А чуть дальше виднелся большой дом — за деревьями мелькнул кусочек крыши и стрельчатые окна.— Думаю, леди Клейпол была абсолютно права в одном: не стоит создавать суматоху.— О?— Все решается просто: поскольку леди Клейпол не дает мне рекомендацию, то, может быть, это сделает ваша матушка?— Вряд ли.— Почему? — Онория резко обернулась. — Вы ведь представите ей меня?Прозрачные зеленые глаза смотрели на нее в упор.— Именно поэтому.Онория прищурилась. Надо попробовать воздействовать на него иначе.— Я полагаю, при таких обстоятельствах ваша мать сделает все возможное, чтобы помочь мне.— Разумеется, но именно поэтому она и пальцем не шевельнет, чтобы устроить вас на новое место.Онория недовольно хмыкнула.— Вряд ли она такая уж пуританка.— Ни в коей мере.— Полагаю, мне лучше уехать куда-нибудь на север, в Озерный край например.Он вздохнул. Онория ощутила это всем своим существом.— Моя дорогая мисс Анстрадер-Уэзерби, позвольте вам прояснить некоторые детали. Первое: слухи о том, что мы вдвоем провели ночь в домике лесничего, обязательно появятся, тут и думать нечего. Леди Клейпол оскорблена, ибо ее матримониальные планы рухнули. Кроме того, она не устоит против искушения рассказать ближайшим подругам о скандале, в который был вовлечен сам герцог Сент-Ивз. Конечно, все будет строго конфиденциально, но именно поэтому новость облетит светское общество в мгновение ока. После чего за вашу репутацию никто не даст и фартинга. Что бы ни говорили вам лично, ни единая душа не поверит в ваше целомудрие. Ваши шансы получить место в приличной семье, чтобы брат не имел оснований беспокоиться, равны нулю.Слушая его, Онория хмуро смотрела на быстро приближавшиеся деревья.— Хочу сообщить вам, ваша светлость, что я отнюдь не девочка. Я взрослый человек с изрядным жизненным опытом. Меня не так уж легко сделать жертвой.— К сожалению, дорогая, вы путаете причину и следствие. Если бы вы действительно были розовощекой девчушкой, которую только выпустили из пансиона, общество решило бы, что в ту ночь я просто спал. Как оно и было… — Девил умолк и придержал Сулеймана. — Всем известно, что я предпочитаю более пикантные игры.Онория с отвращением хмыкнула.— Какая нелепость… кровать была занята. Девил с трудом сдерживал смех.— Поверьте, в таких случаях кровать не самое важное.Онория плотно сжала губы и принялась рассматривать деревья. Тропинка заканчивалась возле каменной стены в два фута толщиной и футов восемь высотой. Проехав через арку, они оказались на аллее, обсаженной тополями. Сквозь густую листву Онория увидела дом, расположенный слева. Это было огромное длинное здание с двумя крыльями, напоминавшее по форме букву «Е». Прямо перед ним находились обширные конюшни.Путешествие подошло к концу, и это побудило Онорию заговорить снова:— Ваша светлость, наши мнения по поводу того, как выйти из создавшегося положения, разошлись. Я благодарна вам за заботу, но считаю неразумным связывать себя узами брака только для того, чтобы избежать сплетен, которые все равно прекратятся через несколько месяцев. Вряд ли вы будете со мной спорить.Неплохо сказано, подумала Онория.— Дорогая мисс Анстрадер-Уэзерби. — От тихого шепота Девила — в нем была и нежность, и беспощадная жестокость — по ее спине поползли мурашки. — Давайте проясним один вопрос. Я не намерен вступать в дискуссию. Вы, мисс Анстрадер-Уэзерби, были скомпрометированы мной, Кинстером, — пусть даже случайно. Выход из положения только один. Следовательно, не о чем спорить.Онория так стиснула зубы, что заныли челюсти. Она с трудом пыталась унять дрожь, сотрясавшую тело.Копыта Сулеймана цокали о булыжники. Навстречу им выбежали два грума и остановились на почтительном расстоянии от черного скакуна.— Где Мелтон? — услышала Онория.— Он еще не появился, ваша светлость.Ее спаситель — или поработитель? — тихо выругался и вдруг перебросил ногу через луку седла, прихватив с собой свою спутницу. Она даже вскрикнуть не успела.Но ее ноги так и не коснулись земли: Девил крепко прижимал к себе пленницу. Едва переведя дыхание, дрожа от страха, Онория решила все-таки выразить свой протест, но Девил в то же мгновение бережно опустил ее вниз.Поджав губы, она с независимым видом отряхнула юбки. Когда она выпрямилась, герцог схватил ее за руку и потащил к денникам, ведя за собой и своего черного демона.Онория смолчала: лучше пойти с ним, чем стоять здесь, во дворе, возбуждая любопытство слуг. В полумраке конюшни она почувствовала привычные запахи — сена и конского навоза. — Почему Сулеймана не расседлали ваши грумы?— Они боятся. С ним может справиться только Мелтон.Онория посмотрела на Сулеймана — тот ответил ей спокойным взглядом. Хозяин подвел лошадь к просторному деннику. Онория с облегчением прислонилась к двери и, скрестив руки на груди, задумалась над своим весьма затруднительным положением. А деспот (она все больше убеждалась в том, что его следует называть именно так) тем временем чистил своего наводящего ужас скакуна.На спине Девила играли мускулы — зрелище поистине зачаровывающее. Он посоветовал ей привыкать, но Онория сомневалась, что это когда-либо получится. Девил нагнулся, потом резко выпрямился и подошел к лошади с другого бока. Теперь Онория видела его голую грудь. Она медленно втянула в себя воздух, и тут их взгляды на мгновение встретились. Она отвернулась; сначала ее заинтересовал гвоздь в стене, потом балки… В душе Онория корила себя за такую несдержанность и думала, чем можно было бы занять свои руки. Можно, например, взять веер. Не стоит иметь дело с деспотом, но раз уж другого выхода нет, надо помнить: этот человек не должен знать, что имеет над ней власть. Иначе последствия могут быть фатальными.Решив впредь держаться независимо, Онория приказала себе думать о деле. Если герцог полагает, что долг чести обязывает его жениться, следует выбрать другую тактику. Она нахмурилась.— Не понимаю, почему я должна менять свою жизнь только из-за того, что во время грозы мне пришлось вместе с вами спрятаться в домике лесничего. — Она нахмурилась. — Я не намерена сидеть сложа руки и ждать, что будет дальше. У меня есть свои планы!— Проскакать на верблюде мимо Великого Сфинкса?Девил словно наяву увидел Онорию в окружении целой толпы диких берберов, почему-то очень похожих на него самого, а главное — испытывающих те же самые желания.— Вот именно. Кроме того, я собираюсь обследовать Берег Слоновой Кости. Говорят, это потрясающее место.— Да, это место — рай для пиратов и работорговцев. — Девил отбросил в сторону щетку и вытер руки о бриджи. — Станьте членом семьи Кинстеров, и вас ждут куда более увлекательные приключения, — предложил он.— Я не выйду за вас замуж, — ответила Онория.Горящие глаза и вздернутый подбородок говорили о том, что в ней взыграло упрямство Анстрадер-Уэзерби. Девил понял, что ему еще долго предстоит наслаждаться этой игрой — до тех пор, пока он не сломит ее гордыню. Он шагнул к Онории.Она, естественно, не шевельнулась, но вся напряглась, преодолевая желание сбежать. Не замедляя темпа, Девил обхватил ее за талию, приподнял, а потом прижал спиной к стене.Оказавшись в ловушке, Онория метнула на него свирепый взгляд, а Девил старался не обращать внимания на ее тяжело вздымавшуюся грудь.— А что, собственно, вы имеете против?Онория смотрела на его голую грудь: больше смотреть было некуда. Когда сердце перестало стучать до неприличия громко, она надменно ответила:— Я не собираюсь выходить замуж из-за какого-то старомодного предрассудка.— И это все?— Ну, есть еще другая причина — Африка.— Забудьте об Африке. Существуют ли еще какие-либо препятствия для нашего брака?«Да. Ваша дерзость, высокомерие, неумолимый деспотизм и… голая грудь».Ей очень хотелось перечислить все пункты вслух, но она понимала, что ни один из них не создает серьезных проблем для свадьбы Она заглянула Девилу в глаза, стараясь отыскать в них ключ к правильному ответу, и вновь поразилась их прозрачной чистоте. Они были похожи на два озера. А в глубине их, словно стайка серебристых форелей, отражались эмоции и мысли.— Нет, — вымолвила Онория.— Хорошо, — довольно сказал он.Онории показалось, что Девил посмотрел на нее с облегчением, но он тут же опустил тяжелые веки, взял ее за руку и вывел на улицу. Тихонько выругавшись, она подобрала юбки и ускорила шаг. Они шли к дому, мирно дремавшему под лучами утреннего солнца.— Не волнуйтесь, мисс Анстрадер-Уэзерби, — произнес Девил, глядя себе под ноги. Его лицо казалось высеченным из гранита. — Я женюсь на вас не ради соблюдения приличий. Это было бы нелепо. Кинстерам, как вам известно, наплевать на приличия и условности. Общество может думать о нас все что угодно, оно над нами не властно.— Но… Да, зная вашу репутацию, я готова в это поверить, но почему вы собираетесь жениться на мне?— Потому что я так хочу.Эти слова прозвучали как нечто само собой разумеющееся, и Онория дала волю своему темпераменту.— Потому что вы хотите?Он кивнул.— И все? Только поэтому?Девил бросил на нее уничтожающий взгляд.— Для Кинстеров это вполне приемлемая причина. В сущности, для Кинстеров лучшей причины и не существует.Он отвернулся, предоставив Онории возможность созерцать его профиль.— Какая нелепость! Вы только вчера со мной познакомились — и уже собираетесь жениться?Герцог снова кивнул.— Почему?Он искоса взглянул на нее, так что выражение глаз понять было невозможно.— Дело в том, что мне нужна жена, а вы идеально подходите для этой роли, — ответил он и зашагал еще быстрее.— Я не скаковая лошадь!Девил поджал губы и пошел чуть медленнее — ровно настолько, чтобы Онория не бежала. Они уже добрались до посыпанной гравием дорожки, проложенной вокруг дома.Минуту Онория вдумывалась в его слова, еще одна минута потребовалась, чтобы найти в них уязвимое место.— Все равно это нелепо. Добрая половина светских дам готова броситься вам на шею.— Да, как минимум половина, — подтвердил Девил, не поворачивая головы.— Так почему же вы выбрали меня?У герцога возникло искушение объяснить ей это со всеми пикантными подробностями, но он сдержался и проворчал сквозь зубы:— Потому что вы особенная.— Особенная?«Конечно, особенная, если осмеливаетесь спорить». Герцог приостановился и возвел глаза к небу, словно призывая дать ему сил для разговора с упрямой Анстрадер-Уэзерби.— Могу выразить свою мысль следующим образом: вы молодая привлекательная женщина хорошего происхождения, мы провели целую ночь наедине, и мне хочется спать с вами. — Он улыбнулся. — Полагаю, вы предпочтете, чтобы мы сначала поженились?Ее ошеломленно-испуганный вид пролил бальзам на его душу. Всматриваясь в лицо Девила, Онория все шире раскрывала свои серые глаза. Он знал, что она сейчас видит — огонь желания, сжигающий его тело.Девил ожидал услышать массу бессвязных и бессмысленных восклицаний, но Онория вдруг заморгала, словно освободившись от гипноза, вздохнула глубоко и, прищурившись, заявила:— А я не выйду за вас замуж ради постели. То есть… — Одумавшись, она пояснила: — То есть ради того, чтобы вы спали со мной.На ее щеках появился предательский румянец. Девил угрюмо кивнул.— Отлично. — И, сжав покрепче руку Онории, поволок ее дальше.Всю дорогу они сидели на лошади, тесно прижавшись друг к другу, и Девил жестоко мучился от возбуждения. Он удивлялся, как ему удалось пересилить себя и не швырнуть ее на солому прямо там, в конюшне, чтобы положить конец своим страданиям. В результате его начала терзать безумная головная боль. Надо двигаться, и побыстрее, иначе вожделение может одержать верх.— Вы, — заявил Девил, когда они обогнули дом, — можете выйти за меня замуж по целому ряду разумных и приемлемых для общества причин. Но я женюсь на вас ради постели.Онория метнула на него взгляд, подобный удару кинжала.— Это… Боже мой!Она вдруг замерла, не в силах оторваться от великолепного зрелища. Ее взору предстал Сомершем-Плейс, купающийся в лучах солнца. Огромный, из камня нежно-желтого цвета дом, выстроенный лет сто назад, поражал своим изяществом и соразмерностью. Перед ним расстилалась заросшая травой лужайка, на краю которой поблескивало озерко. Вдоль извилистой аллеи росли старинные дубы. По каменной стене сбегал водопад белых роз, на их благоуханных цветах сверкали капли росы. Крякали утки, взлетевшие с озера; в воздухе стоял аромат свежескошенной травы.Но больше всего Онорию околдовал сам дом. Он манил ее своей надежностью, величием и той особой мягкостью линий, которую накладывает время. Стекла в свинцовых рамах сверкали под лучами солнца. Огромные двойные дубовые двери прекрасно сочетались с крыльцом, выдержанным в строгом классическом стиле. Дом, как женщина в пору ее расцвета, очаровывал, влек к себе с неудержимой силой.И герцог предлагает ей стать хозяйкой такого великолепия! Зная, что он смотрит на нее, Онория все-таки позволила себе немного помечтать. Ведь именно для такой жизни ее растили и воспитывали. Сама судьба предназначила ей быть герцогиней. Но выйти замуж за Девила? Это слишком рискованно… Нет! Онория пообещала себе, что никогда больше не допустит таких мыслей.Преодолев соблазн, она глубоко вздохнула. Неожиданно ей бросился в глаза каменный герб над крыльцом: щит со вставшим на дыбы оленем и геральдическими лилиями. Внизу вилась широкая лента с высеченной на ней надписью. Надпись была на латыни, и Онория не сразу перевела ее.— Иметь… и держать? — уточнила она. Девил сжал ей руку.— Девиз семейства Кинстеров.Онория закатила глаза, а он уже тащил ее к крыльцу с такой силой, что сопротивляться было бесполезно.— Куда вы меня ведете? — Она почему-то сразу представила себе логово пирата с шелковыми подушками и занавесками из прозрачного газа.— К моей матери. Кстати, она предпочитает, чтобы ее называли вдовствующей герцогиней.— Но вы еще не женаты, — нахмурилась Онория.— Пока нет. Моя мать таким способом деликатно напоминает мне о моем долге.Деликатно! Интересно, что же сделает герцогиня (а она ведь мать Девила), если захочет нажать посильнее? Пожалуй, сейчас самое время поставить точки над i, a иначе и не стоит переступать порог его дома. Нет ни малейшего сомнения, что там, в доме, Девил — царь и бог. Он не посчитается с тем, что они не достигли соглашения насчет их будущих отношений.Около дверей Девил остановился и выпустил ее руку.— Ваша светлость, мы должны… — начала было Онория, гордо выпрямившись.Но тут дворецкий — и какой дворецкий! — торжественно распахнул двери. Упустив момент, Онория постаралась скрыть свои чувства и принять приветливый вид. Дворецкий встретил своего хозяина искренней радостной улыбкой.— Доброе утро, ваша светлость.— Доброе утро, Уэбстер.А Онория не собиралась сдавать свои позиции. Она не войдет в дом до тех пор, пока Девил не признает, что не только он, но и его гостья имеет право пренебречь мнением светского общества.Между тем герцог жестом приказал Онории следовать за ним и для большей убедительности положил руку ей на талию. Оставшись без нижней юбки, она через тонкую ткань платья ощущала его твердую ладонь. Девил словно невзначай скользнул рукой ниже талии… и еще ниже… и еще… Когда его пальцы коснулись ложбинки между ягодицами, Онория тихонько ахнула и быстро вошла в дом.— Уэбстер, это мисс Анстрадер-Уэзерби, — Девил обернулся, и в его глазах блеснуло торжество. — Она погостит у нас… ее багаж скоро привезут.Уэбстер отвесил низкий поклон.— Я распоряжусь, чтобы вещи доставили в вашу комнату, мисс.Онория сухо кивнула. Ее сердце норовило выскочить из груди, кожа в самых неожиданных местах то горела, то покрывалась мурашками. Правда, дворецкий вел себя безупречно, тут ничего не скажешь. Он нисколько не удивился, что его хозяин явился полуголым. Неужели только она одна видит в его обнаженной груди нечто особенное? Онория хотела уже недоверчиво фыркнуть, но сдержалась и вместо этого задрала нос еще выше.Изнутри дом производил куда более сильное впечат — ление. Величественный холл с высоким потолком был запит солнечным светом, который просачивался через вентиляционные отверстия и бил в окна, расположенные по бокам парадной двери. Обои цвета слоновой кости были усыпаны герцогскими голубыми лилиями. Панели из светлого дуба отливали мягким блеском. Пол был выложен бело-голубой плиткой. Лестница из полированного дуба с красивыми резными перилами вела на галерею, разделяясь посередине на два рукава.Уэбстер уведомил хозяина, что его кузены дома. Девил кивнул.— Где вдовствующая герцогиня?— В гостиной, ваша светлость.— Я сам провожу к ней мисс Анстрадер-Уэзерби. Подожди меня.Уэбстер поклонился. Движением, полным томной грации, от которой у Онории дрогнуло сердце, герцог пригласил ее следовать за ним. Чтобы одолеть внутреннюю дрожь, она приказала себе не терять достоинства и, высоко подняв голову, двинулась вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40