За ними следовала лошадь без седока. Едва они приблизились к красным кирпичным колоннам, к ним навстречу на коне помчался, что-то крича, Лесли.
Когда Лесли подъехал к всадникам, один из них неожиданно соскочил на землю и, пересев на другого коня, галопом устремился прочь. Другой всадник полулежал в седле Но при первом же движении лошади без чувств свалился с нее.
— Ориел, быстрее сюда!
Она ввела лошадь во двор и бегом по снегу поспешила к двоюродному брату. Лесли откинул капюшон плаща упавшего, и Ориел увидела, что это был тот самый молодой человек, который назвал ее куницей. Ее сердце на мгновение остановилось.
— Это, это…
— Николас Фитцстивен.
— Да, этот полуфранцуз, — сказала она, — Сир де… Он ранен?
— Само собой ранен, кряква. Побудь с ним, пока я позову людей, чтобы внести его в дом.
— Быстрее. Он закоченел и совсем бледный.
Ориел поднялась и, подойдя к коню, порылась в переметной суме. Она вытащила оттуда теплую попону и, вернувшись к раненому, накрыла его. Голова молодого человека лежала прямо на снегу, и она попыталась приподнять его. Ориел с трудом удалось, собрав все свои силы, приподнять раненого, и теперь его голова лежала на ее плече.
Приложив руку к его щеке, она обнаружила, что кожа почти такая же холодная, как снег. Полная тревоги, пощупала рукой камзол: он был пропитан заледеневшей кровью. Ориел прошептала слова молитвы и снова посмотрела на молодого человека. Его волосы были темными и гладкими, но мертвенно бледный цвет кожи, синева губ еще больше встревожили ее. Она вспомнила тот яркий, алый цвет его губ, запомнившийся ей во время их первой встречи.
Он лежал недвижно на ее руках, и страх все больше охватывал ее. Ориел уже собиралась звать Лесли, когда он, к ее великому облегчению, наконец явился сам, ведя с собой несколько слуг. Она не удержалась, чтобы не поторопить их. Хотя ей было тяжело держать неподвижное тело, она, к своему удивлению, без особой охоты передала его слугам.
Войдя вслед за ними в дом и не обращая внимания на истерические крики тетки Фейт, Ориел распорядилась, чтобы раненого отнесли в комнату для гостей — соседнюю с библиотекой. Пока она смотрела, как его укладывают в кровать, Ливия вместе с Джорджем и Робертом постоянно находились рядом. Ливия беспрестанно задавала вопросы ей и Лесли, в то время как Фейт, Джейн и Джоан крутились в дверях. Когда сестры начали слишком громко хихикать, Фейт рявкнула на них, и все трое убежали.
— Поймай ты этого бродягу вовремя, этого бы не случилось, — сказала Ливия Джорджу. — Вот уже два месяца они нападают на путников, а ты так ничего и не сделал.
Джордж недовольно посмотрел на мать.
— Я чуть не загнал лошадь, мотаясь за ними по всем окрестностям, спину разогнуть не могу.
Ливия сменила тему разговора.
— Я послала за лекарем. А тебе, Ориел, лучше выйти из комнаты — молодого человека нужно раздеть.
Ориел позволила Лесли вытолкнуть себя из комнаты, но сразу же вернулась, как только с молодого человека сняли лишнюю одежду и укутали одеялами.
Слуге она приказала:
— Растопи-ка посильнее камин. В этой комнате должно быть жарче, чем в августовский зной. И еще принеси горячей воды и полотенце. — Она взяла несколько подушек. — Джонатан, когда я приподниму его, подложи подушки ему под голову и плечи. Нужно, чтобы плечи были выше ног. Вот так. Теперь принеси побольше горячих кирпичей и положи между одеялами.
В комнату вбежал запыхавшийся лекарь, его черная шапочка съехала набок.
— Леди, это тот раненый молодой человек?
— Да. Это сир де… это сын лорда Фитцстивена.
— Сир де Расин? — Лекарь склонился над телом. — Н-да, н-да, н-да.
— Он будет жить?
— Думаю, да. Но он потерял, много крови. Он вспыльчивый человек?
— Я так не думаю.
— Вот и хорошо. А вы не знаете дату его рождения? Я должен свериться со звездами
— Может, вы лучше зашьете его рану?
— Да, леди. Я как раз и собираюсь это сделать. Прижмите вот здесь, рядом с раной, а я подготовлюсь.
Ориел была довольна собой. Хотя у нее кружилась голова при виде впивающейся в плоть иглы, она оставалась рядом, пока лекарь занимался раненым. Наконец рана была промыта, зашита и забинтована, после чего лекарь ушел. Он сказал ей, чтобы через некоторое время она перенесла подушки из-под головы молодого человека под его ноги.
Выполнив эти инструкции, Ориел подвинула стул к кровати раненого и, усевшись поудобнее, стала смотреть на него. Вошли слуги с горячими кирпичами, а за ними Лесли,
— Клянусь святыми, дорогая кузина, наш сонный дом поднят на дыбы. Представляю, какой переполох будет, когда он проснется.
— Что за человек передал его тебе? — спросила Ориел.
— Не знаю. Я никогда не видел его раньше. Странный тип. Сказал, чтобы я как следует позаботился о его сокровище — имея в виду Фитцстивена, как я полагаю.
— И затем ускакал?
— Да, — ответил Лесли. — Очень странная история.
— Ориел!
Ориел и Лесли вздрогнули. В дверях стояла Ливия.
— Ориел, почему ты здесь? Лекарь сказал, что ты его выпроводила.
— Я могу посмотреть за сиром де…
— Расином, — сказал Лесли.
— Я могу смотреть за сиром де Расином не хуже, чем лекарь. Нужно только не спускать с него глаз и следить, чтобы он был в тепле, — вот и все.
— После того, как ты вышвырнула сира де Расина из нашего дома, как какого-нибудь мелкого торговца, — сказала Ливия, — меня удивляет твое повышенное внимание к нему.
— Это просто христианское милосердие, тетя.
— Невероятно. Но, может быть, раз ты проявляешь такую заботу о нем, я увижу тебя наконец замужней дамой?
— Думаю, нет, — отрезала Ориел.
Ливия вышла, недовольно фыркнув. Лесли также ушел, и остальную часть дня Ориел провела у постели раненого одна. Она попросила, чтобы ей принесли книги, и занялась перечитыванием стихов Уайтта.
Уже к концу дня Лесли сообщил, что отыскались люди Фитцстивена: тот, которого звали Рене, требовал, чтобы ему дали возможность увидеть хозяина, отказываясь до этого принимать какую-либо помощь. Все они здорово поморозились и нуждались в уходе. Среди них был раненый.
К вечеру Ориел задремала у постели больного. Около полуночи пришел сэр Томас настоял на том, чтобы она отправилась к себе. Ориел согласилась лишь после того, как он обещал прислать вместо нее Нелл. Утром она вновь заняла прежнее место.
Из-за мыслей о том, насколько опасна рана, она плохо спала. Ориел ругала себя за то, что поглощена заботой о человеке, которого так и не смогла выбросить из головы. Она пообещала себе, что покинет комнату, едва он очнется. Ориел не хотелось, чтобы он знал, что она все это время крутилась у кровати, как собачонка.
Если бы она не была поглощена чтением стихов Уайета, она бы заметила едва уловимые движения раненого и убежала. Сейчас же, подняв глаза, она вдруг обнаружила, что он смотрит прямо на нее. Его лицо порозовело, а серебристо-серые глаза блестели от жара. Он смотрел на нее, а она на него. Ориел затаила дыхание, он же продолжал пожирать ее глазами. Затем прикрыл веки, улыбнулся и тихо промолвил:
— Какое прекрасное видение.
Он вздохнул, отвернувшись, так что она видела теперь лишь темные волосы и часть щеки.
— Останьтесь со мной, — прошептал он, вновь погружаясь в сон. — «Освежи меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви».
Ориел встала со стула, ее книги упали на пол. Он лежал неподвижно, и она склонилась над ним.
— Что означают эти ваши двусмысленные слова, милорд? Черт бы побрал ваше благородное лицо, ваше стройное тело… — Она осеклась.
Вновь усевшись на стул, она устремила сердитый взгляд на своего подопечного. В это время в дверях показались Джейн и Джоан.
— Мама сказала, что мы должны помочь тебе, — выпалила Джоан. Она была старше и посообразительнее.
Джейн закивала головой.
— Да, мы пришли помочь.
Ориел подняла глаза и тяжело вздохнула.
— Я не нуждаюсь ни в чьей помощи.
— Сейчас принесут еду, — сказала Джоан. — Это мы распорядились. Больные нуждаются в питании.
Ориел, чеканя каждое слово, произнесла:
— Джоан, он не может есть — он спит, и я сама распоряжусь, чтобы принесли еду, если потребуется.
— Вот как. — Джоан села на краешек кровати.
— Отойди, ты можешь потревожить его.
— О-о..
Джоан начала раскачивать кровать, и спящий застонал. Ориел напустилась на нее.
— Такие сиделки скорее навредят, чем помогут.
Джейн уставилась на нее.
— Мама сказала, что мы должны тебе помочь.
— Мы можем ухаживать за ним не хуже тебя, — добавила Джоан.
— А что, если жар усилится? Толку от вас будет как от козла молока…
Ориел не закончила фразы: ее пациент повернулся и вздохнул, веки его слегка задрожали. Она быстро подтолкнула Джоан к стулу.
— Он просыпается. Не говори ему, что я была здесь. Вы поняли?
Обе сестры послушно кивнули. Ориел бросила последний взгляд на зашевелившегося в кровати молодого человека. Тот открыл глаза и устремил взор на спинку кровати, затем снова прикрыл веки. Ориел заторопилась из комнаты, но, не утерпев, на ходу бросила еще один взгляд на него. Когда он снова открыл глаза, Ориел уже не было.
Весь оставшийся день она старалась держаться подальше от комнаты, где лежал молодой лорд. Однако привычка брала свое: ее тянуло в библиотеку дедушки, находившуюся по соседству. На секунду ей показалось, что она услышала его дивный голос, дрожавший от гнева, но потом все стихло, и она продолжала составлять каталог дедушкиных книг.
После ужина они вместе с дедушкой Томасом опять работали в библиотеке, где они обычно спасались от остальных членов семьи. Джордж и два ее других двоюродных брата сели играть в карты, но Ориел не могла и думать о каких-либо играх: ведь в соседней комнате находился тот, к кому постоянно возвращались ее мысли. Она была убеждена, что слышала именно его голос. И тут она действительно услышала его, сопровождаемый сильным грохотом.
— Тысяча чертей! Убирайтесь отсюда, паршивые девки!
Ориел бросилась в комнату, где лежал молодой лорд. Следом поспешил Томас. В дверях они столкнулись с Джейн и Джоан, в руках у которых дымились горячие полотенца. Девушки проскочили мимо них, как испуганные котята, и припустились вниз по лестнице. Вбежав, Ориел увидела, что комната находится в полном разгроме. Молодой человек сидел на кровати, полураздетый, с повязкой на плече. Его ноги были прикрыты одеялом. Глаза его пылали от бешенства, он тяжело дышал. Рядом с кроватью лежал перевернутый таз, горячая вода растекалась по полу. Тут же валялись мокрые полотенца.
— Что случилось, милорд?
— Эти две гарпии хотели ошпарить меня. — Он поморщился и приложил руку к повязке. — Черт бы их побрал.
Сэр Томас, оглядев комнату, поднял стул и, сев на него, стал разглядывать молодого человека, который не сводил глаз с Ориел. Та, покраснев, отвернулась и стала вытирать лужу.
— Не беспокойтесь, юноша. Я предупрежу Джейн и Джоан, чтобы они больше не тревожили вас. Впрочем, я думаю, они и сами теперь сюда носа не сунут. Меня зовут сэр Томас Ричмонд.
— Благодарю вас, сэр. Мое имя Николас Фитцстивен, но, мне кажется, вы знаете, кто я. — Блэйд старался повернуть голову так, чтобы видеть Ориел, которая, стоя на коленях, подтирала тряпкой растекшуюся по комнате воду. — Я искренне тронут вашим милосердием и очень хотел бы, чтобы рядом находилась добрая сестра, которая не пыталась бы сварить меня заживо.
— Ориел защитит вас, — сказал Томас. — Она не отходила от вас с того дня, как вы оказались в нашем доме, а Джейн и Джоан подменили ее лишь, когда она совсем устала.
— Дедушка!
Ориел выпрямилась и умоляюще посмотрела на сэра Томаса. Тот отвел взгляд.
— А-а! — промолвил Блэйд. — Значит, то был не сон.
Она поспешила объяснить.
— Я интересуюсь многими вещами, в том числе врачеванием, и уже многое узнала от нашего лекаря. Поэтому я лучше других справляюсь с ролью сиделки.
Блэйд с улыбкой опустился на подушку, а девушка покраснела еще больше.
— Значит, сам Бог решил меня облагодетельствовать. Мог бы я побеспокоить вас единственной просьбой — поменять повязку? Ваши кузины намочили ее, и она жжет рану.
Сэр Томас поднялся.
— Я пошлю за лекарем.
— Дедушка, подожди.
— А ты, девочка, займись перевязкой.
Сэр Томас ушел. Он оставил ее наедине с этим молодым человеком намеренно: она поняла это. Надеясь, что он все-таки догадается прикрыть свою обнаженную грудь, Ориел повернулась к больному, какое-то время пребывая в нерешительности. Затем подошла к столику, стоявшему рядом с кроватью, взяла ножницы и, склонившись к молодому человеку, начала разрезать повязку. Хотя ее пальцы не касались его кожи, однако и через материю она ощущала жар его тела.
— Милорд, ткань кое-где присохла к ране. Я постараюсь быть очень осторожной.
— А-а-а!
— Фи, сколько шума из-за небольшой царапины.
— Небольшой? — Блэйд сделал движение, как бы прикрывая рану. — У меня ощущение, будто меня режут ножом.
— Если эта царапина заставляет вас кричать благим матом, то что же будет при серьезном ранении?
Блэйд, приподняв голову, смерил ее взглядом.
— Чем серьезнее рана, тем я спокойнее. Можете спросить у моего телохранителя Рене. Видите эту пометку?
Блэйд повернулся и поднял правую руку, показав глубокий шрам, шедший от спины к животу.
— Когда я его получил, то был тих и молчалив, как молящийся в храме.
Она взглянула на шрам и подняла бровь. — Похвальное мужество, милорд.
— Гм.
— Приподнимитесь, пожалуйста.
К Блэйду вернулось хорошее настроение, и он с улыбкой наблюдал, как Ориел разматывала мокрую повязку; При каждом витке ей приходилось приближать свое лицо почти вплотную к нему, и тогда она чувствовала на своей щеке теплое дыхание мужчины. Она ощутила легкую дрожь в теле и еще что-то такое, чего она никогда раньше не, испытывала.
Ориел снова склонилась над Блэйдом, вдохнув идущий от него запах леса. Ее грудь как будто что-то сдавило. Она лишь усилием воли заставила себя остаться подле кровати. Что-то бормоча, он подался всем телом навстречу ей, и, к счастью, она закончила разматывать повязку и смогла выпрямиться во весь рост. Ее пальцы подрагивали, и она молила Бога, чтобы Блэйд этого не заметил.
Пока Ориел занималась его плечом, он неотрывно следил за ней. Она чувствовала жар, исходящий от его тела, но, сумев все же сохранить на лице выражение полного спокойствия, размеренным шагом подошла к тазу с водой и бросила в него окровавленные бинты. Затем, спокойно вытерев руки, спросила:
— Рана вас не беспокоит?
— Более или менее.
— Дайте я посмотрю.
Она подошла ближе, вглядываясь в красный шов, перетянутый нитками. Слегка прикоснувшись к коже рядом со швом, посмотрела ему в глаза, встретившись с ним взглядом. Какой-то момент они оставались неподвижными: он — в полулежачем положении, и она — над ним, чувствуя, как кровь горячими волнами приливает к ее сердцу. Он сделал глубокий вдох и, подняв руку, прикоснулся к ее локону.
Это движение заставило Ориел встрепенуться. Она отдернула руку, однако он перехватил ее.
— Пожалуйста, оставьте. Тепло вашей руки облегчает мою боль.
— Мне нужно найти лекаря.
— Мне он ни к чему, пока вы здесь.
Его пальцы ласкали ее локон. Она мотнула головой и отпрянула от него, а, встав поодаль, дала волю своим чувствам.
— Бог мой, милорд, какое удовольствие вы можете испытывать в обществе куницы?
Он тяжело вздохнул и опустил голову на подушку. Одеяло соскользнуло к его ногам, но он, кажется, этого не заметил.
— Клянусь всеми святыми и апостолами, я думал, вы простили меня за мой несдержанный язык. — Его рука, сделав стремительное движение, ухватила ее за платье. — Я настаиваю на том, чтобы вы меня простили.
— Я это давно сделала. А сейчас отпустите меня.
Ориел попыталась вырваться, однако он притянул ее к себе и вновь ухватил за локон.
— Нет, вы этого не сделали, грозная фея. Я буду удовлетворен, когда услышу от вас настоящее прощение, а не просто слова вежливости.
— Я не намерена повторяться. — Она вновь попыталась освободиться.
Блэйд медленно приподнимался.
— Вы сделаете это, или же я вас поцелую.
— Нет!
— Спасибо за то, что вы такая упрямая, — сказал Блэйд, обнимая ее за плечи.
В отчаянии Ориел стала биться в его объятиях, но, даже раненый, он был сильнее ее. Он положил ей руку на затылок и притянул к себе. Его губы были теперь совсем рядом. Вскрикнув, она успела защититься ладонью, прижав ее к его рту.
— Я прощаю вас.
Его язык двигался под ее ладонью, и она вновь ощутила, как по ее коже ползут мурашки. Язык щекотал ее кожу, она отдернула руку от его лица, и он, смеясь, отпустил ее.
— Какая вы нехорошая, Ориел Ричмонд, вы лишили меня сладости ваших губ.
Ориел, отскочив на безопасное расстояние от своего мучителя, хмуро взглянула на него.
— Пойду приглашу лекаря, милорд. — Она резко повернулась и направилась к двери.
— Мне не нужен лекарь. Я бы предпочел, чтобы вы оставались со мной. Когда вы рядом, моя кровь закипает, а тело, — Блэйд положил руку на чресла, — а тело охватывает жар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Когда Лесли подъехал к всадникам, один из них неожиданно соскочил на землю и, пересев на другого коня, галопом устремился прочь. Другой всадник полулежал в седле Но при первом же движении лошади без чувств свалился с нее.
— Ориел, быстрее сюда!
Она ввела лошадь во двор и бегом по снегу поспешила к двоюродному брату. Лесли откинул капюшон плаща упавшего, и Ориел увидела, что это был тот самый молодой человек, который назвал ее куницей. Ее сердце на мгновение остановилось.
— Это, это…
— Николас Фитцстивен.
— Да, этот полуфранцуз, — сказала она, — Сир де… Он ранен?
— Само собой ранен, кряква. Побудь с ним, пока я позову людей, чтобы внести его в дом.
— Быстрее. Он закоченел и совсем бледный.
Ориел поднялась и, подойдя к коню, порылась в переметной суме. Она вытащила оттуда теплую попону и, вернувшись к раненому, накрыла его. Голова молодого человека лежала прямо на снегу, и она попыталась приподнять его. Ориел с трудом удалось, собрав все свои силы, приподнять раненого, и теперь его голова лежала на ее плече.
Приложив руку к его щеке, она обнаружила, что кожа почти такая же холодная, как снег. Полная тревоги, пощупала рукой камзол: он был пропитан заледеневшей кровью. Ориел прошептала слова молитвы и снова посмотрела на молодого человека. Его волосы были темными и гладкими, но мертвенно бледный цвет кожи, синева губ еще больше встревожили ее. Она вспомнила тот яркий, алый цвет его губ, запомнившийся ей во время их первой встречи.
Он лежал недвижно на ее руках, и страх все больше охватывал ее. Ориел уже собиралась звать Лесли, когда он, к ее великому облегчению, наконец явился сам, ведя с собой несколько слуг. Она не удержалась, чтобы не поторопить их. Хотя ей было тяжело держать неподвижное тело, она, к своему удивлению, без особой охоты передала его слугам.
Войдя вслед за ними в дом и не обращая внимания на истерические крики тетки Фейт, Ориел распорядилась, чтобы раненого отнесли в комнату для гостей — соседнюю с библиотекой. Пока она смотрела, как его укладывают в кровать, Ливия вместе с Джорджем и Робертом постоянно находились рядом. Ливия беспрестанно задавала вопросы ей и Лесли, в то время как Фейт, Джейн и Джоан крутились в дверях. Когда сестры начали слишком громко хихикать, Фейт рявкнула на них, и все трое убежали.
— Поймай ты этого бродягу вовремя, этого бы не случилось, — сказала Ливия Джорджу. — Вот уже два месяца они нападают на путников, а ты так ничего и не сделал.
Джордж недовольно посмотрел на мать.
— Я чуть не загнал лошадь, мотаясь за ними по всем окрестностям, спину разогнуть не могу.
Ливия сменила тему разговора.
— Я послала за лекарем. А тебе, Ориел, лучше выйти из комнаты — молодого человека нужно раздеть.
Ориел позволила Лесли вытолкнуть себя из комнаты, но сразу же вернулась, как только с молодого человека сняли лишнюю одежду и укутали одеялами.
Слуге она приказала:
— Растопи-ка посильнее камин. В этой комнате должно быть жарче, чем в августовский зной. И еще принеси горячей воды и полотенце. — Она взяла несколько подушек. — Джонатан, когда я приподниму его, подложи подушки ему под голову и плечи. Нужно, чтобы плечи были выше ног. Вот так. Теперь принеси побольше горячих кирпичей и положи между одеялами.
В комнату вбежал запыхавшийся лекарь, его черная шапочка съехала набок.
— Леди, это тот раненый молодой человек?
— Да. Это сир де… это сын лорда Фитцстивена.
— Сир де Расин? — Лекарь склонился над телом. — Н-да, н-да, н-да.
— Он будет жить?
— Думаю, да. Но он потерял, много крови. Он вспыльчивый человек?
— Я так не думаю.
— Вот и хорошо. А вы не знаете дату его рождения? Я должен свериться со звездами
— Может, вы лучше зашьете его рану?
— Да, леди. Я как раз и собираюсь это сделать. Прижмите вот здесь, рядом с раной, а я подготовлюсь.
Ориел была довольна собой. Хотя у нее кружилась голова при виде впивающейся в плоть иглы, она оставалась рядом, пока лекарь занимался раненым. Наконец рана была промыта, зашита и забинтована, после чего лекарь ушел. Он сказал ей, чтобы через некоторое время она перенесла подушки из-под головы молодого человека под его ноги.
Выполнив эти инструкции, Ориел подвинула стул к кровати раненого и, усевшись поудобнее, стала смотреть на него. Вошли слуги с горячими кирпичами, а за ними Лесли,
— Клянусь святыми, дорогая кузина, наш сонный дом поднят на дыбы. Представляю, какой переполох будет, когда он проснется.
— Что за человек передал его тебе? — спросила Ориел.
— Не знаю. Я никогда не видел его раньше. Странный тип. Сказал, чтобы я как следует позаботился о его сокровище — имея в виду Фитцстивена, как я полагаю.
— И затем ускакал?
— Да, — ответил Лесли. — Очень странная история.
— Ориел!
Ориел и Лесли вздрогнули. В дверях стояла Ливия.
— Ориел, почему ты здесь? Лекарь сказал, что ты его выпроводила.
— Я могу посмотреть за сиром де…
— Расином, — сказал Лесли.
— Я могу смотреть за сиром де Расином не хуже, чем лекарь. Нужно только не спускать с него глаз и следить, чтобы он был в тепле, — вот и все.
— После того, как ты вышвырнула сира де Расина из нашего дома, как какого-нибудь мелкого торговца, — сказала Ливия, — меня удивляет твое повышенное внимание к нему.
— Это просто христианское милосердие, тетя.
— Невероятно. Но, может быть, раз ты проявляешь такую заботу о нем, я увижу тебя наконец замужней дамой?
— Думаю, нет, — отрезала Ориел.
Ливия вышла, недовольно фыркнув. Лесли также ушел, и остальную часть дня Ориел провела у постели раненого одна. Она попросила, чтобы ей принесли книги, и занялась перечитыванием стихов Уайтта.
Уже к концу дня Лесли сообщил, что отыскались люди Фитцстивена: тот, которого звали Рене, требовал, чтобы ему дали возможность увидеть хозяина, отказываясь до этого принимать какую-либо помощь. Все они здорово поморозились и нуждались в уходе. Среди них был раненый.
К вечеру Ориел задремала у постели больного. Около полуночи пришел сэр Томас настоял на том, чтобы она отправилась к себе. Ориел согласилась лишь после того, как он обещал прислать вместо нее Нелл. Утром она вновь заняла прежнее место.
Из-за мыслей о том, насколько опасна рана, она плохо спала. Ориел ругала себя за то, что поглощена заботой о человеке, которого так и не смогла выбросить из головы. Она пообещала себе, что покинет комнату, едва он очнется. Ориел не хотелось, чтобы он знал, что она все это время крутилась у кровати, как собачонка.
Если бы она не была поглощена чтением стихов Уайета, она бы заметила едва уловимые движения раненого и убежала. Сейчас же, подняв глаза, она вдруг обнаружила, что он смотрит прямо на нее. Его лицо порозовело, а серебристо-серые глаза блестели от жара. Он смотрел на нее, а она на него. Ориел затаила дыхание, он же продолжал пожирать ее глазами. Затем прикрыл веки, улыбнулся и тихо промолвил:
— Какое прекрасное видение.
Он вздохнул, отвернувшись, так что она видела теперь лишь темные волосы и часть щеки.
— Останьтесь со мной, — прошептал он, вновь погружаясь в сон. — «Освежи меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви».
Ориел встала со стула, ее книги упали на пол. Он лежал неподвижно, и она склонилась над ним.
— Что означают эти ваши двусмысленные слова, милорд? Черт бы побрал ваше благородное лицо, ваше стройное тело… — Она осеклась.
Вновь усевшись на стул, она устремила сердитый взгляд на своего подопечного. В это время в дверях показались Джейн и Джоан.
— Мама сказала, что мы должны помочь тебе, — выпалила Джоан. Она была старше и посообразительнее.
Джейн закивала головой.
— Да, мы пришли помочь.
Ориел подняла глаза и тяжело вздохнула.
— Я не нуждаюсь ни в чьей помощи.
— Сейчас принесут еду, — сказала Джоан. — Это мы распорядились. Больные нуждаются в питании.
Ориел, чеканя каждое слово, произнесла:
— Джоан, он не может есть — он спит, и я сама распоряжусь, чтобы принесли еду, если потребуется.
— Вот как. — Джоан села на краешек кровати.
— Отойди, ты можешь потревожить его.
— О-о..
Джоан начала раскачивать кровать, и спящий застонал. Ориел напустилась на нее.
— Такие сиделки скорее навредят, чем помогут.
Джейн уставилась на нее.
— Мама сказала, что мы должны тебе помочь.
— Мы можем ухаживать за ним не хуже тебя, — добавила Джоан.
— А что, если жар усилится? Толку от вас будет как от козла молока…
Ориел не закончила фразы: ее пациент повернулся и вздохнул, веки его слегка задрожали. Она быстро подтолкнула Джоан к стулу.
— Он просыпается. Не говори ему, что я была здесь. Вы поняли?
Обе сестры послушно кивнули. Ориел бросила последний взгляд на зашевелившегося в кровати молодого человека. Тот открыл глаза и устремил взор на спинку кровати, затем снова прикрыл веки. Ориел заторопилась из комнаты, но, не утерпев, на ходу бросила еще один взгляд на него. Когда он снова открыл глаза, Ориел уже не было.
Весь оставшийся день она старалась держаться подальше от комнаты, где лежал молодой лорд. Однако привычка брала свое: ее тянуло в библиотеку дедушки, находившуюся по соседству. На секунду ей показалось, что она услышала его дивный голос, дрожавший от гнева, но потом все стихло, и она продолжала составлять каталог дедушкиных книг.
После ужина они вместе с дедушкой Томасом опять работали в библиотеке, где они обычно спасались от остальных членов семьи. Джордж и два ее других двоюродных брата сели играть в карты, но Ориел не могла и думать о каких-либо играх: ведь в соседней комнате находился тот, к кому постоянно возвращались ее мысли. Она была убеждена, что слышала именно его голос. И тут она действительно услышала его, сопровождаемый сильным грохотом.
— Тысяча чертей! Убирайтесь отсюда, паршивые девки!
Ориел бросилась в комнату, где лежал молодой лорд. Следом поспешил Томас. В дверях они столкнулись с Джейн и Джоан, в руках у которых дымились горячие полотенца. Девушки проскочили мимо них, как испуганные котята, и припустились вниз по лестнице. Вбежав, Ориел увидела, что комната находится в полном разгроме. Молодой человек сидел на кровати, полураздетый, с повязкой на плече. Его ноги были прикрыты одеялом. Глаза его пылали от бешенства, он тяжело дышал. Рядом с кроватью лежал перевернутый таз, горячая вода растекалась по полу. Тут же валялись мокрые полотенца.
— Что случилось, милорд?
— Эти две гарпии хотели ошпарить меня. — Он поморщился и приложил руку к повязке. — Черт бы их побрал.
Сэр Томас, оглядев комнату, поднял стул и, сев на него, стал разглядывать молодого человека, который не сводил глаз с Ориел. Та, покраснев, отвернулась и стала вытирать лужу.
— Не беспокойтесь, юноша. Я предупрежу Джейн и Джоан, чтобы они больше не тревожили вас. Впрочем, я думаю, они и сами теперь сюда носа не сунут. Меня зовут сэр Томас Ричмонд.
— Благодарю вас, сэр. Мое имя Николас Фитцстивен, но, мне кажется, вы знаете, кто я. — Блэйд старался повернуть голову так, чтобы видеть Ориел, которая, стоя на коленях, подтирала тряпкой растекшуюся по комнате воду. — Я искренне тронут вашим милосердием и очень хотел бы, чтобы рядом находилась добрая сестра, которая не пыталась бы сварить меня заживо.
— Ориел защитит вас, — сказал Томас. — Она не отходила от вас с того дня, как вы оказались в нашем доме, а Джейн и Джоан подменили ее лишь, когда она совсем устала.
— Дедушка!
Ориел выпрямилась и умоляюще посмотрела на сэра Томаса. Тот отвел взгляд.
— А-а! — промолвил Блэйд. — Значит, то был не сон.
Она поспешила объяснить.
— Я интересуюсь многими вещами, в том числе врачеванием, и уже многое узнала от нашего лекаря. Поэтому я лучше других справляюсь с ролью сиделки.
Блэйд с улыбкой опустился на подушку, а девушка покраснела еще больше.
— Значит, сам Бог решил меня облагодетельствовать. Мог бы я побеспокоить вас единственной просьбой — поменять повязку? Ваши кузины намочили ее, и она жжет рану.
Сэр Томас поднялся.
— Я пошлю за лекарем.
— Дедушка, подожди.
— А ты, девочка, займись перевязкой.
Сэр Томас ушел. Он оставил ее наедине с этим молодым человеком намеренно: она поняла это. Надеясь, что он все-таки догадается прикрыть свою обнаженную грудь, Ориел повернулась к больному, какое-то время пребывая в нерешительности. Затем подошла к столику, стоявшему рядом с кроватью, взяла ножницы и, склонившись к молодому человеку, начала разрезать повязку. Хотя ее пальцы не касались его кожи, однако и через материю она ощущала жар его тела.
— Милорд, ткань кое-где присохла к ране. Я постараюсь быть очень осторожной.
— А-а-а!
— Фи, сколько шума из-за небольшой царапины.
— Небольшой? — Блэйд сделал движение, как бы прикрывая рану. — У меня ощущение, будто меня режут ножом.
— Если эта царапина заставляет вас кричать благим матом, то что же будет при серьезном ранении?
Блэйд, приподняв голову, смерил ее взглядом.
— Чем серьезнее рана, тем я спокойнее. Можете спросить у моего телохранителя Рене. Видите эту пометку?
Блэйд повернулся и поднял правую руку, показав глубокий шрам, шедший от спины к животу.
— Когда я его получил, то был тих и молчалив, как молящийся в храме.
Она взглянула на шрам и подняла бровь. — Похвальное мужество, милорд.
— Гм.
— Приподнимитесь, пожалуйста.
К Блэйду вернулось хорошее настроение, и он с улыбкой наблюдал, как Ориел разматывала мокрую повязку; При каждом витке ей приходилось приближать свое лицо почти вплотную к нему, и тогда она чувствовала на своей щеке теплое дыхание мужчины. Она ощутила легкую дрожь в теле и еще что-то такое, чего она никогда раньше не, испытывала.
Ориел снова склонилась над Блэйдом, вдохнув идущий от него запах леса. Ее грудь как будто что-то сдавило. Она лишь усилием воли заставила себя остаться подле кровати. Что-то бормоча, он подался всем телом навстречу ей, и, к счастью, она закончила разматывать повязку и смогла выпрямиться во весь рост. Ее пальцы подрагивали, и она молила Бога, чтобы Блэйд этого не заметил.
Пока Ориел занималась его плечом, он неотрывно следил за ней. Она чувствовала жар, исходящий от его тела, но, сумев все же сохранить на лице выражение полного спокойствия, размеренным шагом подошла к тазу с водой и бросила в него окровавленные бинты. Затем, спокойно вытерев руки, спросила:
— Рана вас не беспокоит?
— Более или менее.
— Дайте я посмотрю.
Она подошла ближе, вглядываясь в красный шов, перетянутый нитками. Слегка прикоснувшись к коже рядом со швом, посмотрела ему в глаза, встретившись с ним взглядом. Какой-то момент они оставались неподвижными: он — в полулежачем положении, и она — над ним, чувствуя, как кровь горячими волнами приливает к ее сердцу. Он сделал глубокий вдох и, подняв руку, прикоснулся к ее локону.
Это движение заставило Ориел встрепенуться. Она отдернула руку, однако он перехватил ее.
— Пожалуйста, оставьте. Тепло вашей руки облегчает мою боль.
— Мне нужно найти лекаря.
— Мне он ни к чему, пока вы здесь.
Его пальцы ласкали ее локон. Она мотнула головой и отпрянула от него, а, встав поодаль, дала волю своим чувствам.
— Бог мой, милорд, какое удовольствие вы можете испытывать в обществе куницы?
Он тяжело вздохнул и опустил голову на подушку. Одеяло соскользнуло к его ногам, но он, кажется, этого не заметил.
— Клянусь всеми святыми и апостолами, я думал, вы простили меня за мой несдержанный язык. — Его рука, сделав стремительное движение, ухватила ее за платье. — Я настаиваю на том, чтобы вы меня простили.
— Я это давно сделала. А сейчас отпустите меня.
Ориел попыталась вырваться, однако он притянул ее к себе и вновь ухватил за локон.
— Нет, вы этого не сделали, грозная фея. Я буду удовлетворен, когда услышу от вас настоящее прощение, а не просто слова вежливости.
— Я не намерена повторяться. — Она вновь попыталась освободиться.
Блэйд медленно приподнимался.
— Вы сделаете это, или же я вас поцелую.
— Нет!
— Спасибо за то, что вы такая упрямая, — сказал Блэйд, обнимая ее за плечи.
В отчаянии Ориел стала биться в его объятиях, но, даже раненый, он был сильнее ее. Он положил ей руку на затылок и притянул к себе. Его губы были теперь совсем рядом. Вскрикнув, она успела защититься ладонью, прижав ее к его рту.
— Я прощаю вас.
Его язык двигался под ее ладонью, и она вновь ощутила, как по ее коже ползут мурашки. Язык щекотал ее кожу, она отдернула руку от его лица, и он, смеясь, отпустил ее.
— Какая вы нехорошая, Ориел Ричмонд, вы лишили меня сладости ваших губ.
Ориел, отскочив на безопасное расстояние от своего мучителя, хмуро взглянула на него.
— Пойду приглашу лекаря, милорд. — Она резко повернулась и направилась к двери.
— Мне не нужен лекарь. Я бы предпочел, чтобы вы оставались со мной. Когда вы рядом, моя кровь закипает, а тело, — Блэйд положил руку на чресла, — а тело охватывает жар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28