Кто бы мог подумать, что добропорядочная старая дева способна на вспышку гнева. Уж он-то и не подозревал. И в том, и в другом случае она превратилась в дикую тигрицу и составила восхитительный контраст с обычно постной престарелой девицей. Но вторая сущность гораздо чаще жила в ней. Может быть, все очень просто: наверное, ему хочется узнать, какая же в ней женщина – настоящая? Может, тогда его возрастающее, невиданное по силе влечение к ней исчезнет?
Конечно, у него много месяцев не было женщины. Но дело не только в этом и даже не столько в этом. Если бы все можно было объяснить так просто, то он приударил бы за младшей сестричкой. Она гораздо ближе к тому типу женщин, которые когда-то волновали Доминика Галагера. Мягкая, округлая во всех нужных местах. И совершенно не боится быть женщиной. Вот только ему она не нравится. Не нравится, несмотря на то, что бегает за ним по пятам и откровенно заигрывает. Иногда Доминику требовалась выдержка, чтобы не засмеяться откровенно или не влепить кокетке пощечину. Шлепнуть хотелось ее всякий раз после того, как мисс Лиза нагло отдавала очередное распоряжение, отчего Галагер буквально выходил из себя.
Юная Лиза совершенно созрела для встречи с мужчиной. Легче легкого взять то, что она постоянно и довольно назойливо предлагает. Ей семнадцать, она уже взрослая. Значит, его останавливает не возраст. Он мог рискнуть лучшей лошадью из тех, каких имел в Ирландии, что девчонка сексуально более осведомлена и развита, чем ее чопорная и порядочная сестрица.
Но Доминик не мог вызвать в себе никакого отклика на ее заигрывания, у него не появилось желания воспользоваться услугами юной распутницы или ее хищной сучки-матери. Он не раз ловил на себе долгие взгляды хозяйки дома. По примеру доченьки, она завела привычку прогуливаться после обеда «для укрепления здоровья». И обязательно в сопровождении Галагера. Но миссис Маркхэм вела себя гораздо хитрее и осторожнее, чем дочь. Только глаза выдавали, что мужчина ей очень нравится. Однако ему хотелось увидеть в своей постели только одну леди Маркхэм. Он хотел Сару, мисс Сару. Должно быть, только мечты о ее соблазнительном теле не давали ему выспаться как следует.
– Галагер, я принесла вам лимонаду, похоже, сегодня ужасно жарко, – конечно же, это появилась Лиза. Доминик резко повернулся, бросил тряпку в ведро с мыльной водой, которое стояло возле его ног, и передернул одеревеневшими от напряжения плечами. Сегодня он мыл окна.
– Очень мило с вашей стороны. Спасибо, – Доминик взял стакан и жадно осушил его до дна. Ему вовсе не хотелось видеть притворно-застенчивую улыбку Лизы, но из-за непривычной для него жары в этой чертовой стране он плавился и потел, словно кусок льда возле костра. Приходилось пить все подряд. Допив лимонад, он вытер со лба тыльной стороной ладони пот и вернул стакан девушке. Она взяла его, но не двинулась с места, жадно глядя на обнаженную грудь Доминика под расстегнутой рубашкой. Он бы вообще снял рубашку, если бы не страшные рубцы на спине. Ни за что на свете он не собирался афишировать собственное унижение – его избили, словно собаку или раба! Да, собственно, теперь он и был рабом.
– Вам лучше вернуться в дом. Не хотите же вы, чтобы ваш носик обгорел накануне бала? – слова звучали недвусмысленно, это была отставка. Не столь важно, что слуга не может прогнать госпожу. Не хватало еще вести себя, как покорный слуга на побегушках у семнадцатилетней девушки.
– Но мы же находимся в тени! – Лиза открыто посмотрела ему в лицо и весело подмигнула. Если бы ему сейчас хотелось развлечься, то он рассмеялся бы над ее вульгарным заигрыванием. Но Доминику было не до веселья. Им помыкала словно лакеем жеманная мисс Сара. Он еле сдерживался, чтобы не взбеситься.
– Да, конечно, – он только сейчас заметил, что над тем местом, где они стояли, нависли кроны стойких эвкалиптов.
– Я уже вымыл это окно, следующее – не в тени.
Лиза раздраженно вздохнула, уперлась руками в бедра и сморщилась. Эту обиженную гримаску, видимо, она репетировала не один час перед зеркалом. Открытое платье из белого канифаса, усыпанное розовыми бутончиками, не скрывало обнаженных плеч и груди. В Ирландии порядочная девушка не обнажила бы так сильно спину и плечи в столь ранний час. Доминик подозревал, что в Австралии существуют те же правила приличий, но сегодня, видимо, Лиза настроилась решительно.
– Я хочу погулять. Па сказал, что ты должен ходить вместе со мной.
Доминик оглядел ее с ног до головы настороженным взглядом. Да, Лиза осанистая, аппетитная девица. Пышная грудь выдавалась вперед, натягивая ткань платья. Одной рукой Лиза упиралась в крутое бедро, другая поправляла пышные завитки ниспадавших на плечи темных волос.
«Чертовски горячая девчонка!» – подумал Доминик.
Смеющиеся карие глаза словно бы поддразнивали, капризный розовый ротик делал ее очень милой. Но почему она вызывает у него только одно желание – схватить ее за плечи и трясти до тех пор, пока ее зубы не начнут выбивать барабанную дробь?
– Ваша сестра настоятельно потребовала, чтобы я сегодня домыл все окна. Мне очень жаль, но прогулку придется отложить.
– О, черт возьми эту Сару! Вам не обязательно делать все то, что она приказывает. Почему вы обращаете на ее слова больше внимания, чем на мои? Я для вас такая же хозяйка!
– Что ж, возможно, вы правы. Но, видите ли, она первой отдала мне распоряжение. Наверное, вы согласитесь, что у нее приоритет на мое время? – он снова отказывал ей в очередной раз. Лиза посмотрела на него оскорбленно. Доминик склонился над ведром. Но не успел взять его в руку, когда послышался другой голос. Доминик вздрогнул и выпрямился.
– Лиза, тебя ждет мама. Поторопись, пожалуйста.
Сара вышла из-за угла дома и остановилась в нескольких футах среди кустов вялой акации. Она была зла, как черт, если судить по тому, как скрестила руки на маленькой груди. Доминик тоже был зол. Старое голубое платье в клетку вовсе не украшало девушку. Волосы, такие прекрасные волосы, Доминик однажды видел, как они рассыпались по плечам, стянуты в неопрятный узел на затылке. У нее были чудесные глаза, которые она пыталась скрыть под сердито нахмуренными бровями. Рядом с роскошной, женственной сестрой, она выглядела беспомощной, угловатой и бесполой, словно саранча.
Ее преувеличенная, нарочитая невзрачность раздражала мужчину. Как он может испытывать муки вожделения к такой несексуальной женщине? Это совершенно не похоже на прежнего Доминика Галагера.
– Чего она хочет? – недовольно глядя на сестру, поинтересовалась Лиза.
– Сходи да узнай. Может быть, наконец-то привезли твое бальное платье?
– Ой, ты правда так думаешь? – Лиза взвизгнула от удовольствия и тут же изменилась. Она стала тем, кем была на самом деле – молоденькой девушкой, взволнованной перед первым в жизни балом.
– Я должна его обязательно примерить, – она подхватила юбки и, несмотря на жару, бросилась бежать вокруг дома к веранде.
– Я хочу поговорить с вами, – спокойно сказала Сара, как только Лиза убежала.
Доминик не отвечал. Он прислонился плечом к раме только что вымытого окна и вопросительно смотрел на Сару, она подошла ближе.
– Вы должны держаться подальше от Лизы.
Он рассмеялся. Она шагнула еще ближе, глаза сердито сверкали, напомнив ему о виденной однажды в Дублинском цирке львице. Внезапно захотелось заманить ее в свои сети, раздразнить, довести до бешенства. Ей ведь удается безнаказанно выводить его их себя!
– Я говорю серьезно, Галагер. Она слишком молода и впечатлительна. Вы не должны заигрывать с ней. Вы для нее слишком взрослый, это во-первых, а во-вторых… Она, кажется, догадывается, что ему невыносимо трудно слышать это слово. И Сара не стала продолжать, остановилась, не договорив.
– Каторжник? – сказал он слишком мягко и слегка отодвинулся от окна. – Я не достоин стирать пыль с туфелек вашей сестры. Что же, возможно, она очень привлекательна… Бог свидетель, вокруг так мало очаровательных женщин.
Его слова задели ее. Значит, он добился желаемого результата. Похоже, она очень болезненно воспринимала замечания по поводу своей внешности и стояла теперь, поджав губы и зло сверкая глазами. Доминик внезапно обратил внимание на то, какие у нее широкие, полные губы. Это явное свидетельство женственности ей скрыть не удавалось. Губы не прикроешь бесформенной одеждой. Он рассеянно поглядел на нее и задумался, как бы выглядела Сара, если бы хоть немного приложила усилий, чтобы улучшить внешность? Ей бы более пышную, мягкую прическу, подходящее платье. То, которое она надела сегодня, выглядит так, будто предназначено для савана миссис Эботт.
– Вы, меня слышите? – спросила Сара, подойдя к нему вплотную. Она и в самом деле была очень рассержена. Доминик внезапно сообразил, что ему доставляет немыслимое удовольствие такое положение. Схватиться с ней гораздо интереснее, чем мыть опостылевшие окна.
– Уж очень вы ревнуете свою маленькую сестренку, – мягко начал он, в голосе был отчетливо слышен легкий ирландский акцент. Его насмешка произвела должное впечатление. Сара взорвалась, словно фейерверк.
– Ах ты – дерзкий нахал! Стала бы я ревновать Лизу к… к каторжнику!
– А разве я не прав мисс Сара? – Доминик нагло усмехнулся, предвкушая, как сейчас напряжется ее тело. Однако не успел приготовиться к звонкой пощечине. Ему сразу же расхотелось насмехаться над ней.
Он поднял ладонь к лицу, мгновенно превратившись в такого же разъяренного зверя, каким была Сара.
– Ах, ты – жестокая дрянь! – прорычал Доминик, в его взгляде светилась первобытная страсть, испугавшая девушку. – Что ж, вам пора узнать, что жестокость порождает жестокость, мисс Сара!
Сказав это, он сильно рванул ее к себе, нимало не заботясь о том, что его стальные пальцы могут оставить кровоподтеки на гладкой коже обнаженных рук. Сара изумленно посмотрела на него огромными испуганными глазами, полные губы слегка приоткрылись от растерянности.
Доминик с силой обхватил их ртом так, как мечтал несколько недель подряд. Он поймал эти губы. Только одна мысль смогла пробиться сквозь опьянение охватившей его страсти. Он оказался прав, губы были нежными, мягкими, чувственными.
ГЛАВА 8
Как только губы Галагера прикоснулись к ее губам, Сара оцепенела от неожиданности и смятения. Она старалась не обращать внимания на возникшее возбуждение, которое заглушило ярость и злость, вспыхнувшие в ее душе. Рот молодого человека с силой стискивал ее губы, прижимая к зубам. Как он смеет таким образом поступать с ней? Ведь ей больно! Она чувствовала – думая только о физических неудобствах, которые ей причиняет этот мужчина, можно охладить страстное желание, почти овладевшее ею, раствориться в его объятиях и наслаждаться поцелуем.
Сара попыталась опомниться… Потом почувствовала солоноватый привкус крови, нежная кожа на губе лопнула. Девушка застонала. Доминику показалось, что он всю жизнь ждал этого почти неслышного звука. Его руки напряглись еще сильнее, вцепившись в нежные плечи девушки. Как Сара ни старалась, ей не удалось помнить о том, что он делает ей больно. Независимо от сознания, она все больше подчинялась твердым, настойчивым губам, решительно завладевшим ею, отдавалась на милость проникавшего в рот горячего языка.
Сара снова застонала и затрепетала, внезапно ответив этому чувственному вторжению. Он отпустил ее руки, крепко прижал девушку к себе, обнял. Она ощущала жар его сильного тела, к животу прижалась его восставшая мужская плоть.
Сара попыталась заставить себя думать, надо было что-то предпринять. Девушка с силой уперлась в грудь мужчины руками. Она не допустит… она не может допустить… чтобы случилось… Ладони заскользили по влажной от пота, обнаженной груди, покрытой кудрявыми волосами. И вдруг замерли, против воли Сары ее пальцы погрузились в шелковистый ковер, ногти оцарапали упругую кожу.
Из груди Доминика вырвался гортанный хриплый стон. Теперь он обнимал Сару на так грубо, но объятия были крепкими и в то же время неожиданно нежными, бережными. Ее голова лежала у него на сгибе руки. Девушка почувствовала, как подрагивают от напряжения крепкие, упругие мышцы. Молодой человек дышал часто и прерывисто. Сара слышала, как гулко бьется его сердце. Язык Доминика принялся исследовать ее рот нежно, но жадно и торопливо. Сара перестала сопротивляться, ощутив, как изменились ее чувства. Внутри разгорался огонь страсти. Наслаждение пронизывало ее до кончиков пальцев, все тело покалывало горячими иглами. Это было одновременно и сладостно, и мучительно. Девушка закрыла глаза, блаженствуя и наслаждаясь крепкими мужскими объятиями.
Дурманящая сладость его рта заставила Сару забыть обо всем, о том, кто он и кто она, о месте и положении, которое было отведено в обществе каждому из них. Она забыла обо всем на свете! И могла сейчас только воспринимать эти горячие волны, которые туманят разум, ощущать странный, неутолимый голод, заставивший набухать ее маленькую грудь. Тело мужчины – прекрасное, влажное от пота тело вызывало ответную пульсацию в укромном, потаенном местечке между бедер.
Его язык снова двинулся вперед, и Сара безрассудно, дерзко, страстно зашевелила язычком, устремив его навстречу блаженству. Доминик плотно прижался к ней, она ощущала кожей каждый напряженный мускул, почти сливающийся с ее плотью. Сара подалась вперед, стыдливо и вместе с тем радостно ощущая, как все сильнее напрягается его мужское естество.
Теперь его губы обжигали. Девушке казалось, что на месте их прикосновения останутся только угли. Она торопливо и судорожно отвечала на каждое прикосновение языка. Если бы он внезапно отпустил ее сейчас, то она просто-напросто повисла бы у него на шее.
Поцелуй завершился так же внезапно, как и начался. Галагер взял Сару за плечи и без предупреждения отстранился от нее. Она тихонько застонала, протестуя. Но он уже остыл и насмешливо разглядывал ее с беспощадным любопытством.
Сара задыхалась, с изумлением разглядывая иссиня-черные волосы, упрямый сильный рот и безумно голубые глаза. Он криво усмехнулся и больно сжал ей плечо, пробормотав сквозь зубы:
– Кто-то идет.
Сара соображала с трудом. Доминик нетерпеливо встряхнул ее и наконец привел в чувство. К ней вернулось ощущение реальности, а с ним и чувство ужаса, негодования, раскаяния и раздражения. Сара зажала ладонью губы, они припухли и все еще вздрагивали. Девушка испуганно уставилась на Галагера. Послышались голоса рабочих, проходивших мимо, она мучительно покраснела. Если они видели… если кто-нибудь заметил что…
– Отпустите меня, – сказала она, и решительно дернулась. Мгновение он колебался, потом отпустил ее руку и слегка отступил. Направляясь в сад, мимо них прошла группа рабочих-аборигенов. Сара воспользовалась этим и отпрянула в сторону, все еще не отнимая ладони ото рта. Оказавшись в безопасном, по ее мнению, расстоянии, резко повернулась и побежала в дом.
Следующие три дня все в доме буквально сбивались с ног, занятые подготовкой к предстоящему балу. У Сары возникала тысяча дел и забот, которые не давали возможности подумать о себе. Но нет-нет, да и вспоминался жгучий поцелуй Доминика Галагера, поцелуй каторжника. Позорное клеймо. Хорошие знакомые, друзья и близкие соседи были бы возмущены, узнав об этом. Если бы кто-то узнал о том, что молодая женщина, леди из порядочной семьи целовалась с осужденным, каторжником, преступником, позора было бы не избежать.
Но Сара отлично помнила, каким образом ее плоть отозвалась, откликнулась на этот злосчастный поцелуй. Наверное, прикоснувшись к ней губами, Галагер каким-то образом околдовал ее, она была не в состоянии думать и здраво размышлять. Другого объяснения случившемуся она найти не могла.
Случись подобное с кем-то другим, Сара, не задумываясь, осудила бы. Если бы, например, она застала Лизу, так страстно целующуюся с Галагером, она бы посоветовала отцу без промедления отправить развратницу в монастырь!
Сара, конечно же, целовалась до этого – даже дважды. Первый поцелуй ей подарил Майкл Аргес, сын одного из крупных овцеводов, живущих по соседству. Он тогда слишком много выпил на одной из редких вечеринок, которые иногда устраивают богатые овцеводы. Вот в таком состоянии молодой человек и подстерег Сару в темном коридоре. Ему было, наверное, семнадцать лет. Столько же исполнилось тогда Саре. Майкл оказался таким неуклюжим! Но подобное приключение «доставило бы Саре удовольствие», если бы от парня не разило спиртным. Да, он тоже пытался играть языком, но на этом сравнение с поцелуем Доминика Галагера кончалось. Саре вряд ли хватит воображения, чтобы описать поцелуй каторжника и собственную реакцию. И уж конечно обо всем невозможно сказать пустой избитой фразой «доставил удовольствие».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38