в маленькой ладони. Он зажмурился и тряхнул головой. Когда же вновь открыл глаза, камень молчал. «Должно быть, показалось, – подумал Вульф, – наверное, это оттого, что руки у нее трясутся от страха».
Но прежде чем он успел вновь взглянуть на кристалл, Брина сжала его в кулаке и быстро спрятала обратно в кожаный мешочек.
– И все же нам надо спешить, – напомнил Вульф, для которого эти ритуальные действа казались лишь пустой тратой времени.
Глиндор взял в руку посох и двинулся в путь, его длинные черные одежды развевались за плечами, словно крылья. Вульф последовал за ним, удивляясь, как легка походка этого пожилого человека. Они углубились в чащу леса, и когда поляна совсем скрылась из виду, сакс снова спросил:
– Так почему же этот Вортимер опасен? Не оглядываясь, старик отвечал:
– Молодые стали забывать о том, что случилось, когда кимри заключили союз с саксонским королем Пендом. Поражение при Винвиде их словно ничему не научило. И вот Вортимер вновь привел саксов на нашу землю. Наш принц, – продолжал он с горькой усмешкой, – хочет словно повторить ошибки своего брата, примыкая к одной из враждующих саксонских сторон. Зачем это нужно кимри, хотел бы я знать? Но молодые теперь не слушают стариков, а думают, где бы побольше урвать добычи.
Сначала Вульф не придал значения ворчанию старика, но потом фраза о готовящейся стычке между саксами заставила его насторожиться. Скрывая свое любопытство, он бесстрастным голосом спросил:
– Что за саксонский король прибегнул к помощи Вортимера и его войска?
Глиндор усмехнулся себе в усы. Этот мальчишка стал что-то очень быстро соображать. Интересно, сколько времени ему понадобится, чтобы осознать, какую опасность представляет собой междоусобная вражда, раздирающая его племя? Тут надо соображать так же быстро и четко, как в ночь перед Винвидской битвой.
– Я не знаю, как его настоящее имя. Он сам называет себя Госхок, стервятник.
Презрительная улыбка заиграла на губах Вульфа. Судя по этому прозвищу, этот сакс был язычником. Отправляясь на войну, саксы-язычники часто брали себе боевые имена хищных зверей или птиц, чтобы сила и храбрость этих животных переходила к ним. Госхок – неплохой выбор. Стервятник – птица, способная вступить в бой с горным орлом, превосходящим ее размерами и силой.
Глиндору также были известны эти языческие саксонские традиции. Он не разделял этих взглядов, но считал полезным знать обряды и верования всех здешних племен. В молчании они шагали по густому лесу, где дубы и ясени росли так плотно, что их ветви сплетались в вышине в единую крону. Лучи солнца почти не проникали сквозь густую листву, и испаряющаяся влага туманным полумраком клубилась в подлеске.
Уверенно двигаясь по таинственным лесным тропинкам, Глиндор вскоре вывел их к поляне, на которой возвышался полукругом ряд огромных камней, напоминающих зубы какого-то чудовища. Миновав эту поляну, они вышли на пологий склон холма.
Вульф догнал Глиндора и, поравнявшись с ним, спросил:
– А зачем же твой принц сделал это? – и указал в сторону черного столба дыма, поднимавшегося из долины.
– Многие старики кимри не одобряли поступков Вортимера. Оуэн был из тех, кто открыто говорил ему об этом. Оуэн был спокойным, уравновешенным человеком, не лишенным здравого смысла. С его мнением считались, его уважали. Боюсь, его Ферму в Долине Вортимер сровнял с землей, а самого Оуэна положил в эту землю, чтобы другим было неповадно с ним спорить. – Последние слова старик произнес свистящим гневным шепотом.
Фрич, не любивший открытых пространств, остался в тени одного из дубов у кромки леса, глядя вслед двум высоким фигурам, пересекающим поле. Наконец они достигли границ усадьбы, недавно процветавшей, а ныне представлявшей собой лишь огромное пепелище. Это печальное зрелище привело Глиндора в такую ярость, что, казалось, земля задрожала под его ногами. Тут глазам их открылась картина еще ужаснее: обугленные останки Оуэна и всей его семьи. Из груди старика вырвался глухой стон, все его искусство врачевания не пробудит к жизни его друзей. Единственное, что в его силах сейчас – это выкопать общую могилу, а после погребения навалить сверху камней, чтобы хищные звери не смогли ее разрыть. Угнетенный увиденным, Вульф молча стоял рядом, не мешая Глиндору изливать свою печаль. Убийство мирных фермеров было столь злодейским, что стальное самообладание изменило старику и он внезапно дал волю своим чувствам.
Едкий черный дым разъедал глаза Вульфа. Он подобрал мотыгу, чудом уцелевшую в пламени, и побрел к кромке поля, где спаленные колосья тихо шептались на ветру. Вонзив мотыгу в рыхлую землю, он начал копать.
Глиндор тихо подошел к нему и стал помогать разгребать землю обгоревшей лопатой без черенка. Они копали молча и ожесточенно, но работа продвигалась медленно. Солнце уже наполовину спряталось за горизонтом, когда тела убитых были наконец преданы земле.
Вульф оперся на мотыгу и вытер рукавом вспотевший лоб. Потом он осенил могилу крестным знамением и, склонив голову, прошептал короткую молитву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Кроме того, если это был Эдвин, то зачем ему все это было нужно? Ни корона Дейра, ни земли, дарованные Эсгфертом, не могли перейти к нему. Хотя меч, символ могущества королей Дейра, украденный у Вульфа, мог помочь Эдвину в доказательстве права на наследство и престол. Но сейчас Вульфа больше волновал другой вопрос. Что же хотел сделать Глиндор с ним в своей пещере?
Вульф рассеянно взглянул на листву дуба, шумящего в вышине, и сжал кулаки. Наконец он понял все, но как горька оказалась эта правда!
Брина заметила, как помрачнело его лицо, как сжались его кулаки, и нахмурила тонкие брови. Что в истории его семьи так разгневало его? Она хотела взглянуть ему в глаза, но Вульф смотрел холодным немигающим взором куда-то сквозь пышную листву.
– Я слишком задержался здесь, – он стремительно поднялся, – пора собираться в путь. – Резко встав, он, однако, не почувствовал головокружения, одолевавшего его раньше после подобных движений. – Мне надо отправляться в путь к моим землям, – сказал он и подумал: «Чем скорее, тем лучше для моей же безопасности».
И хотя Вульф не представлял, где точно находится, он решил, двигаясь вниз по ближайшему ручью, спуститься с гор. А потом уже будет несложно узнать дорогу в Трокенхольт. «Нет, эта невинная девушка не могла участвовать в черных замыслах колдуна, – подумал Вульф, – она, сама того не подозревая, разрушила планы деда и тем самым спасла меня от смерти». Он понимал, что должен уйти, но мысль о разлуке с Бриной ранила его сердце сильнее, чем меч врага.
– Да, – согласилась Брина, – твои раны уже совсем зажили, но, по-моему, ты еще слишком слаб для дальнего путешествия. Или ты забыл, как сегодня силы оставили тебя после небольшой прогулки? – Но она знала, что этот аргумент его не убедит. Она с самого начала знала, что когда-нибудь настанет момент расставания, но не думала, что это будет так скоро и так болезненно для нее.
– Я не забыл о минутах моей слабости. – Его насмешливая улыбка заставила Брину пожалеть, что хотела помешать его намерениям. Как мучительно было ей слышать эти слова: – Я должен идти. Мои земли и мои люди ждут. Я и так уже потерял слишком много времени здесь, – Вульф махнул рукой, и волк тут же вскочил, настороженно глядя на него.
Большие голубые глаза словно заволокло туманом. Брина смотрела на него сквозь слезы отчаяния, и он казался ей темным силуэтом с сияющим золотым нимбом волос на фоне неба и трепещущих листьев.
После стольких дней, проведенных рядом с ним, как могла она вновь вернуться к затворнической жизни? Ее однообразие и скуку Брина так остро почувствовала сейчас, когда познала мгновения счастья…
– Пойдем со мной… – произнес Вульф и протянул ей руку. Сожаление и боль расставания терзала его душу.
Брина смотрела на протянутую ей руку и понимала, что сейчас ей придется сделать выбор. Если она примет его предложение, встанет на его сторону, ей придется забыть все, чему она училась всю свою жизнь. Нет, это невозможно. Ее счастье, ее желания – это лишь миг в бесконечности, это ничто по сравнению с обетами, с ее клятвой, данной отцу, деду и всем поколениям предков. Она была последней в роду, последней надеждой, которая не должна кануть в забвение. Кусая губы, она отвела взгляд от протянутой ладони и поднялась на ноги без его помощи. Она безмолвно пошла вниз по склону холма и, глядя ей вслед, Вульф понял, чего ей стоило ответить отказом.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Брина неторопливо спускалась с холма, держа руку на холке своего верного Фрича и печалясь о скорой разлуке с тем, кто сейчас молча шел следом за ней.
Она шла, глядя себе под ноги, на смятую траву и изломанные стебли папоротника, и чувство тоски и одиночества теснились в ее груди. Наконец, когда она вышла на солнечную поляну около пещеры и увидела невдалеке фигуру деда, она уже с трудом сдерживала слезы.
Глиндор бросил мрачный озабоченный взгляд в их сторону. Он стоял на скале, тяжело опираясь на свой причудливый посох, увенчанный прозрачным шаром, сжатым в бронзовой когтистой лапе.
– Что за дым стелется по долине? – произнес он, вглядываясь вдаль. – Он поднимается прямо от фермы Оуэна…
Старик беспокоился вовсе не о том, что молодые люди снова были наедине.
– Вортимер… – Брина побледнела, тревога и страх явно слышались в ее голосе.
– Боюсь, что да. – Тонкие губы Глиндора были плотно сжаты, черные глаза, казалось, метали молнии из-под кустистых седых бровей.
Дурные вести омрачили Брину, она нахмурилась. Старый коренастый Оуэн, седой патриарх Фермы в Долине, Инид, его веселая толстушка-жена, толпа их бесчисленных детей и внуков, вечно занятых по хозяйству…
Кто мог причинить вред этим беззащитным мирным людям? Эта мысль ужаснула Брину. Она решительно взглянула в мрачное лицо деда:
– Сходи, узнай, что за беда там приключилась. Я пойду с тобой, – девушка рванулась к нему, с решительным видом подняв голову. Старик лишь слабо усмехнулся в ответ. Он знал, как стремилось нежное сердце Брины оказать помощь тем, кто, возможно, пострадал, кто ранен. Но вид пожарища мог оказаться слишком ужасным для юной девушки, поэтому он не хотел брать ее с собой.
– Не стоит тебе смотреть на то, что там произошло. – Отказ его был мягким, но категоричным. И он поспешил к тем, кто, возможно, сейчас взывал о помощи.
Вульф удивленно поднял брови. Если колдун не хочет брать девушку с собой, то зачем же он пришел сюда, вместо того чтобы сразу броситься на выручку своим друзьям? Но Вульф знал, что такой мудрый и дальновидный человек, как Глиндор, не мог допустить такой оплошности. А может быть, он думает, что уже не осталось никого в живых?
Глиндор, казалось, прочел его мысли и, взглянув прямо в глаза сакса, сказал, обращаясь к испуганной и встревоженной Брине:
– Я пойду прямо к Ферме в Долине, и мне нужно взять с собой все необходимое для лечения ран. «Но вряд ли это поможет, – подумал Глиндор, – человек, который скорее всего совершил это черное дело, всегда слыл лентяем, но в подобных делах все выполнял с дьявольской тщательностью». Но Брина не поддавалась уговорам. Тревога о судьбе их ближних соседей затмила ее врожденное отвращение к насилию.
– Там может быть много раненых, ты один не справишься. – Она продолжала упрашивать деда, отыскивая все более убедительные доводы. – К тому же одной пары рук явно недостаточно, чтобы переносить пострадавших, – но дед в ответ лишь хмурил кустистые брови.
– Что бы ты ни говорила, я тебя не возьму. Это слишком опасно. – Глиндор уже стал раздражаться, эта упрямая девчонка заставила его повысить голос. – И не только для наших друзей.
Это опасно прежде всего для тебя – Вортимер рыскает где-то поблизости. – Пусть все ее аргументы справедливы, дальнейшие препирательства ни к чему не приведут.
– Но тогда это опасно и для тебя, – упрямые искорки зажглись в голубых глазах Брины.
– Вряд ли. – Глиндор хмыкнул. – Вортимер до сих пор боится меня, это ясно. Вон даже выстроил каменную башню, чтобы защититься от моих чар.
– Я не стану сидеть взаперти, когда нашим друзьям угрожает смерть. Даже если ты меня свяжешь, это меня не удержит.
Старик рассердился не на шутку, девчонка впервые так открыто выражала свое неповиновение. Седые мохнатые брови угрожающе нависли над черными глазами, сверкавшими гневом.
– Я пойду вместо нее, – сказал вдруг Вульф и встал между ними. Ему надоело слушать эту словесную перепалку. Хоть это тяжело было признать Глиндору, но дед уже не мог заставить внучку следовать его воле. К тому же Вульф сам опасался, что гнев колдуна может привести к тому, о чем потом придется пожалеть, подобно тому, как вызванная им гроза при Винвиде обернулась гибелью сына. Он впервые видел его передвигающимся самостоятельно. Гнев старика понемногу угас, и он отметил про себя, что этот парень почти одного с ним роста, но широкие плечи были налиты той молодой силой, что давным-давно безвозвратно ушла от него. Несмотря на всю силу его колдовства, старик не мог повернуть время вспять и всегда завидовал молодости. Вульф спокойно выдержал удивленно-оценивающий взгляд старика и рассудительно произнес:
– Мои руки и будут второй парой, несмотря на мои раны.
– Хм, – этот возглас Брины был до смешного похож на обычное восклицание деда в минуты размышления, и Вульф не смог удержаться от улыбки.
– Кроме того, хоть я и не разбираюсь в ваших снадобьях, – он перевел взгляд с озабоченного лица Брины на старика, который не скрывал насмешливой улыбки, – я опытный воин и знаю, как оказать помощь раненому в битве.
Рассудив, Глиндор сказал себе: «А ведь этот парень прав. Глупо отказываться от его помощи только из-за личных причин. А уж глупцом я никогда не был». Увидев, что девушка поспешила к пещере, Вульф подумал, что Вортимер, должно быть, тоже колдун, причем более могущественный, раз Глиндор так боится его.
– Кто такой Вортимер и почему он так опасен?
– Ты уже ищешь себе достойного противника для битвы? – Насмешливый тон старика показался Вульфу оскорбительным, но он постарался пропустить мимо ушей эту обидную фразу и ответил с ледяным спокойствием:
– Нет, но я предпочитаю знать, с каким врагом мне предстоит сражаться, чтобы оценить степень риска. – На самом деле ему хотелось знать, какого рода опасность представляет этот человек для Брины.
– Ну что же, твой интерес мне понятен. Вортимер – принц Талакарна.
Вульф с трудом удержался от улыбки. Только сейчас он понял, на каких землях находится. Талакарн был крошечным королевством кимри по соседству с Трокенхольтом. С возрастающим интересом Вульф ожидал, что еще поведает ему старик.
Но прежде чем тот успел продолжить свой рассказ, из пещеры, запыхавшись, прибежала Брина с объемистой кожаной сумкой за плечами.
– Вот здесь все, что тебе может понадобиться, – сказала она, помогая деду перекинуть ремень сумки через голову, а потом тихо попросила: – Пожалуйста, возьми хотя бы Фрича, а если тебе понадобится помощь, пошли его за мною.
Глиндор гордо поднял голову и с высоты своего роста взглянул на девчонку, осмелившуюся давать ему советы. До сих пор он был главным, он сам решал, как поступать, причем без чьих-либо указаний. А в общем, почему бы и не послушаться внучку? Но, взяв с собой волка, он оставляет ее совсем беззащитной. Наконец он все-таки принял решение и сказал Брине, стоявшей рядом, закусив по привычке нижнюю губу.
– Возьми в руку свой кристалл. – Его ледяной голос звучал повелительно и строго. Брина вытащила кристалл из маленького мешочка на поясе и протянула его деду на ладони. – Я возьму с собой Фрича, если ты поклянешься мне на этом камне, что ты спрячешься в пещере, закроешь за собой вход и будешь там тихо сидеть до тех пор, пока я не вернусь.
Тут девушка поняла, в какую ловушку заманил ее дед. Нарушить такую клятву – значит осквернить магический кристалл и тем самым порвать все связи с тайными силами природы. Если даже старик и пришлет Фрича, она сможет лишь повесить на шею волку сумку с лекарствами и отослать его обратно, а выйти из пещеры она не сможет. Эта клятва свяжет ее по рукам и ногам крепче любых веревок. От веревок она смогла бы освободиться, но осквернить кристалл никогда не посмеет. Поразмыслив таким образом, Брина вздохнула и наконец согласилась:
– Клянусь магическим кристаллом, что останусь в пещере до тех пор, пока ты не вернешься.
Вульф скептически наблюдал за этой сценой. Христиане клянутся на кресте, язычники дают клятвы своим диким богам, это ему случалось видеть. Но что толку клясться на этом куске камня? Но каково же было его удивление, когда прозрачный кристалл начал вибрировать и искриться в маленькой ладони. Он зажмурился и тряхнул головой. Когда же вновь открыл глаза, камень молчал. «Должно быть, показалось, – подумал Вульф, – наверное, это оттого, что руки у нее трясутся от страха».
Но прежде чем он успел вновь взглянуть на кристалл, Брина сжала его в кулаке и быстро спрятала обратно в кожаный мешочек.
– И все же нам надо спешить, – напомнил Вульф, для которого эти ритуальные действа казались лишь пустой тратой времени.
Глиндор взял в руку посох и двинулся в путь, его длинные черные одежды развевались за плечами, словно крылья. Вульф последовал за ним, удивляясь, как легка походка этого пожилого человека. Они углубились в чащу леса, и когда поляна совсем скрылась из виду, сакс снова спросил:
– Так почему же этот Вортимер опасен? Не оглядываясь, старик отвечал:
– Молодые стали забывать о том, что случилось, когда кимри заключили союз с саксонским королем Пендом. Поражение при Винвиде их словно ничему не научило. И вот Вортимер вновь привел саксов на нашу землю. Наш принц, – продолжал он с горькой усмешкой, – хочет словно повторить ошибки своего брата, примыкая к одной из враждующих саксонских сторон. Зачем это нужно кимри, хотел бы я знать? Но молодые теперь не слушают стариков, а думают, где бы побольше урвать добычи.
Сначала Вульф не придал значения ворчанию старика, но потом фраза о готовящейся стычке между саксами заставила его насторожиться. Скрывая свое любопытство, он бесстрастным голосом спросил:
– Что за саксонский король прибегнул к помощи Вортимера и его войска?
Глиндор усмехнулся себе в усы. Этот мальчишка стал что-то очень быстро соображать. Интересно, сколько времени ему понадобится, чтобы осознать, какую опасность представляет собой междоусобная вражда, раздирающая его племя? Тут надо соображать так же быстро и четко, как в ночь перед Винвидской битвой.
– Я не знаю, как его настоящее имя. Он сам называет себя Госхок, стервятник.
Презрительная улыбка заиграла на губах Вульфа. Судя по этому прозвищу, этот сакс был язычником. Отправляясь на войну, саксы-язычники часто брали себе боевые имена хищных зверей или птиц, чтобы сила и храбрость этих животных переходила к ним. Госхок – неплохой выбор. Стервятник – птица, способная вступить в бой с горным орлом, превосходящим ее размерами и силой.
Глиндору также были известны эти языческие саксонские традиции. Он не разделял этих взглядов, но считал полезным знать обряды и верования всех здешних племен. В молчании они шагали по густому лесу, где дубы и ясени росли так плотно, что их ветви сплетались в вышине в единую крону. Лучи солнца почти не проникали сквозь густую листву, и испаряющаяся влага туманным полумраком клубилась в подлеске.
Уверенно двигаясь по таинственным лесным тропинкам, Глиндор вскоре вывел их к поляне, на которой возвышался полукругом ряд огромных камней, напоминающих зубы какого-то чудовища. Миновав эту поляну, они вышли на пологий склон холма.
Вульф догнал Глиндора и, поравнявшись с ним, спросил:
– А зачем же твой принц сделал это? – и указал в сторону черного столба дыма, поднимавшегося из долины.
– Многие старики кимри не одобряли поступков Вортимера. Оуэн был из тех, кто открыто говорил ему об этом. Оуэн был спокойным, уравновешенным человеком, не лишенным здравого смысла. С его мнением считались, его уважали. Боюсь, его Ферму в Долине Вортимер сровнял с землей, а самого Оуэна положил в эту землю, чтобы другим было неповадно с ним спорить. – Последние слова старик произнес свистящим гневным шепотом.
Фрич, не любивший открытых пространств, остался в тени одного из дубов у кромки леса, глядя вслед двум высоким фигурам, пересекающим поле. Наконец они достигли границ усадьбы, недавно процветавшей, а ныне представлявшей собой лишь огромное пепелище. Это печальное зрелище привело Глиндора в такую ярость, что, казалось, земля задрожала под его ногами. Тут глазам их открылась картина еще ужаснее: обугленные останки Оуэна и всей его семьи. Из груди старика вырвался глухой стон, все его искусство врачевания не пробудит к жизни его друзей. Единственное, что в его силах сейчас – это выкопать общую могилу, а после погребения навалить сверху камней, чтобы хищные звери не смогли ее разрыть. Угнетенный увиденным, Вульф молча стоял рядом, не мешая Глиндору изливать свою печаль. Убийство мирных фермеров было столь злодейским, что стальное самообладание изменило старику и он внезапно дал волю своим чувствам.
Едкий черный дым разъедал глаза Вульфа. Он подобрал мотыгу, чудом уцелевшую в пламени, и побрел к кромке поля, где спаленные колосья тихо шептались на ветру. Вонзив мотыгу в рыхлую землю, он начал копать.
Глиндор тихо подошел к нему и стал помогать разгребать землю обгоревшей лопатой без черенка. Они копали молча и ожесточенно, но работа продвигалась медленно. Солнце уже наполовину спряталось за горизонтом, когда тела убитых были наконец преданы земле.
Вульф оперся на мотыгу и вытер рукавом вспотевший лоб. Потом он осенил могилу крестным знамением и, склонив голову, прошептал короткую молитву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22