А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Но когда девушка одела украшение на себя и застегнула его, она вдруг задрожала от страха. Ей показалось, что на шее у нее не золотая цепочка тонкой работы, а кандалы, навеки приковавшие ее к англичанину. Когда Питер надел ей на палец кольцо, сказав при этом, что подбирал камень к ее бездонным черным глазам с голубыми искорками и иссиня-черными волосам, Катриона почувствовала себя скованной по рукам и ногам. Питер привез еще и обручальное кольцо – тоненький золотой обруч, усыпанный бриллиантами. Оно прекрасно сочеталось с кольцом к помолвке. Когда Питер попытался надеть его на палец Катрионы, она в панике отшатнулась.
– Нет, до венчания нельзя, – поспешно бросила она, резко отскакивая в сторону. – Я очень суеверна.
Уловив испуг на лице своей невесты, лорд молча передал кольцо Бьянке, сделав вид, что поверил объяснениям невесты.
– Почему ты не носишь подарок Питера? – спрашивала сестра.
– На мне домашнее платье, разве ты не видишь? Я что, должна мыть полы и стирать белье с этим камнем на руке? – Катриона не хотела говорить Бьянке правду и даже боялась признаться в ней себе самой.
«Ну как взрослая женщина может бояться какого-то кольца?»
И все же, каждый раз одевая его на палец, она чувствовала, что ей не хватает воздуха, бросает то в жар, то в холод. Больше всего на свете в эти минуты ей хотелось снять кольцо с пальца и выбежать на улицу.
Как могла она признаться Бьянке или жениху в том, что усыпанные драгоценными камнями украшения душили ее? Ее посчитали бы если и не сумасшедшей, то уж, во всяком случае, ребячливой и глупой.
Катриона одевала на левую руку кольцо с сапфиром тогда, когда в дом приходил Питер. Но при этом она все время беспокойно вертела его правой рукой, как бы желая удостовериться, можно ли снять этот символ рабства в любую минуту.
Скоро девушка уже не могла отказываться носить кольцо из-за бедной одежды – из Рима пришли коробки с платьями для невесты. Такой одежды не было ни у кого во Фридженти, за исключением Элизабетты Сильвано, и то, когда она выступала на сцене. Такие платья носили только знатные дамы, приезжавшие на фестиваль, да еще жена герцога Креспи.
Для Катрионы было доставлено вечернее платье из небесно-голубого шелка с белыми тюлевыми оборками на рукавах и огромным декольте. Юбка у платья была такой широкой, что, по мнению Бьянки, из нее можно было сшить занавески на все окна дворца Креспи. Как ни старалась девушка натянуть его повыше, чтобы прикрыть грудь, ей это никак не удавалось. При всем том, она была вынуждена признать, что платье сидит исключительно хорошо: оно красиво подчеркивает ее стройную талию.
Другие платья были чуть попроще, но такие же красивые – они были сшиты из шифона и канифаса в цветочек. Под каждое платье было подобрано тончайшее белье. В присланных из Рима коробках девушка обнаружила дюжину пар шелковых чулок и шесть пар изящных туфелек. Она облегченно вздохнула, когда увидела, что каблуки были совсем маленькими, почти как у балетных туфелек.
О Бьянке тоже не забыли: ей предназначались платья, одно из розового шифона, а другое – канифасовое, в мелкий цветочек, а также белье и туфельки.
– Очень хорошо, что Питер подумал и о тебе, – одобрительно заметила Катриона, – теперь у нас есть в чем идти под венец. Я одену голубое шелковое платье. Как ты думаешь, Бьянка, оно не слишком шикарное для утреннего венчания?
– У тебя будет подвенечное платье, оно еще не пришло! – воскликнула Бьянка и тут же прикусила язык, потому что Катриона уставилась на нее с явным удивлением.
– Откуда ты знаешь?
– Кажется, лорд Питер об этом как-то упоминал.
– Интересно, когда он об этом упоминал?
– Ах, Катриона, какая ты зануда! Я не помню, – схитрила Бьянка.
– Прекрасно! – сказала Катриона, подбоченясь.
– Ну ладно, все равно ты скоро обо всем узнаешь! Он заказал великолепное подвенечное платье, когда был в Риме. Для меня он тоже заказал платье, хотя, может быть, тебе это и не очень понравится, но ведь я буду подружкой невесты.
– А как ему это удалось? – спросила озадаченная девушка. – Когда Питер ездил в Рим, мы еще не были помолвлены. Мы даже и не говорили об этом. Он… – она грозно посмотрела на Бьянку, упрямо поджавшую губы. – Откуда он узнал мои размеры, отвечай немедленно! Даже кольца куплены по размеру!
– Это я дала ему все размеры – и твои, и свои. Я сняла мерку с твоего выходного платья, в котором ты ходишь в церковь, и показала мамино кольцо, которое тебе подходит. Мы измерили его ниточкой.
– И все это делалось у меня за спиной, когда о свадьбе не было и речи! Он даже не спросил моего согласия?! – закричала Катриона. – Вы устроили заговор против меня!
– О Господи! Катриона, какую ты болтаешь чушь! Заговор, подумать только! Питер сказал, что хочет на тебе жениться, и я согласилась ему помочь. Вот и все.
– Да, ты все мне распрекрасно объяснила! – раздался голос Питера, который вошел в гостиную вместе с Винченцо Сильвано.
Он придирчиво окинул взглядом разбросанные на стульях и столах платья и белье.
– Надеюсь, ты одобрила мой выбор? – вежливо осведомился лорд.
– Как ты смел заказывать подвенечное платье и покупать все эти вещи, прежде чем удосужился поинтересоваться, выйду ли я за тебя замуж или нет?!
– Потому что я уже приехал в Рим и было бы глупо совершать туда еще одну поездку. Уже тогда я предвкушал этот счастливый момент и ради него готов был на безрассудные поступки, – без тени смущения ответил он.
Винченцо отвернулся, пряча довольную усмешку, а Бьянка весело захихикала.
– Ах, ты, самоуверенный мерзавец! А если бы я отказала?
– Катриона! – прогремел Винченцо. – Прикуси язык!
– Это было бы эгоистично с твоей стороны, ведь Энрико… – Бьянка сделала вид, что смахнула слезу.
– Если бы ты мне отказала, я тут же приказал бы отослать все назад. Ну, а коль скоро ты согласилась… – Карлэйл пожал плечами. – Не пойму, из-за чего сыр-бор.
Катриона затравленно озиралась вокруг. Ее душили гнев и обида. Сестра смеялась ей в лицо, будущий муж презрительно улыбался, а отец рассердился.
– Знаешь что, девочка, если твой муж – человек разумный, он будет часто и больно тебя бить. Тогда, может быть, ему удастся научить тебя хорошим манерам и уважению к людям. К сожалению, я этого сделать не сумел!
Прежде чем дочь успела ответить грубостью на оскорбительные слова отца, Питер обнял ее и незаметно сжал руку, призывая к спокойствию.
– О, нет, – обратился он к Винченцо. – Таким образом я никогда не смогу завоевать сердце Катрионы, ведь я стремлюсь именно к этому, – и он нежно улыбнулся невесте.
– Запомни, Катриона, – Питер говорил так, как будто в комнате они были одни. – Конечно, иногда тебе наверняка потребуется хорошее внушение, но я тебя никогда не ударю, если, конечно, ты не сделаешь этого первая.
Бьянка снова звонко рассмеялась, Винченцо тоже сдержанно улыбнулся, а Катриона упрямо повторяла про себя: «Ты – самоуверенный мерзавец!»
– Называй меня, как хочешь, Катриона, раз я принадлежу тебе. Примерь, пожалуйста, платье, любимая. Сделай это для меня.
ГЛАВА 17
После этой вспышки гнева Катриону охватило странное спокойствие, которое длилось десять дней, почти до самой свадьбы. Из Рима стали приезжать повозки с провизией, которую хранили в замке Креспи. Прибыли также повара и прислуга, которых разместили в крестьянских домах. Лорд Фитэйн оплачивал их содержание.
В доме Сильвано появилась прислуга, дородная и веселая женщина. Девушке теперь не давали заниматься домашним хозяйством – милорд не хотел, чтобы его невеста утомлялась перед свадьбой, а кроме того, нужно было привести в порядок ее натруженные руки. На этом настаивала и Бьянка:
– Ради Бога, Катриона, возьми миндальный лосьон и не смей даже подходить к овцам!
Наконец прибыло свадебное платье. О таком подвенечном наряде не могла мечтать ни одна невеста во Фридженти.
Бьянка не разрешила сестре одеть платье в присутствии жениха, хотя Питеру не терпелось удостовериться, что его выбор был удачным. Она повела старшую сестру в спальню отца, где висело огромное зеркало в деревянной раме, принадлежащее когда-то Элизабетте Сильвано.
Действительно, без посторонней помощи Катриона не сумела бы справиться с платьем. Оно было сделано из старинного кружева и так плотно облегало фигуру, что было просто невозможно застегнуть самой многочисленные перламутровые пуговицы на спине. Ворот был отделан двойным рядом кружевных рюшей, широкие прозрачные рукава из тюля застегивались на запястьях. К платью прилагалось несколько шелковых и парчовых нижних юбок. Облачившись в подвенечный наряд, девушка обнаружила, что с трудом проходит в дверь из-за пышной юбки.
Голову должен был украшать скромный венок с вуалью, простота которого компенсировалась роскошной кружевной фатой на шелковой подкладке, которая спускалась до самого пола и падала на ковер, придавая невесте царственный вид.
– Не могу я это одеть, – протестовала Катриона, – я буду чувствовать себя дурочкой.
– Не говори глупостей. Ты достаточно высокая, чтобы отлично выглядеть в такой длинной фате. Смотришься ты просто прекрасно! А вот я, – печально вздохнула Бьянка, – слишком маленькая для такого фасона.
Катриона придирчиво оглядела себя в зеркале – предусмотрительная Бьянка подставила стул, чтобы она смогла видеть пышную юбку и атласные туфельки. Фату пришлось подколоть, чтобы девушка походила по комнате и освоилась в новом наряде.
Внезапно Катриона снова почувствовала знакомое удушье. Она считала, что уже справилась с периодически одолевающими ее приступами страха и даже старалась одевать каждый день на палец кольцо, но сейчас ее вновь охватила паника.
Лицо девушки покрылось холодным потом. Она ощутила себя узником, запертым в одиночной камере, из которой нет выхода. Роскошное платье, плотно облегавшее фигуру, мешало дышать.
– Сними его с меня! – Она соскочила со стула и стала срывать платье. – Бьянка, помоги мне!
– Успокойся. Я сейчас помогу! Только будь осторожна, не порви его!
– Плевать мне на платье! Я хочу от него избавиться!
– Закрой глаза и сделай глубокий вздох. Сейчас я его расстегну.
– Ради бога, поскорее! – простонала Катриона. – Я задыхаюсь.
– Я и так тороплюсь. Потерпи еще минутку, осталось всего несколько пуговиц. Так, а теперь рукава… Ну, вот – лиф расстегнут! Можешь снимать теперь.
Девушка с благодарностью посмотрела на сестру и сбросила ненавистный наряд. Младшая сестра посмотрела на нее с осуждением. Она подняла груду пенящихся кружев с пола и аккуратно повесила на спинку стула, затем подошла к кровати и взяла кольцо с сапфиром, которое охваченная паникой невеста сорвала с пальца. Катриона прислонилась к спинке кровати и закрыла лицо руками.
Бьянка подошла к ней и нежно обняла за талию.
– Ну, что случилось, Катриона? Что на тебя нашло?
– Я чувствовала себя в клетке, словно что-то сдавило мне грудь, – глухо отозвалась она. – Мне плохо, Бьянка, и очень, очень страшно. Я не хочу, не могу выйти за него замуж!
Бьянка склонилась над старшей сестрой, поцеловала ее в щеку и стала успокаивать.
– Все невесты чувствуют себя точно так же, Катриона, – бодро сказала она, – даже если они очень хотят выйти замуж и любят жениха всем сердцем. Все девушки бояться дня свадьбы, особенно если он уже совсем близко. И я иногда об этом думаю, а ведь ты знаешь, как мне хочется поскорее стать женой Энрико.
Когда Катриона выпрямилась и посмотрела на сестру, та серьезно сказала:
– Из всех мужчин на свете тебе меньше всего следует опасаться лорда Питера – в жизни не встречала человека более доброго, заботливого и любящего. – Щеки Бьянки слегка порозовели. – Уверена, что он отнесется с уважением к твоей невинности и все пройдет безболезненно.
Девушка не знала, плакать ей или смеяться – она и сама не могла разобраться в своих чувств, как же можно было ожидать этого от Бьянки?
Простодушная Бьянка решила, что самое страшное в замужестве – это физическая близость с мужчиной, а ее-то как раз Катриона совсем не боялась.
«Господи! Даже сейчас я предпочла бы любовника законному супругу, если бы от этого не зависело счастье моей младшей сестры. Ах, если бы Питер вдруг раздумал на мне жениться, если от меня самой ничего уже не зависит!»
И вдруг внезапно ее осенило. Как она не додумалась до этого раньше?! Если Питер Карлэйл сам откажется на ней жениться, никто не сможет поставить ей это, в вину, и помолвка Бьянки не расстроится. Все будут рады, что она уедет с глаз долой, потому что никому не захочется каждый день видеть перед собой несчастную, покинутую невесту, навлекшую позор на всю семью.
– Бьянка, пойдем со мной. Да брось ты это платье, принесешь его потом! – нетерпеливо обратилась она к сестре. – Принеси мне, пожалуйста, из кухни таз с водой, я хочу помыться.
Через полчаса Катриона вернулась в гостиную, и Питер удивился ее довольному виду. Девушка прошлась перед ним танцующей походкой, шурша шелковыми юбками нового желтого платья.
– Ну, как, похожа я на англичанку? – с наивным видом спросила она у жениха.
Глядя на широкие, покатые плечи и высокую грудь Катрионы, на ее оливковую кожу, черные миндалевидные глаза и непокорную копну иссиня-черных волос, струящихся по спине, он мягко улыбнулся.
– Ты прекрасна, дорогая, и похожа на англичанку не больше, чем Мадонна Рафаэля.
– Да?!
– Не вздумай обижаться, ведь я сказал тебе комплимент!
Катриона только кокетливо пожала плечами.
– Не пойти ли нам прогуляться – мне что-то не по себе.
Когда Питер, как обычно, захотел повернуть в сторону главной площади, девушка вдруг сказала:
– Пойдем куда-нибудь еще. Я давным-давно не была на озере.
Нахмурившись, он посмотрел на изящные золотистые туфельки невесты.
– А ты сможешь проделать такой длинный путь в такой обуви?
– Если они начнут жать, я их сниму вместе с чулками и пойду босиком, не волнуйся, – ответила Катриона, взяв Питера за руку. – Я так долго пасла овец, что подошвы на моих ногах стали словно деревянные.
Карлэйл счел доводы невесты убедительными, хотя заметил, что она во время прогулки была как-то особенно нервозна, то возбужденно трещала без умолку, то впадала в какую-то меланхолическую задумчивость.
Не замечая испытующего взгляда Питера, Катриона прильнула к нему совсем близко, а потом вдруг резко оттолкнула и отошла в сторону. Карлэйл почувствовал, что она что-то задумала.
«Что ж, скоро все станет ясно. Катриона не может что-либо долго скрывать».
По пути к озеру они должны были пройти мимо амбара Креспи, где совсем недавно отпраздновали свадьбу Санти и Анны.
– Ты заходил сюда после свадьбы? – с наигранной небрежностью спросила девушка.
«Ах, вот оно что», – подумал про себя Питер, а вслух сказал:
– Нет, как-то не приходилось.
– А мне хотелось бы туда зайти. Может быть, позаимствуем какую-нибудь идею насчет украшения шатра к нашей свадьбе.
– Конечно, – согласился он, – уверен, что синьор Креспи не стал бы возражать…
Корзин с цветами в амбаре не было, но на стенах еще висели зеленые ветки, перевязанные ленточками, и другие украшения. Все стулья стояли вдоль стены, а напротив них находились сдвинутые вместе столы. На одном из них стояли подносы с тарелками и бокалами. Больше всего Катриону обрадовал медный подсвечник с наполовину сгоревшими свечами.
– Если ты зажжешь свечи, – вкрадчиво сказала она, – то нам не потребуется свет луны и можно будет закрыть двери.
Питер послушно зажег свечи, не задавая лишних вопросов. Он даже не поинтересовался, зачем нужно закрывать дверь.
При тусклом свете свечей Катриона ходила по залу, притворно восхищалась его украшением. Кокетливо поглядывая через плечо, девушка жестом пригласила англичанина следовать за ней, но как только он приблизился, вздрогнула и отскочила в сторону, как норовистая лошадка.
Питер терпеливо ждал, когда наконец она откроет свои карты. Ждать пришлось недолго. Внезапно раздался удивленный возглас Катрионы.
– Что там такое? – Питер подошел к ней, стараясь выяснить причину столь бурного выраженного удивления. Неожиданно для самого себя он чуть не расхохотался: в углу, на груде веток, было расстелено шерстяное одеяло, а сверху лежало несколько овечьих шкур, одна из которых была свернута и служила подушкой.
– Мне кажется, что кто-то… вне всякого сомнения, до нас здесь были двое, – сказал Питер, изо всех сил стараясь сдерживать смех.
Катриона подозрительно сощурилась.
– Что ты имеешь в виду?
– Только то, что сказал. До нас здесь побывало двое любовников. – Питер подошел к Катрионе и обнял ее за плечи – девушка бессознательно потянулась к нему всем телом.
С удивлением она подумала, что их тела так же гармоничны, как отрывок прекрасной музыки.
Девушка ощущала тепло его тела, каждое его движение, Неожиданно ее захлестнула теплая волна и все поплыло перед глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24