Он опустился на чистую белую простыню, покрывающую массивную кровать, и улыбается ей. Ребекка наливает холодную воду из кувшина в фарфоровую миску со льдом и ждет несколько секунд, чтобы вода как следует охладилась, а затем погружает туда пушистое полотенце. Оно темно-зеленое, красивого сочного оттенка.
Морган прерывисто вздыхает, когда холодная мокрая ткань касается его плоти. Он вздыхает еще раз, когда ее губы начинают следовать за полотенцем. Она прижимает ткань к его соскам, а затем касается их языком. Его руки вцепляются в простыню, комкают ее, а из горла вырывается хриплый стон, в то время как ее губы спускаются все ниже.
Быстрое движение ее руки — и вот уже белое полотенце не скрывает больше ничего…
«О Боже, — подумала Ребекка, — что за опасные фантазии одолевают меня?» Представляя его себе в таком виде, она стыдилась самой себя. И тем не менее ей хотелось прижать его тело к собственному обнаженному телу, острое желание пронизывало ее, увлекая в соблазнительные и страшные бездны, туда, где она еще не бывала никогда.
Ее тело сжигало дикое и сладкое пламя, заставляя кожу пылать, а кровь закипать в жилах.
Вот этого не хватало в ее браке. Ничего подобного они ни разу не испытали с Беном. Пробудившаяся в ней чувственность, всепобеждающая и дикая, пугала и околдовывала Ребекку.
Какова она без этой футболки и этих шортов? Закрыв глаза от нестерпимо сияющего солнца, Морган рисовал себе собственный сценарий.
Он входит к себе в дом, мечтая о прохладном освежающем душе, и собирается подняться по винтовой железной лестнице на второй этаж в душевую с зеркальными стенами. Он уже ставит ногу на ступеньку, и тут с лестницы спускается она. В халате цвета индиго. Ее светлые волосы распущены, на лице улыбка, на щеках легкий румянец.
Медленно, осторожно, словно разворачивая драгоценность, он протягивает руку и развязывает пояс ее халата. Теперь он узнает, что скрывалось под ним. Морган ясно представил себе ее тело: пышную грудь, цвет и вкус ее сосков. В своем воображении он касался ее красиво изогнутого бедра, ласкал стройную шею, а затем прошел путь от ее колена выше, едва касаясь бедер, пока его пальцы не достигли светлого треугольника волос внизу живота.
Она слегка вскрикивает, когда его длинный тонкий палец погружается в глубины ее плоти…
Морган резко сел, обхватив руками колени. Воображение наэлектризовало его тело, разожгло его плоть. Что же за женщину он встретил? Почему она единственная, кто сумел так быстро возбудить его плоть и одновременно завладеть его рассудком? Ум его считал ее незнакомкой, а сердце говорило, что он знает ее уже многие годы.
Означает ли все это, что он в нее влюбился?
Или это обычное вожделение, но только более сильное и острое, чем ему доводилось испытывать раньше? Избавится ли он от этого непреодолимого плотского влечения, если сумеет уложить ее к себе в постель?
И откуда у него это странное ощущение, что время повернуло вспять, что он может потерять нечто очень дорогое, то, что он уже когда-то терял.
— Раз уж мы пропустили ленч, то как насчет раннего обеда? — Морган поднялся и, отряхнув джинсы, протянул руку, чтобы помочь Ребекке встать. — Я знаю одно потрясающее местечко здесь поблизости, где подают вкуснейшие креольские блюда. Вам понравится, я обещаю.
Ребекка не раздумывала ни секунды.
— Конечно понравится, — просто ответила она, не отнимая у него своей руки.
Морган опустил взгляд на их переплетенные руки и улыбнулся. Ребекка верила ему, об этом говорила ее нежная ручка, доверчиво лежащая в его широкой ладони. Ему не было нужды убеждать ее: «Верь мне!» Она продемонстрировала ему свое доверие, и теперь он нес ответственность за то, чтобы не обмануть это доверие, чтобы не разочаровать ее.
— Вы не пожалеете об этом.
Ребекка надеялась, что он прав.
Место, куда привез ее Морган, было необычным. Само здание имело крайне непрезентабельный вид, а перед ним стояли два изрядно помятых грузовичка.
Морган поставил свой «ровер» рядом с ними и, к изумлению Ребекки, не позаботился запереть его.
Привыкшая к нью-йоркским порядкам, она поинтересовалась:
— Разве вы не запираете машину?
Машина Моргана была импортной и очень дорогой. Угнав ее или сняв какие-либо детали, можно было получить хорошие деньги. Он усмехнулся:
— В городе, разумеется, запираю, но не здесь, cherie. Тут все по-другому. Здешние жители уважают чужую собственность.
— Ну что ж, — сказала она с некоторым сомнением в голосе.
— Вы привыкнете к этому, — заверил ее Морган.
В ответ Ребекка пожала плечами. Он говорил так, словно она собирается пробыть здесь долгое время. А она, между прочим, намерена только собрать кое-какой материал для своего фильма и взглянуть на места, которые любила Рэчел. Не более того. Выполнив свое намерение, она вернется домой. А все, что происходит сейчас, отодвинет в глубины памяти.
Они вошли в ресторанчик, Морган держал Ребекку за руку. Когда они пересекли темноватый вестибюль, прохладный после царящей снаружи жары, их приветствовала высокая плотная негритянка лет пятидесяти на вид.
— Морган, cher, — воскликнула женщина, — где это ты прятался?
— Работал, много работал, tante Изабо, — ответил он, обнимая ее.
— Вижу, ты сегодня привел хорошенькую курочку, а? — Она улыбнулась, и во рту у нее блеснула золотая коронка. — Хотя ей не помешало бы чуть-чуть обрасти жирком, — добавила она, критически оглядев Ребекку. — Или ты по-прежнему любишь костлявых, cher?
Ребекка рассмеялась, хотя ее любопытство было задето мыслью о том, что Морган приходил сюда с кем-то еще.
— Извините, — перебила она, — но уж про меня-то вряд ли можно сказать: «кожа да кости».
— Немного мяса, а, моя птичка? — спросила tante Изабо, улыбнувшись Ребекке. Она отступила на шаг и снова окинула ее взглядом. — Да-да, теперь я вижу: кое-что имеется. — Она заговорщицки улыбнулась и сказала так, словно сообщала ценную информацию: — Вы ведь знаете, кошечка, мужчины любят, чтобы было за что подержаться. Настоящий мужчина не станет ложиться в постель с мешком костей: кому охота набить себе синяков? — Она хмыкнула. — А вот на меня в этом отношении пожаловаться трудно. — И она от всего сердца расхохоталась.
Откровения tante Изабо заставили Ребекку покраснеть. «С чего бы это?» — удивилась она. Ей доводилось слышать и гораздо более фривольные замечания и даже откровенную похабщину — как во время съемок, так и просто на улицах. Почему же с Морганом она чувствует себя невинной девушкой, находящейся под его покровительством. А быть может, ее смутило упоминание о постели? Ведь оно сразу вызвало в ее воображении переплетенные, изнемогающие от страсти тела — ее и Моргана.
— Как я понимаю, вам нужен столик, а, cher? — лукаво спросила tante Изабо.
Морган ухмыльнулся: — Вы все понимаете правильно.
— Тогда пойдемте, у меня есть одно уютное местечко.
Морган обнял Ребекку за плечи, прижав к себе, словно она была его собственностью. И Ребекке это понравилось.
Tante Изабо проводила их в укромный уголок, где стоял круглый столик, накрытый темно-синей скатертью. Полупритушенные лампы создавали атмосферу интимности. Под потолком вращались несколько вентиляторов. Морган выдвинул стул для Ребекки, а сам занял место напротив.
Tante Изабо стояла рядом с видом заговорщицы.
— Итак, чего бы вам хотелось?
— Вы разрешаете мне заказать еду для вас? — спросил Морган.
— Охотно, — ответила Ребекка.
Морган улыбнулся теплой, искренней улыбкой, которая не только играла на его губах, но и сияла в глубине глаз.
— Для начала, я думаю, лангусты с пряностями и пару кружек пива. — Морган вопросительно взглянул на Ребекку и, когда она кивнула, продолжил: — Затем вашу дивную джамбалайю и на десерт ореховый торт.
— Я лично присмотрю за этим, — пообещала tante Изабо и покинула их.
— Она грандиозная повариха, — с энтузиазмом воскликнул Морган. — Вот погодите, попробуете ее стряпню и скажете, что это пища богов.
— Наверное, раз вы это утверждаете.
— Утверждаю.
— Значит, так и будет, — ответила Ребекка.
Она знала, что говорит. Она верила ему так, словно они знали друг друга долгие годы, и это чувство было убаюкивающе приятным.
Tante Изабо вернулась через пару минут и водрузила на столик оловянный поднос с двумя огромными кружками холодного пива и двумя мисками с дымящимися лангустами. Она вручила каждому по чистой салфетке и вежливо сказав: «Bon appetit!», удалилась обратно в кухню.
— Берите руками, — настаивал Морган.
Ребекка повиновалась и обнаружила новое для себя удовольствие в том, чтобы есть руками и при этом смаковать каждый кусочек. Оказалось, что у нее зверский аппетит, и они заказали еще одну порцию. «Есть с удовольствием» — такой девиз провозгласил Морган, и был абсолютно прав. Ребекка бывала в изысканных ресторанах, но, как правило, на деловых обедах с нужными людьми. В остальных случаях она глотала что попало прямо на рабочем месте И вот теперь поняла, что можно наслаждаться самим процессом еды.
«Все это благодаря Моргану», — отметила она. Их беседа не прерывалась ни на минуту, перескакивая с воспоминаний детства на темы, связанные с работой. Она могла бы слушать этот глубокий медлительный голос весь вечер. Их разговор не был пустой светской болтовней. Морган слушал так внимательно, задавал вопросы столь искусно и тактично, что Ребекка подумала, уж не является ли он по совместительству психологом.
Моргана восхищала ее искренность. Ребекка разговаривала, как ребенок, — прямо, бесхитростно, без ужимок. Она нравилась ему все больше и больше. С каким удовольствием он говорил с ней на литературные темы, использовал профессиональный жаргон! Он начинал цитату, и она заканчивала ее. Она схватывала на лету все его — порой туманные — ассоциации и реминисценции.
— Я не смогу даже думать о еде целую неделю, — заявила Ребекка, прикончив вторую порцию джамбалайи и отодвигая пустую тарелку.
— Ерунда! Завтра утром вы заговорите по-другому, — заверил ее Морган.
— Не знаю, не знаю.
— Я знаю, — доверительно сказал он. — Но не потанцевать ли нам перед десертом, чтобы немного осадить стряпню tante Изабо?
— Мне для этого придется станцевать, как минимум, «Лебединое озеро».
— Ну зачем такие подвиги, cherie? — возразил он. — Пара кругов в центре зала — и все будет в порядке.
Она взглянула на него скептически.
Морган поднялся и подошел к старомодному музыкальному автомату. Достав из кармана джинсов несколько монет, он опустил их в щель, неоновые огоньки замерцали, и он принялся выбирать музыку.
Он подал ей руку, и Ребекка вскочила со своего стула. Музыка подхватила их и увлекла на середину зала. Ребекка прильнула к его сильному телу, покачиваясь в такт музыке, склонив голову к его широкой груди.
Морган, как оказалось, выбрал ее любимые песни. Сентиментальные мелодии, которые можно слушать без конца. Зал наполнился гармоничной мелодией братьев Райтус, исполнявших «Ты моя душа и вдохновение».
Затем Морган включил то, что она просто обожала: «Невозможно не влюбиться» Элвиса и чувствительный дуэт, всегда заставлявший ее сердце замирать, «С тобою я рождаюсь вновь».
Ребекка чувствовала себя на седьмом небе. У нее был потрясающий день, и она вовсе не хотела, чтобы он кончался. В объятиях Моргана было так хорошо! Словно именно здесь было ее настоящее место. Словно оно было здесь всегда.
Мысль о том, что этот день заканчивается, причиняла ей боль. Она льнула к Моргану во время танца, как будто пыталась удержать мечту, страшась даже думать, что будет дальше.
— Не попросить ли tante Изабо завернуть нам сладкое? — спросил он. — Мы можем съесть его позже, когда вернемся на плантацию.
Грустил ли он, подобно ей, что день близится к завершению? Хотелось ли и ему длить его как можно дольше?
— Это было бы лучше всего, — ответила она, усаживаясь на свое место и глядя, как он удаляется в сторону кухни. Она подсчитала, что в их распоряжении еще по меньшей мере час, — именно столько займет обратная дорога в Бель-Шансон, а затем…
Морган вернулся с бумажным пакетом в руках и в сопровождении tante Изабо.
Ребекка встала с довольной улыбкой на губах.
— Благодарю вас, tante Изабо, за потрясающую еду. Не знаю, едала ли я что-нибудь вкуснее.
— Я рада, что вам понравилось, кошечка, — просияла та, — вы еще придете сюда рано или поздно, вы слышите?
Ребекка рассмеялась.
— Слышу, — ответила она, думая, доведется ли ей побывать здесь еще раз.
— Отлично. А что до вас, cher, — она обняла Моргана и дружески потрепала его по плечу, — будьте порасторопней и не упускайте эту малютку. — Она быстро взглянула на Ребекку: — Это класс!
— А вы, кошечка, — продолжала tante Изабо, теперь уже обращаясь к Ребекке, — держитесь за него.
Растерявшаяся Ребекка сумела только улыбнуться в ответ. Да и что она могла бы сказать?
Когда они вышли из ресторана, луна уже светила вовсю и дневную жару сменила ночная свежесть.
— Там, в пакете, есть и кофе, — сообщил Морган, надев ремень безопасности.
Он открыл бумажный пакет и извлек оттуда два запечатанных пластиковых стакана.
— Это новоорлеанский кофе, — передавая Ребекке стакан, предостерег он. — К такому крепкому вы, наверное, не привыкли.
— Я думаю, что справлюсь с этой сложностью, — съязвила Ребекка и осторожно попробовала напиток.
Кофе был превосходный, крепкий и покрытый шапкой взбитых сливок.
— А-ах, — с наслаждением вздохнула Ребекка.
Морган сделал глоток из своего стакана.
— Вы быстро привыкаете к нашей жизни, Бекка.
Ребекка почувствовала, что ей необыкновенно приятно слышать это уменьшительное имя из его уст. Интимность такого обращения наполнила ее каким-то ласкающим покоем.
— Tante Изабо снабдила нас, кроме торта, парой булочек, — сказал Морган. — На случай, если вы проголодаетесь по дороге.
— Проголодаюсь? Он смеется? — Ребекка удобно откинулась на сиденье и с наслаждением дотягивала кофе. — Разве что завтра утром… — сонно пробормотала она и зевнула, несмотря на изрядную дозу кофеина.
Несколькими минутами позже Морган взглянул в ее сторону и заметил, как вздрогнули и опустились ее ресницы. Ему хотелось провести пальцем по ее нежной щеке, но он побоялся разбудить ее. Морган осторожно взял из ее руки стакан с кофе и поднес ко рту, прижавшись губами к тому самому месту, к которому прикасалась она. Он допил все еще горячий кофе и поставил стакан, размышляя о собственном поступке. Прежде ему бы и в голову не пришло пить из чужого стакана, да и на сей раз он сделал это, не думая, инстинктивно.
Ребекка глубоко дышала и казалась по-детски счастливой и беззаботной. Как бы она выглядела в его постели? В лунном свете? В сиянии солнца? В мягкий пасмурный день и во время грозы? В каждое время года? Через год? Через десять лет? Через пятьдесят? Он желал знать это.
Меньше чем через час Морган свернул на въездную аллею Бель-Шансон.
— Бекка! Мы приехали, — ласково сказал он и легонько потряс ее за плечо.
— Что? — сонно спросила она и потерлась щекой об его руку.
— Мы дома.
— Дома? — Ребекка выпрямилась, моргая.
Луна заливала серебристым светом дом и парк, придавая окружающему нереальный, таинственный вид.
Морган поставил машину на обочине дорожки и выключил зажигание. Он вылез из машины и обошел ее, чтобы открыть Ребекке дверь, но она уже сама выбралась из «ровера».
— Вы ездите?
— Вы имеете в виду — верхом? Он ласково рассмеялся, и теплая дрожь пробежала по ее спине.
— Верхом, — подтвердил он.
— В детстве ездила. Но сейчас в Нью-Йорке нечасто встретишь лошадь.
— Как вы думаете, вы еще можете держаться в седле?
— Если от меня не потребуется скакать с вами наперегонки по всему округу.
Он взял ее под руку и проводил до двери. Свет над ней был оставлен специально для Ребекки. Морган достал из кармана ключ, вставил в замочную скважину и, повернув его, открыл дверь.
— Нет, от вас не потребуется скакать по всему округу. Я просто подумал, что от небольшой прогулки по окрестностям у вас останется масса новых впечатлений.
— Ну, если вы не против верховой прогулки с неумехой, то я с удовольствием.
— Так после завтрака?
— Да.
Ребекка подумала, что, если бы Морган попросил ее скакать за ним в адские бездны, она бы согласилась с не меньшей готовностью. Она сознавала, что уже не способна отказать ему в чем бы то ни было.
Морган наклонился и быстро поцеловал ее в губы. Держась за дверь, Ребекка отступила на шаг.
— Спокойной ночи, Морган.
— Bonsoir, cherie..
«Французский. Язык любви, — подумала Ребекка. — Язык Мэтью Деверо».
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Его поцелуй был подобен легкому касанию ветерка, легонько тронув ее губы, он оставил волнующие желания.
Ребекка дотронулась пальцем до собственных губ. Что она почувствует, когда он поцелует ее по-настоящему?
Она натянула белую футболку безо всяких рисунков и заправила ее в тесно облегающие джинсы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Морган прерывисто вздыхает, когда холодная мокрая ткань касается его плоти. Он вздыхает еще раз, когда ее губы начинают следовать за полотенцем. Она прижимает ткань к его соскам, а затем касается их языком. Его руки вцепляются в простыню, комкают ее, а из горла вырывается хриплый стон, в то время как ее губы спускаются все ниже.
Быстрое движение ее руки — и вот уже белое полотенце не скрывает больше ничего…
«О Боже, — подумала Ребекка, — что за опасные фантазии одолевают меня?» Представляя его себе в таком виде, она стыдилась самой себя. И тем не менее ей хотелось прижать его тело к собственному обнаженному телу, острое желание пронизывало ее, увлекая в соблазнительные и страшные бездны, туда, где она еще не бывала никогда.
Ее тело сжигало дикое и сладкое пламя, заставляя кожу пылать, а кровь закипать в жилах.
Вот этого не хватало в ее браке. Ничего подобного они ни разу не испытали с Беном. Пробудившаяся в ней чувственность, всепобеждающая и дикая, пугала и околдовывала Ребекку.
Какова она без этой футболки и этих шортов? Закрыв глаза от нестерпимо сияющего солнца, Морган рисовал себе собственный сценарий.
Он входит к себе в дом, мечтая о прохладном освежающем душе, и собирается подняться по винтовой железной лестнице на второй этаж в душевую с зеркальными стенами. Он уже ставит ногу на ступеньку, и тут с лестницы спускается она. В халате цвета индиго. Ее светлые волосы распущены, на лице улыбка, на щеках легкий румянец.
Медленно, осторожно, словно разворачивая драгоценность, он протягивает руку и развязывает пояс ее халата. Теперь он узнает, что скрывалось под ним. Морган ясно представил себе ее тело: пышную грудь, цвет и вкус ее сосков. В своем воображении он касался ее красиво изогнутого бедра, ласкал стройную шею, а затем прошел путь от ее колена выше, едва касаясь бедер, пока его пальцы не достигли светлого треугольника волос внизу живота.
Она слегка вскрикивает, когда его длинный тонкий палец погружается в глубины ее плоти…
Морган резко сел, обхватив руками колени. Воображение наэлектризовало его тело, разожгло его плоть. Что же за женщину он встретил? Почему она единственная, кто сумел так быстро возбудить его плоть и одновременно завладеть его рассудком? Ум его считал ее незнакомкой, а сердце говорило, что он знает ее уже многие годы.
Означает ли все это, что он в нее влюбился?
Или это обычное вожделение, но только более сильное и острое, чем ему доводилось испытывать раньше? Избавится ли он от этого непреодолимого плотского влечения, если сумеет уложить ее к себе в постель?
И откуда у него это странное ощущение, что время повернуло вспять, что он может потерять нечто очень дорогое, то, что он уже когда-то терял.
— Раз уж мы пропустили ленч, то как насчет раннего обеда? — Морган поднялся и, отряхнув джинсы, протянул руку, чтобы помочь Ребекке встать. — Я знаю одно потрясающее местечко здесь поблизости, где подают вкуснейшие креольские блюда. Вам понравится, я обещаю.
Ребекка не раздумывала ни секунды.
— Конечно понравится, — просто ответила она, не отнимая у него своей руки.
Морган опустил взгляд на их переплетенные руки и улыбнулся. Ребекка верила ему, об этом говорила ее нежная ручка, доверчиво лежащая в его широкой ладони. Ему не было нужды убеждать ее: «Верь мне!» Она продемонстрировала ему свое доверие, и теперь он нес ответственность за то, чтобы не обмануть это доверие, чтобы не разочаровать ее.
— Вы не пожалеете об этом.
Ребекка надеялась, что он прав.
Место, куда привез ее Морган, было необычным. Само здание имело крайне непрезентабельный вид, а перед ним стояли два изрядно помятых грузовичка.
Морган поставил свой «ровер» рядом с ними и, к изумлению Ребекки, не позаботился запереть его.
Привыкшая к нью-йоркским порядкам, она поинтересовалась:
— Разве вы не запираете машину?
Машина Моргана была импортной и очень дорогой. Угнав ее или сняв какие-либо детали, можно было получить хорошие деньги. Он усмехнулся:
— В городе, разумеется, запираю, но не здесь, cherie. Тут все по-другому. Здешние жители уважают чужую собственность.
— Ну что ж, — сказала она с некоторым сомнением в голосе.
— Вы привыкнете к этому, — заверил ее Морган.
В ответ Ребекка пожала плечами. Он говорил так, словно она собирается пробыть здесь долгое время. А она, между прочим, намерена только собрать кое-какой материал для своего фильма и взглянуть на места, которые любила Рэчел. Не более того. Выполнив свое намерение, она вернется домой. А все, что происходит сейчас, отодвинет в глубины памяти.
Они вошли в ресторанчик, Морган держал Ребекку за руку. Когда они пересекли темноватый вестибюль, прохладный после царящей снаружи жары, их приветствовала высокая плотная негритянка лет пятидесяти на вид.
— Морган, cher, — воскликнула женщина, — где это ты прятался?
— Работал, много работал, tante Изабо, — ответил он, обнимая ее.
— Вижу, ты сегодня привел хорошенькую курочку, а? — Она улыбнулась, и во рту у нее блеснула золотая коронка. — Хотя ей не помешало бы чуть-чуть обрасти жирком, — добавила она, критически оглядев Ребекку. — Или ты по-прежнему любишь костлявых, cher?
Ребекка рассмеялась, хотя ее любопытство было задето мыслью о том, что Морган приходил сюда с кем-то еще.
— Извините, — перебила она, — но уж про меня-то вряд ли можно сказать: «кожа да кости».
— Немного мяса, а, моя птичка? — спросила tante Изабо, улыбнувшись Ребекке. Она отступила на шаг и снова окинула ее взглядом. — Да-да, теперь я вижу: кое-что имеется. — Она заговорщицки улыбнулась и сказала так, словно сообщала ценную информацию: — Вы ведь знаете, кошечка, мужчины любят, чтобы было за что подержаться. Настоящий мужчина не станет ложиться в постель с мешком костей: кому охота набить себе синяков? — Она хмыкнула. — А вот на меня в этом отношении пожаловаться трудно. — И она от всего сердца расхохоталась.
Откровения tante Изабо заставили Ребекку покраснеть. «С чего бы это?» — удивилась она. Ей доводилось слышать и гораздо более фривольные замечания и даже откровенную похабщину — как во время съемок, так и просто на улицах. Почему же с Морганом она чувствует себя невинной девушкой, находящейся под его покровительством. А быть может, ее смутило упоминание о постели? Ведь оно сразу вызвало в ее воображении переплетенные, изнемогающие от страсти тела — ее и Моргана.
— Как я понимаю, вам нужен столик, а, cher? — лукаво спросила tante Изабо.
Морган ухмыльнулся: — Вы все понимаете правильно.
— Тогда пойдемте, у меня есть одно уютное местечко.
Морган обнял Ребекку за плечи, прижав к себе, словно она была его собственностью. И Ребекке это понравилось.
Tante Изабо проводила их в укромный уголок, где стоял круглый столик, накрытый темно-синей скатертью. Полупритушенные лампы создавали атмосферу интимности. Под потолком вращались несколько вентиляторов. Морган выдвинул стул для Ребекки, а сам занял место напротив.
Tante Изабо стояла рядом с видом заговорщицы.
— Итак, чего бы вам хотелось?
— Вы разрешаете мне заказать еду для вас? — спросил Морган.
— Охотно, — ответила Ребекка.
Морган улыбнулся теплой, искренней улыбкой, которая не только играла на его губах, но и сияла в глубине глаз.
— Для начала, я думаю, лангусты с пряностями и пару кружек пива. — Морган вопросительно взглянул на Ребекку и, когда она кивнула, продолжил: — Затем вашу дивную джамбалайю и на десерт ореховый торт.
— Я лично присмотрю за этим, — пообещала tante Изабо и покинула их.
— Она грандиозная повариха, — с энтузиазмом воскликнул Морган. — Вот погодите, попробуете ее стряпню и скажете, что это пища богов.
— Наверное, раз вы это утверждаете.
— Утверждаю.
— Значит, так и будет, — ответила Ребекка.
Она знала, что говорит. Она верила ему так, словно они знали друг друга долгие годы, и это чувство было убаюкивающе приятным.
Tante Изабо вернулась через пару минут и водрузила на столик оловянный поднос с двумя огромными кружками холодного пива и двумя мисками с дымящимися лангустами. Она вручила каждому по чистой салфетке и вежливо сказав: «Bon appetit!», удалилась обратно в кухню.
— Берите руками, — настаивал Морган.
Ребекка повиновалась и обнаружила новое для себя удовольствие в том, чтобы есть руками и при этом смаковать каждый кусочек. Оказалось, что у нее зверский аппетит, и они заказали еще одну порцию. «Есть с удовольствием» — такой девиз провозгласил Морган, и был абсолютно прав. Ребекка бывала в изысканных ресторанах, но, как правило, на деловых обедах с нужными людьми. В остальных случаях она глотала что попало прямо на рабочем месте И вот теперь поняла, что можно наслаждаться самим процессом еды.
«Все это благодаря Моргану», — отметила она. Их беседа не прерывалась ни на минуту, перескакивая с воспоминаний детства на темы, связанные с работой. Она могла бы слушать этот глубокий медлительный голос весь вечер. Их разговор не был пустой светской болтовней. Морган слушал так внимательно, задавал вопросы столь искусно и тактично, что Ребекка подумала, уж не является ли он по совместительству психологом.
Моргана восхищала ее искренность. Ребекка разговаривала, как ребенок, — прямо, бесхитростно, без ужимок. Она нравилась ему все больше и больше. С каким удовольствием он говорил с ней на литературные темы, использовал профессиональный жаргон! Он начинал цитату, и она заканчивала ее. Она схватывала на лету все его — порой туманные — ассоциации и реминисценции.
— Я не смогу даже думать о еде целую неделю, — заявила Ребекка, прикончив вторую порцию джамбалайи и отодвигая пустую тарелку.
— Ерунда! Завтра утром вы заговорите по-другому, — заверил ее Морган.
— Не знаю, не знаю.
— Я знаю, — доверительно сказал он. — Но не потанцевать ли нам перед десертом, чтобы немного осадить стряпню tante Изабо?
— Мне для этого придется станцевать, как минимум, «Лебединое озеро».
— Ну зачем такие подвиги, cherie? — возразил он. — Пара кругов в центре зала — и все будет в порядке.
Она взглянула на него скептически.
Морган поднялся и подошел к старомодному музыкальному автомату. Достав из кармана джинсов несколько монет, он опустил их в щель, неоновые огоньки замерцали, и он принялся выбирать музыку.
Он подал ей руку, и Ребекка вскочила со своего стула. Музыка подхватила их и увлекла на середину зала. Ребекка прильнула к его сильному телу, покачиваясь в такт музыке, склонив голову к его широкой груди.
Морган, как оказалось, выбрал ее любимые песни. Сентиментальные мелодии, которые можно слушать без конца. Зал наполнился гармоничной мелодией братьев Райтус, исполнявших «Ты моя душа и вдохновение».
Затем Морган включил то, что она просто обожала: «Невозможно не влюбиться» Элвиса и чувствительный дуэт, всегда заставлявший ее сердце замирать, «С тобою я рождаюсь вновь».
Ребекка чувствовала себя на седьмом небе. У нее был потрясающий день, и она вовсе не хотела, чтобы он кончался. В объятиях Моргана было так хорошо! Словно именно здесь было ее настоящее место. Словно оно было здесь всегда.
Мысль о том, что этот день заканчивается, причиняла ей боль. Она льнула к Моргану во время танца, как будто пыталась удержать мечту, страшась даже думать, что будет дальше.
— Не попросить ли tante Изабо завернуть нам сладкое? — спросил он. — Мы можем съесть его позже, когда вернемся на плантацию.
Грустил ли он, подобно ей, что день близится к завершению? Хотелось ли и ему длить его как можно дольше?
— Это было бы лучше всего, — ответила она, усаживаясь на свое место и глядя, как он удаляется в сторону кухни. Она подсчитала, что в их распоряжении еще по меньшей мере час, — именно столько займет обратная дорога в Бель-Шансон, а затем…
Морган вернулся с бумажным пакетом в руках и в сопровождении tante Изабо.
Ребекка встала с довольной улыбкой на губах.
— Благодарю вас, tante Изабо, за потрясающую еду. Не знаю, едала ли я что-нибудь вкуснее.
— Я рада, что вам понравилось, кошечка, — просияла та, — вы еще придете сюда рано или поздно, вы слышите?
Ребекка рассмеялась.
— Слышу, — ответила она, думая, доведется ли ей побывать здесь еще раз.
— Отлично. А что до вас, cher, — она обняла Моргана и дружески потрепала его по плечу, — будьте порасторопней и не упускайте эту малютку. — Она быстро взглянула на Ребекку: — Это класс!
— А вы, кошечка, — продолжала tante Изабо, теперь уже обращаясь к Ребекке, — держитесь за него.
Растерявшаяся Ребекка сумела только улыбнуться в ответ. Да и что она могла бы сказать?
Когда они вышли из ресторана, луна уже светила вовсю и дневную жару сменила ночная свежесть.
— Там, в пакете, есть и кофе, — сообщил Морган, надев ремень безопасности.
Он открыл бумажный пакет и извлек оттуда два запечатанных пластиковых стакана.
— Это новоорлеанский кофе, — передавая Ребекке стакан, предостерег он. — К такому крепкому вы, наверное, не привыкли.
— Я думаю, что справлюсь с этой сложностью, — съязвила Ребекка и осторожно попробовала напиток.
Кофе был превосходный, крепкий и покрытый шапкой взбитых сливок.
— А-ах, — с наслаждением вздохнула Ребекка.
Морган сделал глоток из своего стакана.
— Вы быстро привыкаете к нашей жизни, Бекка.
Ребекка почувствовала, что ей необыкновенно приятно слышать это уменьшительное имя из его уст. Интимность такого обращения наполнила ее каким-то ласкающим покоем.
— Tante Изабо снабдила нас, кроме торта, парой булочек, — сказал Морган. — На случай, если вы проголодаетесь по дороге.
— Проголодаюсь? Он смеется? — Ребекка удобно откинулась на сиденье и с наслаждением дотягивала кофе. — Разве что завтра утром… — сонно пробормотала она и зевнула, несмотря на изрядную дозу кофеина.
Несколькими минутами позже Морган взглянул в ее сторону и заметил, как вздрогнули и опустились ее ресницы. Ему хотелось провести пальцем по ее нежной щеке, но он побоялся разбудить ее. Морган осторожно взял из ее руки стакан с кофе и поднес ко рту, прижавшись губами к тому самому месту, к которому прикасалась она. Он допил все еще горячий кофе и поставил стакан, размышляя о собственном поступке. Прежде ему бы и в голову не пришло пить из чужого стакана, да и на сей раз он сделал это, не думая, инстинктивно.
Ребекка глубоко дышала и казалась по-детски счастливой и беззаботной. Как бы она выглядела в его постели? В лунном свете? В сиянии солнца? В мягкий пасмурный день и во время грозы? В каждое время года? Через год? Через десять лет? Через пятьдесят? Он желал знать это.
Меньше чем через час Морган свернул на въездную аллею Бель-Шансон.
— Бекка! Мы приехали, — ласково сказал он и легонько потряс ее за плечо.
— Что? — сонно спросила она и потерлась щекой об его руку.
— Мы дома.
— Дома? — Ребекка выпрямилась, моргая.
Луна заливала серебристым светом дом и парк, придавая окружающему нереальный, таинственный вид.
Морган поставил машину на обочине дорожки и выключил зажигание. Он вылез из машины и обошел ее, чтобы открыть Ребекке дверь, но она уже сама выбралась из «ровера».
— Вы ездите?
— Вы имеете в виду — верхом? Он ласково рассмеялся, и теплая дрожь пробежала по ее спине.
— Верхом, — подтвердил он.
— В детстве ездила. Но сейчас в Нью-Йорке нечасто встретишь лошадь.
— Как вы думаете, вы еще можете держаться в седле?
— Если от меня не потребуется скакать с вами наперегонки по всему округу.
Он взял ее под руку и проводил до двери. Свет над ней был оставлен специально для Ребекки. Морган достал из кармана ключ, вставил в замочную скважину и, повернув его, открыл дверь.
— Нет, от вас не потребуется скакать по всему округу. Я просто подумал, что от небольшой прогулки по окрестностям у вас останется масса новых впечатлений.
— Ну, если вы не против верховой прогулки с неумехой, то я с удовольствием.
— Так после завтрака?
— Да.
Ребекка подумала, что, если бы Морган попросил ее скакать за ним в адские бездны, она бы согласилась с не меньшей готовностью. Она сознавала, что уже не способна отказать ему в чем бы то ни было.
Морган наклонился и быстро поцеловал ее в губы. Держась за дверь, Ребекка отступила на шаг.
— Спокойной ночи, Морган.
— Bonsoir, cherie..
«Французский. Язык любви, — подумала Ребекка. — Язык Мэтью Деверо».
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Его поцелуй был подобен легкому касанию ветерка, легонько тронув ее губы, он оставил волнующие желания.
Ребекка дотронулась пальцем до собственных губ. Что она почувствует, когда он поцелует ее по-настоящему?
Она натянула белую футболку безо всяких рисунков и заправила ее в тесно облегающие джинсы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29