А затем она поднесла к его губам кружку. Выпив весь чай, Хосмен почувствовал себя намного лучше.Алекс приподнялся на локте и посмотрел по сторонам. Утро. Это его хижина в поселке.– А где моя одежда? – спросил он. Лицо Фиби залила пунцовая краска.– Я повесила ее у огня сушиться. Хосмен пристально посмотрел на девушку, мысленно представляя, как она его раздевала.– Жаль, я был без сознания, а то бы сам разделся.– Я подумала, что вы умрете в этих мокрых, обледенелых тряпках.– Да я и сам того боялся, – буркнул Алекс, переводя взгляд на лежащий на полу дробовик. Он никогда не оставлял там ружье.К молодому человеку постепенно возвращалась память. Он вспомнил, как увидел стелившийся из трубы дымок. Отблеск пламени за окном. Как бежал по снегу пес.«Наконец-то я тебя нашел», – именно это и было его последней мыслью.А затем он распахнул дверь, и тут прогремел выстрел.– Ты меня застрелила! – воскликнул Алекс, вскакивая с ложа. Голова его закружилась, и он чудом удержался на ногах.Фиби обхватила колени руками. – Я не хотела.– Ну как же. Ты ведь целилась в меня из ружья. Спустила курок. Как еще прикажешь это понимать?– Просто я подумала, что вы чужой… точнее, медведь.– Медведь?!– Было темно… К тому же на вас была медвежья шкура.– Проклятье!– Но я промахнулась, – возмутилась Фиби. – Почти что промахнулась, – добавила она, виновато склоняя голову.«Хватит лежать, – подумал про себя Алекс, – надо самому осмотреть рану». Но тут ему стало так плохо, что он пошатнулся и чуть не упал. Хосмен схватился за первое, что попалось ему под руку… за Фиби.Девушка всхлипнула.– Хватить ныть, – бросил он. – Сейчас я приду в себя.Постепенно в глазах у Алекса прояснилось. Потрогав голову рукой, он нащупал сделанную наспех повязку. Ткань была шершавой от запекшейся крови. Хосмен посмотрел на свои пальцы. Это действительно была кровь. Алекс отпустил девушку.– Как это случилось?– Да я промахнулась, клянусь вам. Видите?Фиби подбежала к дверям, показывая на застрявшую в косяке дробь.– Скорее всего, вас задело рикошетом.– О, черт! – выругался Алекс.– Не надо ругаться!– Отлично, а что же мне делать, принцесса, молиться?Густо покраснев, девушка уставилась на его обнаженную грудь.– Первым делом вам следует одеться. А потом что-нибудь поесть и обязательно как следует выспаться.Ворча что-то невразумительное, Хосмен натянул сухие штаны, носки, сапоги и вышел во двор. Когда он вернулся, Фиби уже расставляла на столе миски.– В умывальнике теплая вода… – проговорила она, не поднимая глаз.Алекс вымылся и сел за стол, ощутив острый приступ голода. Девушка подала ему кукурузную кашу, политую соусом. От этого блюда стошнило бы крепчайшего из лесорубов, однако молодому человеку оно показалось сладчайшей амброзией. Он съел все подчистую, не сказав ни слова.Справившись с нехитрой пищей, Хосмен осмотрелся. Повсюду лежали вещи Фиби. Предметы дамского туалета. Правда, их было не так много, так как большую часть отправили набольшую землю, но все же внимание Алекса сразу же привлекли небрежно брошенный чулок, гребешок, какие-то кружева и пузырек с таинственно пахнущей жидкостью.У печи были беспорядочно свалены дрова, а полки заставлены продуктами из магазина – мукой, сиропом, консервами и копченой рыбой.Фиби невольно поймала его взгляд.– Я вломилась в вашу лавку, – виновато проговорила она, пожав плечами. – Воспользовалась топором.– Да не буду я тебя ругать, – ответил Алекс. Честно говоря, он был несколько удивлен.Девушке удалось в одиночку пережить здесь снежный буран. Не каждый мужчина был способен на такое.– Ну, так что же случилось? – спросил он в гнетущей тишине. – Почему ты осталась?– Да это вы меня оставили.– Но ты же должна была быть на борту «Кинга».– Мне надо было кое-что забрать с острова. Явно взволнованная, Фиби стала убирать со стола посуду.– Зачем ты решила вернуться? Что именно ты забыла?– Да все это глупости, – пробормотала девушка, стараясь не смотреть на Хосмена. – Хотела набрать себе мешочек агатов из ручья…Так сказать, сувенир на память об острове Мей. Я подумала, что больше никогда уже не увижу этих мест.«Да, странная птичка, – рассуждал про себя Алекс. – Ее привезли на остров насильно, и тем не менее она захотела сувенир на память о времени, проведенном здесь. Неужели Фиби полюбила эти места?»– Ты должна была сказать об этом мне. Мы бы тебя подождали.– Ну, честное слово, я думала, что это займет всего лишь несколько минут… Я вовсе не хотела заставлять меня ждать. Меня преследует злой рок. В ночь пожара я вернулась за драгоценностью, когда-то принадлежавшей моей матери. И именно в этот миг вы ворвались в дом отца… Ох, чем быстрее мы выберемся из этой переделки, тем лучше будет для всех.– Послушай, принцесса, так просто мы из нее не выберемся.– Что вы хотите этим сказать?– А то, что мы застряли в этих льдах и снегах на всю зиму. И до первой оттепели острова не покинем.Фиби побледнела.– А когда это будет?– В апреле, скорее всего. А может быть, в марте, если весна придет раньше.Лицо девушки приобрело зеленоватый оттенок. – Но это же больше трех месяцев!– Считать я и сам умею, принцесса. Некоторое время Фиби что-то бессвязно шептала, потом встала из-за стола и, пошатываясь, вышла во двор. Алекс отчетливо расслышал, как ее вырвало.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ В течение следующей недели Фиби пыталась смириться с тем фактом, что она и Алекс Хосмен будут зимовать на острове. В запрещенных приключенческих романах, которые девушка читала тайком в пансионе мисс Олборн, зимовки всегда были увлекательны. Так сказать, хрустальным чудом снежной белизны. Реальность оказалась совершенно иной. Морозный арктический ветер, свистящий сквозь щели в стенах, бесконечные темные ночи, исполненные леденящего сердце безмолвия, слепящий белый снег и мучительные походы на двор по нужде или за дровами.Зима теперь представлялась Фиби долгим и мучительным путешествием. И она не была уверена в его благополучном завершении.Как-то днем девушка стояла и смотрела в окно на мрачного вида болотистую низину у берега озеру. Ее покрывало толстое снежное одеяло. Положив локти на подоконник, Фиби внимательно разглядывала морозные узоры на стекле. Два снегиря прилетели поклевать насыпанных ею во дворе хлебных крошек. Похоже, птицы понимали, что она где-то рядом, но не боялись, поэтому прилетали каждый день и оставались, сколько хотели.Алекс Хосмен вошел в хижину в снежном вихре. В его руках был дневной запас дров. Даже теперь, когда девушка привыкла к его меховой куртке, он все равно казался ей похожим на медведя.Алекс медленно выздоравливал после своего ледяного похода. Огнестрельное ранение, похоже, тоже заживало быстро, и он снял повязку, обнажив трехдюймовый шрам как раз пониже челки. Пальцы на руках и ногах побагровели и стали шелушиться. И Алекс, и Фиби опасались начала гангрены, но ее признаки так и не появились.При виде того, как Хосмен выздоравливает, девушке хотелось петь, но она предпочитала молчать.На второй день молодой человек почувствовал себя лучше настолько, что иронично заметил, чтобы она постелила себе на чердаке.– Но я же не думала, что проведу эту зиму вдвоем с кем-то…– Точно так же думала и Златовласка. Когда Алекс усмехнулся, Фиби зарделась.Иного выхода не было, и пока раненый мужчина лежал у печи, она просто стала спать наверху.Как-то девушке в голову пришла совершенно неожиданная мысль.– Но ведь поселок пуст, быть может, нам стоит поселиться в разных домах?– Но почему?! – возмутился Хосмен. – Ты что, считаешь, что мы будем смущать снежных гусей?Он рассмеялся, посчитав мысли Фиби абсурдными.– Чего мы будем делиться? Оставайся здесь, девушка, а я буду спать на чердаке.Как и в самом начале, они теперь жили в одной хижине, но казалось, будто бы они за много миль друг от друга.Фиби не скрывала своей радости по поводу выздоровления Алекса и того, что в этом не последняя роль принадлежит ей. Со временем девушка стала называть молодого человека на «ты».– Доброе утро, – приветствовал ее Хосмен.– Утро доброе.Она вновь посмотрела в окно.– Знаешь, думаю, теперь я поняла, почему зимой животные погружаются в спячку.– Ну?– Им тогда не приходится наблюдать эти унылые дни.Сухо рассмеявшись, Алекс стал аккуратно складывать поленья у печи.– Хотя, – размышляла вслух Фиби, глядя на тоскливый серый денек, – у снега есть одно большое преимущество. Он скрывает все несовершенства, недостатки и уродства ландшафта.– Честно говоря, никогда об этом не задумывался, – ответил Алекс.Это ее не удивило. Алекс всегда был так буквален. Фиби повернулась и увидела, как он бросает в печку полено. После того как они оказались в вынужденном заключении под одной крышей, между ними возникла если уж не истинная дружба, то по крайней мере молчаливое согласие. Теперь, когда вокруг никого не было, отношения между ними стали совершенно иными, с каждым днем молодые люди все лучше узнавали друг друга.Алекс вставал очень рано. Похоже, у него было какое-то шестое чувство по поводу того, когда именно появится на востоке серая полоска света. По утрам Фиби слышала скрип половиц, когда Хосмен спускался с чердака вниз, а потом плеск воды у умывальника. Потом она слушала скрежет кофемолки, и до девушки долетал божественный аромат варящегося кофе. Будучи человеком немногословным, Алекс обычно молчал и начинал разговор лишь после первой чашечки ароматного напитка.– Ну, и на что ты так смотришь? Он утер лоб рукой в перчатке.– На тебя.– Почему? – Да я просто никогда не наблюдала ежедневную жизнь мужчины столь близко, – сказав это, Фиби опустила глаза. – Ну, это, если не считать моего отца.– Поверь мне, принцесса, бывали в моей жизни деньки и получше. А если б все было, как сейчас, то я бы давно повесился.– Ну, хорошо, – пробормотала девушка, смущенная его пессимизмом. – Хорошо, я, конечно, тебя не понимаю, но ты не похож на мужчину, неспособного провести зиму в занесенной снегами хижине.– Все зависит от того, с кем я проведу эту зиму.– Ха! – триумфально воскликнула Фиби. – Ты выбрал меня. Ты же еще в Ипсуиче решил притащить меня сюда.– Ну, это еще было до тех пор, пока я не узнал тебя как следует. Ты ведь совсем сумасшедшая. Бежать с отплывающего корабля ради каких-то камушков…– Я сумасшедшая? – истерически рассмеялась она. – Да это ты сумасшедший. Это ты ведь меня похитил.– Если бы ты делала то, что тебе говорили, ты уже давно бы была дома, – констатировал Алекс.«Дом». Это простое слово вызвало в душе Фиби целую бурю чувств. Она долго смотрела на Хосмена и, в конце концов, изрекла:– Единственное, что может ухудшить наше положение, так это ссоры. Если уж мы не можем быть друзьями, то почему бы нам не попытаться вести себя цивилизованно.– Мы можем попробовать стать друзьями. Эти слова Алекс промямлил столь невнятно и тихо, что девушке сперва показалось, что она ослышалась.Нет. Он действительно сказал это, и незнакомое доселе тепло разлилось в ее груди. Фиби пришло в голову, что никогда прежде у нее не было друга-мужчины. Даже ее отношения с Саймоном до того, как они в последний раз сходили в оперу, были не столько дружбой, сколько стратегическим союзом. Так сказать, ассоциация, спонсированная и одобренная отцом – еще одним мужчиной, которого, как оказалось, девушка совсем не знала.Находясь в неком меланхоличном состоянии, Фиби размышляла, что куда лучше понимала этого крепкого грубого мужчину с северного острова, нежели собственного отца. Она знала, что Алекс способен нарубить дневной запас дров буквально за считанные минуты и то, что он всегда насвистывает себе что-то под нос, когда работает. Она знала, что он любит крепкий черный кофе и способен запросто съесть три миски каши. Знала, что он может очень быстро, запоем прочитать книгу и что, несмотря на свои дикие манеры, человек-то он, вобщем-то, неглупый. Когда Фиби необходимо было вымыться, Алекс уходил на пару часов бог знает куда. А когда надо было вымыться ему, он ждал, пока она не отправиться спать. Лежа в холодной тьме, укутавшись с головой в одеяла, девушка слушала, как Хосмен плещется в цинковой ванне, невольно представляя его мускулистое тело. Она пыталась не смотреть на него, когда раздевала, прежде чем согреть, но это было просто невозможно. Невозможно было и забыть это притягивающее к себе тело, когда по ночам Алекс тащил ванну во двор, чтобы вылить воду.С каждым днем Фиби все больше привыкала к этому мужчине, звуку его шагов, шелесту страниц, когда вечерами он читал книгу, отблескам керосиновой лампы на его очках, к тому, как Алекс хвалит ее стряпню. Между ними возникало нечто, чему она еще не вполне верила. Но подобно тем снегирям, что бесстрашно летали за окном, девушка уже ничего не боялась.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ Дни их были заполнены процессом элементарного выживания, но по вечерам делать было нечего. Разве что сидеть у печи и читать книгу или рукодельничать. Фиби пристрастилась к вышивке, а Алекс решил отправиться на подледный лов рыбы и часами просиживал за столом, изготавливая рыболовные крючки, которые казались такими крохотными в его медвежьих лапищах.Будучи поглощенным работой, Хосмен внезапно заговорил с девушкой о книге, которую недавно прочитал, – «Происхождение видов» Чарльза Дарвина.– А ты знаешь, что мой пастор предал эту книгу анафеме и запретил своей пастве ее читать? – проговорила она, не отрываясь от рукоделия.Алекса эта фраза чрезвычайно удивила.– Он что, считает, что если запретит людям читать, то тем самым уничтожит идеи?– Думаю, что да.Фиби уже много недель не вспоминала о докторе Мэйне и своей жизни в Ипсуиче. А ведь в ночь пожара она должна была пойти на его лекцию вместе с Саймоном. Девушка нахмурилась, представив, что все могло бы сложиться иначе, пойди она в тот вечер вместе со своими подружками.– Ты думаешь, что кто-то имеет право учить людей, что им стоит читать, а что нет? – не унимался Хосмен. – И как именно им следует думать?– Честно говоря, я как-то об этом не думала. Мой отец всегда говорил, что всякий поступок куда важнее философских разглагольствований.Фиби поразило выражение лица Алекса.– Тебе, что, неприятно думать о моем отце как о человеке, а не чудовище?Рука Хосмена сжалась в кулак.– Он – чудовище, потому что заставил страдать слишком многих.– Но, Алекс, неужели ты не понимаешь, что уже уничтожил его.Сев на скамью у печи, девушка снова принялась за вышивку. Несмотря на то, что отец был для нее тайной, кое-что она уже поняла очень ясно.– Думаю, ты не понимаешь, сколь важно для меня было выйти замуж за Саймона Кросби. Тогда бы мой отец смог получить то, чего не купить ни за какие миллионы, – респектабельность и допуск в высшее общество нашей страны. Ведь Кросби признает даже Британский королевский дом. Мое вхождение в это семейство стало бы венцом достижений отца. Он уже спал и видел, как его мечты воплотятся в жизнь. Но ты их похитил. Неужели тебя это не удовлетворяет?При упоминании о Саймоне на лице Алекса отобразилось полнейшее презрение.– По-моему, я только раз съездил по морде твоему женишку и даже кожи на костяшках не содрал. Будь ты моей суженой, я бы в отличие от него точно спас бы тебя в ночь пожара. Фиби задумалась.– Мне надо было спасаться от вас обоих… Она не договорила. Не следовало обсуждать глубоко личные вещи с Хосменом.Алекс замолчал, и девушка решила, что он больше не будет касаться данного предмета. Но спустя некоторое время Хосмен спросил:– А как же ты, принцесса? О чем мечтаешь ты? Неужели женщины, подобные тебе, тоже готовы пойти на все, лишь бы добиться высокого положения в обществе?– Не буду лгать тебе. Есть женщины, вроде меня, готовые отдать жизнь, лишь бы добиться определенного статуса.– Что ты имеешь в виду?– Мое положение в обществе и то, как относятся ко мне «нужные» люди, – вот что важнее всего для меня в этой жизни, – иголка молниеносно вонзилась в ткань.– Да? Неужели?– Именно так оно и было… но до пожара. Важно теперь лишь то, что не сгорело в огне. Знаешь, сущее потрясение – узнать, что прежде ты была марионеткой в чьих-то честолюбивых руках. А самой собой – никогда.Алекс усмехнулся, и Фиби было любопытно, сделал ли он это преднамеренно, чтобы скрыть удивление, вызванное ее откровенностью.– Ну, так кем же ты была? – спросил Хосмен.Девушке с трудом удалось скрыть невольную улыбку. Он и впрямь понимал все буквально.– Я имею в виду, что никогда прежде не поступала по велению своего сердца. Я всегда оправдывала чьи-то ожидания. В частности, ожидания моего отца. Этому меня учили с пеленок. А также чаяния Саймона Кросби и его семейства. Я никогда не думала о себе. Я позволяла другим диктовать мне, кто я такая и как именно мне следует поступать.– Ну а теперь? – Алекс стал продевать леску в только что изготовленный крючок.– А теперь я просто не знаю, что мне предпринять. Отец отказался от меня, потому что теперь я не представляю для него никакой ценности, – Фиби проглотила подступивший к горлу комок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ В течение следующей недели Фиби пыталась смириться с тем фактом, что она и Алекс Хосмен будут зимовать на острове. В запрещенных приключенческих романах, которые девушка читала тайком в пансионе мисс Олборн, зимовки всегда были увлекательны. Так сказать, хрустальным чудом снежной белизны. Реальность оказалась совершенно иной. Морозный арктический ветер, свистящий сквозь щели в стенах, бесконечные темные ночи, исполненные леденящего сердце безмолвия, слепящий белый снег и мучительные походы на двор по нужде или за дровами.Зима теперь представлялась Фиби долгим и мучительным путешествием. И она не была уверена в его благополучном завершении.Как-то днем девушка стояла и смотрела в окно на мрачного вида болотистую низину у берега озеру. Ее покрывало толстое снежное одеяло. Положив локти на подоконник, Фиби внимательно разглядывала морозные узоры на стекле. Два снегиря прилетели поклевать насыпанных ею во дворе хлебных крошек. Похоже, птицы понимали, что она где-то рядом, но не боялись, поэтому прилетали каждый день и оставались, сколько хотели.Алекс Хосмен вошел в хижину в снежном вихре. В его руках был дневной запас дров. Даже теперь, когда девушка привыкла к его меховой куртке, он все равно казался ей похожим на медведя.Алекс медленно выздоравливал после своего ледяного похода. Огнестрельное ранение, похоже, тоже заживало быстро, и он снял повязку, обнажив трехдюймовый шрам как раз пониже челки. Пальцы на руках и ногах побагровели и стали шелушиться. И Алекс, и Фиби опасались начала гангрены, но ее признаки так и не появились.При виде того, как Хосмен выздоравливает, девушке хотелось петь, но она предпочитала молчать.На второй день молодой человек почувствовал себя лучше настолько, что иронично заметил, чтобы она постелила себе на чердаке.– Но я же не думала, что проведу эту зиму вдвоем с кем-то…– Точно так же думала и Златовласка. Когда Алекс усмехнулся, Фиби зарделась.Иного выхода не было, и пока раненый мужчина лежал у печи, она просто стала спать наверху.Как-то девушке в голову пришла совершенно неожиданная мысль.– Но ведь поселок пуст, быть может, нам стоит поселиться в разных домах?– Но почему?! – возмутился Хосмен. – Ты что, считаешь, что мы будем смущать снежных гусей?Он рассмеялся, посчитав мысли Фиби абсурдными.– Чего мы будем делиться? Оставайся здесь, девушка, а я буду спать на чердаке.Как и в самом начале, они теперь жили в одной хижине, но казалось, будто бы они за много миль друг от друга.Фиби не скрывала своей радости по поводу выздоровления Алекса и того, что в этом не последняя роль принадлежит ей. Со временем девушка стала называть молодого человека на «ты».– Доброе утро, – приветствовал ее Хосмен.– Утро доброе.Она вновь посмотрела в окно.– Знаешь, думаю, теперь я поняла, почему зимой животные погружаются в спячку.– Ну?– Им тогда не приходится наблюдать эти унылые дни.Сухо рассмеявшись, Алекс стал аккуратно складывать поленья у печи.– Хотя, – размышляла вслух Фиби, глядя на тоскливый серый денек, – у снега есть одно большое преимущество. Он скрывает все несовершенства, недостатки и уродства ландшафта.– Честно говоря, никогда об этом не задумывался, – ответил Алекс.Это ее не удивило. Алекс всегда был так буквален. Фиби повернулась и увидела, как он бросает в печку полено. После того как они оказались в вынужденном заключении под одной крышей, между ними возникла если уж не истинная дружба, то по крайней мере молчаливое согласие. Теперь, когда вокруг никого не было, отношения между ними стали совершенно иными, с каждым днем молодые люди все лучше узнавали друг друга.Алекс вставал очень рано. Похоже, у него было какое-то шестое чувство по поводу того, когда именно появится на востоке серая полоска света. По утрам Фиби слышала скрип половиц, когда Хосмен спускался с чердака вниз, а потом плеск воды у умывальника. Потом она слушала скрежет кофемолки, и до девушки долетал божественный аромат варящегося кофе. Будучи человеком немногословным, Алекс обычно молчал и начинал разговор лишь после первой чашечки ароматного напитка.– Ну, и на что ты так смотришь? Он утер лоб рукой в перчатке.– На тебя.– Почему? – Да я просто никогда не наблюдала ежедневную жизнь мужчины столь близко, – сказав это, Фиби опустила глаза. – Ну, это, если не считать моего отца.– Поверь мне, принцесса, бывали в моей жизни деньки и получше. А если б все было, как сейчас, то я бы давно повесился.– Ну, хорошо, – пробормотала девушка, смущенная его пессимизмом. – Хорошо, я, конечно, тебя не понимаю, но ты не похож на мужчину, неспособного провести зиму в занесенной снегами хижине.– Все зависит от того, с кем я проведу эту зиму.– Ха! – триумфально воскликнула Фиби. – Ты выбрал меня. Ты же еще в Ипсуиче решил притащить меня сюда.– Ну, это еще было до тех пор, пока я не узнал тебя как следует. Ты ведь совсем сумасшедшая. Бежать с отплывающего корабля ради каких-то камушков…– Я сумасшедшая? – истерически рассмеялась она. – Да это ты сумасшедший. Это ты ведь меня похитил.– Если бы ты делала то, что тебе говорили, ты уже давно бы была дома, – констатировал Алекс.«Дом». Это простое слово вызвало в душе Фиби целую бурю чувств. Она долго смотрела на Хосмена и, в конце концов, изрекла:– Единственное, что может ухудшить наше положение, так это ссоры. Если уж мы не можем быть друзьями, то почему бы нам не попытаться вести себя цивилизованно.– Мы можем попробовать стать друзьями. Эти слова Алекс промямлил столь невнятно и тихо, что девушке сперва показалось, что она ослышалась.Нет. Он действительно сказал это, и незнакомое доселе тепло разлилось в ее груди. Фиби пришло в голову, что никогда прежде у нее не было друга-мужчины. Даже ее отношения с Саймоном до того, как они в последний раз сходили в оперу, были не столько дружбой, сколько стратегическим союзом. Так сказать, ассоциация, спонсированная и одобренная отцом – еще одним мужчиной, которого, как оказалось, девушка совсем не знала.Находясь в неком меланхоличном состоянии, Фиби размышляла, что куда лучше понимала этого крепкого грубого мужчину с северного острова, нежели собственного отца. Она знала, что Алекс способен нарубить дневной запас дров буквально за считанные минуты и то, что он всегда насвистывает себе что-то под нос, когда работает. Она знала, что он любит крепкий черный кофе и способен запросто съесть три миски каши. Знала, что он может очень быстро, запоем прочитать книгу и что, несмотря на свои дикие манеры, человек-то он, вобщем-то, неглупый. Когда Фиби необходимо было вымыться, Алекс уходил на пару часов бог знает куда. А когда надо было вымыться ему, он ждал, пока она не отправиться спать. Лежа в холодной тьме, укутавшись с головой в одеяла, девушка слушала, как Хосмен плещется в цинковой ванне, невольно представляя его мускулистое тело. Она пыталась не смотреть на него, когда раздевала, прежде чем согреть, но это было просто невозможно. Невозможно было и забыть это притягивающее к себе тело, когда по ночам Алекс тащил ванну во двор, чтобы вылить воду.С каждым днем Фиби все больше привыкала к этому мужчине, звуку его шагов, шелесту страниц, когда вечерами он читал книгу, отблескам керосиновой лампы на его очках, к тому, как Алекс хвалит ее стряпню. Между ними возникало нечто, чему она еще не вполне верила. Но подобно тем снегирям, что бесстрашно летали за окном, девушка уже ничего не боялась.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ Дни их были заполнены процессом элементарного выживания, но по вечерам делать было нечего. Разве что сидеть у печи и читать книгу или рукодельничать. Фиби пристрастилась к вышивке, а Алекс решил отправиться на подледный лов рыбы и часами просиживал за столом, изготавливая рыболовные крючки, которые казались такими крохотными в его медвежьих лапищах.Будучи поглощенным работой, Хосмен внезапно заговорил с девушкой о книге, которую недавно прочитал, – «Происхождение видов» Чарльза Дарвина.– А ты знаешь, что мой пастор предал эту книгу анафеме и запретил своей пастве ее читать? – проговорила она, не отрываясь от рукоделия.Алекса эта фраза чрезвычайно удивила.– Он что, считает, что если запретит людям читать, то тем самым уничтожит идеи?– Думаю, что да.Фиби уже много недель не вспоминала о докторе Мэйне и своей жизни в Ипсуиче. А ведь в ночь пожара она должна была пойти на его лекцию вместе с Саймоном. Девушка нахмурилась, представив, что все могло бы сложиться иначе, пойди она в тот вечер вместе со своими подружками.– Ты думаешь, что кто-то имеет право учить людей, что им стоит читать, а что нет? – не унимался Хосмен. – И как именно им следует думать?– Честно говоря, я как-то об этом не думала. Мой отец всегда говорил, что всякий поступок куда важнее философских разглагольствований.Фиби поразило выражение лица Алекса.– Тебе, что, неприятно думать о моем отце как о человеке, а не чудовище?Рука Хосмена сжалась в кулак.– Он – чудовище, потому что заставил страдать слишком многих.– Но, Алекс, неужели ты не понимаешь, что уже уничтожил его.Сев на скамью у печи, девушка снова принялась за вышивку. Несмотря на то, что отец был для нее тайной, кое-что она уже поняла очень ясно.– Думаю, ты не понимаешь, сколь важно для меня было выйти замуж за Саймона Кросби. Тогда бы мой отец смог получить то, чего не купить ни за какие миллионы, – респектабельность и допуск в высшее общество нашей страны. Ведь Кросби признает даже Британский королевский дом. Мое вхождение в это семейство стало бы венцом достижений отца. Он уже спал и видел, как его мечты воплотятся в жизнь. Но ты их похитил. Неужели тебя это не удовлетворяет?При упоминании о Саймоне на лице Алекса отобразилось полнейшее презрение.– По-моему, я только раз съездил по морде твоему женишку и даже кожи на костяшках не содрал. Будь ты моей суженой, я бы в отличие от него точно спас бы тебя в ночь пожара. Фиби задумалась.– Мне надо было спасаться от вас обоих… Она не договорила. Не следовало обсуждать глубоко личные вещи с Хосменом.Алекс замолчал, и девушка решила, что он больше не будет касаться данного предмета. Но спустя некоторое время Хосмен спросил:– А как же ты, принцесса? О чем мечтаешь ты? Неужели женщины, подобные тебе, тоже готовы пойти на все, лишь бы добиться высокого положения в обществе?– Не буду лгать тебе. Есть женщины, вроде меня, готовые отдать жизнь, лишь бы добиться определенного статуса.– Что ты имеешь в виду?– Мое положение в обществе и то, как относятся ко мне «нужные» люди, – вот что важнее всего для меня в этой жизни, – иголка молниеносно вонзилась в ткань.– Да? Неужели?– Именно так оно и было… но до пожара. Важно теперь лишь то, что не сгорело в огне. Знаешь, сущее потрясение – узнать, что прежде ты была марионеткой в чьих-то честолюбивых руках. А самой собой – никогда.Алекс усмехнулся, и Фиби было любопытно, сделал ли он это преднамеренно, чтобы скрыть удивление, вызванное ее откровенностью.– Ну, так кем же ты была? – спросил Хосмен.Девушке с трудом удалось скрыть невольную улыбку. Он и впрямь понимал все буквально.– Я имею в виду, что никогда прежде не поступала по велению своего сердца. Я всегда оправдывала чьи-то ожидания. В частности, ожидания моего отца. Этому меня учили с пеленок. А также чаяния Саймона Кросби и его семейства. Я никогда не думала о себе. Я позволяла другим диктовать мне, кто я такая и как именно мне следует поступать.– Ну а теперь? – Алекс стал продевать леску в только что изготовленный крючок.– А теперь я просто не знаю, что мне предпринять. Отец отказался от меня, потому что теперь я не представляю для него никакой ценности, – Фиби проглотила подступивший к горлу комок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30