– Ты замерзла. – Он крепко обнял ее, бросая укоризненный взгляд на Анни. – Тебе не следовало позволять спать здесь.
– Нет, Грэй, не сердись на Анни. – Подняв голову, Лиз так невинно улыбнулась Грэю, что он заподозрил бы что – нибудь, если бы не был так взволнован. – Она знает, как плохо я сегодня чувствовала себя, и я уверена, она действовала из лучших побуждений.
Лиз спрятала озорную улыбку в алом бархате халата своего обожаемого мужа. Она слышала, как сильно и слишком быстро бьется его сердце.
Неужели он что-то подозревает? Неужели он сердится на нее?
– Ты сердит на меня за то, что я заснула здесь, внизу? – Она потерлась щекой о широкую грудь прямо над этим громким пульсирующим звуком.
– Сердит на тебя? С какой стати? – Грэй был изумлен, его редко кающаяся жена казалась искренне испуганной, что вызвала его недовольство. Он отстранился и посмотрел в ее лицо, увидев, что она нервно покусывает нежную нижнюю губу. – Нет, по правде говоря, я испугался за твое здоровье.
Лиз вдруг вспомнила первую жену, которая была такой хрупкой и часто болела.
– Не беспокойся обо мне, Грэй. Я здорова, как полагается любой крепкой американской девушке.
Ее охватило чувство вины. Она использовала то же постыдное притворство, которое разыграл перед ней отец, и причинила боль мужчине, которого любила.
– Это была обычная головная боль, и она прошла после того, как я поспала. – Ее живая улыбка сменилась притворной гримасой сожаления. – В самом деле, я так бодро себя чувствую, что часы, в которые я не смогу заснуть снова, будут моей единственной проблемой.
Ее энергичное заявление о хорошем здоровье настолько успокоило Грэя, что в ответ на ее последнее утверждение на его губах появилась хитрая улыбка.
– Проблема со сном? Посмотрим, может, я помогу тебе скоротать эти ночные часы и облегчить засыпание?
Грэй подхватил жену на руки и, к удовольствию служанки, унес ее из людской в свою спальню. Там ярко горел недавно разведенный огонь, но не так горячо и не так ярко, как костер наслаждения, который он и его прелестная подруга разожгли, и он вспыхивал снова и снова на протяжении оставшихся ночных часов.
В час ближе к рассвету, чем к полночи, передняя дверь роскошного особняка отворилась, впуская весьма странную пару, которую никому бы в голову не пришло подпускать даже близко к такому прекрасному жилью.
– Давай сюда, Кроха Том, – прошипел плотный мужчина, толкая мальчика лет десяти. – И не дерзи джентам, не то я позабочусь, чтобы ты пожалел об этом. Ты и твой брат тоже.
Кроха Том серьезно кивнул, уставясь на бесстрастного человека в безупречном костюме дворецкого. Взволнованные мурашки побежали по его телу, когда дворецкий повел их к свету, льющемуся через открытую дверь, как в самом деле какую – нибудь важную птицу, пришедшую с визитом. Он глазел на элегантную обстановку, благоговейно потрясенный красотой дома, которую человек его положения вряд ли когда мог увидеть – если только занимаясь воровством.
В уставленной книгами комнате горел огонь.
Там их молча ждали двое. Они сидели спиной к огню, лица их были в тени.
– Говори, что ты видел, щенок. – Мужчина ударил мальчика по уху.
– Нынче один джент с дамой пришли в зал, спрашивали про Барсука.
– Имена? – Односложный вопрос был задан резким шепотом.
– Не. Но я за ими следил до дому. В общем, за дамой. Потом джент нанял экипаж, и я потерял его.
Хозяин коротко рыкнул в знак одобрения, потом добавил другой односложный вопрос:
– Где?
– Дама, имеете в виду?
Более низкий, недовольный рык побудил мальчика не тратить больше хозяйского времени.
– Шел за ними по противным длинным дорожкам через конюшни, потом джент скользнул к парадному и там взял экипаж. Когда он оторвался, я вернулся и посмотрел на знак. Не читаю, не пишу, но руки хорошие. – Кроха Том вытянул вперед корявые клешни, которыми хвастался.
– Я носю уголек в кармане, видишь, и нашел клок старой газеты и смог скопировать знаки. – Кроха Том явно гордился своей сообразительностью, когда вытащил из кармана грязный обрывок и обменял его на сияющий соверен.
Поперек рваного газетного обрывка, такого старого, что вот-вот рассыплется, корявыми буквами было нацарапано: Брандт Хаус
Глава 14
Сад, раскинувшийся позади резиденции герцога Алерби, был замечательный. Растения, сохранявшиеся зимой в теплицах, были снова высажены на ухоженные клумбы. И сейчас под чистыми лучами солнца обилие цветов самых разных оттенков наполняло воздух пьянящими ароматами и создавало необходимый фон для благородных дам, элегантно одетых в богатые кружева и прозрачные ткани. Те немногие мужчины, что могли присутствовать на дневном садовом приеме, казалось, находились здесь только затем, чтобы предоставить очаровательным женщинам восхищение, положенное им.
В прелестном изделии из кружев цвета слоновой кости и тонких тканей различных оттенков розового – смелом сочетании для ее природных красок, однако превосходно подчеркивавшем ее красоту, – Лиз стояла с очаровательной улыбкой на губах, произносивших нужные слова. Почти забыв об окружающем, она едва ли видела людей, двигавшихся вокруг центра сада и на прилегающих мощеных дорожках. Подобно хорошо смазанной машине, про себя посмеялась Лиз, она производила действия, требовавшиеся от нее как от гостьи леди Энести.
Где-то в глубине сознания она удивилась, что это возможно, когда мысли так далеки от настоящего времени и места. Ее мысли были полны воспоминаний о часах, проведенных в объятиях Грэя, и о растущей нежности, заполнявшей их любовные игры, эти воспоминания усилили ее страх за его безопасность и подавленность из – за неудачной попытки узнать что-либо ценное в «Веселом Зале».
– Моя дорогая, вы так бледны, что, кажется, сейчас упадете.
Такая проницательность постороннего вспугнула мрачные мысли, Лиз вернулась в настоящее и увидела прямо перед собой миниатюрную женщину – по возрасту годившуюся ей в бабушки, возможно даже прабабушки, – которая, несмотря на хрупкость, держалась с гордой уверенностью, выработанной за многие годы.
– Пойдемте, посидите со мной. – Незнакомка трогательно улыбнулась и склонила голову набок. Солнце блеснуло на густых серебряных волосах под маленькой шляпкой. – Мы немного поболтаем и отдохнем.
Застигнутая врасплох, Лиз не сумела быстро ответить. Единственной четкой мыслью был бесполезный вывод о том, что скромная элегантность пурпурно-серого платья этой женщины была прекрасной оправой для врожденного высокомерия, которое являлось такой же частью ее натуры, как и проницательная глубина ее немигающих глаз.
– Если вы не хотите признаться, что нуждаетесь в отдыхе, тогда пожалейте меня. Я охотно признаюсь, что очень устала.
Легкое прикосновение к руке Лиз было слишком слабым, чтобы заставить кого – нибудь – меньше всего кого-нибудь столь упрямого, как она – сделать что-либо против воли. Но, возможно, именно из – за этой слабости или жалобы женщины на усталость Лиз сдалась.
Когда они подошли к крепкой плетеной скамье в тени высокого вяза в одном из углов сада, очаровательная старушка устроилась на краешке сиденья и вполоборота посмотрела на Лиз блестящим понимающим взглядом:
– Я леди Чарлз, лучшая подруга бабушки вашего мужа. Когда я увидела самую дорогую для моей подруги вещь на вашей шее, я поняла, что должна познакомиться с вами.
Слегка нахмурившись, Лиз защищающим жестом прикрыла изящную вещицу кружевами. Неужели эта женщина сомневается, что она достойна носить ее?
– Лилибет дорожила этой камеей больше всего, за исключением внука, который носит имя ее любимого мужа. – Слабая улыбка смягчила выработанную надменность черт, не способную скрыть ее природной теплоты. – Она доверила талисман ее счастливого замужества Грэйсону, наказав ему подарить его женщине, которую он когда-нибудь полюбит.
Прочно вернувшись в настоящее, Лиз почувствовала в желании леди Чарлз поговорить с ней определенную цель, и она хотела понять ее или же чего ждут от нее. Она произнесла то, что могла утверждать с абсолютной честностью:
– Заверяю вас, что дорожу этой брошью так же, как, должно быть, ваша подруга.
– Я рада, владелица этой камеи должна дорожить ею. – Старая женщина улыбнулась с искренним удовольствием, но все еще продолжала сидеть прямо, не откидываясь поудобнее на высокую спинку скамьи. – Она также должна оставаться символом удачного союза.
Лиз улыбнулась в ответ. Глаза ее смягчились при мысли о неожиданном счастье, которое она нашла в своем замужестве.
– Меня обеспокоил ваш очевидно расстроенный вид. – На лице леди Чарлз появилось выражение сожаления, ей искренне было жаль молодую американку, несомненно с трудом приспосабливающуюся к незнакомой обстановке. – И поскольку вы новичок в нашем светском кругу, я посчитала своим долгом дать вам совет относительно его привычек, особенно одной, которую проницательные жены предпочитают не замечать.
Лиз понимала, что леди Чарлз вряд ли могла иметь какое-то представление о том, что в действительности расстроило ее. Поэтому ее поразило не это ее замечание. Напротив, как только прозвучало слово «долг», неприятное предчувствие пронзило ее. Никогда, на памяти Лиз, это слово, произнесенное другим человеком, не служило предзнаменованием желанных новостей.
– Это обычай, который благовоспитанные английские женщины научились не замечать, но к которому вы, боюсь, можете оказаться не готовой.
Подозревая, что молодая герцогиня уже слышала намеки на неприятные слухи, леди Чарлз заговорила на эту тему, так как была уверена, что это легче перенести, услышав из уст сочувствующего человека. Если она не предупредит девушку, эти факты, она не сомневалась, сообщат ей в жестокой форме язвительные сплетники, всегда готовые подмешать полуправду в чайник счастья и заварить свежий чай скандала.
– Ваш муж и я пользуемся услугами одного и того же юриста. Хотя наш мистер Стивенс – воплощение ответственности и осмотрительности, до недавнего времени он имел клерка с менее симпатичными свойствами. Это лицо проговорилось нескольким любопытствующим, что Грэйсон недавно изменил свое завещание и включил в него пункт, по которому обитательница дома в Сент-Джонс Вуд получает обеспечение до конца ее дней.
Не поняв этого странного сообщения, которое, по-видимому, не представляло для нее интереса, Лиз промолчала.
– Она содержанка Грэйсона. – Леди Чарлз наклонилась вперед и прошептала это принятое обозначение вульгарной реальности, и забавляясь, и сочувствуя наивности молодой герцогини. – Как я понимаю, она живет в доме много лет, задолго до того, как он ездил в Америку.
Лиз почувствовала себя дурочкой, не поняв с самого начала, что имеет в виду эта женщина. Но, осознав, она онемела, не в силах произнести ни слова.
– Я вижу, это явилось для вас шоком, милая. – Леди Чарлз нежно похлопала по изящным ручкам в белых лайковых перчатках. – Мне ужасно неприятно сообщать столь огорчительные известия, но я опасалась, что есть необходимость помочь вам понять положение Грэя в обществе, члены которого, возможно, поступают в подобных ситуациях непривычным для вас образом.
Лиз слышала эти слова и мысленно видела Грэя, обнимающего другую женщину. Все эти ночи, когда он утверждал, что должен работать допоздна, чтобы устранить разногласия и выработать компромиссы с коллегами-политиками, может, он был в каком-то маленьком коттедже, забавляясь со своей любовницей? Болезненная мука перешла в опаляющий гнев. Английские женщины, возможно, и отводят глаза в сторону и делают вид, что не знают, но она предупреждала Грэя о своей неспособности делать вид. Он не может надеяться, что она закроет глаза на его игры. Единственный способ, которым она может разобраться с «ситуацией», – поставить его перед ней лицом к лицу.
Леди Чарлз встревожилась, увидев огонь, вспыхнувший в бирюзовых глазах:
– Вероятно, теперь, когда вы женаты, у него не будет желания продолжать визиты в Сент-Джонс Вуд. Возможно, он уже порвал эти отношения, но, как благородный человек, не может выбросить на улицу женщину, которая была верна ему столько лет, женщину, которая, должно быть, уже не в том возрасте, когда может найти себе новую поддержку.
– Леди Чарлз, вот вы где!
Неожиданный возглас прервал неловкое молчание между той, кого окликнули, и молодой женщиной, не проронившей ни слова с момента неприятного разоблачения. Они обе повернулись навстречу хозяйке приема, стремительно приближавшейся к ним.
– Эллен ищет вас. Полагаю, она хочет познакомить вас с достопочтенным Колином Бенхерстом. – Почти невидимые светлые брови понимающе поднялись.
Со смущенным видом улыбнувшись Лиз, леди Чарлз встала:
– Моя внучка хочет, чтобы я поддержала ее в желании выйти замуж за этого молодого человека, хотя ее отец против. – Она так и не успела дать Лиз совет, который намеревалась, но охотно отказалась от этой попытки.
Лиз тоже вежливо поднялась, наблюдая, как они удаляются в направлении центра сада и растворяются в толпе вокруг столов с вкусными деликатесами, расставленными вокруг огромной чаши с пуншем. За прошедшие дни и недели Лиз узнала, что ценой титула любимицы сезона является то, что тебя редко оставляют хоть на минуту в покое. Она обрадовалась, что, пока остальные отвлечены предлагаемыми угощениями, может ускользнуть незамеченной в относительное уединение увитого плющом бельведера. Он скрывался в небольшой рощице за скамейкой, на которой они сидели с леди Чарлз. Каким-то чудом – вероятно, потому, что гостьи пришли продемонстрировать свои наряды, обменяться сплетнями и обсудить последние светские новости, для чего уединение противопоказано – он был пуст.
Надеясь, что ее не слишком скоро хватятся в довольно большом собрании гостей, Лиз обрадовалась тенистой тишине, где хотела прийти в себя от болезненно-мучительного открытия о любовнице Грэя. Она потерянно опустилась на скамью вдоль одной из стен. Острые приступы ревности сменялись ошеломляющим чувством предательства. Как это могло быть, чтобы мужчина, то такой нежный, то такой страстный с нею, хотел быть с другой женщиной? И не просто быть с ней, а так ценить ее, чтобы содержать многие годы?
Другая неприятная мысль нанесла еще один удар. Очевидно, Грэй выбрал эту женщину потому, что она воплощала в себе все, что ему действительно было необходимо. С другой стороны, при помощи мерзкой уловки ему навязали ее, женщину, которая, как он с самого начала дал понять, была полной противоположностью тому, что он находил соблазнительным или восхитительным. Воспоминания о портрете Камелии, хрупкой и бледной, которую он выбрал, только подтверждали эту печальную истину.
Никогда еще Лиз не чувствовала себя такой никчемной и подавленной.
Бархатные лепестки чайной розы коснулись щеки Лиз. Она в испуге отшатнулась, поднимая наполненный кристальной влагой бирюзовый взгляд на мужчину, державшего стебель розы в руке.
– Лоренс! – Возглас был прерывистый и не радостный. Лиз хотела, ей необходимо было побыть одной.
– Я видел, как вы юркнули в это укрытие с видом заблудившегося ребенка. – Лоренс игнорировал ее невысказанную просьбу остаться одной и устроился рядом, вкладывая розу, с которой он предварительно удалил шипы, в ее безвольно лежащую на коленях руку. – Я должен был прийти и узнать, что я могу сделать, чтобы помочь вам снова найти дорогу.
Тыльной стороной ладони Лиз смахнула слезу, которая вопреки ее воле скатилась по разгоряченной щеке.
– У меня все прекрасно. Мне просто необходима была минутная передышка.
– Прекрасно? Конечно, вы прекрасны, – тихо согласился Лоренс. Он положил руку на ее шею и большим пальцем нежно стер еще одну сбежавшую слезу.
Лиз, нагнувшись, высвободилась и повернулась к нему спиной, надеясь, что он примет этот жест как желание остаться одной, чем он и в самом деле являлся.
– Не расстраивайтесь так. Говорят, даже самые счастливые браки сначала должны выдержать трудные дороги. – Он утешающе погладил ее напряженные плечи. – Наверняка эта буря разыгралась из-за одной из маленьких размолвок, которым подвержены новобрачные.
То, что он приписал ее боль такой ерунде, к бесконечному стыду Лиз, открыло шлюзы. Она молча заплакала, и целые потоки слез дождем потекли по горящим от унижения щекам.
Лоренс ласково повернул к себе новобрачную, чья воля ослабла, и заключил в платонические объятия.
– Извините, Лиззи, извините, извините, извините. – Он шептал ей в ухо утешающим голосом, сбив красивую шляпку, украшенную шелковыми розами. – Я должен был знать, что это будет серьезнее, чем размолвка между возлюбленными, когда у вас такой грубый муж, как Грэй, который во время путешествия через Атлантику сказал, что ему не составит труда соблазнить вас, чтобы вы дали ему наследника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31