Сегодня, во всяком случае. Когда он увидел, как она перебирает свои вещи, ему показалось, что мысли ее заняты Робертом Беккером. Правда, она отрицала это, как и его предположение о том, что она собралась уехать. Что же она тогда делала?
Его одолевали сомнения. Были ли у нее хоть какие-то намерения разделить с ним постель, или она вышла замуж из-за денег? Собиралась ли она остаться? Впрочем, она могла бы уже уехать, но почему-то он думал, что она этого не сделает.
Чувство негодования охватило его. Кэбот не мог жить остаток своей жизни в ожидании любовных утех с женой другого человека. Ли была его женой. У них был уговор.
Что ему теперь делать? Кэбот слишком хорошо знал, что невозможно взять и выкинуть человека из головы. Для этого нужно время. Когда его забрали в приют, он встретил там настоящую Леди. Ее звали Констанс Прайс, но он никогда не называл ее по имени. Кэбот наивно верил в то, что вовсе и не привязался к ней до того дня, когда они уехали в Орегон. Трижды в своей жизни Кэбот был обманут, предан. Тогда же Джон Бутчер пришел в приют.
Он пытался не думать о том времени, когда после отъезда Леди этот жестокий человек прибрал приют к рукам. Стараясь забыть горькое прошлое, Кэбот начал вспоминать лицо Ли и, глубоко вздохнув, откинулся в кресле.
Черт возьми, она его жена, его собственная жена и должна скрашивать его жизнь. Разве может он принудить ее к этому?
Но ведь нельзя овладеть женщиной, если она сама этого не хочет? Он пытался игнорировать этот укол совести. Они ведь муж и жена, не так ли?
Вчерашней ночью он страдал от желания обладать ею. Сегодня он решил заявить о своих правах.
Кэбота охватили какие-то дурные предчувствия, когда он вошел в дом. Что-то изменилось. Разнообразнейшие запахи окружили его: это был запах готовящейся пищи, воска, и легкий аромат лимона с вербеной.
Оглядев внимательно холл, он стянул с себя длинное пальто и повесил его на вешалку для шляп. Вроде бы ничего необычного. На противоположной стене мерно тикали часы его деда. Рядом висела картина с изображением лесопильни.
Нахмурившись, он прошел к двери в гостиную. Через несколько секунд он понял, что бокалы и кружки, оставшиеся после вчерашнего вечера, убраны. Столики, покрытые кружевные салфетками, блестели, так же как и камин. Рядом с ним, на круглом столике лежала семейная Библия Ли. Настольная лампа приятно освещала комнату.
Ли навела порядок в гостиной. В нем росло раздражение. Он выскочил из комнаты и направился в кухню.
— Кэбот? — послышался запыхавшийся голос Ли. Она стояла на верхней ступеньке лестницы. — Хорошо, что ты пришел, а то я начала волноваться.
— А я и не говорил, когда буду дома. — Он обратил внимание на ее волосы, свободно спускающиеся по плечам, на темно-красный халат, туго охватывающий тонкую талию. Она выглядела умиротворенной. Волна тепла окатила его. Он отвел глаза.
— Ты хочешь поесть? Я сделала цыпленка с картошкой. И еще ореховый торт.
— Я поел в городе.
Запах жареных орехов все еще разносился по дому. Он вновь почувствовал раздражение и стал подниматься по лестнице.
— Ты не должна готовить, Ли. Мэдди делает это прекрасно.
— Но Мэдди сегодня выходная, — бодро ответила Ли, подтягивая пояс халата. Ее груди приятно шевелились в такт ходьбе. — Кроме того, я и сама не прочь. Я же живу здесь.
Кэбот дошел до верха лестницы и почувствовал неловкость от того, что она стояла слишком близко к нему. Он видел, как пульсирует жилка на ее шее, он чувствовал ее запахи — мыла и солнца. И он представил, что под халатом у нее — только эта тонюсенькая ночная сорочка.
Она осторожно улыбнулась ему и сдвинула полы халатика.
— Все хорошо? Никаких проблем на работе?
Он пристально посмотрел на нее, стараясь подавить раздражение.
— Все прекрасно. Во всяком случае, так будет, — добавил он вполголоса.
Он вошел в спальню и остановился как вкопанный.
Постель была расстелена, но не это приковало его внимание. Через спинку стула были перекинуты несколько его рубашек. Одна из них, клетчатая фланелевая, была заштопана, и пуговица была на месте.
Он закипел от злобы. «Готовит, убирает, штопает — исполняет все обязанности жены. Может быть, именно таким образом она собирается выполнять свою часть сделки?» Его голос звучал предательски мягко:
— Ты не должна чинить мои рубашки, Ли. Ты не прислуга.
— Да мне не трудно. Я хорошо шью, и, кроме того, я ведь твоя жена…
— Нет. Пока нет. — Сомнения были тут как тут: «Она не была готова принять меня вчера ночью. Почему же сегодня что-то должно измениться?» — Хотя, я вижу, ты делаешь все, кроме того, что обещала. — Слова слетели с языка, прежде чем он подумал.
Ее передернуло от боли, шею залило краской. Избегая его взгляда, она повернулась и на негнущихся ногах дошла до стула, сняла рубашки и осторожно положила их в шкаф. Когда она повернулась к нему, ее голос был спокойно-ледяным:
— Ты прав. Извини. Мэдди лучше знает, как все тут у вас заведено. Естественно, что ты предпочитаешь ее. услуги.
— Ли? — он почувствовал, что обидел ее, и попытался приблизиться к ней.
Она прошла мимо него, направляясь к двери:
— Если ты не возражаешь, я немного почитаю. Разочарование, которое не покидало его весь этот день, внезапно выплеснулось в злобу, и он накинулся на нее.
— Я собираюсь принять душ. Будь здесь, — он указал на кровать, — когда я вернусь. У меня есть одно незаконченное дело. Кэбот развернулся и вышел, раздираемой злобой. Он остановился перед деревянной ширмой, отделяющей ванну, и начал расстегивать рубашку. Он стянул ее и зашвырнул в угол.
«Смогу ли я заниматься любовью с ней, если ее мысли заняты кем-то другим?» Не то чтобы это уж очень его волновало, но мысль об этом постоянно присутствовала. Он скинул правый сапог, затем левый. , Одной узкой он нащупал верхнюю пуговицу брюк, другой старался регулировать поток горячей воды, нагреваемой в бойлерной на крыше. Нет, он не хотел брать ее силой. Возможно, она переступит через свое нежелание, и ему и не придется этого делать. Он рассчитывал на это.
— Кэбот?
Он посмотрел через плечо, и его рука застыла на кране. Медленно он убавил поток воды и повернулся. Она стояла в дверях, освещенная отблесками огня в камине.
Она вынула руки из карманов, развязала пояс и скинула темно-красный бархатный халатик. Он упал на пол, мягко обвив ее ступни. На ней была та же прозрачная ночная рубашка, через которую перламутром светилось ее тело.
Жаром залило его чресла. Он почувствовал, как твердеет его член под плотной материей брюк. Кэбот медленно повернулся, каждая мышца была напряжена. «Что, черт возьми, она делает?» Он не мог перевести дыхание, будто стопудовая гиря лежала у него на груди,
— Что такое?
Она посмотрела на него снизу вверх:
— Если ты собираешься взять меня силой, то давай, не теряйся. Не жди, что я буду лежать и ждать этого, как примерная жена. Я не буду.
— Что? — хрипло переспросил он. Он судорожно теребил пояс брюк. Ее вызывающее поведение обескуражило его. Ли знала, что он не сможет этого сделать, и потому подталкивала его. Кэбот не мог не восхититься ее находчивостью. Но восхищение внезапно сменилось желанием доказать ей, что она не права.
Он хотел ее, до боли, до трепета. Прошлая ночь только раззадорила его еще больше. Он узнал запах ее духов и мыла. Сквозь сорочку он видел каждый изгиб ее стройного тела. Он перевел взгляд на ее длинные ноги, бедра, упругий живот, точеную талию, груди, выступающие под тонкой материей. Он вспомнил вкус ее тела — сладкий, медовый.
— Подойди сюда.
Испуг промелькнул в ее глазах, она втянула плечи, секунду помедлила, затем подошла, с вызовом глядя ему в глаза.
Им овладела нерешительность. Он постоял некоторое время, не произнося ни слова. Их дыхание смешалось в молчании. Желание боролось с опасением. «Сможет он сделать это?» «Будет ли она опять сопротивляться?» Кэбот видел, как сердце билось у нее в груди. И розовую точку, которую вчера он нежно трогал губами. Он почувствовал, что его руки стали влажными и липкими от волнения. Ли смотрела на него почти с вызовом, застыв в напряженном ожидании.
Волосы у нее на висках шевелились от его дыхания. Он хотел дотронуться до нее. Может быть, если он будет действовать осторожно…
Кэбот вытянул вперед руку, не отрывая своего взгляда от нее, и осторожно дотронулся до темно-рыжего завитка волос, лежащего у нее на плече. Она оттолкнула его руку и попыталась схватить его за запястье. Ее рука запуталась в волосах. Она сильно сжала его руку. То ли обещание возмездия было в этом пожатии, то ли мольба о пощаде, он так и не понял, что именно.
Внезапно Кэбота осенило: она будет сопротивляться ему. Но он не мог этого допустить. Он захватил ее волосы в кулак, и казалось, будто шелк струится между пальцев. Он почувствовал сладкий запах вербены и медленно разжал пальцы. Отчаяние слышалось в его голосе, когда он произнес:
— Иди ложись.
— Спасибо, — вздохнула она с облегчением.
Кэбот закрыл глаза, стараясь не потерять над собой контроль. Сердце его билось, как сумасшедшее. Он чувствовал себя отвратительно, почти так же, как и все годы, проведенные в приюте. Он безвольно опустил руки.
— Иди. Не могу обещать, что я не передумаю.
— И не надо, — сказала она спокойно, глядя на него без страха. — Я уверена.
Только одна мысль остановила его мольбу: если г она уверена, что у них будет ребенок сегодняшней ночью, то он бы не хотел, чтобы это произошло с мыслями о другом мужчине. Он тихо сказал:
— Иди в постель.
Она остановилась, чтобы поднять свой халат.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи. — Он отвернулся и так крепко сжал кран насоса, что костяшки его пальцев побелели.
Он слышал, как она прошла к кровати, зашуршали простыни, и она легла. Кэбот долго развязывал тугой узел на бриджах. Наконец он снял их и осторожно ступил в ванну. Холодная вода приятно освежила его. Он вдруг осознал то, в чем не хотел себе признаться с прошлой ночи: он хотел, чтобы она хотела его.
Нет, не в любви было дело. Мужская гордость или, возможно, чисто сексуальный интерес. Он хотел Ли Беккер больше, чем любую другую женщину когда-либо, даже больше, чем Вивьен.
Но ведь это не было обычной интрижкой. Они поженились, чтобы долгие годы жить вместе, чтобы иметь детей и общее будущее. Он почти потерял контроль над собой прошлой ночью, а она даже не дотронулась до него. Но ведь между ними что-то возникло, пусть даже она пытается скрыть это за мыслями о Роберте.
Теперь Кэбот был настроен решительно. Он даст ей столько времени, сколько ей понадобится. Пока.
Два дня спустя Ли сидела в конторе вместе с Саймоном. Он вышел из-за своего стола и уставился в окно. Над доками нависли тяжелые черные тучи.
— Ну так что ты думаешь? Как мы назовем компанию?
Ли сидела, нахмурившись, теребя в руках судовые декларации.
— Что?
Саймон подошел к входной двери и раскрыл ее настежь. Холодный воздух змейкой заполз в комнату, принеся еле заметный запах зимы и печного дыма. Выйдя наружу, он закинул голову, чтобы посмотреть на вывеску.
— Ну, например, мы могли бы назвать ее «Монтгомери и Марш» или «Марш и Монтгомери». А как насчет «М плюс М Компани»?
— Я еще не думала над этим. — Между ней и Кэбо — том все было по-прежнему неопределенно. Когда она проснулась в воскресенье, он был уже в Кейп Жирардо.
Ее компаньон покосился на вывеску и задумчиво сказал:
— Мы могли бы оставить «Беккер, Монтгомери и Марш». Роберту бы это понравилось.
— Роберта уже нет. — Ли напряглась, пытаясь отбросить неприятные воспоминания.
Саймон что-то пробормотал и повернулся лицом к реке. Ли глубоко вздохнула и, положив декларации на свой стол, потянулась. Она не вспоминала о Роберте целое утро и не собиралась этого делать теперь. Напротив, она хотела думать о Кэботе.
В конце концов он оставил записку, объясняющую, что у него назначена встреча с представителями железной дороги по поводу возможного контракта. Если ничего не случится, он должен сегодня вернуться. Она вспомнила, как ей стало неприятно, когда, проснувшись в воскресенье, на обнаружила, что он уехал. Вот и сейчас она пыталась не поддаваться раздражению.
Саймон зашел внутрь и закрыл дверь. Его худое лицо чуть порозовело от холодного воздуха.
— Как у вас с Монтгомери идут дела? Я, признаться, не был уверен, что ты появишься сегодня в конторе. Только что вышла замуж и все такое…
— Ты же знаешь, Саймон, что все не совсем так. — Ли старалась говорить сдержанно, несмотря на дрожь, пробежавшую у нее по спине при упоминании о муже. — У Кэбота дела за городом.
Саймон кивнул и направился к ее столу. Он ласково спросил:
— Я полагаю, все не так складывается, как было у вас с Робертом?
— Нет. — Она отвернулась. Ли не хотела думать о том, «как было у нее с Робертом».
— Да, таких, как Роберт, немного, — с грустью сказал Саймон. Он немного помолчал, потом выудил из кармана брюк часы и сказал: — Пойду-ка я к Клемме перекушу. Хочешь пойти?
— Нет, спасибо. Я хочу закончить дела здесь.
Она снова взялась за бумажки, тщательно перетасовывая их.
Саймон захлопнул крышку часов и в задумчивости постоял с минуту.
— Роберт очень любил шоколадный пирог у Клеммы. Может быть, я съем сегодня кусочек.
— Было бы неплохо. — Ли открыла ящик и сделала вид, будто что-то ищет. Ее собственные воспоминания о Роберте опять захлестнули ее.
Саймон натянул свое пальто и прошел к двери, по пути сказав:
— Я сегодня немножко задержусь. Нужно разобраться с одним дельцем.
— Хорошо, — кивнула она.
Дверь закрылась. Ее партнер ушел. Воспоминания Саймона о Роберте напомнили ей другие эпизоды их жизни: то, как он любил ее бисквиты и соусы, деликатесные китайские блюда, которые он заказывал специально для нее во Франции, и книгу, которую она обнаружила в этот уик-энд.
Ли постаралась переключиться на что-нибудь другое, не разрешая сомнениям овладеть ею. Она встала из-за стола, подошла к двери и вышла на крыльцо.
Перед ней Миссисипи медленно несла свои серо-бурые воды. Небо еще больше потемнело с тех пор, как ушел Саймон. Надвигался шторм. Ли испугалась. Сказывалась нервозность последних дней. Ей захотелось скорее попасть домой.
Несмотря на пасмурный день, пристань не была пустынна. Несколько ребятишек бегали по набережной. Докеры на барже были заняты принесенным с собой обедом. Пароход медленно заходил в бухту, его гудок изрыгал какой-то скрежет, совсем не похожий на голоса других судов. Это «Энни Ли».
Ли хорошо помнила этот звук, он вызвал в памяти лицо и голос Роберта. «Обидно, что такое красивое название досталось посудине, которая визжит, как свинья в корчах», — любил повторять он.
Она поймала себя на том, что улыбается. Как будто под гипнозом, ее взгляд переместился на участок земли через улицу. То, что когда-то было черным пепелищем, теперь было покрыто пожухлой зимней травой и опавшими листьями. Спустя три года черное кольцо, очертившее место, где когда-то находилось здание «Пароходство Беккера и Марша», исчезло совсем.
Воспоминания нахлынули волной: пожар, Саймон, одержимый идеей выстроить новое, со всеми удобствами здание компании. Временами Ли казалось, будто он винил себя в чем-то.
Новое здание было целиком кирпичным. Оконные рамы откидывались наружу, чтобы их можно было открыть в случае необходимости. Рядом с ее письменным столом находился люк, через который можно было спуститься вниз, в подвал, если входная дверь окажется заблокированной. Саймон дошел даже до того, что соорудил транспортер, с помощь которого можно было черпать воду прямо из реки, случись опять пожар.
Вздохнув, Ли отвернулась от окна. Казалось, Роберт преследует ее, несмотря на ее яростные попытки защититься от воспоминаний.
Ли взглянула на золотое колечко на безымянном пальце. Кэбот возвращается домой сегодня, и ей надо как-то с ним помириться.
Что-то изменилось в их отношениях. После той злополучной ссоры ночью, она поняла, что он имел все права поступить с ней так, как задумал. Она отчаянно хотела вернуть их отношения в деловое русло. Без сомнения, того же хотел и Кэбот.
Глава 5
Дождь яростно хлестал в окно. Вспышки молний озаряли небо, раскачивающиеся деревья и землю ослепительным светом. Ли вся дрожала от страха, но не отходила от окна в гостиной.
«Ты не должна бояться своих страхов», — слышались ей слова отца. Она верила ему и с пяти лет сама приучала себя к этому. Однажды они с Гейджем сели на мель в такую же жуткую бурю. Многие ночи упрямой борьбы со страхом превратили его в нечто, с чем она обычно могла справиться.
Вот и сегодня она собиралась бросить вызов своим страхам, если только Кэбот вернется в такой ужасный шторм…
Раскат грома ударил, как пушечный выстрел. Вспышка ослепительного света разорвала тьму. Она почувствовала, как испариной покрылись ее ладони и шея.
Ли смотрела, как хлещет дождь, как ветер треплет деревья. Огонь камина согревал ее спину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Его одолевали сомнения. Были ли у нее хоть какие-то намерения разделить с ним постель, или она вышла замуж из-за денег? Собиралась ли она остаться? Впрочем, она могла бы уже уехать, но почему-то он думал, что она этого не сделает.
Чувство негодования охватило его. Кэбот не мог жить остаток своей жизни в ожидании любовных утех с женой другого человека. Ли была его женой. У них был уговор.
Что ему теперь делать? Кэбот слишком хорошо знал, что невозможно взять и выкинуть человека из головы. Для этого нужно время. Когда его забрали в приют, он встретил там настоящую Леди. Ее звали Констанс Прайс, но он никогда не называл ее по имени. Кэбот наивно верил в то, что вовсе и не привязался к ней до того дня, когда они уехали в Орегон. Трижды в своей жизни Кэбот был обманут, предан. Тогда же Джон Бутчер пришел в приют.
Он пытался не думать о том времени, когда после отъезда Леди этот жестокий человек прибрал приют к рукам. Стараясь забыть горькое прошлое, Кэбот начал вспоминать лицо Ли и, глубоко вздохнув, откинулся в кресле.
Черт возьми, она его жена, его собственная жена и должна скрашивать его жизнь. Разве может он принудить ее к этому?
Но ведь нельзя овладеть женщиной, если она сама этого не хочет? Он пытался игнорировать этот укол совести. Они ведь муж и жена, не так ли?
Вчерашней ночью он страдал от желания обладать ею. Сегодня он решил заявить о своих правах.
Кэбота охватили какие-то дурные предчувствия, когда он вошел в дом. Что-то изменилось. Разнообразнейшие запахи окружили его: это был запах готовящейся пищи, воска, и легкий аромат лимона с вербеной.
Оглядев внимательно холл, он стянул с себя длинное пальто и повесил его на вешалку для шляп. Вроде бы ничего необычного. На противоположной стене мерно тикали часы его деда. Рядом висела картина с изображением лесопильни.
Нахмурившись, он прошел к двери в гостиную. Через несколько секунд он понял, что бокалы и кружки, оставшиеся после вчерашнего вечера, убраны. Столики, покрытые кружевные салфетками, блестели, так же как и камин. Рядом с ним, на круглом столике лежала семейная Библия Ли. Настольная лампа приятно освещала комнату.
Ли навела порядок в гостиной. В нем росло раздражение. Он выскочил из комнаты и направился в кухню.
— Кэбот? — послышался запыхавшийся голос Ли. Она стояла на верхней ступеньке лестницы. — Хорошо, что ты пришел, а то я начала волноваться.
— А я и не говорил, когда буду дома. — Он обратил внимание на ее волосы, свободно спускающиеся по плечам, на темно-красный халат, туго охватывающий тонкую талию. Она выглядела умиротворенной. Волна тепла окатила его. Он отвел глаза.
— Ты хочешь поесть? Я сделала цыпленка с картошкой. И еще ореховый торт.
— Я поел в городе.
Запах жареных орехов все еще разносился по дому. Он вновь почувствовал раздражение и стал подниматься по лестнице.
— Ты не должна готовить, Ли. Мэдди делает это прекрасно.
— Но Мэдди сегодня выходная, — бодро ответила Ли, подтягивая пояс халата. Ее груди приятно шевелились в такт ходьбе. — Кроме того, я и сама не прочь. Я же живу здесь.
Кэбот дошел до верха лестницы и почувствовал неловкость от того, что она стояла слишком близко к нему. Он видел, как пульсирует жилка на ее шее, он чувствовал ее запахи — мыла и солнца. И он представил, что под халатом у нее — только эта тонюсенькая ночная сорочка.
Она осторожно улыбнулась ему и сдвинула полы халатика.
— Все хорошо? Никаких проблем на работе?
Он пристально посмотрел на нее, стараясь подавить раздражение.
— Все прекрасно. Во всяком случае, так будет, — добавил он вполголоса.
Он вошел в спальню и остановился как вкопанный.
Постель была расстелена, но не это приковало его внимание. Через спинку стула были перекинуты несколько его рубашек. Одна из них, клетчатая фланелевая, была заштопана, и пуговица была на месте.
Он закипел от злобы. «Готовит, убирает, штопает — исполняет все обязанности жены. Может быть, именно таким образом она собирается выполнять свою часть сделки?» Его голос звучал предательски мягко:
— Ты не должна чинить мои рубашки, Ли. Ты не прислуга.
— Да мне не трудно. Я хорошо шью, и, кроме того, я ведь твоя жена…
— Нет. Пока нет. — Сомнения были тут как тут: «Она не была готова принять меня вчера ночью. Почему же сегодня что-то должно измениться?» — Хотя, я вижу, ты делаешь все, кроме того, что обещала. — Слова слетели с языка, прежде чем он подумал.
Ее передернуло от боли, шею залило краской. Избегая его взгляда, она повернулась и на негнущихся ногах дошла до стула, сняла рубашки и осторожно положила их в шкаф. Когда она повернулась к нему, ее голос был спокойно-ледяным:
— Ты прав. Извини. Мэдди лучше знает, как все тут у вас заведено. Естественно, что ты предпочитаешь ее. услуги.
— Ли? — он почувствовал, что обидел ее, и попытался приблизиться к ней.
Она прошла мимо него, направляясь к двери:
— Если ты не возражаешь, я немного почитаю. Разочарование, которое не покидало его весь этот день, внезапно выплеснулось в злобу, и он накинулся на нее.
— Я собираюсь принять душ. Будь здесь, — он указал на кровать, — когда я вернусь. У меня есть одно незаконченное дело. Кэбот развернулся и вышел, раздираемой злобой. Он остановился перед деревянной ширмой, отделяющей ванну, и начал расстегивать рубашку. Он стянул ее и зашвырнул в угол.
«Смогу ли я заниматься любовью с ней, если ее мысли заняты кем-то другим?» Не то чтобы это уж очень его волновало, но мысль об этом постоянно присутствовала. Он скинул правый сапог, затем левый. , Одной узкой он нащупал верхнюю пуговицу брюк, другой старался регулировать поток горячей воды, нагреваемой в бойлерной на крыше. Нет, он не хотел брать ее силой. Возможно, она переступит через свое нежелание, и ему и не придется этого делать. Он рассчитывал на это.
— Кэбот?
Он посмотрел через плечо, и его рука застыла на кране. Медленно он убавил поток воды и повернулся. Она стояла в дверях, освещенная отблесками огня в камине.
Она вынула руки из карманов, развязала пояс и скинула темно-красный бархатный халатик. Он упал на пол, мягко обвив ее ступни. На ней была та же прозрачная ночная рубашка, через которую перламутром светилось ее тело.
Жаром залило его чресла. Он почувствовал, как твердеет его член под плотной материей брюк. Кэбот медленно повернулся, каждая мышца была напряжена. «Что, черт возьми, она делает?» Он не мог перевести дыхание, будто стопудовая гиря лежала у него на груди,
— Что такое?
Она посмотрела на него снизу вверх:
— Если ты собираешься взять меня силой, то давай, не теряйся. Не жди, что я буду лежать и ждать этого, как примерная жена. Я не буду.
— Что? — хрипло переспросил он. Он судорожно теребил пояс брюк. Ее вызывающее поведение обескуражило его. Ли знала, что он не сможет этого сделать, и потому подталкивала его. Кэбот не мог не восхититься ее находчивостью. Но восхищение внезапно сменилось желанием доказать ей, что она не права.
Он хотел ее, до боли, до трепета. Прошлая ночь только раззадорила его еще больше. Он узнал запах ее духов и мыла. Сквозь сорочку он видел каждый изгиб ее стройного тела. Он перевел взгляд на ее длинные ноги, бедра, упругий живот, точеную талию, груди, выступающие под тонкой материей. Он вспомнил вкус ее тела — сладкий, медовый.
— Подойди сюда.
Испуг промелькнул в ее глазах, она втянула плечи, секунду помедлила, затем подошла, с вызовом глядя ему в глаза.
Им овладела нерешительность. Он постоял некоторое время, не произнося ни слова. Их дыхание смешалось в молчании. Желание боролось с опасением. «Сможет он сделать это?» «Будет ли она опять сопротивляться?» Кэбот видел, как сердце билось у нее в груди. И розовую точку, которую вчера он нежно трогал губами. Он почувствовал, что его руки стали влажными и липкими от волнения. Ли смотрела на него почти с вызовом, застыв в напряженном ожидании.
Волосы у нее на висках шевелились от его дыхания. Он хотел дотронуться до нее. Может быть, если он будет действовать осторожно…
Кэбот вытянул вперед руку, не отрывая своего взгляда от нее, и осторожно дотронулся до темно-рыжего завитка волос, лежащего у нее на плече. Она оттолкнула его руку и попыталась схватить его за запястье. Ее рука запуталась в волосах. Она сильно сжала его руку. То ли обещание возмездия было в этом пожатии, то ли мольба о пощаде, он так и не понял, что именно.
Внезапно Кэбота осенило: она будет сопротивляться ему. Но он не мог этого допустить. Он захватил ее волосы в кулак, и казалось, будто шелк струится между пальцев. Он почувствовал сладкий запах вербены и медленно разжал пальцы. Отчаяние слышалось в его голосе, когда он произнес:
— Иди ложись.
— Спасибо, — вздохнула она с облегчением.
Кэбот закрыл глаза, стараясь не потерять над собой контроль. Сердце его билось, как сумасшедшее. Он чувствовал себя отвратительно, почти так же, как и все годы, проведенные в приюте. Он безвольно опустил руки.
— Иди. Не могу обещать, что я не передумаю.
— И не надо, — сказала она спокойно, глядя на него без страха. — Я уверена.
Только одна мысль остановила его мольбу: если г она уверена, что у них будет ребенок сегодняшней ночью, то он бы не хотел, чтобы это произошло с мыслями о другом мужчине. Он тихо сказал:
— Иди в постель.
Она остановилась, чтобы поднять свой халат.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи. — Он отвернулся и так крепко сжал кран насоса, что костяшки его пальцев побелели.
Он слышал, как она прошла к кровати, зашуршали простыни, и она легла. Кэбот долго развязывал тугой узел на бриджах. Наконец он снял их и осторожно ступил в ванну. Холодная вода приятно освежила его. Он вдруг осознал то, в чем не хотел себе признаться с прошлой ночи: он хотел, чтобы она хотела его.
Нет, не в любви было дело. Мужская гордость или, возможно, чисто сексуальный интерес. Он хотел Ли Беккер больше, чем любую другую женщину когда-либо, даже больше, чем Вивьен.
Но ведь это не было обычной интрижкой. Они поженились, чтобы долгие годы жить вместе, чтобы иметь детей и общее будущее. Он почти потерял контроль над собой прошлой ночью, а она даже не дотронулась до него. Но ведь между ними что-то возникло, пусть даже она пытается скрыть это за мыслями о Роберте.
Теперь Кэбот был настроен решительно. Он даст ей столько времени, сколько ей понадобится. Пока.
Два дня спустя Ли сидела в конторе вместе с Саймоном. Он вышел из-за своего стола и уставился в окно. Над доками нависли тяжелые черные тучи.
— Ну так что ты думаешь? Как мы назовем компанию?
Ли сидела, нахмурившись, теребя в руках судовые декларации.
— Что?
Саймон подошел к входной двери и раскрыл ее настежь. Холодный воздух змейкой заполз в комнату, принеся еле заметный запах зимы и печного дыма. Выйдя наружу, он закинул голову, чтобы посмотреть на вывеску.
— Ну, например, мы могли бы назвать ее «Монтгомери и Марш» или «Марш и Монтгомери». А как насчет «М плюс М Компани»?
— Я еще не думала над этим. — Между ней и Кэбо — том все было по-прежнему неопределенно. Когда она проснулась в воскресенье, он был уже в Кейп Жирардо.
Ее компаньон покосился на вывеску и задумчиво сказал:
— Мы могли бы оставить «Беккер, Монтгомери и Марш». Роберту бы это понравилось.
— Роберта уже нет. — Ли напряглась, пытаясь отбросить неприятные воспоминания.
Саймон что-то пробормотал и повернулся лицом к реке. Ли глубоко вздохнула и, положив декларации на свой стол, потянулась. Она не вспоминала о Роберте целое утро и не собиралась этого делать теперь. Напротив, она хотела думать о Кэботе.
В конце концов он оставил записку, объясняющую, что у него назначена встреча с представителями железной дороги по поводу возможного контракта. Если ничего не случится, он должен сегодня вернуться. Она вспомнила, как ей стало неприятно, когда, проснувшись в воскресенье, на обнаружила, что он уехал. Вот и сейчас она пыталась не поддаваться раздражению.
Саймон зашел внутрь и закрыл дверь. Его худое лицо чуть порозовело от холодного воздуха.
— Как у вас с Монтгомери идут дела? Я, признаться, не был уверен, что ты появишься сегодня в конторе. Только что вышла замуж и все такое…
— Ты же знаешь, Саймон, что все не совсем так. — Ли старалась говорить сдержанно, несмотря на дрожь, пробежавшую у нее по спине при упоминании о муже. — У Кэбота дела за городом.
Саймон кивнул и направился к ее столу. Он ласково спросил:
— Я полагаю, все не так складывается, как было у вас с Робертом?
— Нет. — Она отвернулась. Ли не хотела думать о том, «как было у нее с Робертом».
— Да, таких, как Роберт, немного, — с грустью сказал Саймон. Он немного помолчал, потом выудил из кармана брюк часы и сказал: — Пойду-ка я к Клемме перекушу. Хочешь пойти?
— Нет, спасибо. Я хочу закончить дела здесь.
Она снова взялась за бумажки, тщательно перетасовывая их.
Саймон захлопнул крышку часов и в задумчивости постоял с минуту.
— Роберт очень любил шоколадный пирог у Клеммы. Может быть, я съем сегодня кусочек.
— Было бы неплохо. — Ли открыла ящик и сделала вид, будто что-то ищет. Ее собственные воспоминания о Роберте опять захлестнули ее.
Саймон натянул свое пальто и прошел к двери, по пути сказав:
— Я сегодня немножко задержусь. Нужно разобраться с одним дельцем.
— Хорошо, — кивнула она.
Дверь закрылась. Ее партнер ушел. Воспоминания Саймона о Роберте напомнили ей другие эпизоды их жизни: то, как он любил ее бисквиты и соусы, деликатесные китайские блюда, которые он заказывал специально для нее во Франции, и книгу, которую она обнаружила в этот уик-энд.
Ли постаралась переключиться на что-нибудь другое, не разрешая сомнениям овладеть ею. Она встала из-за стола, подошла к двери и вышла на крыльцо.
Перед ней Миссисипи медленно несла свои серо-бурые воды. Небо еще больше потемнело с тех пор, как ушел Саймон. Надвигался шторм. Ли испугалась. Сказывалась нервозность последних дней. Ей захотелось скорее попасть домой.
Несмотря на пасмурный день, пристань не была пустынна. Несколько ребятишек бегали по набережной. Докеры на барже были заняты принесенным с собой обедом. Пароход медленно заходил в бухту, его гудок изрыгал какой-то скрежет, совсем не похожий на голоса других судов. Это «Энни Ли».
Ли хорошо помнила этот звук, он вызвал в памяти лицо и голос Роберта. «Обидно, что такое красивое название досталось посудине, которая визжит, как свинья в корчах», — любил повторять он.
Она поймала себя на том, что улыбается. Как будто под гипнозом, ее взгляд переместился на участок земли через улицу. То, что когда-то было черным пепелищем, теперь было покрыто пожухлой зимней травой и опавшими листьями. Спустя три года черное кольцо, очертившее место, где когда-то находилось здание «Пароходство Беккера и Марша», исчезло совсем.
Воспоминания нахлынули волной: пожар, Саймон, одержимый идеей выстроить новое, со всеми удобствами здание компании. Временами Ли казалось, будто он винил себя в чем-то.
Новое здание было целиком кирпичным. Оконные рамы откидывались наружу, чтобы их можно было открыть в случае необходимости. Рядом с ее письменным столом находился люк, через который можно было спуститься вниз, в подвал, если входная дверь окажется заблокированной. Саймон дошел даже до того, что соорудил транспортер, с помощь которого можно было черпать воду прямо из реки, случись опять пожар.
Вздохнув, Ли отвернулась от окна. Казалось, Роберт преследует ее, несмотря на ее яростные попытки защититься от воспоминаний.
Ли взглянула на золотое колечко на безымянном пальце. Кэбот возвращается домой сегодня, и ей надо как-то с ним помириться.
Что-то изменилось в их отношениях. После той злополучной ссоры ночью, она поняла, что он имел все права поступить с ней так, как задумал. Она отчаянно хотела вернуть их отношения в деловое русло. Без сомнения, того же хотел и Кэбот.
Глава 5
Дождь яростно хлестал в окно. Вспышки молний озаряли небо, раскачивающиеся деревья и землю ослепительным светом. Ли вся дрожала от страха, но не отходила от окна в гостиной.
«Ты не должна бояться своих страхов», — слышались ей слова отца. Она верила ему и с пяти лет сама приучала себя к этому. Однажды они с Гейджем сели на мель в такую же жуткую бурю. Многие ночи упрямой борьбы со страхом превратили его в нечто, с чем она обычно могла справиться.
Вот и сегодня она собиралась бросить вызов своим страхам, если только Кэбот вернется в такой ужасный шторм…
Раскат грома ударил, как пушечный выстрел. Вспышка ослепительного света разорвала тьму. Она почувствовала, как испариной покрылись ее ладони и шея.
Ли смотрела, как хлещет дождь, как ветер треплет деревья. Огонь камина согревал ее спину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27