«Черт побери! Лучше пойду попытаюсь пригладить ее встрепанные перышки».Но когда Хантер закрыл дверь, задул фонарь и поспешил во двор, Элисса уже исчезла.– Элисса? – тихо позвал Хантер.Тишина в ответ.Потом он увидел полоску света – открылась дверь в дом. Полоска исчезла – с легким стуком дверь закрылась.Что ж, придется отложить до утра. Глава 4 Утром, Элисса встала задолго до зари и уже работала на кухне – отмеряла муку для хлеба. Фартук из мешковины прикрывал перед еще одного английского платья.И тоже шелковое, цвета морской волны, ирландские кружева обрамляли глубокий вырез. Когда-то такие роскошные кружева украшали и манжеты, но Элиссе пришлось их спороть – однажды огонь печи лизнул их, едва не спалив само платье и ее вместе с ним.Тихо напевая вальс, Элисса просеивала и отмеряла муку, двигаясь ритмично и грациозно. Юбка, щедро усеянная красными шелковыми розетками, слегка раскачивалась у бедер, а между пышными сборками проглядывала алая, в цвет розеток, нижняя юбка.Английские кузины Элиссы были бы потрясены, узнав, что она надевает всего одну нижнюю юбку, а не кринолин. Но обручи кринолина, как и тонкие ирландские кружева, мешали бы работать на ранчо. Все в ней ужасало высокомерных кузин. Мэри-Элизабет чуть не хлопнулась в обморок, когда нашла Элиссу в огороде собирающей травы, а не цветы. А уж когда узнала, что американская родственница намерена добавить их в хлеб, который собственноручно решила испечь, она просто завопила.«Крику было бы меньше, если бы они нашли меня голую с конюхом на сеновале».Услышав стук двери спальни, расположенной рядом с кухней, Элисса подняла глаза. Через минуту появилась Пенни. Платье, как и сама Пенни, было выцветшее и поношенное, зато чистое и аккуратное.Она торопливо потянулась за фартуком и, надевая его, сказала:– Извини, я проспала.– Все нормально. Ты еще слабая после болезни. Сваришь сама себе кофе? Я никак не могу угадать, сколько положить, чтобы он был черным, как смоль.Улыбаясь, Пенни потянулась и жестянке с кофейными зернами. Она насыпала горсть в мельницу и стала крутить ручкой. Уютный утренний шум заполнил кухню.Как и положено, на плите булькал горшок с фасолью – ею кормили рабочих на всех ранчо. Но на Лэддер-Эс еда отличалась от других, и потому на сковороде громко шипел бекон, вился парок от варившихся сухих фруктов, поспевали свежие бисквиты и хлеб.У Элиссы был огород, где она выращивала разные травы – предмет зависти многих соседей, – и еда, приправленная ими, имела совершенно особый вкус. Некоторые пастухи, может, и не вникали в такие тонкости и не слишком-то их ценили, но Элисса упорно продолжала делать по-своему.Мурлыкая себе под нос, она отломила веточку розмарина и кинула в тесто. Хорошо вымесила и выложила на доску, посыпанную мукой.– Какая приятная мелодия, – сказала Пенни, когда девушка умолкла. – Что это?– Да просто какой-то вальс, я его слышала в Англии. Даже названия не помню, но утром, как только проснулась, напеваю.– А тебе не хочется снова оказаться в Лондоне, на балах, на чаепитиях?– Нет, – сказала Элисса, – это не для меня.– Иногда мне кажется, что Глория очень скучала без этого.– Мама родилась там, а я – здесь.– Ты очень похожа на нее.– Да не очень, – Элисса продолжала возиться с тестом. – По крайней мере если и похожа, то только на первый взгляд.– Ну, во всяком случае, этого достаточно, чтобы привлечь внимание каждого мужчины, – усмехнулась Пенни с легкой завистью.– Нет, не каждого, – сказала Элисса, вспомнив о Хантере. – Особенно если иметь в виду стоящих.Пенни помотала головой, не соглашаясь, поджала губы и больше ничего не добавила. Она вытряхнула из цилиндра кофемолки молотый кофе в горшок, насыпала еще зерен и стала снова крутить ручку.Элисса месила тесто быстро, но плавно. Когда оно стало тугое и ровное, совершенно готовое для батонов, Пенни крутила уже третью порцию зерен, искоса поглядывая на Элиссу, точно ожидая, когда та заговорит. Наконец Пенни не вытерпела.– Мне кажется, вчера вечером кто-то приехал, – сказала она слегка напряженным голосом. – Это был не…– Нет, это Хантер. Наш новый десятник, – сообщила Элисса, продолжая заниматься хлебом.– Правда? – спросила Пенни. – Он нам поможет?– Если я его не прибью раньше времени.Пенни отвела взгляд от печи, глаза ее стали совершенно круглыми.– Как ты сказала?– Да уж очень грубый тип.– А тогда почему ты его наняла?– А как ты думаешь, почему? – сказала Элисса, сражаясь с тестом.– Он нам нужен. Если бы только Билл…Пенни поджала губы и умолкла.– Если бы да кабы да во рту росли грибы, – проворчала Элисса.Пенни посмотрела на печь и ничего не ответила.– Ужасный грубиян, – продолжала Элисса. А потом добавила:– Извини. Я не хотела тебя обижать. – Элисса отошла от печи и обняла Пенни. – Просто Билл сейчас не в силах помочь даже самому себе, – тихо добавила она. – Я знаю, тебе тяжело видеть старого друга совершенно спившимся.Пенни кивнула и шмыгнула носом. Блестящие каштановые кудряшки выбились из-под шапочки и прилипли к щекам, глаза наполнились слезами.Элисса внезапно почувствовала невероятную нежность к этой женщине, обычно стойкой, как камень. Но чем больше Билл пил, тем напряженнее становилась Пенни. А потом еще болезнь, от которой бедняжка никак не могла оправиться.И ко всему прочему – эти Калпепперы, стервятники, кружат над умирающим ранчо Лэддер-Эс.«Прочь эти мысли, – сказала себе Элисса. – Я не могу справиться с Калпепперами, но могу успокоить Пенни, которая тоже много чего натерпелась».– Ну успокойся, все уладится. Если Билли не появляется здесь, это вовсе не значит, что он мертвецки пьян.Пенни молча кивнула.Элисса заботливо промокнула глаза Пенни уголком фартука.– О дорогая, я запачкала твои щеки мукой! – засмеялась Элисса.Пенни на секунду закрыла глаза, потом судорожно вздохнула и обняла Элиссу.– Может, мука припорошит веснушки, – сказала Пенни.– Тогда я немедленно сотру все следы от муки, потому что я люблю твои веснушки.– Потому, что у тебя самой они не вылезают. Даже когда выходишь на солнце без шляпы.– Ну еще бы, – фыркнула Элисса, – от солнца я становлюсь, как жареный лобстер.– У тебя такая красивая кожа. – Пенни с завистью посмотрела на девушку. – Прямо кровь с молоком, точно как у твоей матери. И волосы цвета льна. А зелено-голубые глаза – настоящие драгоценные камни. Тоже как у нее.– Да это ты так говоришь. Я-то думаю совсем по-другому. Моя мама была необыкновенно красивая. И мне до нее далеко.– Ну мужчины так не считают.– Сказала бы ты это английским лордам. Они смотрели на меня как на какой-то прыщ.Пенни покачала головой.– Я знаю, какие женщины нравятся мужчинам.И печально добавила:– И знаю, какие не нравятся.Она произнесла таким тоном, что было ясно: себя она считает совершенно неинтересной женщиной.Нахмурившись, Элисса вернулась к своим делам и взялась за вторую порцию теста. Она работала и размышляла: нелегко пришлось Пенни – расти в тени красоты Глории Саттон.– Мужчины, которые смотрят только на внешность женщины, – и не мужчины вовсе, – вдруг заявила Элисса.– Но все они смотрят только на это.– Да ради Бога, Пенни, ты же сама отвергла половину рабочих на Лэддер-Эс!– Они обращали на меня внимание только после того, как их отвергала твоя мать. И они переставали ей поклоняться. Если переставали.Сжав губы, Пенни с еще большей страстью накинулась на кофейные зерна. Печаль и смирение смешались на бледном лице, и Элисса тихо спросила:– А кто он был?– А?– Кто был тот, кто из-за матери не заметил тебя?Пенни замерла, но потом быстро пришла в себя, высыпала последнюю порцию молотого кофе в горшок на плите, подкинула дров в печь. Вскоре вода закипела.– А что у нас за новый работник? Как его зовут? – спросила Пенни.Бодрый голос звучал по-прежнему.Элисса вздохнула. Да, Пенни очень устала, и на нее сильно давит то, что ее старый друг спивается…Ой, страшно подумать.«Мы обе слишком много потеряли, чтобы потерять еще и друг друга, – подумала Элисса. – Отец. Мать. Мак. Дядя Билл… Нет, я не могу потерять Пенни».– Хантер, – быстро ответила Элисса, радуясь, что можно переменить тему разговора. – Не мистер. Он не сказал фамилии. И собственного имени. Просто Хантер.– И поэтому ты считаешь его грубияном? Ты же знаешь, это западный вариант – никаких церемоний.Щеки Элисты порозовели – печь дышала жаром. Ну как объяснить про юбку, зацепившуюся за гвоздь, про груди в руке Хантера и его взгляд, устремленный на них… Даже от воспоминаний она разволновалась. А если заговорит об этом, обе смутятся. И она, и Пенни.– Сэсси, – тихо окликнула ее подруга, и старое детское прозвище в ее устах прозвучало так нежно.– Хантер обвинил меня в кокетстве с Микки!– А разве нет?– Ну разумеется, нет. Ты когда-нибудь видела, чтобы я одаривала улыбками этого тупоголового негодяя?– Нет, но судя по словам Микки, я поняла, что ты одаривала его гораздо большим, чем просто улыбками.– Что? Это когда он болтал про меня такое?– Да всякий раз, когда отправляется в поселок за продуктами или заворачивает в Дагаут-салун.«Так вот почему Хантер так презрительно относится ко мне? Наверное, он слышал все эти разговоры».Ответ совершенно ясен. Конечно, Хантер слышал грязную болтовню. И поверил.– Микки не имеет никакого права трепать обо мне языком, – сказала Элисса, побледнев. – Запретить ему пялиться на меня я не могу, но моей вины тут нет.Пенни посмотрела на сильно взволнованную девушку.– Да не переживай, – тихо сказала она. – О твоей матери тоже много болтали. Она нисколько не обижалась.– Она была замужем за любимым человеком, – ответила Элисса. – А окажись она одинокой, то человек, который ее интересовал бы, и близко не подошел бы к ней – зачем ему нужна вертихвостка?Пенни заглянула в печь и вынула бисквиты.– Так вот почему ты наряжаешься в шелк и кружева? Чтобы привлечь внимание нового мужчины, этого грубияна?– Что-о?– В этом платье ты похожа на ангела, свалившегося с небес.– Да брось. – Элисса вспыхнула. – Я ношу дурацкие английские платья, потому что у меня больше нет ничего. И не на что купить.Пенни улыбнулась, потом тихо рассмеялась, не слишком веря Элиссе. Улыбка Пенни походила на нее самое – открытая, теплая, освещавшая все вокруг.Элисса шутливо толкнула ее плечом и тоже улыбнулась.– Когда ты улыбаешься, я сразу понимаю, почему мама подхватила тебя на улице в Сент-Луисе и привезла на Запад. «Девять лет девочке, а от ее улыбки сияние не меньше, чем от рождественской елки», – говорила она. Тебе надо больше улыбаться, Пенни.– В последнее время слишком мало поводов для улыбок. Не то что раньше.– Я тоже скучаю по маме, – вздохнула Элисса. – И но отцу тоже. Хотя не так сильно. Его никогда не было дома, он все время гонялся за золотом. Хорошо помню, как Билл учил меня ездить верхом, стрелять, охотиться и ухаживать за скотом.Лицо Пенни стало еще печальнее. Она тоже многому научилась у Билла. Девочкой она просто боготворила его. И так продолжалось до сих пор.– Может, нам вместе пойти поискать Билла и притащить его сюда? – сказала Элисса. – Хантер запретил алкоголь на Лэддер-Эс. А вдруг через несколько дней мы увидим нашего прежнего Билла. Никогда раньше он столько не пил.Пенни печально улыбнулась в ответ. Она взглянула на своевольную девушку, которая была ей как сестра. Элисса очень напоминала Глорию, такую же упрямицу, спасшую ее, девятилетнюю, от жестокости городских улиц, увезя ее на Запад за лучшей жизнью.И какое-то время жизнь действительно была хороша.– Тебе, я думаю, стоило продать Биллу ранчо, когда он предлагал, – сказала Пенни.– Почему?– Ты могла бы вернуться в Англию и ни о чем не думать.– Я ненавижу Англию, – заявила Элисса.– А как насчет Нью-Йорка, Бостона или Лос-Анджелеса? Или Сан-Франциско?– Да не люблю я города. Там небо дымного цвета от угля, а улицы воняют сточными водами.Пенни вынула готовый бекон с раскаленной сковороды и принялась нарезать еще, орудуя большим ножом с такой страстью, будто убивала змею.Элисса искоса наблюдала за ней, удивляясь, почему Пенни так взволнована.– А как насчет Билла? – резко спросила Пенни. – Он тебе не безразличен, правда?– Ты сама знаешь.– Тогда продай ему Лэддер-Эс. Может, если у него появится дело, он станет меньше пить. А если у него перед глазами перестанут маячить твои прекрасные волосы и красивые глаза, он сумеет забыть и прошлое.– О чем ты говоришь? О каком прошлом?Бекон заскворчал, едва коснулся горячей сковороды. Тихо выругавшись, Пенни прихватила фартуком ручку тяжелой сковороды и убрала ее с жара.– Кроме того, – продолжала Пенни, не обращая внимания на вопрос Элиссы, – ты похожа на мать не только внешне, ты не для такой жизни. Твое место – в замке. С толпой слуг.Элисса испуганно посмотрела на Пенни, а потом расхохоталась.– С чего ты взяла? – спросила Элисса.– Билл так считает.– Ну конечно, у Билла хватит ума выдумать такое.– Элисса, ты так похожа на мать, особенно когда наряжаешься в шелка, и у Билла просто сердце заходится.– Чепуха! – заявила Элисса. – Не забывай, что иногда я смотрюсь в зеркало. Надо залить глаза виски, чтобы видеть в нас сходство.И в тот же момент Элисса пожалела о своих словах. Пенни, похоже, беспокоилась о Билле больше самой Элиссы.– Черт побери! Ну почему мужчины такие глупые?Дверь кухни тихо открылась.– Ты имеешь в виду кого-то конкретного? – спросил Хантер.Испуганная, Элисса резко повернулась.– А как насчет того, чтобы постучаться? – вспыхнула она.– Я стучал, но никто не ответил. Дамы слишком увлеклись беседой о греховности мужчин?В уютной кухне со вкусными запахами, освещенной золотистым светом фонаря, Хантер выглядел немного странно. Широкие плечи заняли весь дверной проем, он наклонился, чтобы войти и не стукнуться головой, хотя шляпу снял и держал в руке. Черные, словно беззвездная ночь, густые волосы блестели.Хантер стальным взглядом окинул Элиссу и дал ей понять – он догадался, что она вырядилась в шелка ради него. Элиссу бросило в жар, как вечером в сарае, – никогда в жизни она не находилась в такой близости от мужчины.И ей понравилось.Сердце Элиссы колотилось как сумасшедшее, на щеках заиграл румянец, но голос звучал холодно и ровно, когда она повернулась представить Хантера.– Пенни, это и есть Хантер, наш новый десятник. Не трудись, не пытайся называть его мистер, он не любит церемоний. Хантер, познакомься с мисс Пенелопой Миллер.– Рад вас видеть, мисс Миллер, – сказал Хантер приятнейшим голосом, слегка поклонившись. Пенни вдруг улыбнулась и легонько присела.– Пожалуйста, называй меня Пенни, – сказала она. – Меня все так называют.– Ради такой улыбки и чашки кофея стану называть тебя королева Шеба.Пенни громко рассмеялась, весьма польщенная.– Ловлю на слове. Добро пожаловать в Лэддер-Эс.Элисса уставилась на Хантера, не веря своим ушам. И эти вежливые слова произносит он? И мягкий голос, и улыбка – тоже его? А куда девался тот тип, грубый и резкий, обозвавший кокеткой, пожиравший ее грудь глазами в полутьме сарая?«Но я позволила ему. Я не должна забывать об этом: я позволила!»Элисса перевела грустный взгляд с Пенни на Хантера. Он брал чашку у Пенни и улыбался, нахваливая замечательно крепкий кофе.На Элиссу он обращал внимания не больше, чем на какое-нибудь масляное пятно на полу.«Так, наверное, это имела в виду Пенни? Вот так она себя чувствовала, когда какой-нибудь идиот вместо нее поклонялся матери, а на нее не обращал внимания».Элисса снова посмотрела на Пенни, словно увидев ее в другом свете. В свои тридцать лет Пенни была свежая, цветущая. Открытое лицо, полные губы, маленькие морщинки вокруг больших карих глаз – от жизни и от смеха.Но с точки зрения любого мужчины Пенни уже миновала пору девичества.Элисса вспомнила слова Хантера, «Если я и женюсь снова, то на женщине, а не на вертихвостке, которая не знает сама чего хочет».Мысль, что Хантер увидел такую женщину, холодком прокралась по спине. Как бы Элисса ни запрещала себе завидовать Пенни, возможному счастью подруги, отвратительная ревность затопила ее.Именно сейчас Элисса поняла, как неодолимо влечет ее к Хантеру. А он хочет быть с другой женщиной? – сердце больно дернулось, пол закачался под ногами. "Боже мой!А не так ли случилось с матерью, когда ее повлекло к мужчине, единственному для нее мужчине на земле? И английская аристократка рассталась с пышной роскошью, опозорила семью и убежала с ним из страны… И все это – ради мужчины, немногим отличавшегося от дикаря с точки зрения людей ее круга, но единственно любимого…Что ж, в конце концов мать получила того, кого хотела.А может, я стану, как Пенни? Старой девой, мечтающей о том, кому я совершенно не нужна?"– О чем ты задумалась? – спросила Пенни.Элисса с трудом вернулась к реальности и посмотрела на Пении.– О чем? – переспросила Элисса.– Мечтаешь о балах и каретах?Хантер посмотрел на Элиссу с легким презрением, и она снова почувствовала под ногами твердую почву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31