— Ты для этого слишком милая. — Кейт испуганно вскинула на него глаза, но он уже отвернулся и озабоченно подтаскивал большие камни для кострища. — Впрочем, они оба так голосят, что, думаю, эта их рыбина должна уже быть где-то на полпути к Миссури.
— Да уж наверное, если у нее есть хоть какое-то рыбье соображение.
Прислонясь спиной к повозке, Кейт млела на солнышке. Хорошо бы бабье лето продлилось подольше!.. Пока Джонатан ворочал тяжелые валуны, она лениво разглядывала играющие на его спине мышцы и представляла, как ее пальцы бегут вверх по этой золотистой коже, прикрытой сейчас лишь тонкой тканью рубахи, и, расходясь на затылке, пробираются между волнистыми прядями… На этом месте Кейт вдруг опомнилась, и грезы ее разом оборвались. Ужаснувшись собственному бесстыдству, она вспыхнула и поспешно отвернулась.
— Все в порядке, лошади привязаны, — сообщил Клей, подходя к повозке. — Но думаю, все же стоит на ночь выставить караул.
— Пожалуй. Индейцев, конечно, поблизости может и не оказаться, но лучше не искушать судьбу, — согласился Джонатан, отряхивая ладони.
— Да, давненько никому из нас не приходилось нести караульную службу! — улыбнулся Клей.
Джонатан насторожился. Так ли уж невинно замечание Клея или же ему что-то известно о пропаже ценного груза в армии северян, когда в живых остался лишь один караульный?
— Ты говоришь, тут могут быть индейцы? — забеспокоилась Кейт. — Может, лучше позвать мальчиков?
— Зачем — они ведь знают, что от лагеря отходить нельзя.
В тот же миг Коул и Леви как по команде вынырнули из-за повозки. Каждый волок по охапке веток. Они сбросили ношу и скрылись в зарослях.
— Далеко не уходите, — крикнула Кейт вслед братьям и обернулась к улыбающимся мужчинам. — А вы что с ними не идете? Первый раз вижу мужчин, которые не желают рыбачить.
— Я, признаться, и сам собирался, как только разведу тебе костер, — еще шире улыбнулся Джонатан. — Ну что, Клей, порыбачим? Мои сыновья уверяют, что там, в ручье, сидит огромная форель и только и ждет, когда мы ее поймаем.
— Что ж, — прищурился Клей. — Я уж и забыл, когда я в последний раз рыбачил. Давай-ка поскорее натянем навес.
В конце концов большую форель так никто и не поймал, зато наловили порядочно мелочи. После плотного ужина, состоявшего из жареной рыбы с бобами и кукурузным хлебом, Клей достал свою гитару. Оказалось, что его тенор и бас Джонатана составляют прекрасный дуэт, и они спели все, что могли вспомнить. Кейт находила странное очарование в сочетании двух таких непохожих мужских голосов и искренне огорчилась, когда Джонатан в конце концов объявил, что пора спать.
Джонатан с Клеем попеременно караулили лошадей, и ночь прошла без происшествий. Утром чуть свет снова двинулись в путь. Так они постепенно продвигались на юг до Орегонской дороги и далее на юго-восток.
На пятый день они переехали по мосту через реку Платт, и Джонатан преподнес своим сыновьям поучительный рассказ о лейтенанте Каспаре Коллинзе — юном герое, погибшем в возрасте двадцати одного года. В одиночку сдерживая целые полчища индейцев из племени Красная Туча, он дал возможность своим солдатам отойти в расположение стоявшего на берегу реки гарнизона. Коул и Леви как зачарованные смотрели на обгорелые развалины форта, который был переименован в форт Каспара в честь юного лейтенанта и пал два года спустя.
Но если мальчиков рассказ отца привел в восторг, то Кейт, напротив, следующие пять дней испуганно озиралась, выглядывая индейцев. Лишь дважды за время пути ей удалось вздохнуть спокойно: первый раз — когда они остановились на ночлег в форте Фаттерман, и второй — в Лярамье.
Завидев вдали Шайенн, Кейт искренне обрадовалась — не столько от усталости, сколько от нетерпеливого желания попасть поскорее в лоно цивилизации. Однако когда они подъехали ближе, ее энтузиазм значительно поугас. Хотя среди многочисленных временных палаток было и немало домов, в большинстве из них, по-видимому, располагались заведения сомнительной репутации. Кругом царила страшная неразбериха: на улицах было не протолкнуться от людей и лошадей, из открытых дверей салунов и публичных домов неслись звуки пианино вперемешку с дикими взрывами хохота.
Каким чудом Джонатан среди этого хаоса умудрился разыскать приличную гостиницу, Кейт представляла слабо, но была ему искренне благодарна. Удостоверившись, что его семью как следует приняли и разместили, Джонатан отправился хлопотать насчет билетов на завтрашний поезд. Клей, стоя в гостиничном вестибюле, прощался с Кейт.
— Завтра я еще зайду — проверить, в порядке ли ваши лошади и повозка, — держа ее за руки, говорил он. — Но мы с тобой можем уже не увидеться до вашего отъезда.
— Я рада, что до Шайенна мы добирались вместе.
— Я тоже. — Он поднес к губам ее руку и запечатлел на ней нежный поцелуй. — Жаль, что я не могу сопровождать вас дальше. Я буду волноваться, пока не узнаю, что вы благополучно вернулись домой.
— Право, не стоит о нас беспокоиться — ведь теперь у тебя появится много других забот, куда важнее… С нами будет все хорошо.
— И все-таки, Кейт, я буду часто, часто думать о тебе и ждать будущей весны. — С ласковой улыбкой Клей шагнул вперед и коснулся губами ее лба. Наконец, отпустив ее руки, он пошел к выходу, но у двери опять обернулся и послал ей еще одну улыбку. — Не забывай меня, Кейт, — сказал он и ушел.
Когда дверь за ним закрылась, Кейт вздохнула. И почему в минуту прощания с Клеем она испытывает одно только облегчение? Говорят, нежные чувства крепнут в разлуке. Может, хоть это ей поможет?
— Миссис Мерфи, вы что, выходите за него замуж? — прервал ее размышления потрясенный голос Леви. — Я думал, вы собираетесь выйти за нашего папу.
Обернувшись, она увидела обоих братьев, взирающих на нее в изумлении.
Под их испытующими взглядами Кейт сделалось неуютно.
— В ближайшее время я ни за кого не собираюсь выходить.
— Но мистер Лангтон вас целовал! — сурово напомнил Леви.
— Ах, ради Бога, это был всего лишь дружеский поцелуй в лоб, — возразила она, нарочно умаляя значимость только что происшедшей сцены. — Ну, пойдемте смотреть свои комнаты. Да еще придется помыться как следует после дороги. — Полагая, что положила конец их опасениям, Кейт отвернулась.
И хорошо сделала, ибо в противном случае ей пришлось бы пронаблюдать весьма подозрительные взгляды, которыми обменялись два мальчугана.
19
В полдень следующего дня они уже стояли на дощатой платформе Шайеннской железнодорожной станции.
Вцепившись в корзинку с бутербродами, Кейт переступала с ноги на ногу и ободряюще улыбалась Леви и Коулу. Впрочем, вот уж кого можно было и не ободрять: в отличие от Кейт мальчики не испытывали ни малейшего волнения.
— Вон он! Вон он! — завопил Леви, указывая на клубы дыма вдали.
Не прошло и минуты, как показалось испуганной Кейт, а черная махина локомотива, скрежеща колесами и шипя парами, уже надвинулась на платформу. В воздухе повис резкий запах угольного дыма. Паровозная бригада немедленно принялась заправлять огромные котлы, с подножки ближайшею пассажирского вагона спрыгнул проводник. Кейт с трепетом взирала на механическое чудище.
— Первый раз на поезде? — стараясь перекричать шум, Джонатан склонился ближе к Кейт, и его теплое дыхание коснулось ее уха. Кейт кивнула.
— Знаю, что глупо бояться, но… он так быстро едет! Получается, что до Чикаго мы доберемся вдвое быстрее, чем из дома до Шайенна.
— Ничего, Кейт, первый раз и я чувствовал себя так же. — С трудом оторвав ее пальцы от корзинки, он сжал ее руку. — Не волнуйся, я же рядом.
Время отправления неумолимо приближалось, и вот уже сильные руки Джонатана подхватили Кейт за талию и поставили на нижнюю ступеньку подножки. Входя вслед за Леви и Коулом в вагон, она втайне порадовалась возможности отвлечься на спор, который тут же разгорелся между двумя братьями о том, кому из них ехать у окна.
— Прекратите немедленно! — вмешалась Кейт. — Иначе ни один из вас у окна не поедет. Пойдемте вон туда, — она указала на два сиденья друг против друга в середине вагона. — Там вы оба можете сесть у окна.
— Чур, я еду спиной!
— Нет, я!..
— Ради Бога! — прервала Кейт. — Будете меняться. До первой станции спиной едет Леви, потом Коул.
— Ну почему он вечно первый? — проворчал Коул.
— Потому что я старше, — ответил Леви, усаживаясь на вожделенное место.
Кейт возвела глаза к потолку и вздохнула.
— Кейт, а тебя не укачивает спиной к движению? — спросил вдруг Джонатан.
— Меня вообще никогда в жизни не укачивало — во всяком случае, в повозке.
— Хорошо тебе. А я вот, к сожалению, спиной ехать не могу.
Кейт удивленно подняла голову. За все время их знакомства это было первое проявление слабости со стороны Джонатана. При виде его явного смущения материнские инстинкты Кейт взыграли.
— Вот и прекрасно! В таком случае я могу спокойно занимать свое любимое место.
Лишь когда поезд дал свисток и, резко дернувшись, начал набирать ход, ей неожиданно пришло в голову, что это маленькое затруднение Джонатана заставило ее забыть о собственных страхах. Однако на ее подозрительный взгляд Джонатан ответил любезной улыбкой и тотчас переключился на бесчисленные вопросы сыновей.
Впоследствии речь об этом больше не заходила, и Кейт так и не узнала, действительно ли Джонатана укачивает, или же он нарочно это выдумал, чтобы помочь ей избавиться от страха.
Задымленный вагон представлял собою классический срез современного общества. Пробираясь по проходу, разодетые господа из первого класса задевали локтями грубоватых фермеров и каких-то угрюмых типов весьма подозрительного вида с заткнутыми за пояс револьверами. Женщин было немного, зато почти все они, по мнению Кейт, обращали на Джонатана чересчур много внимания.
Во второй половине дня поезд неожиданно стал. В воздухе послышался неясный гул, со всех сторон захлопали ружейные выстрелы.
Кейт, уверенная, что на них напали индейцы, привстала с сиденья и в испуге вцепилась в руку Джонатана.
— Все в порядке, — сказал он, похлопывая ее по руке. — Вот, посмотри.
Кейт взволнованно подалась к окну и ахнула: оказывается, дорогу им преградило стадо буйволов. Впереди, сколько хватал глаз, катилась живая волна из поблескивающих на солнце шкур и рогов. На глазах пассажиров гигантский буйвол, подбитый меткой пулей стрелка, замедлил бег и тяжело завалился на бок.
— Па, зачем они их убивают? — Коул обернулся к Джонатану.
— Затем, чтобы буйволы не мешали движению поездов… Хотя, по-моему, это все-таки свинство.
Кейт тоже было глубоко противно бессмысленное убийство, но к тому времени, когда последний буйвол перебежал через пути, она начала понимать железнодорожников: из-за этого стада они потеряли почти час. Oнa очень надеялась, что машинист не станет наверстывать упущенное время за счет скорости.
Наконец поезд двинулся дальше, и до вечера они ехали без происшествий. В сумерках Кейт раздала всем заготовленные еще утром бутерброды. Насытившись, братья начали клевать носом и под монотонный перестук колес быстро уснули.
Когда голова Коула свесилась ей на плечо, Кейт машинально обняла мальчугана, но очень скоро у нее затекла рука. Сдвинувшись, чтобы высвободить руку, она прикрыла глаза и попробовала уснуть, но тут заныла спина.
— О черт! — пробормотал с противоположного сиденья Джонатан, которого Леви оттеснил на самый край. — Нет, Кейт, так не пойдет!
— А что делать? На всех ведь места все равно не хватит.
Некоторое время Джонатан молчал, по-видимому, обдумывая различные возможности.
— Давай-ка положим их вместе, — наконец предложил он.
Не так-то легко оказалось уговорить двух сонных мальчиков устроиться на одном сиденье, но в конце концов братья все же улеглись валетом, подложив под головы снятую с себя одежду. «Спите!» — шепнул Джонатан и укрыл обоих собственным пальто.
Наблюдая за ним, Кейт чувствовала, как у нее теплеет на сердце. Возможно, в жизни Джонатана и имелись какие-то темные пятна, но его любовь к сыновьям была светла и горяча, как солнце в летний день. Когда, уложив мальчиков, он вернулся на свое место, Кейт не могла скрыть улыбки.
— Так, теперь мы. Если ты снимешь плащ, им можно укрыться вместо одеяла, — сказал он, извлекая тем временем из корзинки ее шаль и сворачивая ее в несколько раз. Когда Кейт встала, чтобы расстегнуть плащ, он неожиданно развернулся плечами к окну и вытянул длинные ноги прямо в проход. — Ну вот, — сказал он, подтыкая шаль себе под спину, — все готово. Иди сюда, Кейт.
Кейт ошарашенно уставилась на него.
— Я не понимаю, как… — Тут поезд слегка накренился на повороте, и она потеряла равновесие: не подхвати ее Джонатан вовремя, она плюхнулась бы ему прямо на колени.
— Осторожнее, — сказал он, за руку притягивая ее к себе, — так и убиться можно.
— Что это ты делаешь? — возмутилась она, выдергивая руку.
— Укладываюсь спать.
— Мы не можем так спать. — Кейт покраснела. — Потому что это не… Мы не…
— Мы не что? Не женаты? — В его голосе послышались насмешливые нотки. — Никто из пассажиров этого не знает, а хотя бы и знали, им нет до нас никакого дела. До Чикаго еще четыре дня пути — и что, по-твоему, мы все это время не должны спать? Хороши же мы будем!
Кейт вдруг стало стыдно. И что она себе навоображала? Что он ей может сделать в присутствии собственных сыновей и еще тридцати пассажиров в придачу?
— Извини… Наверное, ты прав, — пробормотала она и покорно прислонилась к его груди.
Джонатан натянул на них обоих желтый плащ, и Кейт, пригревшись около него, уснула гораздо быстрее, чем могла предполагать. Ночью она просыпалась лишь однажды, когда поезд стал на каком-то полустанке.
Улыбаясь сквозь сон, она придвинулась к нему ближе и готова была снова впасть в забытье, как вдруг ее пронзила пугающая мысль. Глупое сердце подвело ее. Она влюбилась в Джонатана.
20
— Следующая остановка — Большие Ключи!
Проводник шел по вагону, будя пассажиров, и на его медных пуговицах вовсю сияло солнце.
Очнувшись, Кейт сразу ощутила вокруг своего тела руки Джонатана, а под щекой тепло его груди. Смущенная такой близостью, она выбралась из его объятий и села.
Джонатан открыл глаза, несколько раз моргнул и сладко потянулся.
— Доброе утро, Кейт, — с улыбкой сказал он. — Как спалось?
«Я люблю его!» — стучала в мозгу мысль, равно сладостная и тревожная.
— Спасибо, хорошо. А тебе?
— Тоже неплохо. — «Если не считать того, что провел ночь с желанной женщиной, не смея тронуть ее пальцем», — мысленно добавил он. Вытащив из-за спины шаль, он посмотрел в окно. — Кажется, подъезжаем к станции.
— Как думаешь, долго мы тут простоим?
— Надеюсь, достаточно, чтобы воспользоваться удобствами. — Он удрученно потер темную щетину на подбородке. — Правда, побриться я все равно не успею.
Кейт, в свою очередь, провела рукой по волосам — и ахнула. Боже, настоящий колтун на голове!
— Ну и вид у меня! — Почувствовав на себе взгляд Джонатана, она окончательно смутилась и покраснела. Ему, должно быть, и сидеть-то стыдно рядом с такой растрепой, подумала она и кинулась искать гребенку на дне корзины.
Вид что надо, усмехнулся про себя Джонатан, борясь с искушением погладить нежный румянец ее щеки, хотя он не взялся бы объяснить, почему и в этом своем встрепанном виде она так хороша, когда любая другая на ее месте выглядела бы, мягко говоря, неважно.
С трудом оторвав взгляд от Кейт и ее распущенных волос, Джонатан начал легонько расталкивать сыновей.
— Эй, сони! Пора вставать!
«Ему и дела нет, что для меня весь мир перевернулся», — подумала Кейт, с досадой дергая гребенкой спутанную прядь.
Для Кейт дальнейшая дорога в Чикаго оказалась полна одновременно горечи и блаженства. Она прекрасно знала и повторяла себе без конца, что ей нельзя любить Джонатана, но вечером в его объятиях у нее всякий раз возникало чувство, что она возвращается домой, а от каждой его улыбки сердце все так же бешено колотилось в груди. И хотя ей, с одной стороны, хотелось, чтобы это их вынужденное сближение никогда не кончалось, все же она облегченно вздохнула, когда поезд наконец прибыл в Чикаго.
— Па, смотри, это там не дядя Даниел? — кричал Коул, подпрыгивая от нетерпения.
Джонатану, чтобы выглянуть в окно, пришлось придержать Коула за плечо.
— Конечно, дядя Даниел. А с ним, кажется, Кассандра.
— Кассандра? — озадаченно переспросил Коул. — Это еще кто такая?
Леви окинул брата презрительным взглядом.
— Дурак, это же Касси!
— А-а… — Коул покосился на девочку, стоящую на платформе рядом с дядей. — А она изменилась.
— Думаю, что ты тоже, — усмехнулся Джонатан. — Как-никак, пять лет прошло… Ну, живо одевайтесь да прихватите корзинку миссис Мерфи. Ваш дядя Даниел ждет не дождется. — Мальчики подскочили со своих мест и через несколько секунд уже пробирались между пассажирами к выходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Да уж наверное, если у нее есть хоть какое-то рыбье соображение.
Прислонясь спиной к повозке, Кейт млела на солнышке. Хорошо бы бабье лето продлилось подольше!.. Пока Джонатан ворочал тяжелые валуны, она лениво разглядывала играющие на его спине мышцы и представляла, как ее пальцы бегут вверх по этой золотистой коже, прикрытой сейчас лишь тонкой тканью рубахи, и, расходясь на затылке, пробираются между волнистыми прядями… На этом месте Кейт вдруг опомнилась, и грезы ее разом оборвались. Ужаснувшись собственному бесстыдству, она вспыхнула и поспешно отвернулась.
— Все в порядке, лошади привязаны, — сообщил Клей, подходя к повозке. — Но думаю, все же стоит на ночь выставить караул.
— Пожалуй. Индейцев, конечно, поблизости может и не оказаться, но лучше не искушать судьбу, — согласился Джонатан, отряхивая ладони.
— Да, давненько никому из нас не приходилось нести караульную службу! — улыбнулся Клей.
Джонатан насторожился. Так ли уж невинно замечание Клея или же ему что-то известно о пропаже ценного груза в армии северян, когда в живых остался лишь один караульный?
— Ты говоришь, тут могут быть индейцы? — забеспокоилась Кейт. — Может, лучше позвать мальчиков?
— Зачем — они ведь знают, что от лагеря отходить нельзя.
В тот же миг Коул и Леви как по команде вынырнули из-за повозки. Каждый волок по охапке веток. Они сбросили ношу и скрылись в зарослях.
— Далеко не уходите, — крикнула Кейт вслед братьям и обернулась к улыбающимся мужчинам. — А вы что с ними не идете? Первый раз вижу мужчин, которые не желают рыбачить.
— Я, признаться, и сам собирался, как только разведу тебе костер, — еще шире улыбнулся Джонатан. — Ну что, Клей, порыбачим? Мои сыновья уверяют, что там, в ручье, сидит огромная форель и только и ждет, когда мы ее поймаем.
— Что ж, — прищурился Клей. — Я уж и забыл, когда я в последний раз рыбачил. Давай-ка поскорее натянем навес.
В конце концов большую форель так никто и не поймал, зато наловили порядочно мелочи. После плотного ужина, состоявшего из жареной рыбы с бобами и кукурузным хлебом, Клей достал свою гитару. Оказалось, что его тенор и бас Джонатана составляют прекрасный дуэт, и они спели все, что могли вспомнить. Кейт находила странное очарование в сочетании двух таких непохожих мужских голосов и искренне огорчилась, когда Джонатан в конце концов объявил, что пора спать.
Джонатан с Клеем попеременно караулили лошадей, и ночь прошла без происшествий. Утром чуть свет снова двинулись в путь. Так они постепенно продвигались на юг до Орегонской дороги и далее на юго-восток.
На пятый день они переехали по мосту через реку Платт, и Джонатан преподнес своим сыновьям поучительный рассказ о лейтенанте Каспаре Коллинзе — юном герое, погибшем в возрасте двадцати одного года. В одиночку сдерживая целые полчища индейцев из племени Красная Туча, он дал возможность своим солдатам отойти в расположение стоявшего на берегу реки гарнизона. Коул и Леви как зачарованные смотрели на обгорелые развалины форта, который был переименован в форт Каспара в честь юного лейтенанта и пал два года спустя.
Но если мальчиков рассказ отца привел в восторг, то Кейт, напротив, следующие пять дней испуганно озиралась, выглядывая индейцев. Лишь дважды за время пути ей удалось вздохнуть спокойно: первый раз — когда они остановились на ночлег в форте Фаттерман, и второй — в Лярамье.
Завидев вдали Шайенн, Кейт искренне обрадовалась — не столько от усталости, сколько от нетерпеливого желания попасть поскорее в лоно цивилизации. Однако когда они подъехали ближе, ее энтузиазм значительно поугас. Хотя среди многочисленных временных палаток было и немало домов, в большинстве из них, по-видимому, располагались заведения сомнительной репутации. Кругом царила страшная неразбериха: на улицах было не протолкнуться от людей и лошадей, из открытых дверей салунов и публичных домов неслись звуки пианино вперемешку с дикими взрывами хохота.
Каким чудом Джонатан среди этого хаоса умудрился разыскать приличную гостиницу, Кейт представляла слабо, но была ему искренне благодарна. Удостоверившись, что его семью как следует приняли и разместили, Джонатан отправился хлопотать насчет билетов на завтрашний поезд. Клей, стоя в гостиничном вестибюле, прощался с Кейт.
— Завтра я еще зайду — проверить, в порядке ли ваши лошади и повозка, — держа ее за руки, говорил он. — Но мы с тобой можем уже не увидеться до вашего отъезда.
— Я рада, что до Шайенна мы добирались вместе.
— Я тоже. — Он поднес к губам ее руку и запечатлел на ней нежный поцелуй. — Жаль, что я не могу сопровождать вас дальше. Я буду волноваться, пока не узнаю, что вы благополучно вернулись домой.
— Право, не стоит о нас беспокоиться — ведь теперь у тебя появится много других забот, куда важнее… С нами будет все хорошо.
— И все-таки, Кейт, я буду часто, часто думать о тебе и ждать будущей весны. — С ласковой улыбкой Клей шагнул вперед и коснулся губами ее лба. Наконец, отпустив ее руки, он пошел к выходу, но у двери опять обернулся и послал ей еще одну улыбку. — Не забывай меня, Кейт, — сказал он и ушел.
Когда дверь за ним закрылась, Кейт вздохнула. И почему в минуту прощания с Клеем она испытывает одно только облегчение? Говорят, нежные чувства крепнут в разлуке. Может, хоть это ей поможет?
— Миссис Мерфи, вы что, выходите за него замуж? — прервал ее размышления потрясенный голос Леви. — Я думал, вы собираетесь выйти за нашего папу.
Обернувшись, она увидела обоих братьев, взирающих на нее в изумлении.
Под их испытующими взглядами Кейт сделалось неуютно.
— В ближайшее время я ни за кого не собираюсь выходить.
— Но мистер Лангтон вас целовал! — сурово напомнил Леви.
— Ах, ради Бога, это был всего лишь дружеский поцелуй в лоб, — возразила она, нарочно умаляя значимость только что происшедшей сцены. — Ну, пойдемте смотреть свои комнаты. Да еще придется помыться как следует после дороги. — Полагая, что положила конец их опасениям, Кейт отвернулась.
И хорошо сделала, ибо в противном случае ей пришлось бы пронаблюдать весьма подозрительные взгляды, которыми обменялись два мальчугана.
19
В полдень следующего дня они уже стояли на дощатой платформе Шайеннской железнодорожной станции.
Вцепившись в корзинку с бутербродами, Кейт переступала с ноги на ногу и ободряюще улыбалась Леви и Коулу. Впрочем, вот уж кого можно было и не ободрять: в отличие от Кейт мальчики не испытывали ни малейшего волнения.
— Вон он! Вон он! — завопил Леви, указывая на клубы дыма вдали.
Не прошло и минуты, как показалось испуганной Кейт, а черная махина локомотива, скрежеща колесами и шипя парами, уже надвинулась на платформу. В воздухе повис резкий запах угольного дыма. Паровозная бригада немедленно принялась заправлять огромные котлы, с подножки ближайшею пассажирского вагона спрыгнул проводник. Кейт с трепетом взирала на механическое чудище.
— Первый раз на поезде? — стараясь перекричать шум, Джонатан склонился ближе к Кейт, и его теплое дыхание коснулось ее уха. Кейт кивнула.
— Знаю, что глупо бояться, но… он так быстро едет! Получается, что до Чикаго мы доберемся вдвое быстрее, чем из дома до Шайенна.
— Ничего, Кейт, первый раз и я чувствовал себя так же. — С трудом оторвав ее пальцы от корзинки, он сжал ее руку. — Не волнуйся, я же рядом.
Время отправления неумолимо приближалось, и вот уже сильные руки Джонатана подхватили Кейт за талию и поставили на нижнюю ступеньку подножки. Входя вслед за Леви и Коулом в вагон, она втайне порадовалась возможности отвлечься на спор, который тут же разгорелся между двумя братьями о том, кому из них ехать у окна.
— Прекратите немедленно! — вмешалась Кейт. — Иначе ни один из вас у окна не поедет. Пойдемте вон туда, — она указала на два сиденья друг против друга в середине вагона. — Там вы оба можете сесть у окна.
— Чур, я еду спиной!
— Нет, я!..
— Ради Бога! — прервала Кейт. — Будете меняться. До первой станции спиной едет Леви, потом Коул.
— Ну почему он вечно первый? — проворчал Коул.
— Потому что я старше, — ответил Леви, усаживаясь на вожделенное место.
Кейт возвела глаза к потолку и вздохнула.
— Кейт, а тебя не укачивает спиной к движению? — спросил вдруг Джонатан.
— Меня вообще никогда в жизни не укачивало — во всяком случае, в повозке.
— Хорошо тебе. А я вот, к сожалению, спиной ехать не могу.
Кейт удивленно подняла голову. За все время их знакомства это было первое проявление слабости со стороны Джонатана. При виде его явного смущения материнские инстинкты Кейт взыграли.
— Вот и прекрасно! В таком случае я могу спокойно занимать свое любимое место.
Лишь когда поезд дал свисток и, резко дернувшись, начал набирать ход, ей неожиданно пришло в голову, что это маленькое затруднение Джонатана заставило ее забыть о собственных страхах. Однако на ее подозрительный взгляд Джонатан ответил любезной улыбкой и тотчас переключился на бесчисленные вопросы сыновей.
Впоследствии речь об этом больше не заходила, и Кейт так и не узнала, действительно ли Джонатана укачивает, или же он нарочно это выдумал, чтобы помочь ей избавиться от страха.
Задымленный вагон представлял собою классический срез современного общества. Пробираясь по проходу, разодетые господа из первого класса задевали локтями грубоватых фермеров и каких-то угрюмых типов весьма подозрительного вида с заткнутыми за пояс револьверами. Женщин было немного, зато почти все они, по мнению Кейт, обращали на Джонатана чересчур много внимания.
Во второй половине дня поезд неожиданно стал. В воздухе послышался неясный гул, со всех сторон захлопали ружейные выстрелы.
Кейт, уверенная, что на них напали индейцы, привстала с сиденья и в испуге вцепилась в руку Джонатана.
— Все в порядке, — сказал он, похлопывая ее по руке. — Вот, посмотри.
Кейт взволнованно подалась к окну и ахнула: оказывается, дорогу им преградило стадо буйволов. Впереди, сколько хватал глаз, катилась живая волна из поблескивающих на солнце шкур и рогов. На глазах пассажиров гигантский буйвол, подбитый меткой пулей стрелка, замедлил бег и тяжело завалился на бок.
— Па, зачем они их убивают? — Коул обернулся к Джонатану.
— Затем, чтобы буйволы не мешали движению поездов… Хотя, по-моему, это все-таки свинство.
Кейт тоже было глубоко противно бессмысленное убийство, но к тому времени, когда последний буйвол перебежал через пути, она начала понимать железнодорожников: из-за этого стада они потеряли почти час. Oнa очень надеялась, что машинист не станет наверстывать упущенное время за счет скорости.
Наконец поезд двинулся дальше, и до вечера они ехали без происшествий. В сумерках Кейт раздала всем заготовленные еще утром бутерброды. Насытившись, братья начали клевать носом и под монотонный перестук колес быстро уснули.
Когда голова Коула свесилась ей на плечо, Кейт машинально обняла мальчугана, но очень скоро у нее затекла рука. Сдвинувшись, чтобы высвободить руку, она прикрыла глаза и попробовала уснуть, но тут заныла спина.
— О черт! — пробормотал с противоположного сиденья Джонатан, которого Леви оттеснил на самый край. — Нет, Кейт, так не пойдет!
— А что делать? На всех ведь места все равно не хватит.
Некоторое время Джонатан молчал, по-видимому, обдумывая различные возможности.
— Давай-ка положим их вместе, — наконец предложил он.
Не так-то легко оказалось уговорить двух сонных мальчиков устроиться на одном сиденье, но в конце концов братья все же улеглись валетом, подложив под головы снятую с себя одежду. «Спите!» — шепнул Джонатан и укрыл обоих собственным пальто.
Наблюдая за ним, Кейт чувствовала, как у нее теплеет на сердце. Возможно, в жизни Джонатана и имелись какие-то темные пятна, но его любовь к сыновьям была светла и горяча, как солнце в летний день. Когда, уложив мальчиков, он вернулся на свое место, Кейт не могла скрыть улыбки.
— Так, теперь мы. Если ты снимешь плащ, им можно укрыться вместо одеяла, — сказал он, извлекая тем временем из корзинки ее шаль и сворачивая ее в несколько раз. Когда Кейт встала, чтобы расстегнуть плащ, он неожиданно развернулся плечами к окну и вытянул длинные ноги прямо в проход. — Ну вот, — сказал он, подтыкая шаль себе под спину, — все готово. Иди сюда, Кейт.
Кейт ошарашенно уставилась на него.
— Я не понимаю, как… — Тут поезд слегка накренился на повороте, и она потеряла равновесие: не подхвати ее Джонатан вовремя, она плюхнулась бы ему прямо на колени.
— Осторожнее, — сказал он, за руку притягивая ее к себе, — так и убиться можно.
— Что это ты делаешь? — возмутилась она, выдергивая руку.
— Укладываюсь спать.
— Мы не можем так спать. — Кейт покраснела. — Потому что это не… Мы не…
— Мы не что? Не женаты? — В его голосе послышались насмешливые нотки. — Никто из пассажиров этого не знает, а хотя бы и знали, им нет до нас никакого дела. До Чикаго еще четыре дня пути — и что, по-твоему, мы все это время не должны спать? Хороши же мы будем!
Кейт вдруг стало стыдно. И что она себе навоображала? Что он ей может сделать в присутствии собственных сыновей и еще тридцати пассажиров в придачу?
— Извини… Наверное, ты прав, — пробормотала она и покорно прислонилась к его груди.
Джонатан натянул на них обоих желтый плащ, и Кейт, пригревшись около него, уснула гораздо быстрее, чем могла предполагать. Ночью она просыпалась лишь однажды, когда поезд стал на каком-то полустанке.
Улыбаясь сквозь сон, она придвинулась к нему ближе и готова была снова впасть в забытье, как вдруг ее пронзила пугающая мысль. Глупое сердце подвело ее. Она влюбилась в Джонатана.
20
— Следующая остановка — Большие Ключи!
Проводник шел по вагону, будя пассажиров, и на его медных пуговицах вовсю сияло солнце.
Очнувшись, Кейт сразу ощутила вокруг своего тела руки Джонатана, а под щекой тепло его груди. Смущенная такой близостью, она выбралась из его объятий и села.
Джонатан открыл глаза, несколько раз моргнул и сладко потянулся.
— Доброе утро, Кейт, — с улыбкой сказал он. — Как спалось?
«Я люблю его!» — стучала в мозгу мысль, равно сладостная и тревожная.
— Спасибо, хорошо. А тебе?
— Тоже неплохо. — «Если не считать того, что провел ночь с желанной женщиной, не смея тронуть ее пальцем», — мысленно добавил он. Вытащив из-за спины шаль, он посмотрел в окно. — Кажется, подъезжаем к станции.
— Как думаешь, долго мы тут простоим?
— Надеюсь, достаточно, чтобы воспользоваться удобствами. — Он удрученно потер темную щетину на подбородке. — Правда, побриться я все равно не успею.
Кейт, в свою очередь, провела рукой по волосам — и ахнула. Боже, настоящий колтун на голове!
— Ну и вид у меня! — Почувствовав на себе взгляд Джонатана, она окончательно смутилась и покраснела. Ему, должно быть, и сидеть-то стыдно рядом с такой растрепой, подумала она и кинулась искать гребенку на дне корзины.
Вид что надо, усмехнулся про себя Джонатан, борясь с искушением погладить нежный румянец ее щеки, хотя он не взялся бы объяснить, почему и в этом своем встрепанном виде она так хороша, когда любая другая на ее месте выглядела бы, мягко говоря, неважно.
С трудом оторвав взгляд от Кейт и ее распущенных волос, Джонатан начал легонько расталкивать сыновей.
— Эй, сони! Пора вставать!
«Ему и дела нет, что для меня весь мир перевернулся», — подумала Кейт, с досадой дергая гребенкой спутанную прядь.
Для Кейт дальнейшая дорога в Чикаго оказалась полна одновременно горечи и блаженства. Она прекрасно знала и повторяла себе без конца, что ей нельзя любить Джонатана, но вечером в его объятиях у нее всякий раз возникало чувство, что она возвращается домой, а от каждой его улыбки сердце все так же бешено колотилось в груди. И хотя ей, с одной стороны, хотелось, чтобы это их вынужденное сближение никогда не кончалось, все же она облегченно вздохнула, когда поезд наконец прибыл в Чикаго.
— Па, смотри, это там не дядя Даниел? — кричал Коул, подпрыгивая от нетерпения.
Джонатану, чтобы выглянуть в окно, пришлось придержать Коула за плечо.
— Конечно, дядя Даниел. А с ним, кажется, Кассандра.
— Кассандра? — озадаченно переспросил Коул. — Это еще кто такая?
Леви окинул брата презрительным взглядом.
— Дурак, это же Касси!
— А-а… — Коул покосился на девочку, стоящую на платформе рядом с дядей. — А она изменилась.
— Думаю, что ты тоже, — усмехнулся Джонатан. — Как-никак, пять лет прошло… Ну, живо одевайтесь да прихватите корзинку миссис Мерфи. Ваш дядя Даниел ждет не дождется. — Мальчики подскочили со своих мест и через несколько секунд уже пробирались между пассажирами к выходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31