Он хотел тайком встретиться с ней и объясниться. Да, так будет лучше. Он просто не может уехать, предварительно не поговорив с ней. Остановив на лестничной площадке служанку, он узнал, что Джорджиана вместе с членами семьи находится в гостиной, куда подали чай. Там же принимали посетителей, которые начали прибывать, чтобы выразить им свое соболезнование.
Он сбежал вниз и пошел к библиотеке, чтобы незаметно войти в гостиную через смежную дверь. Вошел в помещение с длинными, от стены до стены, книжными полками и фронтонами над ними. Когда он подходил к двери, ведущей в гостиную, что-то щелкнуло, и один стеллаж начал поворачиваться назад. Из-за нее высунулось маленькое морщинистое лицо, обрамленное кружевным чепцом и зашипело:
— Ш-ш-ш!
— Черт, леди Августа, что вы здесь делаете?
— Веллингтон, я знала, что вы придете, как только услышите эту ужасную новость. Сюда, скорее.
Она схватила его за руку, затащила в темноту и задвинула стеллаж на место. Он оказался в черной пустоте, чувствуя лишь тонкую руку леди Августы. Потом щелкнул замок и приоткрылась маленькая дверца, впустившая свет снаружи.
День был пасмурным; по небу неслись серовато-синие тучи. Теперь он смог разглядеть леди Августу. По ее детскому лицу текли слезы. Она достала из ридикюля кружевной платок и приложила его к уголкам глаз.
— Я сочувствую вашему горю, леди Августа.
— Пожалуйста, извините меня, Веллингтон, но этого не случилось бы, если бы вы арестовали эту шпионку, как я вас просила. Теперь вам нужно действительно собраться с духом и как можно скорее. Все думают, что мой брат умер из-за какого-то дефекта в его мозгу, но я-то знаю, что его отравила эта французская шпионка. Вы должны немедленно приказать ее застрелить.
— Миледи, я не Веллингтон…
— Разумеется. Вам нельзя раскрывать свое имя. Не здесь, среди этих дураков и шпионов. Я
не сомневаюсь, что вы спрятали в лесу своих людей. Пусть они нападут на нее, когда она поедет верхом. Ш-ш-ш! Вы слышали?
Нику было трудно привыкнуть к своей новой роли.
— Что? Нет.
— Вы расправитесь с ней, не так ли? Или вы предпочтете, чтобы я сама…
— Нет-нет, я займусь этим. — Он дотронулся до ее руки. — Не беспокойтесь, леди Августа. Я расправлюсь с этой французской шпионкой. Ничего не предпринимайте. Подождите несколько дней, и я устрою все так, что Наполеон не заподозрит нас с вами в ее убийстве. Вы знаете, этого допустить никак нельзя. Он может послать сюда других своих агентов, и тогда вы окажетесь в опасности.
— Особо не хлопочите из-за этого, — сказала леди Августа. — Я сама могу о себе позаботиться. А вот, бедный Джон Чарльз не смог. — Она шмыгнула носом в свой платок. — Будьте осторожны, Веллингтон. Она умна.
Леди Августа выскользнула через наружную дверь, оставив его в темноте. Ник ощупал стены, нашел запор, открыл его и потянул на себя. Стеллаж повернулся, и он вышел в библиотеку. Поставив стеллаж на место, он покачал головой.
— Теперь она считает меня Веллингтоном, — пробормотал он. — Должно быть, это от нервного напряжения. Бедная женщина.
Гостиная, куда он незаметно вошел, имела довольно мрачный вид. Окна и двери были занавешены, каминная доска, картины и зеркала были задрапированы черным крепом. Пруденс, Эвелин и их гости были в черном. Портрет графа, висевший над камином, был окаймлен черной материей.
На диване перед камином леди Лавиния утешала Людвига, который вытирал глаза платком с черной каймой, сжимая в другой руке книгу по древнеегипетской магии. Пруденс и Эвелин, склонившись над лежащим на столе толстым томом, беседовали с двумя джентльменами. Этот фолиант оказался каталогом траурных принадлежностей.
Ник боком подошел к ним сзади и взглянул на описание товаров для траура. Там было все — от карет и плюмажей до почтовой бумаги с черной каймой и вдовьих лент. Он покинул их раньше, чем они успели заметить его присутствие, и подошел к Джорджиане, которая смотрела в окно.
Когда он приблизился, она повернулась и увидела его. Строгое выражение вмиг покинуло лицо Джорджианы, глаза ее заблестели, словно изумруды в свете тысячи свечей, и она улыбнулась ему радостной улыбкой ангела. Она уже улыбалась ему так прошлой ночью, и он почувствовал, что ноги его стали ватными. Падающий от окна дневной свет усилил страх и тревогу Ника. Что это с ним?
Она протянула ему руку, он взял ее и наклонился, коснувшись губами нежной кожи. Она поздоровалась с ним тем тихим ласковым голосом, каким говорила только тогда, когда они были с ним наедине.
— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал Ник раньше, чем она сумела сказать то, о чем он мог бы потом сожалеть.
— Да?
— Не здесь.
Она снова улыбнулась, будто его слова не были для нее неожиданными.
— Я думал, ты поняла. Тебе опасно здесь оставаться. Ты должна уехать.
— А, ты об этом. Если ты уверен, что Трешфилда отравили, то я должна остаться и найти убийцу.
— Проклятие!
— Ш-ш-ш!
Он огляделся и увидел, что леди Лавиния смотрит на них с неодобрением. Он заговорил тише:
— Нам нужно поговорить и не только об отъезде. Я хочу сказать тебе что-то насчет прошлой ночи. — В этот момент он заметил, что Эвелин внимательно смотрит на них. — Черт! Он хочет подойти к нам. Ты только посмотри на него, весь надулся от важности. У него такой вид, словно он проглотил воздушный шар. Быстрее, где мы встретимся?
— В гроте после чая.
— Держись подальше от этого чертова Эвелина Хайда, — выпалил он.
Она скрыла улыбку, повернувшись к окну.
— Ты ревнивый.
— Я не ревнивый.
— Еще какой ревнивый. — Джорджиана посмотрела на него из под темных ресниц. Щеки ее порозовели. — Бедный Трешфилд умер, и я не должна так себя вести.
Ник заметил, что она покраснела, и выругался про себя.
— Слушай, голубка, я хочу задать тебе один вопрос.
— Я знаю.
— Ты знаешь?
— Я начала выезжать в свет с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать лет, Ник.
— Какое это имеет отношение к…
В это время к ним подошел Эвелин и затараторил о приготовлениях к похоронам, о письмах, которые нужно написать, и попросил Джорджиану помочь. Ник умолк. Его и Джорджиану повели к стульям, стоящим вокруг камина, когда Рандалл и двое лакеев подали чай. Ник сел, держа в руке тонкую фарфоровую чашку, и попытался разгадать смысл слов Джорджианы. У него это не получилось, и он стал думать над тем, что скажет ей в гроте.
Он будет с ней откровенен. Она разумная и практичная девушка и поймет его. Он скажет ей правду, по крайней мере часть правды. Это самое лучшее. Он зря испугался только потому, что она ему улыбнулась. Его подвело его воображение. Она поймет, что парни из Сент-Джайлза не женятся на девушках с Гросвенор-сквер. Возможно даже, она сама поднимет этот разговор. Ну конечно. Не зря же она сказала, что знает, о чем он хочет ее спросить.
Неожиданно у него словно камень с души свалился. Ник отпил чай и облегченно откинулся на спинку стула. Ну конечно. Она дочь герцога и знает что к чему. Какой же он глупый. Ему не о чем беспокоиться. Джорджиана Маршал разумная и практичная девушка.
15
После чая Джорджиана незаметно покинула гостиную и переоделась в костюм для верховой езды со шляпой-котелком и тонким шарфом. Она вывела из конюшни спокойную чалую кобылу, села на нее и поехала по дорожке, которая петляла вдоль границы парка. Не желая, чтобы кто-нибудь знал, куда она едет на самом деле, она сказала, что поедет по верховой тропе, ведущей к развалившемуся вдовьему домику. Как только Трешфилд-хаус скрылся из виду, она свернула с дороги и поскакала к лесу. Грот находился почти в самом его центре.
Теперь наконец Джорджиана позволила себе отдаться счастью, которое вынуждена была скрывать, когда находилась рядом со скорбящими членами семьи. Ее чувства и настроение то и дело менялись: она то испытывала глубокую грусть оттого, что потеряла Трешфилда, то ее охватывала радость, потому что нашла Ника. Здесь, вдали от дома Трешфилда и его семьи, она на время может забыть о горе и подозрениях, связанных со смертью графа.
Она нашла то, о чем не смела мечтать, — человека, которого полюбила и который отвечал ей взаимностью. Ник с его красотой и дерзким юмором расстроил все ее планы и в то же время преподнес ей ни с чем не сравнимый дар.
Он помог ей избавиться от старых страхов. Теперь они казались ей глупыми. Оказывается, в прикосновении мужчины нет ничего страшного; когда Ник дотрагивался до нее, ей тоже хотелось его трогать. И он получал удовольствие от ее тела — это было удивительное открытие. Наверное, ему никто не говорил, что женщины должны быть небольшого роста, иметь изящное сложение и пышные формы. Он шептал ей, что ему нравятся ее ноги и ее сильное тело. И все же он был намного выше и сильнее ее, и с ним она никогда не чувствовала себя неуклюжей верзилой. Когда Джорджиана была с ним, ее покидали все прежние страхи.
Она может считать себя счастливой. Ей сказочно повезло, что она встретила молодого человека, которого не пугает ее высокое положение, кто находит ее красивой и обладает восхищающими его характером и красотой. И все же в глубине души она чувствовала беспокойство. Несмотря на то, что он пренебрегал мнением света, ему было нелегко объяснять свои чувства. Она заметила это в гостиной. Он был смел, но любой храбрец может потерять самообладание при мысли, что ему нужно будет просить у герцога руки его дочери. Несколько ее прежних поклонников, по мнению ее отца, не выдержали этого испытания.
Поэтому она должна успокоить его и подготовить к этому шагу. Она может начать с того, что заговорит с ним о скандалах, касающихся девушек, убежавших из дома с мужчинами, занимающими более низкое положение, чем они, с безденежными младшими сыновьями, гвардейцами, конюхами, лакеями. Она напомнит ему, что Екатерина де Валуа, вдова Генриха V, вышла за гардеробщика Оуэна Тюдора. И смотрите, что произошло с Тюдорами, — они стали королями и королевами Англии.
Она может даже сказать ему, как она счастлива, что не находится в положении ее величества королевы Виктории. Королева была вынуждена сама сделать предложение принцу Альберту из-за разницы в их положении. Она была царствующей королевой. Ник понимает, что дочь герцога это не королева. Этот разговор придаст Нику смелости, он почувствует себя непринужденно и признается ей в любви. Этого будет достаточно. Ну а если этот ее замысел не удастся, то она сама объяснится с ним. Она в любой момент сможет избавить его от несвойственной ему неуверенности, опустившись на одно колено и попросив его руки. Они посмеются над этой сменой ролей, и все уладится.
После этого они смогут заняться расследованием обстоятельств смерти бедного Трешфилда. Граф был ей другом, вздорным, своенравным, но все-таки другом. Он изъявил готовность помочь ей, когда она очень в этом нуждалась. Если кто-то убил его, то она не позволит убийце остаться безнаказанным.
Она достигла небольшого оврага в лесу, где граф построил грот. Небольшой ручей, петляющий между деревьями, взлетал над краем оврага и падал вниз в искусственное русло. К краю оврага подступали густые заросли папоротника, свисающие вниз и отчасти скрывающие грот, где была помещена белая мраморная статуя полулежащей Венеры. Ниже водопада узкая речка разделялась на два рукава, и в середине правого на пьедестале стояла статуя танцующего Бахуса. На расчищенном участке земли между двумя рукавами стояли другие статуи греческих и римских богов и богинь. В зарослях папоротника виднелась копия статуи Аполлона Бельведерского. В укромном уголке среди зарослей плюща притаился Купидон.
Джорджиана привязала лошадь и спустилась по каменной лестнице, встроенной в дамбу на склоне оврага. Спускаясь, она прошла мимо статуй Ариадны и Меркурия. Достигнув дна оврага, она подняла голову и посмотрела на растущие вверху деревья с золотыми, бронзовыми и оранжевыми листьями. Она села на скамью возле фонтана. В центре его плясали три сатира. Вверху по небу проплывали лиловые облака и ветер шевелил листву на деревьях. Насмотревшись вдоволь на кроны деревьев, Джорджиана принялась рассматривать грот. Ее начало беспокоить затянувшееся ожидание.
Бросая камешки в речку, она услышала шелест сухих листьев. Джорджиана подняла глаза, но не увидела ничего, кроме деревьев. Порыв ветра сорвал с них несколько листьев и швырнул их в грот. Какой-то звук сзади заставил ее повернуться, и она увидела Ника, спускающегося по лестнице. Его сапоги шаркали по камню, и он натянуто улыбнулся.
Она бросилась к нему в объятия, поднялась на цыпочки и поцеловала, прежде чем он успел что-либо сказать. Вначале он оцепенел и сжал губы, но она не отступала, и через некоторое время он ответил на нее поцелуй, обнял и поцеловал так крепко, что у нее захватило дух. Неожиданно он резко отстранился от нее.
— Подожди, — сказал он охрипшим голосом. — Нам нельзя это делать.
Она улыбнулась и прижалась к нему, так что их бедра соприкоснулись. Ник тяжело задышал. Она слышала скрежет его зубов даже тогда, когда он заставил ее опуститься на сухие листья. Став на колени, они посмотрели друг на друга. Потом Ник резко привлек ее к себе и крепко поцеловал. Джорджиана ответила тем, что погрузила пальцы в его густые волосы и прижалась к нему еще сильнее. Ник вновь оторвался от ее губ и посмотрел на нее с отчаянием в глазах.
— Я не могу, — сказал он. — Сначала нам нужно поговорить, голубка.
— Ник!
Он вскочил на ноги и отступил от нее, подняв руку, чтобы она не последовала за ним.
— О нет, не надо. Ты снова взялась за свои фокусы. Я не буду тебя слушать.
— Николас, — выдохнула она.
Он закрыл уши руками и начал мурлыкать какую-то мелодию.
Джорджиана рассмеялась и встала на ноги.
— Очень хорошо. Я воздержусь. На время. — Ник опустил руки:
— Что ты сказала?
— Я обещаю, что какое-то время буду вести себя хорошо.
— Молодчина. Сейчас мне нужно кое-что сказать тебе, голубка. Понимаешь… ты умная девушка… юная леди. Практичная, разумная.
— Бесполезно, — перебила она.
Он вздохнул и провел рукой по волосам.
— Я рад, что ты понимаешь, что ставишь себя в двусмысленное положение.
— Я не уеду отсюда, пока не буду знать все обстоятельства смерти Трешфилда. — Ник попытался перебить ее, но Джорджиана продолжала: — Это бесполезно. Я сама займусь расследованием. Никто, кроме меня, этого не сделает, а я в долгу перед Трешфилдом. Возможно, он был старым интриганом, но он помог мне, когда я отчаянно нуждалась в помощи, и женился бы на мне, если бы я его попросила об этом. Если бы не умер, конечно. Это долг чести и дружбы.
Ник внимательно смотрел на нее, сдвинув брови. Он был похож на задумчивого героя какой-то трагедии, выражение его лица было мрачным, как тучи, проносящиеся по небу.
— Ты не уедешь?
Она дотронулась до руки Ника и посмотрела в его глаза, ставшие темно-синими.
— Прошу тебя, Ник, не надо. — Не слушая ее, он пробормотал:
— Если я заставлю тебя уехать, то разразится скандал. Все королевство узнает, что я увез тебя, и это погубит твою репутацию. Не знаю, что еще я могу сделать.
— Не беспокойся за мою репутацию. Помоги лучше выяснить, что на самом деле произошло с Трешфилдом. Ты был прав. Этот врач болван. Он так привык лечить подагру и. меланхолию, что не узнает яд, даже если проглотит его.
— Слушай, Джордж, кто-то накормил графа белладонной.
— Ты уверен?
— Конечно уверен. Ты не жила в Сент-Джайлзе и не знаешь, что такое белладонна, опиум и другие лекарства. Проститутки обычно… Впрочем, неважно.
— Но Трешфилд не принимал белладонну.
Никто в доме не принимал ее. Я даже не уверена, что она есть у домоправительницы.
Он потер подбородок и внимательно посмотрел на нее с суровым выражением на лице.
— Ты твердо решила сделать это?
— Да, и не пытайся меня пугать и отговаривать. Теперь, когда Трешфилда нет, ни у кого нет причин пытаться избавиться от меня. Даже тому, кто поверил, что я должна родить от него ребенка, теперь должно быть ясно, что он будет признан незаконнорожденным. Я должна это сделать, Ник.
— В таком случае нам следует выяснить, откуда взялся этот яд. Здесь где-нибудь растет белладонна, или красавка, как ее еще называют?
— Я думаю, ее полно в лесу. — Джорджиана на мгновение задумалась. — Знаешь, я вспомнила один случай из моего детства. Лесник одного из имений моего отца однажды заболел после того, как поел кролика. Он говорил, что эти зверьки иногда обгрызают белладонну, и тот, кто потом съест их мясо, может отравиться.
— И вчера вечером Трешфилд ел фрикасе из кролика.
— Нам следует поискать в кладовой для дичи, — сказала Джорджиана. — Это можно сделать сегодня ночью, когда все лягут спать. Кто-нибудь мог положить яд из белладонны в убитых кроликов. Возможно, там еще остались отравленные.
— Блюдо могли отравить и после приготовления.
Джорджиана щелкнула пальцами:
— Ты же занимался воровством.
— Я никогда не отрицал этого, — раздраженно проговорил Ник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Он сбежал вниз и пошел к библиотеке, чтобы незаметно войти в гостиную через смежную дверь. Вошел в помещение с длинными, от стены до стены, книжными полками и фронтонами над ними. Когда он подходил к двери, ведущей в гостиную, что-то щелкнуло, и один стеллаж начал поворачиваться назад. Из-за нее высунулось маленькое морщинистое лицо, обрамленное кружевным чепцом и зашипело:
— Ш-ш-ш!
— Черт, леди Августа, что вы здесь делаете?
— Веллингтон, я знала, что вы придете, как только услышите эту ужасную новость. Сюда, скорее.
Она схватила его за руку, затащила в темноту и задвинула стеллаж на место. Он оказался в черной пустоте, чувствуя лишь тонкую руку леди Августы. Потом щелкнул замок и приоткрылась маленькая дверца, впустившая свет снаружи.
День был пасмурным; по небу неслись серовато-синие тучи. Теперь он смог разглядеть леди Августу. По ее детскому лицу текли слезы. Она достала из ридикюля кружевной платок и приложила его к уголкам глаз.
— Я сочувствую вашему горю, леди Августа.
— Пожалуйста, извините меня, Веллингтон, но этого не случилось бы, если бы вы арестовали эту шпионку, как я вас просила. Теперь вам нужно действительно собраться с духом и как можно скорее. Все думают, что мой брат умер из-за какого-то дефекта в его мозгу, но я-то знаю, что его отравила эта французская шпионка. Вы должны немедленно приказать ее застрелить.
— Миледи, я не Веллингтон…
— Разумеется. Вам нельзя раскрывать свое имя. Не здесь, среди этих дураков и шпионов. Я
не сомневаюсь, что вы спрятали в лесу своих людей. Пусть они нападут на нее, когда она поедет верхом. Ш-ш-ш! Вы слышали?
Нику было трудно привыкнуть к своей новой роли.
— Что? Нет.
— Вы расправитесь с ней, не так ли? Или вы предпочтете, чтобы я сама…
— Нет-нет, я займусь этим. — Он дотронулся до ее руки. — Не беспокойтесь, леди Августа. Я расправлюсь с этой французской шпионкой. Ничего не предпринимайте. Подождите несколько дней, и я устрою все так, что Наполеон не заподозрит нас с вами в ее убийстве. Вы знаете, этого допустить никак нельзя. Он может послать сюда других своих агентов, и тогда вы окажетесь в опасности.
— Особо не хлопочите из-за этого, — сказала леди Августа. — Я сама могу о себе позаботиться. А вот, бедный Джон Чарльз не смог. — Она шмыгнула носом в свой платок. — Будьте осторожны, Веллингтон. Она умна.
Леди Августа выскользнула через наружную дверь, оставив его в темноте. Ник ощупал стены, нашел запор, открыл его и потянул на себя. Стеллаж повернулся, и он вышел в библиотеку. Поставив стеллаж на место, он покачал головой.
— Теперь она считает меня Веллингтоном, — пробормотал он. — Должно быть, это от нервного напряжения. Бедная женщина.
Гостиная, куда он незаметно вошел, имела довольно мрачный вид. Окна и двери были занавешены, каминная доска, картины и зеркала были задрапированы черным крепом. Пруденс, Эвелин и их гости были в черном. Портрет графа, висевший над камином, был окаймлен черной материей.
На диване перед камином леди Лавиния утешала Людвига, который вытирал глаза платком с черной каймой, сжимая в другой руке книгу по древнеегипетской магии. Пруденс и Эвелин, склонившись над лежащим на столе толстым томом, беседовали с двумя джентльменами. Этот фолиант оказался каталогом траурных принадлежностей.
Ник боком подошел к ним сзади и взглянул на описание товаров для траура. Там было все — от карет и плюмажей до почтовой бумаги с черной каймой и вдовьих лент. Он покинул их раньше, чем они успели заметить его присутствие, и подошел к Джорджиане, которая смотрела в окно.
Когда он приблизился, она повернулась и увидела его. Строгое выражение вмиг покинуло лицо Джорджианы, глаза ее заблестели, словно изумруды в свете тысячи свечей, и она улыбнулась ему радостной улыбкой ангела. Она уже улыбалась ему так прошлой ночью, и он почувствовал, что ноги его стали ватными. Падающий от окна дневной свет усилил страх и тревогу Ника. Что это с ним?
Она протянула ему руку, он взял ее и наклонился, коснувшись губами нежной кожи. Она поздоровалась с ним тем тихим ласковым голосом, каким говорила только тогда, когда они были с ним наедине.
— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал Ник раньше, чем она сумела сказать то, о чем он мог бы потом сожалеть.
— Да?
— Не здесь.
Она снова улыбнулась, будто его слова не были для нее неожиданными.
— Я думал, ты поняла. Тебе опасно здесь оставаться. Ты должна уехать.
— А, ты об этом. Если ты уверен, что Трешфилда отравили, то я должна остаться и найти убийцу.
— Проклятие!
— Ш-ш-ш!
Он огляделся и увидел, что леди Лавиния смотрит на них с неодобрением. Он заговорил тише:
— Нам нужно поговорить и не только об отъезде. Я хочу сказать тебе что-то насчет прошлой ночи. — В этот момент он заметил, что Эвелин внимательно смотрит на них. — Черт! Он хочет подойти к нам. Ты только посмотри на него, весь надулся от важности. У него такой вид, словно он проглотил воздушный шар. Быстрее, где мы встретимся?
— В гроте после чая.
— Держись подальше от этого чертова Эвелина Хайда, — выпалил он.
Она скрыла улыбку, повернувшись к окну.
— Ты ревнивый.
— Я не ревнивый.
— Еще какой ревнивый. — Джорджиана посмотрела на него из под темных ресниц. Щеки ее порозовели. — Бедный Трешфилд умер, и я не должна так себя вести.
Ник заметил, что она покраснела, и выругался про себя.
— Слушай, голубка, я хочу задать тебе один вопрос.
— Я знаю.
— Ты знаешь?
— Я начала выезжать в свет с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать лет, Ник.
— Какое это имеет отношение к…
В это время к ним подошел Эвелин и затараторил о приготовлениях к похоронам, о письмах, которые нужно написать, и попросил Джорджиану помочь. Ник умолк. Его и Джорджиану повели к стульям, стоящим вокруг камина, когда Рандалл и двое лакеев подали чай. Ник сел, держа в руке тонкую фарфоровую чашку, и попытался разгадать смысл слов Джорджианы. У него это не получилось, и он стал думать над тем, что скажет ей в гроте.
Он будет с ней откровенен. Она разумная и практичная девушка и поймет его. Он скажет ей правду, по крайней мере часть правды. Это самое лучшее. Он зря испугался только потому, что она ему улыбнулась. Его подвело его воображение. Она поймет, что парни из Сент-Джайлза не женятся на девушках с Гросвенор-сквер. Возможно даже, она сама поднимет этот разговор. Ну конечно. Не зря же она сказала, что знает, о чем он хочет ее спросить.
Неожиданно у него словно камень с души свалился. Ник отпил чай и облегченно откинулся на спинку стула. Ну конечно. Она дочь герцога и знает что к чему. Какой же он глупый. Ему не о чем беспокоиться. Джорджиана Маршал разумная и практичная девушка.
15
После чая Джорджиана незаметно покинула гостиную и переоделась в костюм для верховой езды со шляпой-котелком и тонким шарфом. Она вывела из конюшни спокойную чалую кобылу, села на нее и поехала по дорожке, которая петляла вдоль границы парка. Не желая, чтобы кто-нибудь знал, куда она едет на самом деле, она сказала, что поедет по верховой тропе, ведущей к развалившемуся вдовьему домику. Как только Трешфилд-хаус скрылся из виду, она свернула с дороги и поскакала к лесу. Грот находился почти в самом его центре.
Теперь наконец Джорджиана позволила себе отдаться счастью, которое вынуждена была скрывать, когда находилась рядом со скорбящими членами семьи. Ее чувства и настроение то и дело менялись: она то испытывала глубокую грусть оттого, что потеряла Трешфилда, то ее охватывала радость, потому что нашла Ника. Здесь, вдали от дома Трешфилда и его семьи, она на время может забыть о горе и подозрениях, связанных со смертью графа.
Она нашла то, о чем не смела мечтать, — человека, которого полюбила и который отвечал ей взаимностью. Ник с его красотой и дерзким юмором расстроил все ее планы и в то же время преподнес ей ни с чем не сравнимый дар.
Он помог ей избавиться от старых страхов. Теперь они казались ей глупыми. Оказывается, в прикосновении мужчины нет ничего страшного; когда Ник дотрагивался до нее, ей тоже хотелось его трогать. И он получал удовольствие от ее тела — это было удивительное открытие. Наверное, ему никто не говорил, что женщины должны быть небольшого роста, иметь изящное сложение и пышные формы. Он шептал ей, что ему нравятся ее ноги и ее сильное тело. И все же он был намного выше и сильнее ее, и с ним она никогда не чувствовала себя неуклюжей верзилой. Когда Джорджиана была с ним, ее покидали все прежние страхи.
Она может считать себя счастливой. Ей сказочно повезло, что она встретила молодого человека, которого не пугает ее высокое положение, кто находит ее красивой и обладает восхищающими его характером и красотой. И все же в глубине души она чувствовала беспокойство. Несмотря на то, что он пренебрегал мнением света, ему было нелегко объяснять свои чувства. Она заметила это в гостиной. Он был смел, но любой храбрец может потерять самообладание при мысли, что ему нужно будет просить у герцога руки его дочери. Несколько ее прежних поклонников, по мнению ее отца, не выдержали этого испытания.
Поэтому она должна успокоить его и подготовить к этому шагу. Она может начать с того, что заговорит с ним о скандалах, касающихся девушек, убежавших из дома с мужчинами, занимающими более низкое положение, чем они, с безденежными младшими сыновьями, гвардейцами, конюхами, лакеями. Она напомнит ему, что Екатерина де Валуа, вдова Генриха V, вышла за гардеробщика Оуэна Тюдора. И смотрите, что произошло с Тюдорами, — они стали королями и королевами Англии.
Она может даже сказать ему, как она счастлива, что не находится в положении ее величества королевы Виктории. Королева была вынуждена сама сделать предложение принцу Альберту из-за разницы в их положении. Она была царствующей королевой. Ник понимает, что дочь герцога это не королева. Этот разговор придаст Нику смелости, он почувствует себя непринужденно и признается ей в любви. Этого будет достаточно. Ну а если этот ее замысел не удастся, то она сама объяснится с ним. Она в любой момент сможет избавить его от несвойственной ему неуверенности, опустившись на одно колено и попросив его руки. Они посмеются над этой сменой ролей, и все уладится.
После этого они смогут заняться расследованием обстоятельств смерти бедного Трешфилда. Граф был ей другом, вздорным, своенравным, но все-таки другом. Он изъявил готовность помочь ей, когда она очень в этом нуждалась. Если кто-то убил его, то она не позволит убийце остаться безнаказанным.
Она достигла небольшого оврага в лесу, где граф построил грот. Небольшой ручей, петляющий между деревьями, взлетал над краем оврага и падал вниз в искусственное русло. К краю оврага подступали густые заросли папоротника, свисающие вниз и отчасти скрывающие грот, где была помещена белая мраморная статуя полулежащей Венеры. Ниже водопада узкая речка разделялась на два рукава, и в середине правого на пьедестале стояла статуя танцующего Бахуса. На расчищенном участке земли между двумя рукавами стояли другие статуи греческих и римских богов и богинь. В зарослях папоротника виднелась копия статуи Аполлона Бельведерского. В укромном уголке среди зарослей плюща притаился Купидон.
Джорджиана привязала лошадь и спустилась по каменной лестнице, встроенной в дамбу на склоне оврага. Спускаясь, она прошла мимо статуй Ариадны и Меркурия. Достигнув дна оврага, она подняла голову и посмотрела на растущие вверху деревья с золотыми, бронзовыми и оранжевыми листьями. Она села на скамью возле фонтана. В центре его плясали три сатира. Вверху по небу проплывали лиловые облака и ветер шевелил листву на деревьях. Насмотревшись вдоволь на кроны деревьев, Джорджиана принялась рассматривать грот. Ее начало беспокоить затянувшееся ожидание.
Бросая камешки в речку, она услышала шелест сухих листьев. Джорджиана подняла глаза, но не увидела ничего, кроме деревьев. Порыв ветра сорвал с них несколько листьев и швырнул их в грот. Какой-то звук сзади заставил ее повернуться, и она увидела Ника, спускающегося по лестнице. Его сапоги шаркали по камню, и он натянуто улыбнулся.
Она бросилась к нему в объятия, поднялась на цыпочки и поцеловала, прежде чем он успел что-либо сказать. Вначале он оцепенел и сжал губы, но она не отступала, и через некоторое время он ответил на нее поцелуй, обнял и поцеловал так крепко, что у нее захватило дух. Неожиданно он резко отстранился от нее.
— Подожди, — сказал он охрипшим голосом. — Нам нельзя это делать.
Она улыбнулась и прижалась к нему, так что их бедра соприкоснулись. Ник тяжело задышал. Она слышала скрежет его зубов даже тогда, когда он заставил ее опуститься на сухие листья. Став на колени, они посмотрели друг на друга. Потом Ник резко привлек ее к себе и крепко поцеловал. Джорджиана ответила тем, что погрузила пальцы в его густые волосы и прижалась к нему еще сильнее. Ник вновь оторвался от ее губ и посмотрел на нее с отчаянием в глазах.
— Я не могу, — сказал он. — Сначала нам нужно поговорить, голубка.
— Ник!
Он вскочил на ноги и отступил от нее, подняв руку, чтобы она не последовала за ним.
— О нет, не надо. Ты снова взялась за свои фокусы. Я не буду тебя слушать.
— Николас, — выдохнула она.
Он закрыл уши руками и начал мурлыкать какую-то мелодию.
Джорджиана рассмеялась и встала на ноги.
— Очень хорошо. Я воздержусь. На время. — Ник опустил руки:
— Что ты сказала?
— Я обещаю, что какое-то время буду вести себя хорошо.
— Молодчина. Сейчас мне нужно кое-что сказать тебе, голубка. Понимаешь… ты умная девушка… юная леди. Практичная, разумная.
— Бесполезно, — перебила она.
Он вздохнул и провел рукой по волосам.
— Я рад, что ты понимаешь, что ставишь себя в двусмысленное положение.
— Я не уеду отсюда, пока не буду знать все обстоятельства смерти Трешфилда. — Ник попытался перебить ее, но Джорджиана продолжала: — Это бесполезно. Я сама займусь расследованием. Никто, кроме меня, этого не сделает, а я в долгу перед Трешфилдом. Возможно, он был старым интриганом, но он помог мне, когда я отчаянно нуждалась в помощи, и женился бы на мне, если бы я его попросила об этом. Если бы не умер, конечно. Это долг чести и дружбы.
Ник внимательно смотрел на нее, сдвинув брови. Он был похож на задумчивого героя какой-то трагедии, выражение его лица было мрачным, как тучи, проносящиеся по небу.
— Ты не уедешь?
Она дотронулась до руки Ника и посмотрела в его глаза, ставшие темно-синими.
— Прошу тебя, Ник, не надо. — Не слушая ее, он пробормотал:
— Если я заставлю тебя уехать, то разразится скандал. Все королевство узнает, что я увез тебя, и это погубит твою репутацию. Не знаю, что еще я могу сделать.
— Не беспокойся за мою репутацию. Помоги лучше выяснить, что на самом деле произошло с Трешфилдом. Ты был прав. Этот врач болван. Он так привык лечить подагру и. меланхолию, что не узнает яд, даже если проглотит его.
— Слушай, Джордж, кто-то накормил графа белладонной.
— Ты уверен?
— Конечно уверен. Ты не жила в Сент-Джайлзе и не знаешь, что такое белладонна, опиум и другие лекарства. Проститутки обычно… Впрочем, неважно.
— Но Трешфилд не принимал белладонну.
Никто в доме не принимал ее. Я даже не уверена, что она есть у домоправительницы.
Он потер подбородок и внимательно посмотрел на нее с суровым выражением на лице.
— Ты твердо решила сделать это?
— Да, и не пытайся меня пугать и отговаривать. Теперь, когда Трешфилда нет, ни у кого нет причин пытаться избавиться от меня. Даже тому, кто поверил, что я должна родить от него ребенка, теперь должно быть ясно, что он будет признан незаконнорожденным. Я должна это сделать, Ник.
— В таком случае нам следует выяснить, откуда взялся этот яд. Здесь где-нибудь растет белладонна, или красавка, как ее еще называют?
— Я думаю, ее полно в лесу. — Джорджиана на мгновение задумалась. — Знаешь, я вспомнила один случай из моего детства. Лесник одного из имений моего отца однажды заболел после того, как поел кролика. Он говорил, что эти зверьки иногда обгрызают белладонну, и тот, кто потом съест их мясо, может отравиться.
— И вчера вечером Трешфилд ел фрикасе из кролика.
— Нам следует поискать в кладовой для дичи, — сказала Джорджиана. — Это можно сделать сегодня ночью, когда все лягут спать. Кто-нибудь мог положить яд из белладонны в убитых кроликов. Возможно, там еще остались отравленные.
— Блюдо могли отравить и после приготовления.
Джорджиана щелкнула пальцами:
— Ты же занимался воровством.
— Я никогда не отрицал этого, — раздраженно проговорил Ник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26