Это было тем более странно, если учесть, что и он, и Гоуэр, и Арлингтон надеялись, что ей удастся соблазнить Грэма.
Беда в том, что тогда Том понятия не имел, о ком идет речь, а теперь успел как следует узнать ее. Впервые за свою полную рискованных приключений жизнь он стал уважать женщину. Тому пришлось напрячь всю силу воли, чтобы не сказать Грэму — и «женушке Кэтрин» в придачу! — что-нибудь оскорбительно-едкое. В конце концов, Кэтрин сейчас делала лишь то, о чем он сам просил ее несколько часов назад. Она не отняла руку у Грэма, позволив ему задержать ее дольше, чем это допускали приличия, и чуть слышно ответила:
— Ах, мистер Грэм, можете быть уверены — мы с вами сумеем договориться…
Том наконец обрел дар речи и заговорил ледяным голосом:
— Надеюсь, вы прислушаетесь к словам моей жены и измените решение.
Грэм поклонился.
— Обещаю вам подумать. А теперь, пожалуй, нам пора присоединиться к Шоотерам и выпить с ними по чашечке кофе — я нахожу этот новый обычай весьма интересным.
Было ясно, что больше он ничего не скажет. После кофе Изабель принесла гитару и исполнила несколько песенок, и Кэтрин, уступая просьбе хозяйки, тоже спела. Только когда Том и Кэтрин в сопровождении Джорди, который на славу угостился в кухне, шли домой, Том возмутился:
— Неужели тебе действительно надо было с такой нежностью смотреть на этого слизняка?
Он ревнует! Кэтрин заглянула ему в лицо и в неверном лунном свете увидела, что он похож на бога-громовержца, готового метнуть молнию в поверженного соперника.
— Как, муженек, — заговорила она легкомысленно-капризным тоном, радуясь, что может наконец отомстить ему, — я же только исполнила приказ тех, кто послал нас сюда. И твою просьбу. Не ты ли говорил: «Очаруй Уильяма Грэма, если это будет необходимо!»? Я, как и следует примерной жене, послушалась, и что же? Вместо похвалы заслужила одни упреки. Тебе никак не угодишь, муженек!
Она развела руками с выражением очаровательного недоумения на лице — вид у нее был по-детски невинный и на редкость соблазнительный.
Да, именно соблазнительный, с яростью подумал Том. Но ведь нельзя забывать, что она — актриса и ложь у нее в крови. Кэтрин привыкла изображать смелость, жалость, отчаяние и невинность. Но разве можно знать наверняка, имея дело с такой Цирцеей, невинна она на самом деле или же все это обман?
Так он ей и сказал. Ах, вот как, злорадно подумала Кэтрин. Выходит, теперь она может вертеть им как пожелает! Ведь, если он ревнует, разве это не доказывает, что она ему небезразлична? Мужчина не станет ревновать, если считает женщину лишь наживкой для того, чтобы поймать более крупную добычу. Добычу по имени Уильям Грэм.
Том продолжал молчать, пока они не вернулись в трактир. В гостиной он швырнул шляпу в угол и отослал Джорди, а затем уселся в кресло и уставился на Кэтрин,
— Кажется, ты по-настоящему наслаждалась, соблазняя Грэма, жена?
— Я тебе не жена, и мне не доставило никакого удовольствия строить ему глазки, — ровным голосом отозвалась Кэтрин, развязывая чепчик. К несчастью, она неловко задела шпильки, и волосы ее рассыпались по плечам, но даже это зрелище не настроило Тома на более мирный лад. Он думал сейчас лишь о том, как облизывался бы Грэм, глядя на роскошные локоны Кэтрин.
По правде говоря, Кэтрин наслаждалась сейчас тем, что обрела некую власть над Томом. Однако в душе ее, помимо желания поддразнить его, зарождалось иное, более могучее желание. Ей хотелось утешить Тома, взять его руку и поднести к губам.
Том поднялся и стремительно подошел к ней.
— Ну и что теперь, красавица? Может быть, займемся на деле тем, что ты обещала Грэму? В конце концов, недостаток практики вредит любому таланту…
Его голос звучал сейчас так мягко и убедительно, и обнимавшие ее руки также были ласковыми, а его поцелуй… Кэтрин снова утонула в нем, чувствуя, как пол уходит у нее из-под ног. Вдруг смысл оскорбления, которое он бросил ей, дошел до нее, и она вспыхнула. Талант, значит? Нет, ее талант совсем в другом. Но, может быть, он имеет в виду свой талант преображаться? Вот, например, теперь он был нежен, а раньше в подобных ситуациях бывал чуть ли не груб. Так какой же он на самом деле?
— Нет, не бойся меня, моя хорошая, — прошептал он и, подняв руку, коснулся ее губ, на которых задержался вкус его поцелуя. — Я не сделаю тебе больно. Давай станцуем лучший танец на свете. Я знаю, что желанен тебе, об этом говорят мне твои лучистые глаза и мягкие губы… Почему же ты отказываешь мне? Отдайся мне, и забудем обо всем.
Должно быть, сам дьявол помогал ему соблазнить невинную девушку! Впрочем, Кэтрин подумала, что девушка эта, похоже, сама готова умолять его о любви. Но не может же она заявить ему: «Не будь я девственницей, с радостью разделила бы с тобой ложе». Как там написал старина Уилл? «Лишь будь сама себе верна, и никому из смертных не изменишь…»
— Нет, — ответила она и почувствовала гордость оттого, как твердо прозвучал ее голос. — Этому не бывать. Я не шлюха, хотя вы и думаете, что все актрисы — падшие женщины. Я завлеку для вас Грэма, но не собираюсь делить с ним ложе, даже не надейтесь!
Том снова обнял ее и поднял в воздух. Он держал ее бережно, как ребенка, и, с нежностью поцеловав в висок, понес в спальню.
— Твой отказ лишь распаляет меня. Если хочешь, чтобы твоя капитуляция не показалась тебе поражением, я готов исполнить и это твое желание.
— Отпусти меня, медведь! Ты ведешь себя как последний подонок!
Как она и опасалась, такое сравнение развеселило его.
— Плохо же ты знакома с обитателями лондонского дна, если так думаешь! Любой из них уже дважды успел бы овладеть тобой на полу!
— Любой уважающий себя мужчина не посмеет овладеть женщиной против ее воли! — яростно прошипела Кэтрин, кулаками ударяя его в грудь.
— Тише, женщина, помолчи и наслаждайся, — приказал он и, бросив ее на постель, склонился над ней и принялся осыпать ее лицо и шею легкими, как пух, поцелуями.
Кэтрин поняла, что погибла. Раньше ей не составляло труда сохранить свою честь незапятнанной просто-напросто потому, что никто из мужчин не вызывал у нее особых чувств. Открытие было не из приятных.
— Нет, — прошептала Кэтрин и почувствовала, что обманывает и его, и себя. — Нет. — Она попыталась отвести его руки в сторону, но Том уже прилег рядом и принялся развязывать шнуровку ее сорочки. В это мгновение они услышали, как открылась дверь из коридора в гостиную.
— Хозяин, — жалобно протянул Джорди. — Хозяин!
Том выругался сквозь зубы и встал. Только тревога в голосе верного слуги заставила его пошевелиться. Он открыл дверь. Джорди походил на бездомного, побитого пса.
— Что такое, будь ты трижды неладен? — поинтересовался Том. — Берегись, негодник, если ты пришел ко мне с каким-нибудь пустяком — тогда я задушу тебя собственными руками!
— Честное слово, хозяин, я никогда не посмел бы потревожить вас, зная, что вы… работаете, но дело очень важное. Там пришел какой-то констебль и желает немедленно видеть вас.
— Констебль? В такой поздний час? Что еще за констебль?
— Ну, тогда капитан, — прохныкал Джорди. — Откуда мне знать, как называют себя эти еретики? С ним солдаты с пиками, и я боюсь, хозяин.
— Ступай вниз, — мрачно ответил Том, — и скажи, чтобы поднялись сюда.
— Поздно, хозяин. Вот они.
Перед дверью появился и оттолкнул Джорди в сторону важного вида человек в стальном шлеме и кирасе поверх военной формы. За ним шли два солдата с пиками наперевес. В руке у гостя был свиток бумаги.
Он перевел взгляд с Тома на Кэтрин, которая поспешила встать рядом с «мужем», а затем торжественно провозгласил:
— Если вы — Томас Тренчард, тогда мой хозяин, глава городского магистрата, желает переговорить с вами по делу чрезвычайной важности. Соблаговолите сейчас же проследовать за мной в ратушу, вы, сударь, и вы, сударыня.
Глава восьмая
Зевая и прикрывая рот рукой, глава магистрата, представлявший интересы Австрийской империи, поднялся навстречу пришедшим.
— Очень любезно с вашей стороны исполнить мою просьбу в столь поздний час, мистер Тренчард. Приветствую вас и вашу добрую супругу.
Послушать его, так они могли бы остаться дома, подумала Кэтрин, стараясь запомнить все происходящее, чтобы использовать в новой пьесе, когда вернется в Лондон, вернее, если она туда когда-нибудь вернется.
Несмотря на цветистое приветствие, хозяин кабинета, осанистый мужчина лет пятидесяти, не пригласил их сесть и, развалившись в кресле у длинного стола, принялся расспрашивать о том, как долго они пробыли в Антверпене, откуда приехали, бывали ли за пределами города и что за дела привели их в Нидерланды.
— Раньше я был солдатом, сэр, — ровным голосом отвечал Том, придерживаясь легенды, которую он, Гоуэр и Арлингтон разработали вместе. — Отец оставил мне небольшой капитал, и я открыл в Лондоне лавку. Я надеялся разбогатеть, покупая товары в Австрийских Нидерландах и Голландии.
— Ага, теперь понятно, что привело вас к Амосу Шоотеру, — таким же, как у Тома, ровным голосом произнес он.
Итак, за ними следят; впрочем, Том подозревал, что так и будет. Интересно, видели ли его, когда он разыскивал Джайлса Ньюмена?
— Времена сейчас неспокойные, — заговорил магистрат. — Французы подступают к нашим границам, англичане воюют с голландцами. Естественно, когда в город приезжают иностранцы, мы приглядываем за ними и примечаем, чем они занимаются. Когда одного из иностранцев вдруг находят мертвым, мы обязаны разузнать, как и почему он умер. Я был бы вам весьма благодарен за помощь, сэр.
Том и бровью не повел в ответ на слова магистрата. Вид у него был беззаботно-уверенный, как всегда.
— О чем бы ни шла речь, — улыбаясь, ответил он, — и я, и моя супруга рады будем помочь. Хотя уверяю вас, если кто и найден убитым, моя жена тут ни при чем. Она падает в обморок при виде крови.
В самом деле? Вот интересно-то, а я и не знала за собой такой привычки, почти весело подумала Кэтрин. Она достала платочек и старательно обтерла лицо, как будто одна мысль о подобных ужасах вызвала у нее недомогание.
— Сочувствую вам, миссис Тренчард, — нахмурившись, протянул магистрат. — Мне хотелось показать вам кое-что, но теперь, когда мистер Тренчард поведал мне о вашем отвращении к насильственной смерти, я избавлю вас от этого зрелища. — Он взглянул на Тома. — Пойдемте, сэр. Уверен, вы не откажете мне в небольшом одолжении. С вашей женой ничего покамест не случится. Блэз, — обратился он к солдату, который стоял, загораживая узкую дверь между гобеленами на стене. — Принеси миссис Тренчард воды, ей, кажется, нехорошо. Сюда, сэр.
Впереди двинулся солдат с канделябром, за ним шагал магистрат, далее — Том, капитан, а следом — солдаты с пиками. Процессия проследовала по узкому, выложенному плиткой коридору, вниз по каменным ступеням в подвал ратуши. Пока они не остановились перед тяжелой дубовой дверью, магистрат беседовал с Томом обо всем и ни о чем.
Капитан распахнул дверь. Перед ними в большой комнате без окон, освещенной сальными свечами в латунном подсвечнике, стоял накрытый грязной простыней стол. Магистрат подвел Тома к столу, откинул края простыни и сказал, всматриваясь в лицо Тома:
— Вы знаете этого человека, мистер Тренчард?
Разумеется, Том его знал — это был Джайлс Ньюмен. Том решил не слишком кривить душой.
— Да, ваша честь. Я знал его — впрочем, не очень хорошо. Последний раз я видел его в Македонии, когда мы воевали с турками. Он уехал задолго до окончания кампании — говорили, что его отправили в Вену с каким-то поручением.
— Посмотрите на него хорошенько, мистер Тренчард, — посоветовал магистрат. — Вы ведь приехали, чтобы повидаться с ним, не так ли? Разве не с этой целью вы прибыли в Антверпен?
Том ответил совершенно искренне:
— Никак нет, сэр. Я и не знал, что Ньюмен живет в Антверпене, а приехал я, как уже говорил, по торговым делам. Если вам угодно проверить мои слова, ваша честь, можете спросить у Амоса Шоотера, — добавил он.
— Спрошу, мистер Тренчард, непременно спрошу.
— Вот только я не пойму, — медленно проговорил Том, — почему вы интересуетесь о Ньюмене именно у меня, ведь я уже сколько лет как не видел его.
Магистрат прикрыл тело Ньюмена простыней и достал из кармана клочок желтой бумаги.
— Это нашли возле тела Ньюмена — ни ценностей, ни личных вещей.
Том взял у магистрата бумажку и прочитал написанное. «Том Тренчард» — и ничего больше. Пожав плечами, он вернул клочок магистрату.
— А как он умер?
— Ну, это вам отлично известно, — усмехнулся магистрат, не сводя с него глаз. — Вы же наверняка заметили, что несчастного задушили. Не ваша ли это работа, мистер Тренчард? Том беспомощно развел руками и вновь пожал плечами.
— Нет, сэр, клянусь честью, не моя. Как я уже сказал вам, я приехал в Антверпен с самыми мирными целями, и вряд ли смогу пролить свет на обстоятельства гибели этого бедняги.
Том подумал, что непричастный к убийству человек непременно задал бы вполне естественный вопрос:
— А где было обнаружено тело?
— Быть может, мистер Тренчард, это вы мне скажете?
Том, улыбаясь, покачал головой.
— Я не лгал, говоря, что уже много лет не видал Джайлса Ньюмена. Жаль, что ничем не могу вам помочь.
— Или не хотите.
— Не могу. Если вам угодно, допросите мою жену, но только обещайте не обижать ее.
— Обещаю, мистер Тренчард, обещаю, но чуть позже. В таверне, где жил Джайлс Ньюмен, сказали, что к нему приходил гость; он поднялся наверх, а назад не спустился. Выходит, он исчез. Не вы ли этот незнакомец, мистер Тренчард?
Том решил, что неплохо будет разыграть недоумение.
— Никак нет. Я ведь уже сказал, что не видел Ньюмена со времен войны в Македонии. -
Вот теперь можно пойти в наступление, словно ему нечего скрывать: — А у вас нет описания этого гостя?
— Хозяин помнит лишь, что это был высокий, неброско одетый здоровяк. Все это можно сказать и о вас, мистер Тренчард, не так ли?
Том выразительно посмотрел на свой изящный наряд.
— Знаете, сэр, в Антверпене немало высоких, плечистых мужчин, и многие одеваются аккуратно и неброско. Может, меня и можно назвать здоровяком, но одеваюсь я сами видите как.
— Я вижу лишь, мистер Тренчард, что сейчас вы принарядились. Но так ли вы выглядели днем — вот вопрос… Теперь я желаю допросить вашу супругу.
Том не посмел возразить — это означало бы навлечь на себя подозрения. Ему оставалось лишь последовать за магистратом и его эскортом.
Стражник принес Кэтрин воды и пододвинул ей стул, за что она поблагодарила его совершенно искренне. День выдался длинный, и она смертельно устала.
Куда же увели Тома и что они с нем делают?
Кэтрин испытала неимоверную радость и облегчение, когда Том вернулся в сопровождении магистрата и его свиты. Выражение его лица было благожелательным, и казался он бодрым, как всегда.
— Отлично, Блэз, — похвалил магистрат. — Вижу, ты предложил миссис Тренчард сесть. Очень кстати, поскольку я намереваюсь побеседовать с ней. Ваш муж просил меня не пугать вас, моя милая, и я постараюсь исполнить его просьбу. Отвечайте мне честно и откровенно, и все будет хорошо.
— Да, сэр. Мне скрывать нечего. — Кроме того, что она начинает привыкать ко лжи так же, как и Том. Кэтрин сложила руки на коленях, надеясь, что никто не замечает, как дрожат ее пальцы. Она попробовала вообразить, что играет сцену из спектакля, и перед ней с фальшивой улыбочкой сидит не чиновник чужой страны, а мистер Беттертон.
— Что привело вас в Антверпен, миссис Тренчард?
Ну, это несложно.
— Я сопровождаю мужа, а он приехал сюда по делам. Мы не богаты, и я исполняю обязанности писца и секретаря.
— Похвально, миссис Тренчард. Поговорим теперь об убитом Джайлсе Ньюмене. Вы знали его?
Кэтрин сцепила руки перед грудью.
— Нет, сэр. Мы почти ни с кем в Антверпене не знакомы. Но сегодня мы ужинали в доме Амоса Шоотера.
— Да, миссис Тренчард, я знаю. Вам известно, как умер Ньюмен?
До чего же хорошо говорить правду!
— Нет, сэр, но думаю, что его убили, вы ведь сами об этом говорили.
— Вас не удивит, если я скажу, что его задушили в комнате, которую он снимал в одной из таверн, а тело выбросили из окна в безлюдный переулок?
— Ах, бедняжка! Да кто же это решился на такое злодейство?
— Действительно, кто? Может быть, ваш муж?
Глаза Кэтрин стали совсем круглыми.
— Нет, сэр, я бы знала об этом, понимаете, он все-все мне рассказывает.
Магистрат покачал головой. Похоже, сидящая перед ним женщина не лукавит — краешком глаза он неотступно следил за ее мужем. Его лицо не дрогнуло, только в глазах светилась гордость за умницу-жену.
Пожалуй, магистрат не догадывался, что Том увлеченно следил за импровизацией гениальной актрисы. Дрожащие губы Кэтрин, прерывающийся голос, невинное выражение на очаровательном личике, округлившиеся от ужаса глаза — все вызывало его восхищение. Никто не предположил бы, что эта девушка — тайный агент Британской короны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Беда в том, что тогда Том понятия не имел, о ком идет речь, а теперь успел как следует узнать ее. Впервые за свою полную рискованных приключений жизнь он стал уважать женщину. Тому пришлось напрячь всю силу воли, чтобы не сказать Грэму — и «женушке Кэтрин» в придачу! — что-нибудь оскорбительно-едкое. В конце концов, Кэтрин сейчас делала лишь то, о чем он сам просил ее несколько часов назад. Она не отняла руку у Грэма, позволив ему задержать ее дольше, чем это допускали приличия, и чуть слышно ответила:
— Ах, мистер Грэм, можете быть уверены — мы с вами сумеем договориться…
Том наконец обрел дар речи и заговорил ледяным голосом:
— Надеюсь, вы прислушаетесь к словам моей жены и измените решение.
Грэм поклонился.
— Обещаю вам подумать. А теперь, пожалуй, нам пора присоединиться к Шоотерам и выпить с ними по чашечке кофе — я нахожу этот новый обычай весьма интересным.
Было ясно, что больше он ничего не скажет. После кофе Изабель принесла гитару и исполнила несколько песенок, и Кэтрин, уступая просьбе хозяйки, тоже спела. Только когда Том и Кэтрин в сопровождении Джорди, который на славу угостился в кухне, шли домой, Том возмутился:
— Неужели тебе действительно надо было с такой нежностью смотреть на этого слизняка?
Он ревнует! Кэтрин заглянула ему в лицо и в неверном лунном свете увидела, что он похож на бога-громовержца, готового метнуть молнию в поверженного соперника.
— Как, муженек, — заговорила она легкомысленно-капризным тоном, радуясь, что может наконец отомстить ему, — я же только исполнила приказ тех, кто послал нас сюда. И твою просьбу. Не ты ли говорил: «Очаруй Уильяма Грэма, если это будет необходимо!»? Я, как и следует примерной жене, послушалась, и что же? Вместо похвалы заслужила одни упреки. Тебе никак не угодишь, муженек!
Она развела руками с выражением очаровательного недоумения на лице — вид у нее был по-детски невинный и на редкость соблазнительный.
Да, именно соблазнительный, с яростью подумал Том. Но ведь нельзя забывать, что она — актриса и ложь у нее в крови. Кэтрин привыкла изображать смелость, жалость, отчаяние и невинность. Но разве можно знать наверняка, имея дело с такой Цирцеей, невинна она на самом деле или же все это обман?
Так он ей и сказал. Ах, вот как, злорадно подумала Кэтрин. Выходит, теперь она может вертеть им как пожелает! Ведь, если он ревнует, разве это не доказывает, что она ему небезразлична? Мужчина не станет ревновать, если считает женщину лишь наживкой для того, чтобы поймать более крупную добычу. Добычу по имени Уильям Грэм.
Том продолжал молчать, пока они не вернулись в трактир. В гостиной он швырнул шляпу в угол и отослал Джорди, а затем уселся в кресло и уставился на Кэтрин,
— Кажется, ты по-настоящему наслаждалась, соблазняя Грэма, жена?
— Я тебе не жена, и мне не доставило никакого удовольствия строить ему глазки, — ровным голосом отозвалась Кэтрин, развязывая чепчик. К несчастью, она неловко задела шпильки, и волосы ее рассыпались по плечам, но даже это зрелище не настроило Тома на более мирный лад. Он думал сейчас лишь о том, как облизывался бы Грэм, глядя на роскошные локоны Кэтрин.
По правде говоря, Кэтрин наслаждалась сейчас тем, что обрела некую власть над Томом. Однако в душе ее, помимо желания поддразнить его, зарождалось иное, более могучее желание. Ей хотелось утешить Тома, взять его руку и поднести к губам.
Том поднялся и стремительно подошел к ней.
— Ну и что теперь, красавица? Может быть, займемся на деле тем, что ты обещала Грэму? В конце концов, недостаток практики вредит любому таланту…
Его голос звучал сейчас так мягко и убедительно, и обнимавшие ее руки также были ласковыми, а его поцелуй… Кэтрин снова утонула в нем, чувствуя, как пол уходит у нее из-под ног. Вдруг смысл оскорбления, которое он бросил ей, дошел до нее, и она вспыхнула. Талант, значит? Нет, ее талант совсем в другом. Но, может быть, он имеет в виду свой талант преображаться? Вот, например, теперь он был нежен, а раньше в подобных ситуациях бывал чуть ли не груб. Так какой же он на самом деле?
— Нет, не бойся меня, моя хорошая, — прошептал он и, подняв руку, коснулся ее губ, на которых задержался вкус его поцелуя. — Я не сделаю тебе больно. Давай станцуем лучший танец на свете. Я знаю, что желанен тебе, об этом говорят мне твои лучистые глаза и мягкие губы… Почему же ты отказываешь мне? Отдайся мне, и забудем обо всем.
Должно быть, сам дьявол помогал ему соблазнить невинную девушку! Впрочем, Кэтрин подумала, что девушка эта, похоже, сама готова умолять его о любви. Но не может же она заявить ему: «Не будь я девственницей, с радостью разделила бы с тобой ложе». Как там написал старина Уилл? «Лишь будь сама себе верна, и никому из смертных не изменишь…»
— Нет, — ответила она и почувствовала гордость оттого, как твердо прозвучал ее голос. — Этому не бывать. Я не шлюха, хотя вы и думаете, что все актрисы — падшие женщины. Я завлеку для вас Грэма, но не собираюсь делить с ним ложе, даже не надейтесь!
Том снова обнял ее и поднял в воздух. Он держал ее бережно, как ребенка, и, с нежностью поцеловав в висок, понес в спальню.
— Твой отказ лишь распаляет меня. Если хочешь, чтобы твоя капитуляция не показалась тебе поражением, я готов исполнить и это твое желание.
— Отпусти меня, медведь! Ты ведешь себя как последний подонок!
Как она и опасалась, такое сравнение развеселило его.
— Плохо же ты знакома с обитателями лондонского дна, если так думаешь! Любой из них уже дважды успел бы овладеть тобой на полу!
— Любой уважающий себя мужчина не посмеет овладеть женщиной против ее воли! — яростно прошипела Кэтрин, кулаками ударяя его в грудь.
— Тише, женщина, помолчи и наслаждайся, — приказал он и, бросив ее на постель, склонился над ней и принялся осыпать ее лицо и шею легкими, как пух, поцелуями.
Кэтрин поняла, что погибла. Раньше ей не составляло труда сохранить свою честь незапятнанной просто-напросто потому, что никто из мужчин не вызывал у нее особых чувств. Открытие было не из приятных.
— Нет, — прошептала Кэтрин и почувствовала, что обманывает и его, и себя. — Нет. — Она попыталась отвести его руки в сторону, но Том уже прилег рядом и принялся развязывать шнуровку ее сорочки. В это мгновение они услышали, как открылась дверь из коридора в гостиную.
— Хозяин, — жалобно протянул Джорди. — Хозяин!
Том выругался сквозь зубы и встал. Только тревога в голосе верного слуги заставила его пошевелиться. Он открыл дверь. Джорди походил на бездомного, побитого пса.
— Что такое, будь ты трижды неладен? — поинтересовался Том. — Берегись, негодник, если ты пришел ко мне с каким-нибудь пустяком — тогда я задушу тебя собственными руками!
— Честное слово, хозяин, я никогда не посмел бы потревожить вас, зная, что вы… работаете, но дело очень важное. Там пришел какой-то констебль и желает немедленно видеть вас.
— Констебль? В такой поздний час? Что еще за констебль?
— Ну, тогда капитан, — прохныкал Джорди. — Откуда мне знать, как называют себя эти еретики? С ним солдаты с пиками, и я боюсь, хозяин.
— Ступай вниз, — мрачно ответил Том, — и скажи, чтобы поднялись сюда.
— Поздно, хозяин. Вот они.
Перед дверью появился и оттолкнул Джорди в сторону важного вида человек в стальном шлеме и кирасе поверх военной формы. За ним шли два солдата с пиками наперевес. В руке у гостя был свиток бумаги.
Он перевел взгляд с Тома на Кэтрин, которая поспешила встать рядом с «мужем», а затем торжественно провозгласил:
— Если вы — Томас Тренчард, тогда мой хозяин, глава городского магистрата, желает переговорить с вами по делу чрезвычайной важности. Соблаговолите сейчас же проследовать за мной в ратушу, вы, сударь, и вы, сударыня.
Глава восьмая
Зевая и прикрывая рот рукой, глава магистрата, представлявший интересы Австрийской империи, поднялся навстречу пришедшим.
— Очень любезно с вашей стороны исполнить мою просьбу в столь поздний час, мистер Тренчард. Приветствую вас и вашу добрую супругу.
Послушать его, так они могли бы остаться дома, подумала Кэтрин, стараясь запомнить все происходящее, чтобы использовать в новой пьесе, когда вернется в Лондон, вернее, если она туда когда-нибудь вернется.
Несмотря на цветистое приветствие, хозяин кабинета, осанистый мужчина лет пятидесяти, не пригласил их сесть и, развалившись в кресле у длинного стола, принялся расспрашивать о том, как долго они пробыли в Антверпене, откуда приехали, бывали ли за пределами города и что за дела привели их в Нидерланды.
— Раньше я был солдатом, сэр, — ровным голосом отвечал Том, придерживаясь легенды, которую он, Гоуэр и Арлингтон разработали вместе. — Отец оставил мне небольшой капитал, и я открыл в Лондоне лавку. Я надеялся разбогатеть, покупая товары в Австрийских Нидерландах и Голландии.
— Ага, теперь понятно, что привело вас к Амосу Шоотеру, — таким же, как у Тома, ровным голосом произнес он.
Итак, за ними следят; впрочем, Том подозревал, что так и будет. Интересно, видели ли его, когда он разыскивал Джайлса Ньюмена?
— Времена сейчас неспокойные, — заговорил магистрат. — Французы подступают к нашим границам, англичане воюют с голландцами. Естественно, когда в город приезжают иностранцы, мы приглядываем за ними и примечаем, чем они занимаются. Когда одного из иностранцев вдруг находят мертвым, мы обязаны разузнать, как и почему он умер. Я был бы вам весьма благодарен за помощь, сэр.
Том и бровью не повел в ответ на слова магистрата. Вид у него был беззаботно-уверенный, как всегда.
— О чем бы ни шла речь, — улыбаясь, ответил он, — и я, и моя супруга рады будем помочь. Хотя уверяю вас, если кто и найден убитым, моя жена тут ни при чем. Она падает в обморок при виде крови.
В самом деле? Вот интересно-то, а я и не знала за собой такой привычки, почти весело подумала Кэтрин. Она достала платочек и старательно обтерла лицо, как будто одна мысль о подобных ужасах вызвала у нее недомогание.
— Сочувствую вам, миссис Тренчард, — нахмурившись, протянул магистрат. — Мне хотелось показать вам кое-что, но теперь, когда мистер Тренчард поведал мне о вашем отвращении к насильственной смерти, я избавлю вас от этого зрелища. — Он взглянул на Тома. — Пойдемте, сэр. Уверен, вы не откажете мне в небольшом одолжении. С вашей женой ничего покамест не случится. Блэз, — обратился он к солдату, который стоял, загораживая узкую дверь между гобеленами на стене. — Принеси миссис Тренчард воды, ей, кажется, нехорошо. Сюда, сэр.
Впереди двинулся солдат с канделябром, за ним шагал магистрат, далее — Том, капитан, а следом — солдаты с пиками. Процессия проследовала по узкому, выложенному плиткой коридору, вниз по каменным ступеням в подвал ратуши. Пока они не остановились перед тяжелой дубовой дверью, магистрат беседовал с Томом обо всем и ни о чем.
Капитан распахнул дверь. Перед ними в большой комнате без окон, освещенной сальными свечами в латунном подсвечнике, стоял накрытый грязной простыней стол. Магистрат подвел Тома к столу, откинул края простыни и сказал, всматриваясь в лицо Тома:
— Вы знаете этого человека, мистер Тренчард?
Разумеется, Том его знал — это был Джайлс Ньюмен. Том решил не слишком кривить душой.
— Да, ваша честь. Я знал его — впрочем, не очень хорошо. Последний раз я видел его в Македонии, когда мы воевали с турками. Он уехал задолго до окончания кампании — говорили, что его отправили в Вену с каким-то поручением.
— Посмотрите на него хорошенько, мистер Тренчард, — посоветовал магистрат. — Вы ведь приехали, чтобы повидаться с ним, не так ли? Разве не с этой целью вы прибыли в Антверпен?
Том ответил совершенно искренне:
— Никак нет, сэр. Я и не знал, что Ньюмен живет в Антверпене, а приехал я, как уже говорил, по торговым делам. Если вам угодно проверить мои слова, ваша честь, можете спросить у Амоса Шоотера, — добавил он.
— Спрошу, мистер Тренчард, непременно спрошу.
— Вот только я не пойму, — медленно проговорил Том, — почему вы интересуетесь о Ньюмене именно у меня, ведь я уже сколько лет как не видел его.
Магистрат прикрыл тело Ньюмена простыней и достал из кармана клочок желтой бумаги.
— Это нашли возле тела Ньюмена — ни ценностей, ни личных вещей.
Том взял у магистрата бумажку и прочитал написанное. «Том Тренчард» — и ничего больше. Пожав плечами, он вернул клочок магистрату.
— А как он умер?
— Ну, это вам отлично известно, — усмехнулся магистрат, не сводя с него глаз. — Вы же наверняка заметили, что несчастного задушили. Не ваша ли это работа, мистер Тренчард? Том беспомощно развел руками и вновь пожал плечами.
— Нет, сэр, клянусь честью, не моя. Как я уже сказал вам, я приехал в Антверпен с самыми мирными целями, и вряд ли смогу пролить свет на обстоятельства гибели этого бедняги.
Том подумал, что непричастный к убийству человек непременно задал бы вполне естественный вопрос:
— А где было обнаружено тело?
— Быть может, мистер Тренчард, это вы мне скажете?
Том, улыбаясь, покачал головой.
— Я не лгал, говоря, что уже много лет не видал Джайлса Ньюмена. Жаль, что ничем не могу вам помочь.
— Или не хотите.
— Не могу. Если вам угодно, допросите мою жену, но только обещайте не обижать ее.
— Обещаю, мистер Тренчард, обещаю, но чуть позже. В таверне, где жил Джайлс Ньюмен, сказали, что к нему приходил гость; он поднялся наверх, а назад не спустился. Выходит, он исчез. Не вы ли этот незнакомец, мистер Тренчард?
Том решил, что неплохо будет разыграть недоумение.
— Никак нет. Я ведь уже сказал, что не видел Ньюмена со времен войны в Македонии. -
Вот теперь можно пойти в наступление, словно ему нечего скрывать: — А у вас нет описания этого гостя?
— Хозяин помнит лишь, что это был высокий, неброско одетый здоровяк. Все это можно сказать и о вас, мистер Тренчард, не так ли?
Том выразительно посмотрел на свой изящный наряд.
— Знаете, сэр, в Антверпене немало высоких, плечистых мужчин, и многие одеваются аккуратно и неброско. Может, меня и можно назвать здоровяком, но одеваюсь я сами видите как.
— Я вижу лишь, мистер Тренчард, что сейчас вы принарядились. Но так ли вы выглядели днем — вот вопрос… Теперь я желаю допросить вашу супругу.
Том не посмел возразить — это означало бы навлечь на себя подозрения. Ему оставалось лишь последовать за магистратом и его эскортом.
Стражник принес Кэтрин воды и пододвинул ей стул, за что она поблагодарила его совершенно искренне. День выдался длинный, и она смертельно устала.
Куда же увели Тома и что они с нем делают?
Кэтрин испытала неимоверную радость и облегчение, когда Том вернулся в сопровождении магистрата и его свиты. Выражение его лица было благожелательным, и казался он бодрым, как всегда.
— Отлично, Блэз, — похвалил магистрат. — Вижу, ты предложил миссис Тренчард сесть. Очень кстати, поскольку я намереваюсь побеседовать с ней. Ваш муж просил меня не пугать вас, моя милая, и я постараюсь исполнить его просьбу. Отвечайте мне честно и откровенно, и все будет хорошо.
— Да, сэр. Мне скрывать нечего. — Кроме того, что она начинает привыкать ко лжи так же, как и Том. Кэтрин сложила руки на коленях, надеясь, что никто не замечает, как дрожат ее пальцы. Она попробовала вообразить, что играет сцену из спектакля, и перед ней с фальшивой улыбочкой сидит не чиновник чужой страны, а мистер Беттертон.
— Что привело вас в Антверпен, миссис Тренчард?
Ну, это несложно.
— Я сопровождаю мужа, а он приехал сюда по делам. Мы не богаты, и я исполняю обязанности писца и секретаря.
— Похвально, миссис Тренчард. Поговорим теперь об убитом Джайлсе Ньюмене. Вы знали его?
Кэтрин сцепила руки перед грудью.
— Нет, сэр. Мы почти ни с кем в Антверпене не знакомы. Но сегодня мы ужинали в доме Амоса Шоотера.
— Да, миссис Тренчард, я знаю. Вам известно, как умер Ньюмен?
До чего же хорошо говорить правду!
— Нет, сэр, но думаю, что его убили, вы ведь сами об этом говорили.
— Вас не удивит, если я скажу, что его задушили в комнате, которую он снимал в одной из таверн, а тело выбросили из окна в безлюдный переулок?
— Ах, бедняжка! Да кто же это решился на такое злодейство?
— Действительно, кто? Может быть, ваш муж?
Глаза Кэтрин стали совсем круглыми.
— Нет, сэр, я бы знала об этом, понимаете, он все-все мне рассказывает.
Магистрат покачал головой. Похоже, сидящая перед ним женщина не лукавит — краешком глаза он неотступно следил за ее мужем. Его лицо не дрогнуло, только в глазах светилась гордость за умницу-жену.
Пожалуй, магистрат не догадывался, что Том увлеченно следил за импровизацией гениальной актрисы. Дрожащие губы Кэтрин, прерывающийся голос, невинное выражение на очаровательном личике, округлившиеся от ужаса глаза — все вызывало его восхищение. Никто не предположил бы, что эта девушка — тайный агент Британской короны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18