Оригинал: Laura Parker, “Dangerous Company”
Перевод: Т. Л. Черезова
Аннотация
Красавицу Джорджиану Манчестер, появившуюся в тихом курортном городке, считали скучающей женой богатого, вечно отсутствующего мужа.
Но так ли это?
Возможно, респектабельность Джорджианы — всего лишь легенда, вводящая в заблуждение всех, кроме местного покорителя женщин фотокорреспондента Максима Дехупа. Мужчины, мечтающего не только раскрыть тайну Джорджианы, но и подарить ей счастье разделенного желания и радость любви. КАКОЙ ЦЕНОЙ? А это уже не имеет значения.
Лаура Паркер
Опасная компания
Пролог
Сначала он ее не заметил. Бывают и более удачные с художественной точки зрения композиции.
Пока он пробирался вниз по крутому склону, ведущему к берегу моря, под его поношенными туристическими ботинками перекатывалась и проскальзывала галька. Мягкая выцветшая ткань его джинсов плотно облегала мускулистые ноги. Он легко шагал вниз, с поросшей тростником насыпи к берегу из мелкого галечника. Типичное побережье Новой Англии.
Наконец он остановился, вынул из просторного кармана своей теплой замшевой куртки телефотообъектив и установил его на камере, с которой обращался с непринужденностью человека, давно привыкшего считать ее предметом первой необходимости.
Многолетний опыт подтверждал: людей и животных фотографировать лучше, когда они об этом не подозревают. Телефотооптика позволяла ему испытывать драматизм непосредственной близости к объекту одновременно с возможностью дистанцироваться, сохранить некую объективность. Именно так он предпочитал смотреть на мир.
Осень в Коннектикуте… Он почти забыл запахи и приметы мест, где прошло его детство. Крики чаек, круживших у него над головой, в прохладном воздухе звучали более печально и пронзительно, чем обычно. На горизонте жемчужно-серые воды пролива Лонг-Айленд казались темным пятном на более светлом фоне неба. Запахи сосны, соленой воды и приближающихся морозов незаметно вновь будили детские воспоминания, пока он занимался съемкой природы.
Вторую и третью пленки он посвятил людям на берегу. Щелчки и тихое жужжание автоматической перемотки пленки складывались в особый ритм, соответствующий его внутреннему состоянию, которое, по всей вероятности, и подсказывало верную раскадровку действительности. Он навел видоискатель на пожилую пару в свитерах и вязаных шапочках, прогуливавшуюся вдалеке от воды. Они трогательно держались за руки. Он подсмотрел взгляд, в котором читалась уютная привычка видеть рядом другого, — и навсегда запечатлел переплетение их немолодых рук.
Она попала в поле зрения в тот момент, когда он поднес к глазам камеру с только что заряженной пленкой. Он никогда не делал слащавых снимков, предоставляя это другим — простым фотографам. Он был фотожурналистом, что подразумевало определенный уровень профессионализма. «Снимки стоят слов» — таков был его девиз.
Он замер, когда ее лицо оказалось в фокусе. Оно не было безукоризненным, но ему оно сразу показалось удивительным.
Когда он спустился по тропе, она стояла у кромки воды одна. Девушка придерживала на груди раздуваемый ветром свитерок, бесстрашно вступая в воды холодного прибоя, волны которого лизали ее босые ноги. Вельветовые брюки она закатала до колен, обнажив стройные икры, изящные щиколотки и аристократически высокий подъем ступни. Он улыбнулся, вспомнив замечание отца, что высокий подъем — верный признак породы.
Высококлассная леди упрямо сжимала губы. Именно поэтому он заметил у нее шрам — серебристую нить полумесяцем на персиковом румянце загорелой щеки — и улыбнулся.
Этот дефект отличал ее от остальных красивых лиц, которые ему приходилось видеть.
Что до ее черт, то они воспринимались им словно на ощупь: бархатистая гладкость кожи, шелковая бахрома темно-русых волос, выбивающихся из-под белой вязаной шапочки, нежный изгиб щеки, упрямый подбородок. Уголки глаз, цвет которых он не смог определить, были чуть опущены.
Блеснувшая слезинка уничтожила его последние сомнения насчет того, следует ли за ней наблюдать. Подбородок задрожал, но потом застыл, словно какая-то внутренняя борьба закончилась волевой победой.
Наведя объектив, он заметил, как она прячет кулаки в карманы брюк и смотрит в ту сторону, откуда пришел он. Его сердце вдруг замерло, когда она посмотрела прямо на него.
Он не мог бы облечь в слова то чувство, которое охватило его, когда она не отвела взгляда, не догадываясь о том, что он встретился с ее глазами благодаря чудесному объективу. За годы работы фотожурналистом он сталкивался лицом к лицу с вооруженными мятежниками, несколько раз смотрел в дула винтовок, но никогда не чувствовал себя таким уязвимым, как в эти мгновения. Казалось, она видит его — постороннего, подглядывающего за жизнью окружающих его людей.
Ее губы приоткрылись, словно она собиралась заговорить и, возможно, бросить ему слова укора. Но ему не было стыдно. В эту секунду он ощутил неожиданный прилив желания, охватившего все его существо. Будь она в пределах досягаемости, он схватил бы ее за плечи, прижал к себе и приник бы к ее манящим губам.
Эта мощная, ничем не сдерживаемая волна страсти заставила его действовать. Ему необходимо было запечатлеть ее, чтобы потом неспешно изучить все ее черты. Однако камера не щелкнула, не зажужжала.
Поразившись, он резко опустил камеру и только тогда понял, что случилось. Совершенно бессознательно он уже заполнил всю пленку ее изображениями.
Скользя взглядом по кромке воды, он узнал ее удалявшуюся фигурку и поразился тому, насколько она маленькая. Ему казалось, что она близко — на расстоянии вытянутой руки… поцелуя. Но сотни метров разделяли их. Та слезинка была не для него, как и манящее движение ее губ, которое пробудило в нем такой острый приступ желания.
Он посмотрел ей вслед, запоздало поднял руку, чтобы помахать, но окликать не стал. Что он мог сказать? «Не уходите, я хочу с вами познакомиться»?..
Его рука бессильно опустилась. Он даже не был уверен в том, что ему действительно хочется с ней познакомиться. Единственное, что он мог бы сказать твердо, — она ему желанна.
Эта мысль заставила его замереть. И все-таки он был не из тех, кто бросается действовать, потакая низменным инстинктам. Она скорее всего вызвала бы полицию.
Он решил, что слишком много работал в последнее время.
Смущенный этими странными минутами, он мрачно улыбнулся и начал подниматься обратно по склону. У него иссякло желание наблюдать, и в следующий раз он ограничит свой профессиональный интерес более безобидными пляжными сценами.
Глава 1
— Миссис Манчестер? Э-ге-ге! Миссис Манчестер! Джорджиана услышала и остановилась на верхней ступеньке лестницы у входной двери. Брови у нее досадливо нахмурились. Хотя она стала миссис Манчестер почти месяц назад, она по-прежнему удивлялась, когда к ней обращались таким образом.
Повернувшись, она увидела Кору Уолтон, та направлялась к ней с соседнего двора. Ее волосы, подстриженные скобкой, были подобны чистому серебру. Как обычно, она была одета для работы в саду: коротенький халат и шаровары — так она упорно именовала брюки.
— Миссис Уолтон, как ваши дела? — крикнула Джорджиана по-мальчишечьи гортанным голосом.
— Чудненько! Но я же просила называть меня Корой! — Она спрятала совок в карман вельветового халата и стянула рабочие перчатки. — Давайте я помогу, — предложила она, протягивая руку к одному из пакетов с продуктами, которые несла Джорджиана. — Позвонила вам рано утром, чтобы напомнить о приезде заправщика, но вас уже не было. Он сегодня приезжал.
— А, черт! — отозвалась Джорджиана. — Наверное, придется вызывать его заново.
— Не обязательно. Трубопровод идет со стороны улицы. — Кора сняла с дверной ручки записку и улыбнулась. — Работник произвел заправку. Но вам стоит проверить показания счетчика и убедиться, что все в порядке.
Джорджиана кивнула:
— Конечно.
В течение нескольких ближайших месяцев ей предстояло следить за порядком в доме, принадлежащем семье Роудс. Несомненно, Роудсы попросили соседку присматривать за своей «сиделкой». И ее репутация ответственного и надежного работника сильно пострадает, если она признается, что ничего не понимает в заправке бака топливом и тому подобных вещах.
— Спасибо вам, Кора. Вы меня извините?
— Ничуть, — ответила Кора и потянулась за связкой ключей на мизинце Джорджианы. — А ведь вы могли попросить, чтобы все это вам доставили на дом. Роудсы — постоянные покупатели бакалеи Гришема.
Джорджиана весело рассмеялась:
— Если бы у меня не было таких мелких дел, как покупка продуктов, я бы просто пустила в этом доме корни и никто бы меня больше не увидел до самого таяния снега. В доме практически нечего делать. За несколько недель, что я здесь живу, мне пришлось лишь вытирать пыль, да и то в качестве разминки.
— Бедняжечка! Так недавно вышла замуж — и уже осталась одна! — сочувственно проговорила Кора, отпирая дверь.
По паркетному полу прихожей разлетелась утренняя почта, которую опустили в дверную прорезь. Джорджиана заметила, как ее соседка, которой, по ее собственному признанию, было уже шестьдесят два, легко нагнулась подобрать конверты, и решила, что сохранять хорошую форму ей помогает работа в саду.
Когда Кора выпрямилась и посмотрела на Джорджиану, в ее взгляде светилось любопытство.
— Может, среди них есть что-то от вашего молодого человека?
Джорджиана покачала головой и пошла на кухню, которая располагалась в задней части дома.
— Сомневаюсь. Эдвард не любит писать письма, и потом, его корабль во время плавания не должен заходить в порты. Пойдемте со мной.
Они прошли мимо главной лестницы на кухню просторного дома с традиционной для этих мест планировкой и архитектурой.
— Вы хотите сказать, что ваш молодой человек не балует свою женушку письмами и звонками?
Джорджиана со вздохом опустила тяжелые пакеты на разделочный столик. Ее вздох не был вызван усталостью. Осуждение, прозвучавшее в голосе Коры Уолтон, она не раз слышала и в других голосах в эти последние несколько недель. Каждый раз, когда она говорила кому-нибудь, что замужем всего месяц, а муж ее находится на маневрах на борту подводной лодки в южной части Атлантического океана, ей сочувственно вздыхали вслед: «Ах, бедняжка!»
— Но ведь меня не бросили, — пробормотала она себе под нос. Заставив себя улыбнуться, она повернулась к своей гостье: — Мы с Эдвардом знали, что у нас не получится длинного медового месяца и что ему скоро надо будет отправляться в плавание. Когда он вернется, у нас будет сколько угодно времени, чтобы начать настоящую супружескую жизнь. А пока я просто в восторге от того, что нашла такую прекрасную работу: присматривать за этим роскошным домом. — Она широким жестом обвела кухню рукой. — Я сообщу Эдварду, что мне понравилось жить в Новой Англии.
Кора довольно напряженно улыбнулась — уголки губ едва приподнялись.
— Значит, Эдвард родом не из Коннектикута? Джорджиана придвинула к себе тесто, которое возле плиты уже подошло, и начала его месить. Она допустила ошибку! Разговоры об Эдварде всегда ставили ее в трудное положение.
— Кажется, вы из Мэриленда? — настойчиво продолжала свои расспросы Кора.
Джорджиана повернулась к Коре, чей проницательный взгляд на этот раз был более мягким и сочувственным.
«Но она мне не тетушка, и я не собираюсь с ней откровенничать».
Стараясь, чтобы ее слова были полны холодной любезности, Джорджиана сказала:
— Вы хотели мне еще что-то сказать, миссис Уолтон?
Зоркие глаза Коры сощурились, но она почти сразу же улыбнулась. Ее лицо выражало полное дружелюбие.
— Полагаю, это совет не лезть не в свое дело. Нет-нет, не извиняйтесь! Я ужасно любопытная, и сама это знаю. Мой Дэниел, Господь да упокоит его душу, бывало, говаривал, что если бы наши дети не устроились жить далеко от нас, то я давно бы стала причиной их развода. То, что до весны мы с вами соседи, вовсе не означает, что вы обязаны терпеть мои приставания.
Джорджиана вытерла руки кухонным полотенцем.
— Пожалуйста, не обижайтесь на меня, Кора. Просто дело в том… Право, не знаю, как вам объяснить…
«Конечно, не знаешь!» — ехидно заметил ее внутренний голос.
Кора рассмеялась:
— Вам очень не хватает вашего молодого человека, чтобы он напоминал о том, что вы действительно замужем. Вы уже распаковали его фотографию?
Джорджиана прекрасно понимала, что любая нормальная женщина, недавно вышедшая замуж, завалила бы всю гостиную фотографиями своего мужа. Любая новобрачная продемонстрировала бы всем соседям альбом со свадебными фотографиями и не прятала бы кулаки в карман, чтобы не показать, как ее раздражает совершенно естественное любопытство других.
— У меня она только одна. Наверху, — ответила Джорджиана, разглядывая пол. — Вы хотите, чтобы я поднялась и принесла ее вам?
После этих слов она демонстративно посмотрела на тесто, выложенное на стол.
Кора прекрасно поняла, какого ответа от нее ждут.
— Нет-нет, как-нибудь в другой раз. Мне пора идти. Из садоводческого центра мне должны привезти грузовик с землей. О, теперь я вспомнила, зачем еще я к вам зашла! Завтра около Уиндэма будет ярмарка. Я везу туда своих «малышей». Вот я и подумала, может, вы захотите ко мне присоединиться?
— Еще бы! — воскликнула Джорджиана с энтузиазмом. Она уже знала, что «малышами» Кора называет свою огромную коллекцию африканских фиалок. — У вас будет свой прилавок для продажи фиалок?
Кора кивнула.
— Только самые обычные виды. Настоящие цветоводы не покупают фиалки у дороги, но многие местные жители приобретают их. Значит, завтра едем? Ровно в восемь?
Через полчаса хлеб был отправлен в духовку, а Джорджиана спустилась в подвал, где растерянно разглядывала допотопный счетчик топлива, установленный на огромном стальном баке. Она принадлежала к людям, которые привыкли к новым технологиям конца двадцатого века, включая использование газа и электронагревателей. Перспектива провести целую зиму, полагаясь на устаревшую мазутную систему, ей совсем не улыбалась.
Она провела пальцем по стеклу счетчика, стирая пыль, и облегченно вздохнула, увидев, что стрелка стоит на отметке «полный». В записке, оставленной на двери, было написано, что бак ей заправили доверху. Так оно и оказалось.
— Я обеспечена, — почти успокоилась она, но вдруг заметила дрова в противоположном углу.
Это зрелище снова разволновало ее: их хватит, чтобы раза два протопить камин.
— А потом возьмешься за топор, Джорджи, — пробормотала она, вспомнив внушительную поленницу у черной двери.
Но хватит. Именно этого и следовало ожидать — приключений и трудностей, — соглашаясь всю зиму следить за порядком в доме, который располагался в Плаудене, штат Коннектикут.
Агент риэлтерской конторы, который занимался оформлением договора, показал ей овощной погреб, который был заполнен до отказа морковью, картофелем, луком и репой. Еще одна дверь вела из подвала в винный погреб, где находились ряды уложенных бутылок. За следующей дверью были размещены бесконечные полки домашних заготовок — начиная с пикулей и кончая джемами и компотами. Ее так и манило намазать свежеиспеченный хлеб собственного производства домашним джемом.
Она провела пальцем по этикеткам с надписями «инжир», «чатни», «груши с пряностями». В конце концов она выбрала голубичный джем. Этого хозяева погреба не запрещали.
Судя по всему, владельцы дома оказались невероятно щедрыми и гостеприимными. Но, с другой стороны, только очень богатые люди могли позволить себе проводить весну и лето в Новой Англии, а осень и зиму — где-нибудь в теплых уголках земли.
Оставив банку с джемом на кухне, она схватила непрочитанную местную газету и унесла ее в гостиную вместе с охапкой дров.
Спустя несколько минут, когда умело разложенные дрова занялись огнем, она с удовольствием уселась возле камина. И таким будет каждый вечер, пока…
Джорджиана стремительно встала. Какое-то время ей предстоит быть в одиночестве, и с этим фактом она смирилась. Но и его можно как-то скрасить.
— Для этого в доме есть все условия, — отметила вполголоса временная хозяйка, обводя восхищенным взглядом гостиную.
Камин, отделанный мрамором, деревянные панели, паркетный пол, настоящие турецкие ковры, мебель — удачное сочетание предметов в стиле ретро и современного дизайна, а два глубоких кожаных кресла по обе стороны камина — настоящий антиквариат.
Каждая комната была оформлена в своем стиле, начиная с элегантной столовой с мебелью в стиле чиппендейл и кончая старинной спальней.
Об отдыхе в таком доме мог мечтать любой работающий человек: месяцы уединения, во время которых можно заниматься, чем душе угодно. Список намеченных ею мероприятий оказался на удивление длинным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21