Она стояла посреди спальни, пытаясь стряхнуть с платья остатки пищи. Платье принадлежало матери Утты. «Теперь его придется долго отстирывать», – подумала Мирана, входя в большой зал с перекинутым через руку одеялом и снова ощущая вокруг себя гробовое молчание. Она чувствовала на себе пристальные мужские взгляды, в которых сквозило недоверие и сомнение по поводу того, что они видели ее на свободе. Женщины, напротив, смотрели на нее с нескрываемым любопытством. Их взгляды были не такими колючими, как мужские.
Не глядя по сторонам, Мирана дошла до дверей. Они были широко открыты. Ее удивило то, что она не услышала гневного окрика Рорика, он даже не пытался ее остановить.
Дойдя до бани, она оглянулась. Никто не преследовал ее. Во внешних покоях она нашла бадьи с водой и, стянув с себя платье и тунику, как следует отстирала их. Закутавшись в одеяло, отжала вещи, положила сушиться на лавку и, выйдя из бани, решила дойти до частокола, чтобы взглянуть, что за ним, проверить толщину стен и исследовать ворота…
И вдруг нос к носу столкнулась с Рориком. В руке он держал подвешенных на веревке трех громадных серебристых окуней. Подле него, высунув язык, стоял Керзог. Мирана уставилась на рыбу.
Рорик взглянул на девушку, затем на обмотанное вокруг нее одеяло и произнес:
– Что ты тут делаешь?
– Мне пришлось выстирать облитое помоями платье. Что ты будешь делать с рыбой?
Казалось, он не знал, как ему поступить.
– Пошли, – наконец сказал он, пожав плечами. Мирана пошла следом, плотно прижимая к себе одеяло.
Дойдя до восточной стены частокола, он присел на корточки и разжег из прутиков и маленьких веток небольшой костер. Керзог улегся возле костра, наклонив свою огромную голову набок и глядя на хозяина, точно спрашивая его о чем-то.
Рорик жестом велел девушке сесть. Она молча наблюдала, как он ловко почистил рыбу небольшим ножом, таким же острым, как ее собственный, которым она некогда угрожала ему. Затем обильно смазал окуней маслом и уложил на железную сковороду, которую предварительно захватил из дома. Поставив ее на огонь, он уселся напротив, скрестив ноги, и принялся смотреть на сковороду, точно стараясь побыстрее нагреть ее взглядом и поджарит рыбу.
– Я умираю от голода, – буднично сказал он, не отводя глаз от шкворчащей на сковороде рыбы. – Я дам тебе одну.
– Так будет честно. Я кормила тебя, пока ты был нашим пленником.
– Угу, и пыталась перерезать мне глотку.
– Если бы я хотела убить тебя, то сделала бы это запросто. Ты был так же беспомощен, как выпотрошенная рыба.
– Помолчи, я устал от твоей самодовольной болтовни. Взгляни, тебе не кажется, что эта, в середине, уже почти готова?
Обильно политая маслом и зарумянившаяся рыба выглядела очень аппетитно.
– Нет, она еще сырая внутри. Ты что, каждый вечер готовишь себе сам?
Рорик что-то недовольно проворчал себе под нос. Над головой светила луна. Ночь была тихой и безветренной, черное небо усыпано звездами. Птичий гомон давно стих. Было тепло и спокойно. С берега доносился мерный шум прибоя. Рорик сидел совсем близко от нее, угрюмо глядя на жарившуюся на сковороде рыбу. Блики огня исполняли на его лице причудливый танец.
Трудно было ненавидеть мужчину, который выглядел так, словно для него не было ничего важнее этой жареной рыбы.
– Ты снова посадишь меня на цепь?
– Возможно. Я не могу полагаться на твое честное слово – ты сестра Эйнара, а он убийца и даже хуже. Да, – подумав произнес он, – пожалуй, посажу тебя на цепь. – Он потыкал каждую рыбину ножом и перевернул.
Мирана несколько минут молча наблюдала, как они шкворчат и подрумяниваются, а потом сказала:
– Что он сделал? Я никогда не слышала, чтобы он называл твое имя.
– Рыба готова, – не обращая внимания на ее вопрос, произнес Рорик. Он взял деревянную тарелку, поняв, что она только одна, пожал плечами. Разрезав рыбу на куски, он поставил тарелку между собой и Мираной и сказал:
– Ты будешь есть руками. У меня только один нож. Возьми себе ту, которая ближе к тебе, она самая маленькая из всех.
Мирана безропотно кивнула, но не двинулась с места. Она была сыта и поэтому просто смотрела, как он тщательно разрезал рыбу и принялся ее есть так, точно это был дар богов. При этом выражение его лица было блаженным. Он отправлял в рот кусок за куском, пока на тарелке не остался самый маленький окунь, которого он обещал Миране, и половинка другого.
Рорик взглянул на оставшуюся половинку, затем на пса, вздохнул и, к великому изумлению девушки, предложил ее Керзогу. Еще большим потрясением оказалось то, что, обнюхав рыбу, собака тихо гавкнула и отвернулась, положив голову на передние лапы и преданно глядя на хозяина. Рорик помрачнел, но не сказал ни слова.
– Что-то я ничего не понимаю, – заметила Мирана. – Меня целый день очень хорошо кормили. То неимоверно вкусной кашей и аппетитным хлебом со свежим маслом и медом, то тушенными с луком и залитыми яйцами бобами. Все было очень вкусно. И вдруг ты приносишь на ужин эту ужасную бурду. Вы же умрете с голоду. Что у вас тут происходит?
Рорик молча смотрел на оставшуюся на тарелке рыбу.
– Аслак был прав, – наконец сказал он скорее себе, чем Миране, и выругался. – Даже мой чертов пес и тот сыт по горло! Поэтому он и отказался от предложенной рыбы. Женщины мстят только мужчинам.
– Доедай, я тоже сыта, может быть, даже больше, чем твой пес. Женщины кормили меня целый день.
Рорик не заставил себя долго упрашивать и не проронил ни слова до тех пор, пока не проглотил последний кусочек. Затем он вытер рот тыльной стороной руки, протер дубовым листом нож и бросил лист в догорающий костер.
– Аслак сразу понял, что женщины наказывают нас за то, что мужчины спят с Энтти. Они не возражали бы, если бы дело касалось неженатых мужчин, но женатые тоже частенько проводят время в ее постели, и это приводит жен в бешенство.
Мирана удивленно уставилась на него. Неужели перед ней тот самый человек, который хотел убить ее брата, который, имея в руках только нож и меч, храбро сражался против дюжины вооруженных до зубов воинов? Неужели это он стойко перенес серьезное ранение и, несмотря на слабость и боль, освободился из плена, прихватив ее с собой в заложницы? Он был очень жесток с ней, оскорбляя и обращаясь, как с животным. Он вытащил ее из воды, хотя больше всего в тот момент ей хотелось утонуть, чтобы разом покончить с унижением. Теперь она была благодарна ему за то, что он спас ей жизнь. И что же, все это сводилось к тому, что женщины попросту наказывали его и мужчин за неверность?
Рорику самому приходилось добывать рыбу и готовить ужин.
– Не могу понять, почему женщины так заботятся о тебе, – рассеянно сказал он. – Ты для них такой же враг, как и для меня.
Опершись спиной о стену и скрестив на груди руки, он довольно вздохнул.
– Да, – сказал он, нарушая гробовое молчание, поскольку Мирана не произнесла ни звука, – я должен это сделать, больше некому. Я подавлю этот бунт. Мужчины считают, что это должен сделать именно я, хотя, сказать по правде, не слишком надеются на удачный исход. Но я добьюсь своего. Если мужчина хочет затащить женщину в постель, это его право.
– Даже если он женат?
Рорик посмотрел на догорающий костер, его голубые глаза блестели ярче, чем языки пламени.
– Всем управляет мужчина. Он защищает женщину, он строит дом и добывает пищу и поэтому имеет право спать хоть с медведем, если ему этого хочется. Я хозяин этого острова, и все здесь подчиняются мне. А я больше не намерен терпеть своеволия.
Слова, произнесенные им с таким высокомерием, вызвали в ней желание ударить его. Неужели он думает, что мужчина может свободно изменять жене? Мирана сожалела, что не узнала, почему женщины так невкусно готовят, чуть раньше. Тогда бы она не была с ним такой откровенной. А теперь ей придется что-то предпринять.
Рорик отвел ее в спальные покои, пристегнул к запястью цепь и вышел. Мирана терпеливо ждала. Когда они проходили по дому, девушка бросила многозначительный взгляд на старую Альну, который мгновенно был понят. Оставалось лишь выждать время.
Девушка была права, и уже через несколько минут в спальню вошла Альна в сопровождении Аммы.
Первым делом пожилая женщина закрыла вход в спальные покои и зажгла укрепленный на стене факел.
– Лорд Рорик с мужчинами пьют и веселятся, отмечая удачную охоту. И то, как храбрый Рорик завалил здоровенного кабана, несмотря на раненое плечо. Если это не прекратится, он наверняка не в меру возгордится собой. Кроме того, я слышала, как Гард хвастался перед мужчинами, что Рорик вскоре подавит бунт женщин, затем он долго гоготал и осушил в честь Рорика полный кубок меда. Не волнуйся, Мирана, лорд Рорик не скоро зайдет в спальню, чтобы взглянуть на тебя. Он слишком занят мыслями о себе самом, о том, как он замечателен и неотразим, чтобы помнить о тебе. Мы в полной безопасности. Знакомься, это Амма. Это она подала идею мстить мужчинам до тех пор, пока они не научатся сдерживать свою похоть.
– Я рада, что вы пришли, – сказала Мирана, глядя на Амму, которая приветливо кивнула ей в ответ. – Я была удивлена, попробовав ужасную еду. К сожалению, я сказала об этом лорду Рорику. Если бы я знала о вашем заговоре раньше, я бы промолчала. Мне очень жаль, что так получилось. Ты здорово придумала, Амма. Рорик сказал мне, что завтра он распорядится отстранить Энтти от готовки и не позволит вам издеваться над мужскими желудками.
Ваш заговор разгадал Аслак. Именно он раскрыл мужчинам глаза, но Рорик не сразу поверил ему.
– Рорик становится очень мягким человеком, когда дело касается женщин, – с усмешкой глядя на Мирану и Амму, сказала старая Альна. – Я сомневалась, что кто-нибудь из мужчин способен понять смысл того, что мы делаем и почему. Рорик всегда мягок с женщинами, со всеми, кроме тебя. И я не могу понять отчего. На нас он никогда не повышал голоса и уж тем более не поднимал руку.
Мирана покачала головой.
– На этот раз он настроен решительно. Он собирается отдавать приказы, командовать и кричать. Возможно, дело дойдет и до побоев. Рорик очень страдает от голода. Сегодня он поймал рыбу и сам пожарил ее на костре. Никогда раньше я не видела, чтобы мужчина с такой жадностью смотрел на еду. Он собирается положить бунту конец и, если для этого понадобятся угрозы и наказания, он, не колеблясь, пойдет на это. Поэтому я и вызвала тебя, Альна. – Выпалив на одном дыхании все, что знала, Мирана перевела дух. – Я хочу помочь вам, – добавила она, – и, если смогу, попытаюсь помешать ему. Мне хочется, чтобы вы получили то, чего заслуживаете.
– Я втянула женщин в эту игру, – сказала Амма. – Нет, Альна, не старайся оправдать меня. Мне казалось, что это лучший способ привлечь мужское внимание. Знаешь, Мирана, мой муж Скулла никогда не спал с Энтти. Он верный муж, но другие так и норовят нырнуть в чужую постель. Помимо этого, есть еще одна причина. Я не виню Энтти – она всего лишь легкомысленная девочка, молоденькая и нежная. И не ее вина, что ее захватили силой и привезли сюда как рабыню и заставили спать с мужчинами. Наказания заслуживают только мужчины. Вот я и придумала помучить их несъедобной пищей. Что ты об этом думаешь, Мирана?
«Они признали меня как свою, – растроганно подумала Мирана, – и хотят знать мое мнение».
– У меня есть одна задумка, но сначала я хочу сказать, что восхищена вашим замыслом отомстить мужчинам. Теперь пришло время ненадолго отступить, чтобы огорошить их, ввести в заблуждение. Пусть мучаются от неизвестности, гадая, что мы еще задумали.
Старая Альна одобрительно кивнула головой, глядя на Амму. Пленница, сестра заклятого врага лорда Рорика, а значит, и их тоже, оказалась такой же, как они. Она была умна, сметлива и сразу же поняла, чего они хотят, и поддержала их. В ней было что-то особенное. Возможно, уверенность и решимость. Она располагала к себе, и обе женщины сразу доверились ей. Амма сделала знак Альне сесть по одну сторону кровати, а сама села по другую.
– Что ты предлагаешь? – спросила она. – Объясни, что значит ненадолго отступить?
Мирана подалась вперед. Ее глаза радостно заблестели от роившихся в голове мыслей.
– Завтра еда должна быть восхитительной. Не кладите в кашу сосновые иголки и черную кору. Не добавляйте в тушеное мясо тростник, корни турнепса и листья дуба. И никаких кислых приправ! Приготовьте все так, чтобы им казалось, что они едят пищу богов. Побольше улыбайтесь и вообще ведите себя как смиренные овечки.
– Но они не заслуживают этого! – воскликнула Амма и, вскочив на ноги, принялась расхаживать по спальне. Она была очень высокой и грузной, и Мирана невольно улыбнулась, глядя на эту волевую женщину, которая казалась ей настоящей воительницей. – Скулла не одобряет мужскую неверность, но он не станет и перечить им. Он просто будет молчать, черт его подери! Мужчина, за которого я двенадцать лет тому назад вышла замуж, даже не подозревает, что это я подговорила женщин подсыпать им в пищу всякую гадость.
– Я понимаю твой гнев, Амма, – спокойно возразила Мирана. – Но мужчины устроены по-другому. Послушай, нам надо сбить их с толку, вывести из равновесия. Рорик наверняка растеряется, когда завтра утром увидит, что все резко изменилось, да и все мужчины тоже. Он станет обдумывать это, но так и не поймет, в чем дело.
– Ага, теперь я поняла твой план, – восхитилась старая Альна. Она даже засмеялась от удовольствия. – Мне нравится, Амма. Это заставит наших невежд мучиться в догадках! Отличный план!
– А на следующий день мы снова накормим их бурдой? – задумчиво спросила Амма.
– Сначала мы посмотрим, что предпримет Рорик. Хотя я сомневаюсь, что он станет что-то делать. Как сказала Альна, они растеряются и вообще не поймут, что произошло. Возможно, Рорик подумает, что Альна прослышала о его планах подавить бунт и решила безропотно подчиниться.
– Такое самодовольство вполне присуще мужчинам. Скорее всего он так и решит, – сказала старая Альна. – Когда женщина ведет себя как смиренная овца, мужчина начинает думать, что она наконец поняла, что он принц и бог и готова припасть к его ногам. Какие они все болваны, даже мой замечательный Рорик. – Альна задумчиво посмотрела на Мирану. – У тебя светлая голова, – неожиданно сказала она. – Ты похожа на мать Рорика, Тору. Такая же волевая и упрямая.
– Да, – подхватила Амма. – Тора – сильная и изобретательная женщина. Ее муж никогда не знает, чего от нее ждать. Помнится, она всегда делает все поперек Харальду и кричит громче него, несмотря на его гнев. Никогда в жизни он не осмелился ударить ее или чем-то пригрозить. Альна права. Ты такая же бесстрашная, как она.
Мирану очень удивили эти слова, но в то же время ей было приятно услышать подобное в свой адрес. Тем не менее она покачала головой и произнесла:
– Мы пока не станем кричать.
– Конечно, конечно, мы будем изображать смиренных овечек, – подхватила Амма, довольно улыбаясь.
– Только ничего не говори Скулле, – предупредила Мирана. – Несмотря на то что он верный муж, он мужчина, а мужчины всегда больше преданы друзьям, чем жене.
– Буду нема как рыба, – сказала Амма и рассмеялась. – Завтра я приготовлю ячменный суп, который заставит мужчин стонать от удовольствия.
– А что с Энтти? – спросила Мирана.
– Да ничего. Эта маленькая дурочка будет делать то, что ей скажут, – успокоила ее старая Альна. – До сих пор Аста давала ей сосновую кору и та безропотно добавляла ее в тушеное мясо. Амма давала ей корни турнепса, она перетирала их и приправляла суп.
– Да, с такой нежной и безмятежной улыбкой на устах. Пусть посмотрит, что мы будем делать, – сказала Амма.
Глава 8
Мирана легла на пол и, укрывшись одеялом, повернулась на бок. На этот раз, взглянув на ссадины и царапины, оставленные цепью, Рорик молча пристегнул цепь на другую руку.
Он едва удостоил ее взглядом, вернувшись в спальные покои. Мирана обдумывала встречу с женщинами. С ее стороны было глупо вникать в их проблемы, но желание помочь им было настолько велико, что она не могла отказать себе в этом. Она надеялась, что ее план сработает. Рорик наверняка повременит устраивать женщинам разгром, по крайней мере отложит это на день, чтобы окончательно убедиться в том, что они боятся его гнева. И когда это подтвердится, он и все мужчины будут очень гордиться собой. Но это продлится недолго. Мирана была бы рада не принимать женские проблемы так близко к сердцу, но не могла. Теперь она чувствовала, что они стали ей как родные.
Она прислушалась к мерному дыханию Рорика, закрыла глаза и попыталась подстроиться под его ритм. Ничего не вышло, сон не шел к ней. И она принялась думать о том, что с ней будет дальше. «Интересно, что делает Эйнар, чтобы найти меня?» Она могла хвастаться перед Рориком своим сводным братом, но глубоко в душе скрывала правду. Она понятия не имела, что в подобном случае мог предпринять Эйнар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Не глядя по сторонам, Мирана дошла до дверей. Они были широко открыты. Ее удивило то, что она не услышала гневного окрика Рорика, он даже не пытался ее остановить.
Дойдя до бани, она оглянулась. Никто не преследовал ее. Во внешних покоях она нашла бадьи с водой и, стянув с себя платье и тунику, как следует отстирала их. Закутавшись в одеяло, отжала вещи, положила сушиться на лавку и, выйдя из бани, решила дойти до частокола, чтобы взглянуть, что за ним, проверить толщину стен и исследовать ворота…
И вдруг нос к носу столкнулась с Рориком. В руке он держал подвешенных на веревке трех громадных серебристых окуней. Подле него, высунув язык, стоял Керзог. Мирана уставилась на рыбу.
Рорик взглянул на девушку, затем на обмотанное вокруг нее одеяло и произнес:
– Что ты тут делаешь?
– Мне пришлось выстирать облитое помоями платье. Что ты будешь делать с рыбой?
Казалось, он не знал, как ему поступить.
– Пошли, – наконец сказал он, пожав плечами. Мирана пошла следом, плотно прижимая к себе одеяло.
Дойдя до восточной стены частокола, он присел на корточки и разжег из прутиков и маленьких веток небольшой костер. Керзог улегся возле костра, наклонив свою огромную голову набок и глядя на хозяина, точно спрашивая его о чем-то.
Рорик жестом велел девушке сесть. Она молча наблюдала, как он ловко почистил рыбу небольшим ножом, таким же острым, как ее собственный, которым она некогда угрожала ему. Затем обильно смазал окуней маслом и уложил на железную сковороду, которую предварительно захватил из дома. Поставив ее на огонь, он уселся напротив, скрестив ноги, и принялся смотреть на сковороду, точно стараясь побыстрее нагреть ее взглядом и поджарит рыбу.
– Я умираю от голода, – буднично сказал он, не отводя глаз от шкворчащей на сковороде рыбы. – Я дам тебе одну.
– Так будет честно. Я кормила тебя, пока ты был нашим пленником.
– Угу, и пыталась перерезать мне глотку.
– Если бы я хотела убить тебя, то сделала бы это запросто. Ты был так же беспомощен, как выпотрошенная рыба.
– Помолчи, я устал от твоей самодовольной болтовни. Взгляни, тебе не кажется, что эта, в середине, уже почти готова?
Обильно политая маслом и зарумянившаяся рыба выглядела очень аппетитно.
– Нет, она еще сырая внутри. Ты что, каждый вечер готовишь себе сам?
Рорик что-то недовольно проворчал себе под нос. Над головой светила луна. Ночь была тихой и безветренной, черное небо усыпано звездами. Птичий гомон давно стих. Было тепло и спокойно. С берега доносился мерный шум прибоя. Рорик сидел совсем близко от нее, угрюмо глядя на жарившуюся на сковороде рыбу. Блики огня исполняли на его лице причудливый танец.
Трудно было ненавидеть мужчину, который выглядел так, словно для него не было ничего важнее этой жареной рыбы.
– Ты снова посадишь меня на цепь?
– Возможно. Я не могу полагаться на твое честное слово – ты сестра Эйнара, а он убийца и даже хуже. Да, – подумав произнес он, – пожалуй, посажу тебя на цепь. – Он потыкал каждую рыбину ножом и перевернул.
Мирана несколько минут молча наблюдала, как они шкворчат и подрумяниваются, а потом сказала:
– Что он сделал? Я никогда не слышала, чтобы он называл твое имя.
– Рыба готова, – не обращая внимания на ее вопрос, произнес Рорик. Он взял деревянную тарелку, поняв, что она только одна, пожал плечами. Разрезав рыбу на куски, он поставил тарелку между собой и Мираной и сказал:
– Ты будешь есть руками. У меня только один нож. Возьми себе ту, которая ближе к тебе, она самая маленькая из всех.
Мирана безропотно кивнула, но не двинулась с места. Она была сыта и поэтому просто смотрела, как он тщательно разрезал рыбу и принялся ее есть так, точно это был дар богов. При этом выражение его лица было блаженным. Он отправлял в рот кусок за куском, пока на тарелке не остался самый маленький окунь, которого он обещал Миране, и половинка другого.
Рорик взглянул на оставшуюся половинку, затем на пса, вздохнул и, к великому изумлению девушки, предложил ее Керзогу. Еще большим потрясением оказалось то, что, обнюхав рыбу, собака тихо гавкнула и отвернулась, положив голову на передние лапы и преданно глядя на хозяина. Рорик помрачнел, но не сказал ни слова.
– Что-то я ничего не понимаю, – заметила Мирана. – Меня целый день очень хорошо кормили. То неимоверно вкусной кашей и аппетитным хлебом со свежим маслом и медом, то тушенными с луком и залитыми яйцами бобами. Все было очень вкусно. И вдруг ты приносишь на ужин эту ужасную бурду. Вы же умрете с голоду. Что у вас тут происходит?
Рорик молча смотрел на оставшуюся на тарелке рыбу.
– Аслак был прав, – наконец сказал он скорее себе, чем Миране, и выругался. – Даже мой чертов пес и тот сыт по горло! Поэтому он и отказался от предложенной рыбы. Женщины мстят только мужчинам.
– Доедай, я тоже сыта, может быть, даже больше, чем твой пес. Женщины кормили меня целый день.
Рорик не заставил себя долго упрашивать и не проронил ни слова до тех пор, пока не проглотил последний кусочек. Затем он вытер рот тыльной стороной руки, протер дубовым листом нож и бросил лист в догорающий костер.
– Аслак сразу понял, что женщины наказывают нас за то, что мужчины спят с Энтти. Они не возражали бы, если бы дело касалось неженатых мужчин, но женатые тоже частенько проводят время в ее постели, и это приводит жен в бешенство.
Мирана удивленно уставилась на него. Неужели перед ней тот самый человек, который хотел убить ее брата, который, имея в руках только нож и меч, храбро сражался против дюжины вооруженных до зубов воинов? Неужели это он стойко перенес серьезное ранение и, несмотря на слабость и боль, освободился из плена, прихватив ее с собой в заложницы? Он был очень жесток с ней, оскорбляя и обращаясь, как с животным. Он вытащил ее из воды, хотя больше всего в тот момент ей хотелось утонуть, чтобы разом покончить с унижением. Теперь она была благодарна ему за то, что он спас ей жизнь. И что же, все это сводилось к тому, что женщины попросту наказывали его и мужчин за неверность?
Рорику самому приходилось добывать рыбу и готовить ужин.
– Не могу понять, почему женщины так заботятся о тебе, – рассеянно сказал он. – Ты для них такой же враг, как и для меня.
Опершись спиной о стену и скрестив на груди руки, он довольно вздохнул.
– Да, – сказал он, нарушая гробовое молчание, поскольку Мирана не произнесла ни звука, – я должен это сделать, больше некому. Я подавлю этот бунт. Мужчины считают, что это должен сделать именно я, хотя, сказать по правде, не слишком надеются на удачный исход. Но я добьюсь своего. Если мужчина хочет затащить женщину в постель, это его право.
– Даже если он женат?
Рорик посмотрел на догорающий костер, его голубые глаза блестели ярче, чем языки пламени.
– Всем управляет мужчина. Он защищает женщину, он строит дом и добывает пищу и поэтому имеет право спать хоть с медведем, если ему этого хочется. Я хозяин этого острова, и все здесь подчиняются мне. А я больше не намерен терпеть своеволия.
Слова, произнесенные им с таким высокомерием, вызвали в ней желание ударить его. Неужели он думает, что мужчина может свободно изменять жене? Мирана сожалела, что не узнала, почему женщины так невкусно готовят, чуть раньше. Тогда бы она не была с ним такой откровенной. А теперь ей придется что-то предпринять.
Рорик отвел ее в спальные покои, пристегнул к запястью цепь и вышел. Мирана терпеливо ждала. Когда они проходили по дому, девушка бросила многозначительный взгляд на старую Альну, который мгновенно был понят. Оставалось лишь выждать время.
Девушка была права, и уже через несколько минут в спальню вошла Альна в сопровождении Аммы.
Первым делом пожилая женщина закрыла вход в спальные покои и зажгла укрепленный на стене факел.
– Лорд Рорик с мужчинами пьют и веселятся, отмечая удачную охоту. И то, как храбрый Рорик завалил здоровенного кабана, несмотря на раненое плечо. Если это не прекратится, он наверняка не в меру возгордится собой. Кроме того, я слышала, как Гард хвастался перед мужчинами, что Рорик вскоре подавит бунт женщин, затем он долго гоготал и осушил в честь Рорика полный кубок меда. Не волнуйся, Мирана, лорд Рорик не скоро зайдет в спальню, чтобы взглянуть на тебя. Он слишком занят мыслями о себе самом, о том, как он замечателен и неотразим, чтобы помнить о тебе. Мы в полной безопасности. Знакомься, это Амма. Это она подала идею мстить мужчинам до тех пор, пока они не научатся сдерживать свою похоть.
– Я рада, что вы пришли, – сказала Мирана, глядя на Амму, которая приветливо кивнула ей в ответ. – Я была удивлена, попробовав ужасную еду. К сожалению, я сказала об этом лорду Рорику. Если бы я знала о вашем заговоре раньше, я бы промолчала. Мне очень жаль, что так получилось. Ты здорово придумала, Амма. Рорик сказал мне, что завтра он распорядится отстранить Энтти от готовки и не позволит вам издеваться над мужскими желудками.
Ваш заговор разгадал Аслак. Именно он раскрыл мужчинам глаза, но Рорик не сразу поверил ему.
– Рорик становится очень мягким человеком, когда дело касается женщин, – с усмешкой глядя на Мирану и Амму, сказала старая Альна. – Я сомневалась, что кто-нибудь из мужчин способен понять смысл того, что мы делаем и почему. Рорик всегда мягок с женщинами, со всеми, кроме тебя. И я не могу понять отчего. На нас он никогда не повышал голоса и уж тем более не поднимал руку.
Мирана покачала головой.
– На этот раз он настроен решительно. Он собирается отдавать приказы, командовать и кричать. Возможно, дело дойдет и до побоев. Рорик очень страдает от голода. Сегодня он поймал рыбу и сам пожарил ее на костре. Никогда раньше я не видела, чтобы мужчина с такой жадностью смотрел на еду. Он собирается положить бунту конец и, если для этого понадобятся угрозы и наказания, он, не колеблясь, пойдет на это. Поэтому я и вызвала тебя, Альна. – Выпалив на одном дыхании все, что знала, Мирана перевела дух. – Я хочу помочь вам, – добавила она, – и, если смогу, попытаюсь помешать ему. Мне хочется, чтобы вы получили то, чего заслуживаете.
– Я втянула женщин в эту игру, – сказала Амма. – Нет, Альна, не старайся оправдать меня. Мне казалось, что это лучший способ привлечь мужское внимание. Знаешь, Мирана, мой муж Скулла никогда не спал с Энтти. Он верный муж, но другие так и норовят нырнуть в чужую постель. Помимо этого, есть еще одна причина. Я не виню Энтти – она всего лишь легкомысленная девочка, молоденькая и нежная. И не ее вина, что ее захватили силой и привезли сюда как рабыню и заставили спать с мужчинами. Наказания заслуживают только мужчины. Вот я и придумала помучить их несъедобной пищей. Что ты об этом думаешь, Мирана?
«Они признали меня как свою, – растроганно подумала Мирана, – и хотят знать мое мнение».
– У меня есть одна задумка, но сначала я хочу сказать, что восхищена вашим замыслом отомстить мужчинам. Теперь пришло время ненадолго отступить, чтобы огорошить их, ввести в заблуждение. Пусть мучаются от неизвестности, гадая, что мы еще задумали.
Старая Альна одобрительно кивнула головой, глядя на Амму. Пленница, сестра заклятого врага лорда Рорика, а значит, и их тоже, оказалась такой же, как они. Она была умна, сметлива и сразу же поняла, чего они хотят, и поддержала их. В ней было что-то особенное. Возможно, уверенность и решимость. Она располагала к себе, и обе женщины сразу доверились ей. Амма сделала знак Альне сесть по одну сторону кровати, а сама села по другую.
– Что ты предлагаешь? – спросила она. – Объясни, что значит ненадолго отступить?
Мирана подалась вперед. Ее глаза радостно заблестели от роившихся в голове мыслей.
– Завтра еда должна быть восхитительной. Не кладите в кашу сосновые иголки и черную кору. Не добавляйте в тушеное мясо тростник, корни турнепса и листья дуба. И никаких кислых приправ! Приготовьте все так, чтобы им казалось, что они едят пищу богов. Побольше улыбайтесь и вообще ведите себя как смиренные овечки.
– Но они не заслуживают этого! – воскликнула Амма и, вскочив на ноги, принялась расхаживать по спальне. Она была очень высокой и грузной, и Мирана невольно улыбнулась, глядя на эту волевую женщину, которая казалась ей настоящей воительницей. – Скулла не одобряет мужскую неверность, но он не станет и перечить им. Он просто будет молчать, черт его подери! Мужчина, за которого я двенадцать лет тому назад вышла замуж, даже не подозревает, что это я подговорила женщин подсыпать им в пищу всякую гадость.
– Я понимаю твой гнев, Амма, – спокойно возразила Мирана. – Но мужчины устроены по-другому. Послушай, нам надо сбить их с толку, вывести из равновесия. Рорик наверняка растеряется, когда завтра утром увидит, что все резко изменилось, да и все мужчины тоже. Он станет обдумывать это, но так и не поймет, в чем дело.
– Ага, теперь я поняла твой план, – восхитилась старая Альна. Она даже засмеялась от удовольствия. – Мне нравится, Амма. Это заставит наших невежд мучиться в догадках! Отличный план!
– А на следующий день мы снова накормим их бурдой? – задумчиво спросила Амма.
– Сначала мы посмотрим, что предпримет Рорик. Хотя я сомневаюсь, что он станет что-то делать. Как сказала Альна, они растеряются и вообще не поймут, что произошло. Возможно, Рорик подумает, что Альна прослышала о его планах подавить бунт и решила безропотно подчиниться.
– Такое самодовольство вполне присуще мужчинам. Скорее всего он так и решит, – сказала старая Альна. – Когда женщина ведет себя как смиренная овца, мужчина начинает думать, что она наконец поняла, что он принц и бог и готова припасть к его ногам. Какие они все болваны, даже мой замечательный Рорик. – Альна задумчиво посмотрела на Мирану. – У тебя светлая голова, – неожиданно сказала она. – Ты похожа на мать Рорика, Тору. Такая же волевая и упрямая.
– Да, – подхватила Амма. – Тора – сильная и изобретательная женщина. Ее муж никогда не знает, чего от нее ждать. Помнится, она всегда делает все поперек Харальду и кричит громче него, несмотря на его гнев. Никогда в жизни он не осмелился ударить ее или чем-то пригрозить. Альна права. Ты такая же бесстрашная, как она.
Мирану очень удивили эти слова, но в то же время ей было приятно услышать подобное в свой адрес. Тем не менее она покачала головой и произнесла:
– Мы пока не станем кричать.
– Конечно, конечно, мы будем изображать смиренных овечек, – подхватила Амма, довольно улыбаясь.
– Только ничего не говори Скулле, – предупредила Мирана. – Несмотря на то что он верный муж, он мужчина, а мужчины всегда больше преданы друзьям, чем жене.
– Буду нема как рыба, – сказала Амма и рассмеялась. – Завтра я приготовлю ячменный суп, который заставит мужчин стонать от удовольствия.
– А что с Энтти? – спросила Мирана.
– Да ничего. Эта маленькая дурочка будет делать то, что ей скажут, – успокоила ее старая Альна. – До сих пор Аста давала ей сосновую кору и та безропотно добавляла ее в тушеное мясо. Амма давала ей корни турнепса, она перетирала их и приправляла суп.
– Да, с такой нежной и безмятежной улыбкой на устах. Пусть посмотрит, что мы будем делать, – сказала Амма.
Глава 8
Мирана легла на пол и, укрывшись одеялом, повернулась на бок. На этот раз, взглянув на ссадины и царапины, оставленные цепью, Рорик молча пристегнул цепь на другую руку.
Он едва удостоил ее взглядом, вернувшись в спальные покои. Мирана обдумывала встречу с женщинами. С ее стороны было глупо вникать в их проблемы, но желание помочь им было настолько велико, что она не могла отказать себе в этом. Она надеялась, что ее план сработает. Рорик наверняка повременит устраивать женщинам разгром, по крайней мере отложит это на день, чтобы окончательно убедиться в том, что они боятся его гнева. И когда это подтвердится, он и все мужчины будут очень гордиться собой. Но это продлится недолго. Мирана была бы рада не принимать женские проблемы так близко к сердцу, но не могла. Теперь она чувствовала, что они стали ей как родные.
Она прислушалась к мерному дыханию Рорика, закрыла глаза и попыталась подстроиться под его ритм. Ничего не вышло, сон не шел к ней. И она принялась думать о том, что с ней будет дальше. «Интересно, что делает Эйнар, чтобы найти меня?» Она могла хвастаться перед Рориком своим сводным братом, но глубоко в душе скрывала правду. Она понятия не имела, что в подобном случае мог предпринять Эйнар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36