– Надо же, – восхищенно сказал он, снова усаживаясь на прежнее место. – Зря я не разглядывал тебя так раньше. Ты мне нравишься.
Энтти пристально посмотрела на сидящего рядом с ней золотоволосого мужчину, который участвовал в разграблении и уничтожении ее города, его ловкость и одержимость как нельзя лучше подходили для этого. Она чувствовала на себе его буравящий взгляд. Но его глаза были устремлены отнюдь не на ее грудь и бедра, Хафтер пристально разглядывал ее лицо. Он некоторое время молча смотрел на нее, затем нахмурился и спросил:
– Что с тобой?
Энтти молча отвернулась.
– Энтти! – Хафтер сжал ее лицо ладонями и силой повернул к себе. – Не отворачивайся от меня, черт побери!
Она закрыла глаза.
– Что ж, хорошо, если ты хочешь, чтобы все происходило именно так, я не возражаю.
Она слышала, как он поднялся, слышала шорох падающей одежды. Затем ощутила на себе тяжесть его тела, его горячее дыхание на своей щеке, почувствовала, как жесткие волосы на его груди трутся о ее кожу.
Он застонал, приподнялся, поцеловал ее ухо, затем подбородок, там, где ударил ее, и нежно прикоснулся губами к ее носу.
– Ты плачешь, – неожиданно сказал он, отстраняясь. – Не надо, Энтти. Ты же никогда не плакала. Ты слишком своенравна, чтобы плакать.
– Мне не остается ничего другого, – еле слышно прошептала она.
Хафтер тихо выругался.
Глава 23
– Я принесла тебе немного бараньего бульона и хлеба с маслом и медом.
– Спасибо, Утта, – поблагодарила Мирана, взяв из рук девочки деревянный поднос и поставив его себе на колени.
– Лорд Рорик сказал, что тебе пока рано есть мясо, грибы и капусту. Твой желудок еще недостаточно окреп. Он сказал, что бульон приготовлен специально для тебя и мы не должны к нему притрагиваться. Он даже пригрозил мужчинам, чтобы они держались подальше от котелка, но они лишь смеялись, нарочно пытаясь налить в свои миски хоть по капле бульона, чтобы немного позлить его.
– Им это удалось?
– Да, и еще как, – ответила Утта. – Мой папа сказал, что Рорик слишком уж покровительствует тебе, хотя ты меньше других нуждаешься в этом. Мне казалось, лорд Рорик ударит его за эти слова, но в последний момент он все же одумался.
Мирана улыбнулась.
– Он, наверное, одумался из-за меня, я как раз стояла позади отца.
– Похоже, ты права, – согласилась Мирана, пробуя бульон. Он не понравился ей. У него был какой-то странный привкус, и поэтому она съела всего несколько ложек. Жаль, что Рорик не занялся каким-нибудь делом и не оставил за ней право самой решать, что ей есть, а что нет.
– Кто готовил бульон? – поинтересовалась Мирана.
– Мы все приложили к нему руку, но Амма сказала, что следует добавить в него немного корня броли.
– Понятно, – кивнула головой Мирана и принялась за хлеб с маслом, осторожно отодвинув миску с бульоном на край подноса.
Когда несколькими минутами позже в спальню вошел Рорик, она была сыта и ее клонило в сон. У Рорика был встревоженный вид.
– Что на этот раз? – спросила она, похлопав рядом с собой по кровати.
Он сел, не вполне отдавая себе отчет в том, что делает, и сказал:
– Хафтер хочет жениться на Энтти. Я уже ничего не понимаю, Мирана. Он говорит, что связал ее так, как я ему сказал, но она расплакалась, он не смог этого вынести и решил жениться на ней. Он отпустил ее, так и не взяв силой. Теперь он твердит, что не прикоснется к ней, пока они не поженятся. Он сказал ей, что если она снова собирается лишить его мужского достоинства, то должна хорошенько подумать, прежде чем сделать это, поскольку теперь он будет ее мужем, от которого она будет рожать детей. Он предупредил ее, что если она лишит его мужского достоинства, то потом будет страдать так же, как теперь он. Они поженятся завтра.
Мирана старательно разглядывала мощную шею Рорика, пытаясь подавить улыбку.
– Ну и что ты об этом думаешь? Рорик пожал плечами.
– Он должен сам все решить. Я лишь просил его не уезжать с острова, потому что ты будешь очень скучать по Энтти.
– А ты, я полагаю, не хотел бы расставаться с Хафтером, не так ли?
– Это уж точно, мне наверняка будет очень не хватать этого дуралея. Я совсем не понимаю его, но буду страшно скучать по нему.
– У тебя очень красивые ноги, Рорик, – вдруг сказала Мирана.
Рорик оглянулся и удивленно уставился на нее.
– С тобой все в порядке?
– Да, я просто посмотрела на твои ноги. Они такие сильные и могли бы долго ходить без устали. Очень красивые. Мне хочется прикоснуться к ним.
Рорик засмеялся, сначала негромко, затем все громче и громче и наконец зашелся в безудержном смехе.
– И твой живот, – немного помедлив, с лукавой улыбкой продолжала она. – Он покрыт мягким золотистым пушком, такой крепкий и подтянутый. Пожалуй, он даже красивее, чем твои ноги.
Рорик перестал смеяться и внимательно посмотрел на нее. В его глазах было нечто непостижимое и великолепное, они манили ее, разжигая в ней огонь желания, какого она никогда не испытывала прежде, и она улыбнулась, протягивая к нему руки. Ей хотелось дотронуться до него и в то же время ощутить прикосновение его рук и губ к своему телу и, возможно, даже нечто большее. Она чувствовала, как ее охватывает пламя страсти, ощущения были настолько яркими, что она даже удивилась тому, как человек может выдержать подобное. Он напрягся, подавшись к ней. Она поймала взгляд его прекрасных глаз, в них светилось неприкрытое желание, Мирана сразу поняла это.
– А твой рот, Рорик, – тихо проворковала она, – возможно, даже самая прекрасная часть тебя, но мне потребовались миллионы лет, чтобы понять это. У тебя колдовской рот.
Он улыбнулся ей своей завораживающей улыбкой, а затем рассмеялся и потряс головой. Мирана подумала, что хотела бы внести в его жизнь больше веселья, вот как теперь, но вдруг ее скрутила дикая боль в животе. Она с трудом поднялась с постели, и ее вырвало тем, что она недавно съела.
– Ради всех богов, нет!
Мирана застонала, обхватила живот и повалилась на бок.
Прошло всего два часа с тех пор, как ее свалил недуг. Она съела совсем немного бульона, но тем не менее была мертвенно-бледна, ее тело покрылось испариной. Она лежала на боку, поджав под себя ноги, в ожидании очередного ужасного приступа. Смех и веселье покинули ее, остался лишь леденящий душу страх, страх перед страшной болью.
Наконец она уснула. Глядя на нее, Рорик покачал головой. Как он мог быть таким глупцом?! Он накрыл ее шерстяным одеялом и убрал с лица влажные пряди волос.
– Она выживет? – спросил стоявший на пороге Хафтер.
– Да. Боюсь, здесь не обошлось без Сайры.
– Я тоже так думаю, мне очень жаль. Я знал ее еще ребенком. Но теперь отказываюсь ее понимать.
– Я тоже. Должно быть, она отравила Мирану и в первый раз.. Бедная Аста умерла оттого, что любила поесть и съела большую часть предназначенного Миране. Но зачем было Сайре травить ее теперь? Ведь это ты отказался от нее. Мирана здесь ни при чем.
Снаружи раздался громкий крик, за которым последовал пронзительный визг. Оба мужчины выбежали из спальни и бросились в главный зал. Сайра, намотав на кулак длинные волосы Энтти, сбила ее с ног и тащила к пылающему в середине зала костру. В правой руке она держала нож.
– Клянусь всемогущим Тором, это помешательство! – воскликнул Рорик, пробираясь сквозь плотное кольцо женщин, мужчин и детей, обступивших Сайру и Энтти и не знавших, что делать дальше. Керзог бешено лаял, его крепкие зубы вцепились в юбку Сайры. Она дотянулась до него и ударила по голове рукояткой ножа. Заскулив, Керзог повалился на бок, но тут же вскочил, снова вцепился в подол ее платья и потянул назад.
– Постой, Рорик, – крикнул Хафтер, – я сам разберусь. Энтти – моя женщина.
Хафтер схватил Сайру за предплечье и сильно встряхнул. Он заломил ей руку за спину, но она продолжала орать на Энтти, таская ее за волосы.
– Чертова шлюха! – кричала она. – Грязное отребье, ты ее подруга, и из-за вас не осталось для меня ни одного мужчины, ни одного, которого бы я хотела. Сначала я убью тебя, а потом разделаюсь с этой мерзавкой!
Хафтер хладнокровно размахнулся и ударил Сайру в скулу. Нож выпал из ее рук, она упала на колени и повалилась на бок. Энтти невольно упала вместе с ней, ее волосы все еще были намотаны на руку Сайры.
– Молчи и не двигайся, – сказал он Энтти, – а не то снова сделаешь себе больно.
Он осторожно размотал ее волосы и помассировал голову. Затем помог ей подняться и, поддерживая под руку, отвел в сторону.
Тора склонилась над своей племянницей.
– Харальд, – окликнула она мужа. – Унеси ее отсюда и уложи спать на свежем воздухе. Пусть подумает о том, как держать себя в руках, и о том, что ее ждет, поскольку ей непременно воздастся по заслугам.
– Думаю, стоит оставить с ней кого-нибудь из мужчин, – сказал Харальд.
– Прошу прощения, – сказала Тора, когда Харальд, взвалив Сайру на плечо, понес ее прочь. – Энтти, ты кажешься мне разумной девушкой. Мне будет приятно, если ты найдешь в себе силы простить ее. – Она покачала головой. – Понимаю, это трудно. Сначала Рорик, затем ты, Хафтер… это разочаровало ее. Она воспитывалась в ласке. Ее родители погибли, и мы хотели, чтобы она была счастлива с нами. Боги не дали нам дочерей, поэтому мы воспитывали ее как свою, ни в чем не ограничивая. Возможно, мы слишком избаловали Сайру, не обуздав характера, не пытаясь остудить тщеславие. Но это моя вина, а не ее.
Энтти сочла это вздором, но не подала виду, продолжая потирать голову. От боли у нее потемнело в глазах. Сайра застала ее врасплох, и Энтти чувствовала себя обманутой, позволив женщине взять над собой верх. Она взглянула на Тору. В ее глазах стояла боль.
– Я прощаю ее, – вздохнув, сказала Энтти, подумав, что Сайра не упустила бы случая и с удовольствием убила бы ее. Сначала она пыталась разделаться с Мираной и вот теперь с ней. Почему Тора так сочувствует Рорику и Хафтеру, как будто это они главные жертвы Сайры? На самом деле лишь она и Мирана пострадали от ее рук, а не эти чертовы мужчины.
Она знала, что Сайра пыталась отравить Мирану. Все знали, что это сделала она. «Интересно, что предпримет Рорик?» – подумала Энтти. Ведь умерла Аста, а с ней ушли веселье и шутки. Ведь это Рорик настоящий хозяин Ястребиного острова. За ним слово.
Рорик не заставил долго ждать своего решения. На следующее утро он приказал раздеть Сайру до пояса, привязать к столбу и высечь. Сначала это сделал Харальд, поскольку она была его подопечной, затем Рорик и, наконец, Хафтер. У Энтти так и чесались руки, ей тоже хотелось воздать Сайре по заслугам, но к этому были допущены только мужчины. Мирана осталась в постели, она была еще слишком слаба. Все это время Утта не отходила от нее.
– Теперь ты в безопасности, – сказал Рорик, входя в спальню. – Сайра нескоро забудет боль наказания. Впредь это научит ее сдерживать свой гнев и заставит думать, прежде чем делать что-то.
У Мираны было на этот счет другое мнение. Она сомневалась, что наказание сможет обуздать дикий нрав Сайры. Она лишь будет делать вид, что все хорошо, на самом же деле ненависть и злоба будут накапливаться внутри нее.
– Ты уверен, что она пыталась отравить меня, Рорик? – спросила она.
Он удивленно посмотрел на нее.
– А кто же еще мог это сделать? Не забывай, что она пыталась убить тебя за день до твоего отравления, а прошлой ночью она хотела покончить с Энтти. Я уверен, что это она подсыпала яд в твою пищу. Ну что ж, это для нее хороший урок. Теперь будет слушаться моих родителей, будет делать так, как ей велят, и молчать.
– Я разговаривала с женщинами. Никто из них не может поручиться, но Утта сказала, что Сайра не подходила к очагу, когда готовился бульон.
– Утта еще ребенок и не может точно знать, что было и чего не было. Помни, что погибла Аста. Я сказал Гарду, что он тоже может выпороть Сайру, поскольку у нее нет серебра заплатить ему налог за жизнь Асты, а у моего отца он не захотел взять. Но он отказался от этого. Он сказал, что наказывать должен я, а он не хочет даже смотреть на нее, и ушел. Он очень переживает смерть Асты. Мне больно видеть его горе.
Нахмурившись, Рорик несколько раз прошелся по комнате.
– Сайра продолжает утверждать, что не сыпала в пищу яд. Даже когда кнут коснулся ее спины, она кричала, что не делала этого. Если бы я не видел своими глазами, как она напала на тебя и Энтти, то поверил бы ей.
– Я сожалею, что все так получилось, Рорик, – сказала Мирана, думая о том, что заставила его столько страдать. Неожиданно она почувствовала себя такой измученной, слишком измученной, чтобы думать о том, как ей быть дальше. Никогда в жизни она не казалась себе такой слабой. У нее тряслись ноги, и на лбу выступал пот, даже когда она поднималась с кровати по нужде. Она закрыла глаза и через минуту забылась глубоким сном без сновидений.
Рорик сел рядом с ней на кровать и долго смотрел на нее. Ему вспомнились ее слова, которые она сказала прошлой ночью перед тем, как ее скрутил недуг. Она рассмешила его и, казалось, была очень довольна этим. Она радовалась его смеху так же, как его гневу. Она возбудила его Что она говорила – неужели она действительно считает его красивым? Так ли прекрасны его живот и ноги? Неужели ей в самом деле хотелось дотронуться до него?
Жена продолжала удивлять его. Возможно, жизнь такая странная штука, подумал он, которая может подарить доверие и любовь двум совершенно не похожим друг на друга мужчине и женщине. Он молился, чтобы это было так.
Он с удовольствием подумал о том, что она по достоинству оценит его внимание и заботу, по крайней мере на день или два.
На следующий день Хафтер и Энтти поженились. Гард отдал Энтти всю одежду Асты.
Сайра лежала в доме на животе, ее спина была жирно намазана мазью, снимающей боль.
Рорик усадил завернутую в одеяло Мирану в тени у дома. Он принес ей еду и устроился рядом, протянув ей бокал рейнского вина. Керзог улегся у ее ног, положив голову ей на щиколотки. Его брюхо было туго набито, он дремал, похрапывая время от времени.
Рорик недовольно посмотрел на пса.
– Эта тварь хотела остаться с Энтти, но Хафтер сказал, что ему придется дождаться своей очереди на ее любовь. Поэтому он и пришел сюда, ты кормишь его, пока он не падает в обморок от обжорства. Чертов пес, – проворчал он.
– Он любит Энтти, – сказала Мирана, ласково похлопав Керзога по спине.
– Ты так бледна. Давай-ка выпей это и расскажи мне, какие у меня красивые руки, возможно, даже более красивые, чем ноги и живот. – с улыбкой сказал он.
Мирана улыбнулась, но улыбка не коснулась ее глаз. Она с ужасом смотрела на еду.
Заметив это, Рорик взял с ее тарелки кусочек баранины, откусил и медленно прожевал мясо. Он закрыл глаза и немного подождал. Затем посмотрел на Мирану, улыбнулся и протянул кусочек ей. Учуяв запах мяса, Керзог поднял голову и залаял. Рорик взял кусок и потряс им перед его носом. Пес по обыкновению вцепился в мясо зубами, даже не задев пальцев хозяина. Он зарычал и принялся вырывать мясо, когда Рорик сделал вид, что не хочет его отдавать.
– Он когда-нибудь кусал тебе пальцы?
– Когда был щенком, да. Теперь нет, он понимает, что это игра.
– Эта собака, – сказала Мирана, внимательно глядя на Керзога, – никогда не была щенком.
Затем она немного поела.
– Керзог становится толстым, – сказал Рорик, глядя, как пес разделывается с куском мяса, и легонько шлепнул его по лопатке.
Керзог рыгнул и поискал глазами Энтти. Увидев, что она смеется с Хафтером, целует его и кормит кусочками всякой вкуснятины, пес успокоился, положил голову Миране на ноги и снова задремал.
Рорик налил ей еще вина. Когда наконец у нее стал заплетаться язык, мысли смешались, а мир стал казаться невероятно смешным, он накормил ее медовым миндалем и не отходил от нее, пока она не уснула, как Керзог. Он надеялся, что у нее не будет болеть голова, когда она проснется. Сам он вовремя остановился и совсем не был пьян.
Мужчины сообща начали строить Хафтеру и Энтти небольшой домик в одну комнату к северу от ячменных полей, где в летние месяцы спали все женатые воины и их жены. Все люди Рорика вместе завтракали, обедали и ужинали в доме и жили в холодное время года, но как только погода становилась теплее, женатые мужчины и их жены предпочитали жить отдельно. По крайней мере они уже успели возвести крышу, и молодым супругам было где провести ночь. Веселье было в разгаре, шутки сыпались одна за другой, но не было даже и намека на то, что многие мужчины уже успели переспать с невестой в то время, когда она была рабыней и все считали ее глуповатой легкомысленной женщиной, которой все равно с кем спать.
Прежде чем отправиться с Хафтером в свое новое жилище, Энтти отыскала Мирану.
– Она спит, Энтти, – сказал Рорик. – Она почти поправилась, спасибо богам и ее равнодушию к бульону. – Он наклонился и поцеловал Энтти в щеку. – Ты хорошая женщина. Я хозяин Ястребиного острова. Ты свободна, Энтти, отныне и навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36