Ухмыльнувшись, Лайон посмотрел на обложки: «Том Джонс» и «Здравый смысл». «Выбор столь же парадоксален, — подумал он, — как и та, кто его сделал!»
Он присел на корточки и вгляделся в любимые черты. «Какая шелковистая у нее кожа! — думал он. — Как Миген удивительно благоухает! Какую очаровательную тайну хранит это милое лицо!»
Близость Миген подобно сладкому нектару очищала и успокаивала Лайона; он провел пальцем по ее маленьким пальчикам, наклонился, чтобы прикоснуться к ее лицу. В нескольких дюймах от него лежала страница, на которой девушка остановила чтение.
Миген медленно открыла глаза, борясь с тяжелой усталостью, внезапно охватившей ее. Лайон держал в ладонях руки Миген, и она чувствовала на своих пальцах его жаркое дыхание.
Сострадание и забота терзали сердце Миген. Она притронулась к льняным волосам Лайона, и при этом легком прикосновении он вздрогнул. Их взгляды встретились: Миген видела, как в его глазах таяли осколки синего льда, и чувствовала, как весенний водоворот снова затягивает ее на дно синего-синего океана.
Лайон молча распахнул косынку, нежно поцеловал ее грудь и шею. Лазурные глаза заговорили с фиалковыми очами, и Лайон приник к губам Миген, Книги упали на пол, когда Миген обвила шею Лайона и припала к нему своим хрупким телом. Она хотела сказать, каким мрачным казался ей день, проведенный без него, как его волшебные прикосновения прогоняют усталость и уныние. «Вы мне нужны!» — рвалось из ее груди.
Много таких же мыслей, но еще не сформулированных так конкретно, владело и Лайоном. Он обнимал и целовал Миген, и казалось, что все изломанное, омертвевшее в недрах его души заполнилось теплом, излучаемым ее телом. Лайон жаждал сорвать одежды, что отделяли друг от друга их плоть. Но в его желаниях сегодня преобладала не страсть, ему просто хотелось быть ближе к Миген…
Шли минуты. Лайон и Миген лежали, сплавленные воедино. Они изредка целовались в достигнутом ими нежном взаимопонимании без слов, пока не уплыли в сон.
Первой проснулась как от толчка Миген, осознав, что кто-нибудь может зайти в библиотеку. Она ласково поглаживала шею Лайона, под которой лежала ее рука, пока, он тоже не проснулся.
— О Боже, как я измотан! — простонал он.
Они оделись, и Миген как бы между прочим заметила:
— Возможно, вчера вы плохо спали…
— О да, теперь силы возвращаются ко мне! Ну что же, я, считаю, бессонная ночь стоила того.
Разрумянившись, она шлепнула Лайона по руке.
— Грубиян!
— Нет, возлюбленная. Просто невинного парня похитила черноволосая чаровница.
— Ваше воображение, сэр, превышает вашу испорченность.
— Когда вы говорите подобные вещи, при этом обязательно улыбайтесь.
Миген улыбнулась, испытав счастье при виде того, как он вытягивает ноги и скрещивает их. Лайон погладил растрепанные локоны и поинтересовался:
— А вы, оказывается, читали?!
— Я тоже так думала, а на самом деле заснула.
— Это я понял. Но в любом случае подобным желанием надо восхищаться. — Миген почувствовала, что на его лице появилась улыбка. — А следующую неделю вы тоже собираетесь провести в библиотеке?
— Чтение могло бы немного увлечь меня. Я, конечно, не собиралась прочесть каждое слово. Я думала просмотреть и подобрать те книги, которые больше всего подходят к предстоящим долгим, одиноким ночам.
— Ну что же, понимаю. — Лайон слегка ущипнул ее руку. — Между прочим, где вы научились читать?
Сердце Миген дрогнуло: она тоже никогда не встречала грамотных слуг.
— Основам чтения меня обучил друг, а я продолжала учиться самостоятельно, пока не добилась своего.
— Между прогулками верхом? Ваше прошлое становится все любопытнее и любопытнее!
— Если говорить о любопытных событиях, — парировала Миген, — то скажите, почему вы сейчас дома? Ведь вы должны были обедать с вашей очаровательной невестой.
— Кто вам это сказал?
— Мне сегодня нанесла визит Смит.
— Я действительно собирался остаться на обед у Бингхэмов, но Присцилла меня так довела, что я чуть не совершил убийство. И ради ее же безопасности мне было лучше удрать.
Миген заставила себя скрыть злорадную улыбку.
— Вы раньше выглядели несколько мрачнее.
— У меня было отвратительнейшее настроение.
— А сейчас?
Лайон приподнял ее подбородок и бросил на Миген долгий уничтожающий взгляд.
— Глупая и дерзкая девчонка, вы же знаете мой ответ. — И так поцеловал ее, что она чуть не задохнулась. — Миген, не полагаете ли вы, что мы можем провести с вами несколько следующих недель без того, чтобы быть все время на ножах, говоря о будущем? Не могли бы вы расслабиться и побыть какое-то время со мной? А я пообещаю вам вести себя, как положено… джентльмену?
Миген улыбнулась, отметив, как Лайон запнулся на последнем слове.
— Да, мне это понравилось бы.
Он привлек ее к себе, лицо Миген расцвело счастьем, на щеках появились такие милые ямочки.
— Благодарю вас, — почти невнятно прошептал Лайон у ее виска.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
И выкради день ты один у жизни своей,
Чтобы пожить…
Эйбрехем Каули. «Ода Свободе», 1663 год
Глава 28
Наступивший день был озарен сиянием солнца и согрет его приятным теплом.
После завтрака Лайон разыскал Миген и спросил, не хочет ли она пройтись вместе с ним по кое-каким делам. Она была на ногах уже с рассвета, заставив флегматичную и заспанную Пруденс пройтись по рынку, и чувствовала себя довольно утомленной. Сейчас Миген была занята составлением меню на три дня. Но неожиданно веселое настроение Лайона оказало бодрящее воздействие, и она захотела укрепить связывающую их нить, возникшую за день до этого в минуты молчаливого взаимопонимания.
«Я и на смертном одре, — думала Миген, переодеваясь, — билась бы изо всех сил ради того, чтобы провести с ним пару часов. И он, этакий мерзавец, это знает!»
Несмотря на то что она хорошо выглядела и в сиреневом муслиновом платье, при мысли о предстоящем новом гардеробе Миген улыбнулась. Ведь Лайон видел ее в этом наряде уже тысячу раз. Сегодня его взор светился теплом, хотя и не выдавал горящего в нем желания. Лайон усмехнулся, торжественно открывая перед Миген дверь, и слегка поддержал ее под локоть.
Воздух дышал свежестью. Иссиня-черные локоны Миген сверкали на солнце и резвились на ветру.
— О Боже, какой великолепный день! — воскликнул Лайон, прервав затянувшееся молчание и заметив, что, удивившись столь необычному для него избытку чувств, Миген улыбнулась. — У вас такой вид, какой, должно быть, бывает у меня при вашем многословном описании, как говорят французы, «радости бытия»! — рассмеялся Лайон.
— Ваше поведение в прошлом было скорее несвойственно вашему характеру. Может быть, сказывается мое благотворное влияние? Глаза Миген светились лукавством: ей удалось нащупать тему для поддразнивания его. В ответ Лайон обнял Миген за талию и крепко прижал к себе. Но уже через минуту она высвободилась из его объятий.
— Неужели вы думаете, что в состоянии смягчить такого закоренелого циника, как я? — Лайон проворно схватил девушку, оторвал ее от земли, и их глаза оказались на одном уровне. — А у вас, найденыш, есть подход! Поступайте и дальше так!
— Лайон, ради Бога! Вы хотите, чтобы нас увидели? Опустите меня на землю, безумец!
Ухмыльнувшись, он подчинился, но, пока шли еще четверть мили, Лайон сиял от удовольствия, и Миген знала, что он тоже хочет установить хотя бы на этот день дружелюбные отношения.
Она легко пристроилась к шагу Лайона, радуясь теплому солнцу и соленому бризу, встретившему их в порту.
Картина там была, как и следовало ожидать, оживленной и красочной. Борт о борт тесно стояли величественные суда длиной в сотню футов, а то и больше, с грот-мачтами высотой более семидесяти футов. По докам между кипами и ящиками, канатами и едкой смолой с важным видом расхаживали моряки.
— Вон там стоит «Кантон». — Лайон повысил голос, чтобы его можно было услышать сквозь неистовый гул. — Этот корабль положил начало торговле Филадельфии с Китаем, и я сделал на нем свой первый рейс с Томасом Тракстоном в качестве капитана. Через год я уже стал судовладельцем.
Мужчины весело, но уважительно приветствовали Лайона, а он останавливался поговорить с некоторыми из них, видимо, сообщающими ему необходимую информацию.
— Я никогда не видела подобных судов! — воскликнула Миген, когда капитан снова обратил на нее внимание.
— И не вы одна! Эти суда замечательны, построенные здесь специально для торговли с Китаем, считаются самыми красивыми на морях и океанах. Вы обратили внимание на их носовые украшения? Некоторые из них вырезаны Уильямом Рашем, и уже одно это придает им особый колорит.
Лайона окликнул смуглый хорошо одетый мужчина. Попросив прощения, тот пожелал переговорить с ним. Миген наблюдала за жизнью порта, оглушенная, как и во время первого посещения рынка. Пока Лайон не взял ее за руку, Миген даже не заметила, что он вернулся.
— Не могу ли я поинтересоваться, что это был за мужчина? — спросила Миген, когда они пошли дальше по извилистой Франт-стрит. — Надеюсь, не шпион Энн Бингхэм?
— О нет. То был Мордекай Льюис, один из моих бывших спонсоров. Я обещал Уильяму Бингхэму помочь подготовить к рейсу его новое судно. В прошлом месяце мне стало известно, что Бингхэм оказался в довольно трудном положении.
Они миновали несколько гостиниц, а когда оказались рядом с трактиром «Кривой постой», Миген воскликнула:
— Лайон! Что это там такое?
По реке Делавэр между большими лодками ползло, выпуская клубы дыма, странное сооружение. Лайон, прикрывая рукой глаза от солнца, рассмеялся.
— Черт меня побери, если это только не «Безумство Фитча»! Я восхищен упорством этого парня!
Судя по выражению ее лица, Миген ничего не понимала, и капитан решил объяснить:
— Это пароход. Во всяком случае, так это называет сам Джон Фитч. Впервые я увидел его летом тысяча семьсот восемьдесят седьмого года, во время Учредительного конвента, когда обсуждался проект Конституции Соединенных Штатов.
Тогда в доках все смеялись над Фитчем. Казалось, эта проклятущая штука вот-вот взорвется! Но парень упорствовал в попытках усовершенствовать свою паровую машину. Доктор Франклин мне рассказывал, что теперь Фитч колдует над лопастными колесами. — Вспомнив эту историю, Лайон искривил губы в недоверчивой улыбке. — Как утверждает доктор Франклин, у изобретателя теперь появились спонсоры, которые хотят открыть пароходную линию по реке Делавэр.
— И вы думаете, что это когда-нибудь случится? — с сомнением спросила Миген, наблюдая, как пароход обгоняют другие суда.
— А почему бы и нет? Человек полон решимости, а это уже залог победы. За два года Фитч истратил почти пятьсот фунтов.
Неужели вы предполагаете, что он отступится и не добьется своего, превратив мечту в реальность?
— Я сказала бы, чти из его терпения и настойчивости можно извлечь урок. Правда? — Выражение глаз Миген противоречило ее спокойному тону. — Ни вы, ни я не способны быстро добиться успеха. И тем не менее нужно исходить из того, что, если поставленные цели достойны того, чтобы прилагать все усилия ради их достижения, значит, надо терпеливо ожидать результатов этих усилий. Ведь это так?
— Черт побери, да вы же настоящий философ! Неужели вы пытаетесь меня убедить? Перед такой виртуозной речью меня охватывает дрожь.
Саркастический тон Лайона заставил Миген, пожелавшую прекратить дискуссию, закусить губу. Бывали моменты, когда она в своей импульсивности упускала из виду, какими суровыми, холодно-синими вдруг могут стать глаза Лайона.
Забыв о «Безумстве Фитча», они молча повернули на Честнат-стрит. Миген с тоской вспоминала о хорошем настроении, в котором Лайон пребывал всего час назад, и злилась на свой длинный язык и упрямый характер Лайона. Чуть не плача, Миген ухватилась за его рукав:
— Лайон, остановитесь!
— Черт побери, вы когда-нибудь перестанете вмешиваться в мои решения? Присцилла то и дело придирается ко мне, а вы, Миген, просто готовы замучить меня.
Они стояли на углу, забыв о проходящих мимо любопытных, и пристально глядели друг на друга. Миген даже показалось, что Лайон сейчас ударит ее. Но внезапно в его глазах затеплилось совсем иное желание.
— Я хотел бы вести себя так, как я поступаю всякий раз, когда Присцилла начинает жаловаться. Но я этого не делаю, — тихо сказал он. — Мне приятно чувствовать, что сейчас неодолимое отвращение и скука далеки от нас. Если Присцилла раздражает меня, то я никак не могу дождаться, когда же наконец смогу уйти… Но если меня бесите вы, то я не могу дождаться одного — когда же мы с вами займемся любовью.
Миген показалось, что у нее ноги подкашиваются. Ее охватил, почти ввергая в обморок, жаркий порыв любви и желания.
Сильные руки стиснули ее в объятиях, и горячее дыхание Лайона коснулось ее уха.
— Вы так охотно принимаете мое предложение и даже готовы подвергнуться за это аресту? — Улыбка Лайона была ослепительнее полуденного солнца. — Вы же знаете, какой я слабый человек!
Они шли дальше по Третьей авеню, рука Миген, которую держал Лайон, дрожала как от озноба.
— А что будет, если нас увидят? — спросила она. — Не подташнивает от страха, что вас могут увидеть со мной?
— Сводя ответ к одному слову, скажу: нет.
— Вы просто неисправимы?
— Надеюсь, что и эта привлекательная черта моего характера вам по душе.
Миген была вынуждена закрыть глаза и подумала: «Неужели дьяволу чуждо милосердие?»
Тем временем они подошли к лавке книготорговца Роберта Белла. Висящая снаружи вывеска отвлекла их обоих: «Драгоценности и бриллианты для сентиментальных». На внутренней двери было объявление: «Поставщик для сентиментальных предложит пищу их уму. Тот, кто здесь покупает, может получить значительную выгоду, поскольку тому, кто читает много, следует знать много».
— Не правда ли, болтливый парень? — прошептал Лайон на ухо Миген, и ему показалось забавным удивленное выражение ее лица.
В этот момент появился сам Белл, чтобы вручить Лайону роман анонимного автора «Власть симпатии».
— Я хотел бы иметь возможность поболтать с вами, мистер Хэмпшир, но должен идти в редакцию журнала «Покет», чтобы заказать новую рекламу. Вы, вероятно, посетите следующий книжный аукцион? — Хотя в лавке никого, кроме них, не было, Белл, подмигивая, понизил голос до драматического шепота:
— Имя автора книги Уильям Хилл Браун, сосед Пиреза и Сары Мортон… И конечно, ее покойная сестра! Томас опасается, что его заставят прекратить издание книги, как только это станет известно, ибо Мортоны в ярости. Всяческого счастья вам и вашей суженой, мистер Хэмпшир! — И, ухмыльнувшись, он исчез, прикрыв за собой дверь.
— Ну и уникальный мужчина! — воскликнула Миген. — А это правда, что в книге «Власть симпатии» описывается семейный скандал?
— Ради Бога, откуда вы об этом знаете?
«О, дорогой, — подумала она, — я снова совершила ошибку», а вслух ответила:
— Откуда я знаю, никакого значения не имеет. Так все-таки это правда?
Прежде чем ответить, он с любопытством посмотрел на Миген.
— Что касается меня, то я об этом слышал.
— Могу я прочесть эту книгу? Прошу вас, Лайон, дайте мне ее.
— Говорят, она удручающая, но если хотите, то, конечно, читайте. "
— А если книга столь удручающая, то почему вы сами будете читать ее?
— Кровосмешение и самоубийство не относятся к моим излюбленным темам. Но это первый опубликованный у нас роман американского писателя, и я полагаю, что уже одно это делает книгу ценным приобретением для моей библиотеки.
И снова Миген опередил ее острый язык:
— Еще один символ вашего нового общественного положения?
Лайон раздраженно посмотрел на нее и отвернулся к книжным полкам. Миген последовала его примеру и была поражена огромным количеством книг, посвященных истории, литературе, юриспруденции, медицине и даже домашнему хозяйству и ремеслам.
Лайон купил ей экземпляр первого опубликованного сборника Уильяма Блейка «Песни невинности». Но тут же заметил, что не нашел ничего юмористического в двух книгах, которые выбрала Миген. Заявив в ответ, что они «идеально подходят» для библиотеки Лайона, Миген четко прочитала названия: «Подозрительный любовник» и «Женатый распутник».
Глава 29
К концу марта погода, прискорбно известная в Филадельфии своей непредсказуемой изменчивостью, стояла на редкость теплая. Люди наслаждались свежим воздухом, сидя перед своими домами или выезжая в экипажах за город. Лайон, словно бросая вызов этим привычкам, проводил все больше времени в пеших прогулках по городу или скакал на своем чалом коне вдоль реки.
Во время посещений порта он, сбросив пиджак, работал вместе с моряками. Но радость жизни, желание смеяться он испытывал, только если рядом была Миген. Она, однако, много занималась домашними делами, и очень редко ее можно было убедить пренебречь своими обязанностями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Он присел на корточки и вгляделся в любимые черты. «Какая шелковистая у нее кожа! — думал он. — Как Миген удивительно благоухает! Какую очаровательную тайну хранит это милое лицо!»
Близость Миген подобно сладкому нектару очищала и успокаивала Лайона; он провел пальцем по ее маленьким пальчикам, наклонился, чтобы прикоснуться к ее лицу. В нескольких дюймах от него лежала страница, на которой девушка остановила чтение.
Миген медленно открыла глаза, борясь с тяжелой усталостью, внезапно охватившей ее. Лайон держал в ладонях руки Миген, и она чувствовала на своих пальцах его жаркое дыхание.
Сострадание и забота терзали сердце Миген. Она притронулась к льняным волосам Лайона, и при этом легком прикосновении он вздрогнул. Их взгляды встретились: Миген видела, как в его глазах таяли осколки синего льда, и чувствовала, как весенний водоворот снова затягивает ее на дно синего-синего океана.
Лайон молча распахнул косынку, нежно поцеловал ее грудь и шею. Лазурные глаза заговорили с фиалковыми очами, и Лайон приник к губам Миген, Книги упали на пол, когда Миген обвила шею Лайона и припала к нему своим хрупким телом. Она хотела сказать, каким мрачным казался ей день, проведенный без него, как его волшебные прикосновения прогоняют усталость и уныние. «Вы мне нужны!» — рвалось из ее груди.
Много таких же мыслей, но еще не сформулированных так конкретно, владело и Лайоном. Он обнимал и целовал Миген, и казалось, что все изломанное, омертвевшее в недрах его души заполнилось теплом, излучаемым ее телом. Лайон жаждал сорвать одежды, что отделяли друг от друга их плоть. Но в его желаниях сегодня преобладала не страсть, ему просто хотелось быть ближе к Миген…
Шли минуты. Лайон и Миген лежали, сплавленные воедино. Они изредка целовались в достигнутом ими нежном взаимопонимании без слов, пока не уплыли в сон.
Первой проснулась как от толчка Миген, осознав, что кто-нибудь может зайти в библиотеку. Она ласково поглаживала шею Лайона, под которой лежала ее рука, пока, он тоже не проснулся.
— О Боже, как я измотан! — простонал он.
Они оделись, и Миген как бы между прочим заметила:
— Возможно, вчера вы плохо спали…
— О да, теперь силы возвращаются ко мне! Ну что же, я, считаю, бессонная ночь стоила того.
Разрумянившись, она шлепнула Лайона по руке.
— Грубиян!
— Нет, возлюбленная. Просто невинного парня похитила черноволосая чаровница.
— Ваше воображение, сэр, превышает вашу испорченность.
— Когда вы говорите подобные вещи, при этом обязательно улыбайтесь.
Миген улыбнулась, испытав счастье при виде того, как он вытягивает ноги и скрещивает их. Лайон погладил растрепанные локоны и поинтересовался:
— А вы, оказывается, читали?!
— Я тоже так думала, а на самом деле заснула.
— Это я понял. Но в любом случае подобным желанием надо восхищаться. — Миген почувствовала, что на его лице появилась улыбка. — А следующую неделю вы тоже собираетесь провести в библиотеке?
— Чтение могло бы немного увлечь меня. Я, конечно, не собиралась прочесть каждое слово. Я думала просмотреть и подобрать те книги, которые больше всего подходят к предстоящим долгим, одиноким ночам.
— Ну что же, понимаю. — Лайон слегка ущипнул ее руку. — Между прочим, где вы научились читать?
Сердце Миген дрогнуло: она тоже никогда не встречала грамотных слуг.
— Основам чтения меня обучил друг, а я продолжала учиться самостоятельно, пока не добилась своего.
— Между прогулками верхом? Ваше прошлое становится все любопытнее и любопытнее!
— Если говорить о любопытных событиях, — парировала Миген, — то скажите, почему вы сейчас дома? Ведь вы должны были обедать с вашей очаровательной невестой.
— Кто вам это сказал?
— Мне сегодня нанесла визит Смит.
— Я действительно собирался остаться на обед у Бингхэмов, но Присцилла меня так довела, что я чуть не совершил убийство. И ради ее же безопасности мне было лучше удрать.
Миген заставила себя скрыть злорадную улыбку.
— Вы раньше выглядели несколько мрачнее.
— У меня было отвратительнейшее настроение.
— А сейчас?
Лайон приподнял ее подбородок и бросил на Миген долгий уничтожающий взгляд.
— Глупая и дерзкая девчонка, вы же знаете мой ответ. — И так поцеловал ее, что она чуть не задохнулась. — Миген, не полагаете ли вы, что мы можем провести с вами несколько следующих недель без того, чтобы быть все время на ножах, говоря о будущем? Не могли бы вы расслабиться и побыть какое-то время со мной? А я пообещаю вам вести себя, как положено… джентльмену?
Миген улыбнулась, отметив, как Лайон запнулся на последнем слове.
— Да, мне это понравилось бы.
Он привлек ее к себе, лицо Миген расцвело счастьем, на щеках появились такие милые ямочки.
— Благодарю вас, — почти невнятно прошептал Лайон у ее виска.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
И выкради день ты один у жизни своей,
Чтобы пожить…
Эйбрехем Каули. «Ода Свободе», 1663 год
Глава 28
Наступивший день был озарен сиянием солнца и согрет его приятным теплом.
После завтрака Лайон разыскал Миген и спросил, не хочет ли она пройтись вместе с ним по кое-каким делам. Она была на ногах уже с рассвета, заставив флегматичную и заспанную Пруденс пройтись по рынку, и чувствовала себя довольно утомленной. Сейчас Миген была занята составлением меню на три дня. Но неожиданно веселое настроение Лайона оказало бодрящее воздействие, и она захотела укрепить связывающую их нить, возникшую за день до этого в минуты молчаливого взаимопонимания.
«Я и на смертном одре, — думала Миген, переодеваясь, — билась бы изо всех сил ради того, чтобы провести с ним пару часов. И он, этакий мерзавец, это знает!»
Несмотря на то что она хорошо выглядела и в сиреневом муслиновом платье, при мысли о предстоящем новом гардеробе Миген улыбнулась. Ведь Лайон видел ее в этом наряде уже тысячу раз. Сегодня его взор светился теплом, хотя и не выдавал горящего в нем желания. Лайон усмехнулся, торжественно открывая перед Миген дверь, и слегка поддержал ее под локоть.
Воздух дышал свежестью. Иссиня-черные локоны Миген сверкали на солнце и резвились на ветру.
— О Боже, какой великолепный день! — воскликнул Лайон, прервав затянувшееся молчание и заметив, что, удивившись столь необычному для него избытку чувств, Миген улыбнулась. — У вас такой вид, какой, должно быть, бывает у меня при вашем многословном описании, как говорят французы, «радости бытия»! — рассмеялся Лайон.
— Ваше поведение в прошлом было скорее несвойственно вашему характеру. Может быть, сказывается мое благотворное влияние? Глаза Миген светились лукавством: ей удалось нащупать тему для поддразнивания его. В ответ Лайон обнял Миген за талию и крепко прижал к себе. Но уже через минуту она высвободилась из его объятий.
— Неужели вы думаете, что в состоянии смягчить такого закоренелого циника, как я? — Лайон проворно схватил девушку, оторвал ее от земли, и их глаза оказались на одном уровне. — А у вас, найденыш, есть подход! Поступайте и дальше так!
— Лайон, ради Бога! Вы хотите, чтобы нас увидели? Опустите меня на землю, безумец!
Ухмыльнувшись, он подчинился, но, пока шли еще четверть мили, Лайон сиял от удовольствия, и Миген знала, что он тоже хочет установить хотя бы на этот день дружелюбные отношения.
Она легко пристроилась к шагу Лайона, радуясь теплому солнцу и соленому бризу, встретившему их в порту.
Картина там была, как и следовало ожидать, оживленной и красочной. Борт о борт тесно стояли величественные суда длиной в сотню футов, а то и больше, с грот-мачтами высотой более семидесяти футов. По докам между кипами и ящиками, канатами и едкой смолой с важным видом расхаживали моряки.
— Вон там стоит «Кантон». — Лайон повысил голос, чтобы его можно было услышать сквозь неистовый гул. — Этот корабль положил начало торговле Филадельфии с Китаем, и я сделал на нем свой первый рейс с Томасом Тракстоном в качестве капитана. Через год я уже стал судовладельцем.
Мужчины весело, но уважительно приветствовали Лайона, а он останавливался поговорить с некоторыми из них, видимо, сообщающими ему необходимую информацию.
— Я никогда не видела подобных судов! — воскликнула Миген, когда капитан снова обратил на нее внимание.
— И не вы одна! Эти суда замечательны, построенные здесь специально для торговли с Китаем, считаются самыми красивыми на морях и океанах. Вы обратили внимание на их носовые украшения? Некоторые из них вырезаны Уильямом Рашем, и уже одно это придает им особый колорит.
Лайона окликнул смуглый хорошо одетый мужчина. Попросив прощения, тот пожелал переговорить с ним. Миген наблюдала за жизнью порта, оглушенная, как и во время первого посещения рынка. Пока Лайон не взял ее за руку, Миген даже не заметила, что он вернулся.
— Не могу ли я поинтересоваться, что это был за мужчина? — спросила Миген, когда они пошли дальше по извилистой Франт-стрит. — Надеюсь, не шпион Энн Бингхэм?
— О нет. То был Мордекай Льюис, один из моих бывших спонсоров. Я обещал Уильяму Бингхэму помочь подготовить к рейсу его новое судно. В прошлом месяце мне стало известно, что Бингхэм оказался в довольно трудном положении.
Они миновали несколько гостиниц, а когда оказались рядом с трактиром «Кривой постой», Миген воскликнула:
— Лайон! Что это там такое?
По реке Делавэр между большими лодками ползло, выпуская клубы дыма, странное сооружение. Лайон, прикрывая рукой глаза от солнца, рассмеялся.
— Черт меня побери, если это только не «Безумство Фитча»! Я восхищен упорством этого парня!
Судя по выражению ее лица, Миген ничего не понимала, и капитан решил объяснить:
— Это пароход. Во всяком случае, так это называет сам Джон Фитч. Впервые я увидел его летом тысяча семьсот восемьдесят седьмого года, во время Учредительного конвента, когда обсуждался проект Конституции Соединенных Штатов.
Тогда в доках все смеялись над Фитчем. Казалось, эта проклятущая штука вот-вот взорвется! Но парень упорствовал в попытках усовершенствовать свою паровую машину. Доктор Франклин мне рассказывал, что теперь Фитч колдует над лопастными колесами. — Вспомнив эту историю, Лайон искривил губы в недоверчивой улыбке. — Как утверждает доктор Франклин, у изобретателя теперь появились спонсоры, которые хотят открыть пароходную линию по реке Делавэр.
— И вы думаете, что это когда-нибудь случится? — с сомнением спросила Миген, наблюдая, как пароход обгоняют другие суда.
— А почему бы и нет? Человек полон решимости, а это уже залог победы. За два года Фитч истратил почти пятьсот фунтов.
Неужели вы предполагаете, что он отступится и не добьется своего, превратив мечту в реальность?
— Я сказала бы, чти из его терпения и настойчивости можно извлечь урок. Правда? — Выражение глаз Миген противоречило ее спокойному тону. — Ни вы, ни я не способны быстро добиться успеха. И тем не менее нужно исходить из того, что, если поставленные цели достойны того, чтобы прилагать все усилия ради их достижения, значит, надо терпеливо ожидать результатов этих усилий. Ведь это так?
— Черт побери, да вы же настоящий философ! Неужели вы пытаетесь меня убедить? Перед такой виртуозной речью меня охватывает дрожь.
Саркастический тон Лайона заставил Миген, пожелавшую прекратить дискуссию, закусить губу. Бывали моменты, когда она в своей импульсивности упускала из виду, какими суровыми, холодно-синими вдруг могут стать глаза Лайона.
Забыв о «Безумстве Фитча», они молча повернули на Честнат-стрит. Миген с тоской вспоминала о хорошем настроении, в котором Лайон пребывал всего час назад, и злилась на свой длинный язык и упрямый характер Лайона. Чуть не плача, Миген ухватилась за его рукав:
— Лайон, остановитесь!
— Черт побери, вы когда-нибудь перестанете вмешиваться в мои решения? Присцилла то и дело придирается ко мне, а вы, Миген, просто готовы замучить меня.
Они стояли на углу, забыв о проходящих мимо любопытных, и пристально глядели друг на друга. Миген даже показалось, что Лайон сейчас ударит ее. Но внезапно в его глазах затеплилось совсем иное желание.
— Я хотел бы вести себя так, как я поступаю всякий раз, когда Присцилла начинает жаловаться. Но я этого не делаю, — тихо сказал он. — Мне приятно чувствовать, что сейчас неодолимое отвращение и скука далеки от нас. Если Присцилла раздражает меня, то я никак не могу дождаться, когда же наконец смогу уйти… Но если меня бесите вы, то я не могу дождаться одного — когда же мы с вами займемся любовью.
Миген показалось, что у нее ноги подкашиваются. Ее охватил, почти ввергая в обморок, жаркий порыв любви и желания.
Сильные руки стиснули ее в объятиях, и горячее дыхание Лайона коснулось ее уха.
— Вы так охотно принимаете мое предложение и даже готовы подвергнуться за это аресту? — Улыбка Лайона была ослепительнее полуденного солнца. — Вы же знаете, какой я слабый человек!
Они шли дальше по Третьей авеню, рука Миген, которую держал Лайон, дрожала как от озноба.
— А что будет, если нас увидят? — спросила она. — Не подташнивает от страха, что вас могут увидеть со мной?
— Сводя ответ к одному слову, скажу: нет.
— Вы просто неисправимы?
— Надеюсь, что и эта привлекательная черта моего характера вам по душе.
Миген была вынуждена закрыть глаза и подумала: «Неужели дьяволу чуждо милосердие?»
Тем временем они подошли к лавке книготорговца Роберта Белла. Висящая снаружи вывеска отвлекла их обоих: «Драгоценности и бриллианты для сентиментальных». На внутренней двери было объявление: «Поставщик для сентиментальных предложит пищу их уму. Тот, кто здесь покупает, может получить значительную выгоду, поскольку тому, кто читает много, следует знать много».
— Не правда ли, болтливый парень? — прошептал Лайон на ухо Миген, и ему показалось забавным удивленное выражение ее лица.
В этот момент появился сам Белл, чтобы вручить Лайону роман анонимного автора «Власть симпатии».
— Я хотел бы иметь возможность поболтать с вами, мистер Хэмпшир, но должен идти в редакцию журнала «Покет», чтобы заказать новую рекламу. Вы, вероятно, посетите следующий книжный аукцион? — Хотя в лавке никого, кроме них, не было, Белл, подмигивая, понизил голос до драматического шепота:
— Имя автора книги Уильям Хилл Браун, сосед Пиреза и Сары Мортон… И конечно, ее покойная сестра! Томас опасается, что его заставят прекратить издание книги, как только это станет известно, ибо Мортоны в ярости. Всяческого счастья вам и вашей суженой, мистер Хэмпшир! — И, ухмыльнувшись, он исчез, прикрыв за собой дверь.
— Ну и уникальный мужчина! — воскликнула Миген. — А это правда, что в книге «Власть симпатии» описывается семейный скандал?
— Ради Бога, откуда вы об этом знаете?
«О, дорогой, — подумала она, — я снова совершила ошибку», а вслух ответила:
— Откуда я знаю, никакого значения не имеет. Так все-таки это правда?
Прежде чем ответить, он с любопытством посмотрел на Миген.
— Что касается меня, то я об этом слышал.
— Могу я прочесть эту книгу? Прошу вас, Лайон, дайте мне ее.
— Говорят, она удручающая, но если хотите, то, конечно, читайте. "
— А если книга столь удручающая, то почему вы сами будете читать ее?
— Кровосмешение и самоубийство не относятся к моим излюбленным темам. Но это первый опубликованный у нас роман американского писателя, и я полагаю, что уже одно это делает книгу ценным приобретением для моей библиотеки.
И снова Миген опередил ее острый язык:
— Еще один символ вашего нового общественного положения?
Лайон раздраженно посмотрел на нее и отвернулся к книжным полкам. Миген последовала его примеру и была поражена огромным количеством книг, посвященных истории, литературе, юриспруденции, медицине и даже домашнему хозяйству и ремеслам.
Лайон купил ей экземпляр первого опубликованного сборника Уильяма Блейка «Песни невинности». Но тут же заметил, что не нашел ничего юмористического в двух книгах, которые выбрала Миген. Заявив в ответ, что они «идеально подходят» для библиотеки Лайона, Миген четко прочитала названия: «Подозрительный любовник» и «Женатый распутник».
Глава 29
К концу марта погода, прискорбно известная в Филадельфии своей непредсказуемой изменчивостью, стояла на редкость теплая. Люди наслаждались свежим воздухом, сидя перед своими домами или выезжая в экипажах за город. Лайон, словно бросая вызов этим привычкам, проводил все больше времени в пеших прогулках по городу или скакал на своем чалом коне вдоль реки.
Во время посещений порта он, сбросив пиджак, работал вместе с моряками. Но радость жизни, желание смеяться он испытывал, только если рядом была Миген. Она, однако, много занималась домашними делами, и очень редко ее можно было убедить пренебречь своими обязанностями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38