Его глаза потемнели, он наклонился, накрывая ртом ее рот.
— Надо… — всхлипнула она.
— Да… — прошептал он. Последняя разумная мысль была о том, что делать детей с Мередит так же естественно, как купаться в ручье, гулять по парку. Он закрыл глаза, сотрясаемый желанием соединить свое жаждущее тело с ее и дать ей то же острое наслаждение, которое испытывал сам.
Глава восьмая
Рот Блейка становился все более настойчивым, и Мередит дрожала от наслаждения. Он притянул ее к себе, и она растворилась, растаяла, а он стал дразнить ее: медленно водил пальцами по груди, чувствуя напряжение ее тела, тепло кожи, заставляя ее ждать, хотеть, пока она не схватила его запястья, призывая действовать.
Но он действовал медленно. Восхитительно медленно. Терпеливее, чем мог от себя ожидать. Какое же счастье этот нежный шепот и объятия мягких рук, гладкая кожа и учащенное дыхание, когда в темноте он дотрагивался до более интимных мест.
Где-то на обочине сознания мелькнула мысль, что он сойдет с ума от вожделения, но сильнее страсти было желание доставить ей то же восхитительное ощущение, которое прокатывалось по его мощному телу и заставляло дрожать от каждой новой ласки, каждого поцелуя. Ему было нужно гораздо, гораздо больше, чем быстрое насыщение. Он хотел соединить их тела, хотел узнать, возможно ли то единство, которое, согласно книгам, возникает, когда оба заботятся об удовольствии друг друга.
— Все хорошо, Мередит, — ласково шепнул он. — Я буду очень нежен. Я хочу быть уверен в том, что тебе не будет больнее, чем это неизбежно.
— Я не боюсь, — тихо сказала она. — Блейк… Я готова все тебе отдать!..
— Да, — шептал он, — я тоже все отдам тебе, Мередит. Я все сделаю, чтобы тебе было хорошо. — Он не собирался получать удовольствие за ее счет. От его невыразимой нежности ей хотелось плакать. Надо сделать что-то, чтобы ему тоже было хорошо, он же…
Но тут движение его руки вызвало такой острый спазм наслаждения, что она вскрикнула и вцепилась в него, без слов говоря, что чувствует наслаждение, а не боль. И он вспомнил предыдущие страхи, когда она стонала и кричала, а он не знал, что так женщина отвечает на доставленное ей наслаждение. Милая.
Открытым ртом он прильнул к ней, лаская языком внутреннюю поверхность губ, чувствуя, как ее нежное, стройное тело изгибается в его руках. Она трепетала, неясный возбужденный шепот срывался с ее губ. Ей нравится, мелькнула головокружительная мысль. Нравится все, что он с ней делает. Гордость распирала ему грудь — он и не знал о своих возможностях, не мечтал, что при своей неопытности сможет довести ее до такого неистовства.
Быстро и ловко освободившись от одежды, он снова скользнул к ней на покрывало и стал гладить и целовать все тело.
— По… пожалуйста, — выдавши она, и голос ее сорвался.
— Я тоже хочу тебя, крошка, — выдохнул он, — я так хочу тебя…
Он перенес вес на локти и накрыл ее своим телом, задрожав от соприкосновения ног. Она двигалась, помогая ему, и он опустил бедра.
Почувствовав первую осторожную пробу, она задрожала, но не напряглась, а расслабилась, не сопротивляясь. В ответ он накрыл ртом ее губы в молчаливом ободрении.
Взяв в руки ее лицо, он поцеловал ее, и слабый крик ворвался в его рот, когда он нежно прорвал пленку девственности.
Дальше было легко. Он ощутил, как из ее тела уходит напряжение, и ветерок вздоха коснулся его губ.
— Больше мне не придется делать тебе больно, — неловко буркнул он. — Извини, но с девственницами только так.
— Ничего плохого не было, — шепнула она в ответ. Пальцы скользнули в его густые волосы. — О Блейк… — Она всхлипнула. — Немыслимо, Блейк…
— Да. — Страстно и нежно касался он губами ее глаз, закрывая их, щек, носа, лба. Тело же его продолжало двигаться ровно и мягко. Она потянулась к нему ртом, ее дыхание наполняло его, высвобождая сдерживаемую страсть.
Руки проскользнули под спину, наслаждаясь теплом нежной кожи спины, бедер, прижимая их к себе. *
— Мередит… — Голос оборвался. Он закрыл глаза. С пыткой медленных движений в сильном теле нарастало напряжение, он был уже не в силах владеть собой. Но и она больше не сдерживала себя. Вцепившись в него, она дро-.жала всем телом. В порыве страсти она укусила его, но он не почувствовал. Руки его сжались, он выкрикнул ее имя и в пульсирующих содроганиях излил поток влаги.
Вечность спустя он услышал, что она плачет, поднял голову и вгляделся в ее лицо.
— Мередит? — хрипло прошептал он. — Я сделал тебе больно?
— Нет! — Она уткнулась в него лицом, целовала грудь, шею, щеки, всюду, куда могла дотянуться. — Блейк! — стонала она, обхватив его за шею. — Блейк! — Она дрожала, он понял почему, прижался к ней ртом, и все началось снова.
Во второй раз все было так же упоительно, но медленнее, длительнее. Он и вообразить себе не мог, что мужчина может переносить это так долго. Но он любил ее руками, ртом, и, наконец, когда она плакала от вожделения, которое он в ней вызвал, он медленными, нежными движениями привел их обоих к долгой, сладостной кульминации.
Мередит все плакала и не могла остановиться. Она лежала в его руках, уткнувшись лицом в грудь, где волосы взмокли от пота, но не хотела уходить, и Блейк это понимал, он еще ближе прижимался к ней, отодвинув с лица волосы, целовал и ласкал милое мокрое лицо.
— Я думала… что страстью нельзя управлять… все быстро… и мужчины не могут… они жестоки, — сказала она.
— Как же я мог быть жесток с тобой? — Он нежно потерся губами о ее дрожащие губы. — И превратить волшебство в грубый секс?
Она вздохнула, и ветерок дыхания обласкал его влажную кожу.
— Как я рада, что дождалась тебя, — сказала она. — Что не отдалась кому-то из любопытства или потому, что все так делают. Ты замечательный.
Блейк нагнулся и поцеловал ее.
— Ты тоже, — шепнул он. — До сегодняшней ночи я не знал, что это такое — заниматься любовью. Не знал, какое это блаженство.
— Я думала, мужчина получает удовольствие с любой женщиной, — сказала она.
— Наверно, у каждого по-своему. Раньше я не чувствовал ничего подобного. — Сказал и вдруг понял, что с Ниной он действительно почти ничего не чувствовал. Но юное, нежное тело Мередит уносило его в заоблачные дали, и все, что было между ними этой ночью, происходило как бы само собой. Наверно, инстинкт. А может, что-то посильнее?
Он назвал это «заниматься любовью», и так оно и было — не секс, не удовлетворение естественной потребности. Такое невозможно ни с кем, кроме Мередит. Будет не так без этой умопомрачительной нежности. Он и не предполагал, что на такое способен.
— Не уверен, что я мог бы дождаться тебя, — признался он, уткнувшись в нее лицом. — Тебе достаточно?
Тело еще горело, и она нежно поцеловала его в шею.
— Да, а тебе? — В голосе прозвучало беспокойство.
— Да. — Всего одно слово, но сколько невысказанного счастья!..
Она понемногу приходила в себя, и вдруг Блейк показался ей страшно далек. Возможно, он удовлетворил свой голод и теперь размышляет, как выйти из пикантной ситуации? Жалеет о том, что сделал? В конце концов, в вопросе секса он старомоден — как и она, просто оба ничего не смогли с собой поделать, когда он начал ее целовать… Любовь предательски толкнула ее к нему в постель.
— Блейк, ты не думаешь… Я хочу сказать, ты не думаешь, что я легко?..
— Какого черта! — воскликнул Блейк. Он потянулся, включил лампу и заморгал от яркого света.
Покраснев, Мередит потянула на себя покрывало, но он задержал ее руку.
— Нет. — Его лицо и глаза были спокойны. — Смотри на меня, Мередит. И дай мне смотреть на тебя.
Кровь бросилась ей в лицо. Она взглянула на него и быстро отвела глаза, но он мягко заставил ее посмотреть на себя.
— Я не чудовище, — ласково сказал он, — я просто мужчина. Из плоти и крови, как и ты. Нечего бояться.
На этот раз она постаралась не отводить глаз и через некоторое время разглядела, что он прекрасен — олицетворение мужественности. Он тоже глядел и сравнивал воспоминания пятилетней давности с сегодняшним днем.
— Ты расцвела, — сказал он через минуту, и в его тоне не было ни шутки, ни поддразнивания, голос был глубокий и мягкий. Глядя на ее грудь, на гладкий живот, на длинные изящные ноги, он хрипло сказал: — Ты ласкаешь мой взгляд посильнее Венеры. Прямо дух захватывает.
Голос его прервался. С некоторым недоумением она сказала:
— С тобой все так естественно.
— Правда? — Его зеленые глаза встретились с ее серыми. — Мы занимались любовью. Я знаю твое тело так же хорошо, как ты мое. Мы прикоснулись друг к другу небывалым образом, теперь ты — часть меня. Разве не естественно, что я хочу смотреть на любимое тело, которое теперь знаю так близко?
Она порозовела, но улыбнулась.
— Да.
— Отвечу еще на твой вопрос. Нет, Мередит, я не думаю, что ты легкодоступна. Мы оба знаем, что это не было случайным эпизодом. Я знал, что ты девственница. — Он поднес к лицу и поцеловал ее ладонь. — Мы поженимся и проживем вместе всю жизнь. Именно поэтому я не стал сдерживать себя. Если бы мне был нужен только секс, я бы давно устроился и не стал бы ради своего удовольствия соблазнять тебя.
Она вгляделась в него.
— Ты не из-за Сары хочешь жениться? И не из-за того, что тебе…
Он прервал ее поцелуем.
— Ты слишком много говоришь. И слишком волнуешься. Я хочу на тебе жениться. А ты хочешь?
Глаза ее смягчились.
— О да.
— Тогда перестань рассуждать.
Блейк встал, лениво распрямился. Она смотрела на него смущенно и с восхищением. Он порылся в ящике комода и достал шелковую пижаму. Натянул брюки, а куртку, встряхнув, отнес на кровать, усадил Мередит и помог ей вдеть руки в рукава.
— Одна на двоих, очень экономно, — пробурчал он в ответ на вопросительный взгляд. — Раньше я спал голым, а когда появилась Сара, пришлось одеваться. Но верх я никогда не надеваю. — Он посмотрел на бугорки ее грудей: соски были темные и набухшие после пережитой бури. Он нагнулся и прижался к ним губами. — Никогда еще я не чувствовал себя настолько мужчиной. Только когда трогаю тебя, — резко докончил он с закрытыми глазами от полноты наслаждения.
Она притянула к себе его голову, любя этот голос, этот теплый рот.
— Мы будем спать вместе? — спросила она.
— Придется, — буркнул он и стал целовать ей грудь. — Я не могу тебя отпустить.
Она обвила его шею руками.
— А как же Сара?
— Сара первая узнает о том, что мы женимся. В понедельник сделаем анализ крови, через два дня обвенчаемся. Тебе хватит времени, чтобы сдать квартиру в Сан-Антонио и переадресовать почту?
— Да. — У нее дух захватило. Она хочет с ним жить, и чем скорее, тем лучше, пока он не очнулся и не передумал. Такого она не переживет, даже если предложение было сделано сгоряча.
Он прочел опасение у нее в глазах.
— Я не передумаю. Не отступлюсь в последний момент, не посчитаю, что насытил свой голод, а больше мне ничего не надо. Я хочу тебя, Мередит, — настойчиво повторил он, — я хочу жить с тобой, и не так, как сейчас принято, без всяких обязательств. По мне, жить с кем-то включает в себя понятие «честь». Слово немодное, но для меня значит чертовски много. Я хочу, чтобы ты носила мое имя.
— Я постараюсь быть хорошей женой, — твердо сказала она. — Ты не возражаешь, если иногда я буду просто сидеть и смотреть на тебя?
Он взглянул ей в глаза.
— Ты меня любишь?
Губы у нее задрожали, и она перевела взгляд на его голую грудь.
— Ладно, не буду вытягивать из тебя слова. — Он потянулся к ее лбу губами. Блейка переполняло гордое сознание того, что она его любит, хоть и не хочет признаваться. Но об этом говорят ее глаза, ее тело. Видимо, именно любовь помогла пережить жестокий удар, который он нанес ей когда-то. Он закрыл глаза и прислонился щекой к мягким темным волосам. — Я буду заботиться о тебе всю жизнь, не бойся, — пообещал он.
Но она боялась. Боялась, что он не будет достаточно заботлив, что пожалеет о своем решении, может в один прекрасный день влюбиться в кого-нибудь вроде Нины — что тогда делать? Придется его отпустить…
Все произошло слишком быстро. Она колебалась.
— Блейк, может быть, сначала объявить о помолвке? — опасливо предложила она.
— Нет.
— Но…
Он накрыл ее губы пальцем.
— Помнишь, что мы сказали, когда вошли сюда? Насчет предохранения?
— Да. — Она порозовела.
— Для меня брак и дети — синонимы. Я думаю, для тебя тоже. Я сам незаконнорожденный, Мередит. Не позволю, чтобы так называли моих детей.
Она вздохнула.
— Тебя это в самом деле так беспокоит?
— Хотел бы знать, кто мой отец. Что я скажу Саре? А она когда-нибудь про него спросит.
— Она поймет, — успокоила его Мередит. — Она особенная девочка, совсем как ты.
— У нас будет другая дочь. Или сын. Она задержала дыхание, когда он положил руку ей на живот под пижамой. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда он посмотрел вниз.
Соски предательски напряглись.
Она попыталась запахнуть пижаму, но он удержал ее руки.
— Нет. Ты не представляешь, что за удовольствие смотреть на тебя.
Ему ответил вздох сквозь сомкнутые губы.
— Я знаю, это трудно. Мне тоже — хочешь верь, хочешь нет. Но я же дал тебе смотреть на меня и нисколько не смущался. — Он слабо улыбнулся. — Нине бы не дал.
Она потянулась и поцеловала его в губы. — Давай снимем одежду и еще немного потренируемся. — Впервые она его поддразнивала. Он просиял.
— Да ты хулиганка! — Он вздернул подбородок, глаза его играли, никогда еще она не видела в нем такой легкости.
— Сам начал, — улыбнулась она.
— Но не могу кончить, — жалобно протянул он, вздохнул и застегнул на ней пуговицы. В ответ на вопрос в ее глазах сказал: — Больше тебе нельзя. Слишком много для первого раза.
— Откуда ты знаешь?
— Чистая логика. И в книжке вычитал, — сознался он. — На случай если когда-нибудь мне доведется зайти с тобой так далеко, я хотел быть уверен, что все знаю и не напугаю тебя еще раз.
— О Блейк. — Она спрятала лицо у него на груди. — Я тебя обожаю.
Сердце у него подпрыгнуло. Он был счастлив. Он получил все, что хотел.
— Ложись рядом. Будем спать обнявшись.
Он выдернул из-под нее покрывало, укрыл ее, выключил свет и улегся рядом. Долгий теплый вздох коснулся его щеки, он поцеловал ее и сказал:
— Спокойной ночи, крошка.
— Спокойной ночи, Блейк.
Он закрыл глаза. Никогда в жизни он не был так счастлив. Придвинулся поближе, и ее руки обняли его. Больше желать было нечего.
Однако утром, когда он проснулся и увидел ее спящей в его кровати, от умиротворения не осталось и следа. Тело его напряглось, и он понял, что голод его не удовлетворен, он стал только сильнее. Глядя на спящую Мередит, он хотел ее как никогда, свирепо, страстно.
Это напугало его. Раньше он был независим. Даже Нина лишь слегка вывела его из равновесия. Но с Мередит он терял голову. Она была воздух, которым он дышит, солнце в небе. Глядя на нее, он ощущал прилив собственнического чувства и отчаянную потребность защитить, уберечь ее. Он встал, голова шла кругом. Он клялся, что никогда не впустит ее в свое сердце, — и вчера отдал его ей. С сегодняшнего утра он — раб. Он покачнулся от слабости. Ночной угар любви и нежности обернулся леденящим «страхом пробуждения. Он не доверял женщинам, теперь недоверие распространялось и на Мередит. Брак не внушал ему тревоги, пока он мог уверять себя, что все заключается в физической близости. Но то, что он почувствовал утром, в корне меняло дело. Ведь он может влюбиться в нее. Еще несколько таких ночей — и он может совсем потерять голову. Может влюбиться так, что будет делать все, что она захочет. От одной мысли об этом у него перехватило дыхание. Он же может потерять свою независимость, свою гордость. Он недостаточно верил Мередит и страшился уступить. Может быть, она такая же, как Нина? Как узнать, пока не оказалось слишком поздно?
Точно затравленное животное, он чувствовал потребность убежать, спрятаться, исчезнуть.
Он встал, тихо оделся, долгим взглядом посмотрел на спящую Мередит и вышел. Как просто было вчера, пока он не дотронулся до нее! А теперь он завяз по горло в зыбучих песках. Что делать? Вдруг он почувствовал сильнейший позыв пойти и нарвать для Мередит букет роз. Бог его знает, может, это первая стадия безумия, подумал он, выходя через заднюю дверь.
Глава девятая
Мередит медленно просыпалась. Беспокоил свет, лившийся с непривычной стороны. Она пошевелилась, и тело напомнило ей, что изменился не только свет.
Она в спальне Блейка, в кровати Блейка, одета в пижамную куртку Блейка. Мередит вспыхнула. Минувшая ночь вернулась с пугающей ясностью. Она сдалась. Больше чем сдалась. Она самозабвенно участвовала в том, что они с Блейком творили.
Волны воспоминаний о наслаждении накатывали на измученное тело, мешали дышать. Она огляделась — Блейк, наверно, в ванной. Но нет — в ногах кровати брошена его половина пижамы, и ботинок не видно. Вчера они стояли под стулом.
Мередит поднялась медленно и растерянно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14