— Кажется, ты выпила слишком много пунша, дорогая. — Рафаэль приподнялся на локте, с нежностью посмотрел в усталые глаза жены и поцеловал ее.— Скоро рассветет.Серые глаза Рафаэля лучились мягким серебряным светом. Он положил руку на грудь Виктории и начал легонько ласкать прохладную кожу.Почувствовав ее ответную реакцию, он моментально возомнил себя величайшим в мире любовником. Без лишних слов он довольно бесцеремонно перевернул лежащую рядом жену на живот и принялся расстегивать платье.Справившись с многочисленными застежками, он снова уложил ее на спину и начал очень медленно освобождать из платья грудь.— Как это прекрасно, — пробормотал он, нежно целуя напряженные соски.Виктория застонала и зарылась пальцами в густые черные волосы мужа, прижимая его голову к своей обнаженной груди.— Я весь вечер думал только об этом, — шептал Рафаэль, не отрываясь от обольстительных округлостей. — И еще я много думал о пресловутом физическом недостатке, который ты от меня так тщательно скрываешь. Знаешь, Виктория, я решил, что должен немедленно увидеть тебя полностью обнаженной. При свете.Он заметил, что в глазах жены промелькнул страх, почувствовал, как она напряженно застыла.— Ты чего-то стыдишься? Это правда? — удивленно полюбопытствовал Рафаэль.— Да, — шепнула она, отвернувшись.— Скажи мне.Виктория, не поднимая глаз, молча помотала головой.— Тогда придется мне самому разобраться с этим! — Рафаэль начал энергично стаскивать с жены платье. Виктория отреагировала моментально. Она с силой вырвалась из цепких рук мужа, откатилась в сторону и села.— Нет! — Виктория поспешно отодвинулась на самый край кровати, прикрывая руками грудь. — Умоляю тебя, не надо.Рафаэль не шевельнулся.— Но это же глупо, Виктория. Ты моя жена и останешься ею. Невозможно скрывать от меня свое тело все долгие годы нашего супружества.— Пожалуйста… — Виктория беспомощно взглянула на мужа.— Я не жестокий человек и никогда не бил женщин, — холодно сообщил он и начал раздеваться, не обращая больше внимания на жену.Ему показалось, что она плачет, однако он решил выдержать характер и не обернулся. Она сама все скажет, когда захочет. А он не станет ни просить ее, ни настаивать.Однако он не станет и скрывать свое неудовольствие. Пусть видит.Уже засыпая, он с раздражением подумал, что эта таинственность ему порядком надоела. И еще одного Рафаэль никак не мог понять: как же он мог, проведя столько ночей в постели с женой, не заметить у нее никаких физических изъянов. Так ничего и не придумав, он уснул, прислушиваясь к неровному дыханию Виктории.На следующее утро Виктория встала раньше всех. Едва дождавшись, пока Дамарис умоется и позавтракает, она взяла девочку за руку и отправилась в конюшню. Она надеялась, что ребенок отвлечет ее от грустных мыслей, заставит хоть на время забыться. На конюшне Флэш неторопливо оседлал Тодди, болтая что-то о многочисленных богатых бездельниках, своих артистических пальцах и о том, что, прозябая без дела в корнуолльской глуши, он рискует вскоре потерять репутацию лучшего лондонского карманника.Виктория попыталась найти компромиссное решение и великодушно предложила свои собственные карманы для совершенствования квалификации Флэша. Тот поблагодарил ее и обещал обдумать несколько неожиданное для него предложение. На прощание Виктория пообещала постоянно носить в карманах что-нибудь ценное, чтобы сделать практику более привлекательной для Флэша. Посмеявшись, они расстались добрыми друзьями.Приехав на пруд Флетчера, Виктория дала Дамарис огромный ломоть хлеба и отправила ее кормить галдящих уток. Кларенс, старый, толстый и очень нахальный селезень, суетился рядом с девочкой и требовательно тыкался ей в ноги, если считал, что ему достается мало хлеба. Дамарис даже повизгивала от восторга.Виктория умиленно улыбнулась, лежа на мягкой, сладко пахнущей траве. Совсем скоро наступят холода. В Корнуолл придет зима. На следующей неделе будет праздник Всех Святых. Дай Бог, чтобы они с Рафаэлем к этому времени уже уехали из Драго-Холла. Эта мысль была необыкновенно приятна, но как же решить вопрос с ногой? Рафаэль в ярости, и это вполне понятно… Смириться и терпеть? Или рассказать ему всю правду и умереть, увидев на его лице брезгливую гримасу? Незаметно для себя Виктория задремала.Проснулась она внезапно, как от удара.Сколько она спала? Минуту? Час?Виктория вскочила на ноги.— Дэми, Дэми! — громко позвала она.Никого.«Боже мой, где же Дамарис?»Страшная мысль заставила ее оцепенеть от ужаса. Несколько мгновений она не могла пошевелить даже пальцем. Наконец, глубоко вздохнув, она осмелилась поднять глаза и взглянуть на пруд Флетчера. Стая бестолково снующих уток, и больше никого. А вдруг Дэми упала в пруд? он довольно мелкий, однако для трехлетнего ребенка глубина могла оказаться вполне достаточной.Виктория еще раз громко позвала девочку по имени. Никого. Трясущимися руками она отвязала Тодди и с величайшим трудом забралась ей на спину.«Спокойно, Виктория, спокойно. Девочка не могла уйти далеко. А что, если она все-таки в пруду?»Виктория ожесточенно затрясла головой, стараясь избавиться от навязчивой мысли. Такого просто не может быть. Она медленно двинулась вдоль пруда, внимательно глядя по сторонам. Деревья вокруг стояли еще одетые в листву, которая только слегка начинала желтеть. Каждые несколько секунд она громко звала Дамарис. Ответа не было.Вдруг она остановилась. Справа от нее начинались владения сэра Джеймса Холивела. Здесь на поле за высоким забором обычно разгуливал его знаменитый на всю округу племенной бык. Дамарис всегда с восторгом таращилась на огромное сильное животное, но Виктория никогда не разрешала девочке даже близко подходить к забору.Словно почувствовав что-то неладное, Виктория направила кобылу к забору. Через минуту она остановилась, увидев быка и Дамарис.Крик беспомощно замер у нее на губах. Девочка беззаботно шла по полю прямо к быку, держа в маленькой ручонке кусок хлеба.— Дамарис! — позвала Виктория, тщетно пытаясь не выдать охватившей ее паники. — Девочка, иди сюда.— Я хочу угостить бычка, Тори, — ответила малышка, продолжая идти вперед. — Я только покормлю его, как Кларенса, и сразу вернусь.В одно мгновение Виктория слетела со спины Тодди, обещая себе, что непременно выпорет Дамарис, конечно, если сумеет ее спасти. Она перелезла через забор и спрыгнула на траву.— Дамарис, — ласково позвала она, — иди скорее, малышка, помоги мне. Этот бык очень глупый, он не любит детей. Хлеб он тоже не любит.— Нет, Тори, — спокойно возразила Дамарис, — он меня полюбит, как и Кларенс.В этот момент бык заметил ребенка. Он не любил, когда вторгались на его территорию, даже если нарушитель был невелик ростом, и не замедлил дать это понять. Громко фыркнув, он угрожающе забил огромным копытом по каменистой земле и бросил на Дамарис взгляд, не предвещавший ничего хорошего.Виктория со всех ног пустилась бежать к быку, выкрикивая что-то., нечленораздельное. Ее единственной целью было отвлечь внимание грозного животного от Дамарис. Она оторвала кусок нижней юбки и начала отчаянно размахивать этой тряпкой, вопя как сумасшедшая.Неожиданно, споткнувшись об острый камень, она тяжело упала на колени. Левую ногу пронзила острая боль. Не обратив внимания, Виктория вскочила и снова рванулась к чудовищу.Бык наконец соизволил заметить нового пришельца, который был значительно крупнее прежнего.— Беги, Дамарис, слышишь меня? Беги! Бык не такой, как Кларенс! Он тебя ненавидит! Немедленно беги!Наконец до девочки дошел смысл слов Виктории. Она не побежала прочь, но остановилась в нерешительности.Как раз в это время к пруду Флетчера подъехал Рафаэль. Услышав крики Виктории, он пришпорил жеребца и вскоре уже был у забора. Мгновенно оценив обстановку, он похолодел.Но капитан Карстерс умел быстро принимать решения. Он заставил Гэдфли перепрыгнуть через забор, и вот уже испуганный жеребец настороженно фыркал неподалеку от быка.— Виктория! Беги! Хватай Дамарис и постарайся перебраться за забор!Виктория хотела ответить, что не может ступить ни шагу, но страх за ребенка на время победил боль. И она побежала, переваливаясь как утка, волоча ногу, с трудом заставляя ее двигаться. Схватив Дамарис, она кинулась вместе с ней к забору, протиснула девочку между прутьями и снова упала на колени. Боль была такой сильной, что из ее сжатых губ вырвался хриплый стон.Расстояние между прутьями было слишком узким, и Виктория не могла пролезть между ними, точно так же, как и не могла преодолеть забор. Поэтому она продолжала сидеть на земле, наблюдая, как Рафаэль отвлекает внимание быка сэра Джеймса.В конце концов быку надоела подобная ситуация, и он, отвернувшись от человека на лошади, затрусил к росшему неподалеку огромному дереву, помахивая хвостом.Гэдфли на всем скаку перелетел через забор. Рафаэль спрыгнул на землю и опустился на колени перед Дамарис. Он осторожно осмотрел девочку, ощупал ее хрупкое тельце:— Ты останешься здесь. Если ты посмеешь двинуться с этого места, я так тебя отшлепаю, что ты будешь реветь всю дорогу в Труро. То, что ты натворила, — верх глупости. Ты меня хорошо поняла, Дамарис?Две крупные слезинки скатились по щекам перепуганного ребенка.— Я спрашиваю: ты все поняла?— Д-да, дядя.— Не двигайся!Он быстро перелез через забор и наклонился к Виктории:— С тобой все в порядке?— Да!Но он отлично видел, что ей очень плохо. Невозможно было не заметить слезы и боль в ее измученных глазах.— Ты ушиблась? Что у тебя болит?— Ничего нового, — устало пробормотала она, тяжело привалившись к нему. Он долго держал ее в своих объятиях, пока не увидел, что она незаметно растирает ногу.— Значит, ничего нового, — хмыкнул Рафаэль. Он прислонил ее к забору и начал осторожно поднимать юбку. — Не двигайся!— Не надо, прошу тебя, Рафаэль!— Замолчи, черт бы тебя побрал!У Виктории больше на осталось надежды. Она в изнеможении закрыла глаза, гадая, что причинит ей больше страданий — острая боль в бедре или брезгливость и отвращение, которые она через несколько секунд прочтет на его лице.Она чувствовала, как он нетерпеливо и раздраженно возится с ее нижним бельем, услышала треск разрываемой ткани…— Боже мой! Глава 20 То, чего нельзя изменить, нужно просто перетерпеть. Томас Фуллер Боль, вызванная его возгласом, была значительно сильнее боли физической. Рафаэль еще некоторое время потрясение молчал. Виктория тоже не открывала рта. Она была просто не в состоянии говорить. Отвернувшись, она устало закрыла глаза. Будь что будет. Пусть он делает что хочет. Она все равно ничего не сможет изменить. Остается одно — ждать, отдавшись на милость судьбы.Рафаэль не сводил с жены внимательных глаз. Он не мог не распознать мучительную боль и страдание в этой напряженной сжавшейся фигурке. Он медленно опустился на землю рядом с ней. Виктория всхлипнула и сделала безуспешную попытку отстраниться. Очень осторожно Рафаэль усадил ее к себе на руки и бережно прижал к груди. Крепко обнимая жену одной рукой, другой он окончательно освободил от одежды искалеченное бедро. Ее рука протестующе взметнулась, но сразу же бессильно упала. Вздохнув, Рафаэль начал медленно массировать сведенные судорогой мышцы.Он слышал, как она слабо вскрикнула, но не прервал своего занятия. Он разминал напряженное бедро, ритмично постукивал и пощипывал его сильными пальцами. Только однажды он оглянулся посмотреть, где Дамарис. Перепуганная девочка послушно сидела на указанном ей месте.Прошло довольно много времени, прежде чем он почувствовал, что Виктория начала потихоньку расслабляться. Видимо, боль немного утихла. Он задумчиво посмотрел на рваный красный шрам, пересекающий нежную белую плоть. Мышцы уже не бугрились вокруг него. Виктории явно стало легче.Он все еще массировал бедро, но теперь медленнее, мягче.— Так хорошо?Звук его голоса, раздавшийся после бесконечных минут молчания, заставил Викторию подпрыгнуть от испуга. Скрипнув зубами, она кивнула. Ужасную раздирающую тело боль теперь действительно можно было контролировать. Судороги прекратились, осталось только легкое покалывание где-то внутри. Когда боль стала терпимой, Виктория неожиданно поняла, что не знает, о чем думать. Она боялась что-нибудь сказать мужу, но еще больше боялась услышать его ответ.— С моей помощью ты сможешь сесть на Гэдфли?— Да.«Неужели этот тоненький, чуть слышный дрожащий звук — мой голос?»Кашлянув, она повторила громче и несколько увереннее:— Да, конечно.Рафаэль как мог поправил разодранное им же нижнее белье жены и опустил юбку. Потом он осторожно встал, поддерживая Викторию, принимая таким образом на себя основную часть ее веса. Глянув в ее бескровное лицо, он спокойно проговорил:— А теперь давай попробуем перебраться через забор. Я помогу тебе забраться наверх, перелезу сам и сниму тебя. Ты обязательно сумеешь сделать это, договорились?— Да, — ответила она, не поднимая глаз. — Я смогу. Когда Виктория очутилась на верхней перекладине забора, Рафаэль легко перебрался на другую сторону и протянул к ней руки. Она еще сильнее побледнела и сжала губы, теперь казавшиеся тонкой нитью. Рафаэль отлично понимал, что ее нога сейчас болит сильнее. Но этого испытания нельзя было избежать. Он должен доставить Викторию в Драго-Холл и сделает это.— Дорогая, — мягко сказал он, — осталось совсем немного, один шаг.— Понимаю, — нахмурившись, повторила Виктория, — только один шаг.Он помог ей слезть с забора и на секунду прижал к себе, ощутив частые удары сердца.— Все отлично, ты справилась. Нам придется оставить Тодди здесь. Я помогу тебе сесть верхом на Гэдфли. А может, тебе будет легче ехать на боковом седле?— Нет.Рафаэль усадил ее на спину спокойно ожидавшего жеребца и вернулся за Дамарис.— Пошли, малышка.Девочка все еще была страшно напугана. Ему очень хотелось успокоить ее, но он боялся свести на нет эффект от сделанного перед этим строгого внушения.— Дэми, я посажу тебя на лошадь впереди Виктории. Ты должна сидеть тихо и спокойно. Я хочу, чтобы ты о ней позаботилась, договорились?— Да, Рафаль.— Называй меня просто дядей, ладно? — не смог сдержать улыбки Рафаэль.— Что с тобой. Тори?— Ничего, родная, все в порядке.Усадив Дамарис, Рафаэль тоже забрался на спину Гэдфли.Возмущенный дополнительной нагрузкой, жеребец начал бурно выражать свое недовольство, но был быстро укрощен твердой рукой сурового хозяина.— Не волнуйся за Тодди, я сейчас же пошлю за ней Флэша.Виктория не ответила. Все ее внимание было сосредоточено на том, чтобы усидеть на лошади и не выпустить из рук Дамарис. Нога снова заболела сильнее, мышцы свело.«Я не заплачу. Мне нельзя плакать».Через десять минут Рафаэль остановил тяжело дышащего Гэдфли у Драго-Холла.Последние гости уже уехали, поэтому возле дома было пусто. Рафаэль был очень признателен судьбе хотя бы за эту милость. Он спрыгнул с лошади и взял на руки Дамарис.Но куда деть ребенка?Слава Богу, на свете еще не перевелись такие слуги, как Лиггер. Тяжелые дубовые двери отворились, и на пороге возникла его грузная фигура.— Господин Рафаэль, есть проблемы?— Да, будь добр, отнеси, пожалуйста, девочку в детскую. Теперь все в порядке, дорогая, — ласково проговорил Рафаэль, целуя в щечку все еще дрожавшую малышку. — Мы с Викторией зайдем к тебе попозже. Договорились?— Хорошо, дядя Раф… Дядя.Он усмехнулся и передал девочку Лиггеру.— А теперь твоя очередь, дорогая.Виктория с готовностью протянула руки и обняла мужа за шею. Он ловко снял ее со спины Гэдфли и поставил на землю.— Я скажу тебе те же слова, Виктория: теперь все в порядке.«Разумеется, все в порядке, просто в удивительном порядке», — подумала Виктория с безнадежной иронией.Она позволила себе на секунду расслабиться в объятиях мужа, но сразу же опомнилась и высвободилась из его крепких надежных рук.«Боже мой, как болит нога!»Рафаэль увидел, что из-за угла показалась одна из служанок. Кажется, ее звали Молли. Судя по ее пустым глазам и застывшему выражению лица, она явно не блистала интеллектом. Впечатление усиливал съехавший набок чепчик.Рафаэль вздохнул и сухо приказал:— Принесите мне очень горячее полотенце, Молли, а через пятнадцать минут еще одно.Девушка удивленно и непонимающе заморгала, но согласно кивнула.— Ты когда-нибудь пользовалась горячими полотенцами, чтобы снять боль? — спросил Рафаэль.— Нет, но раньше мне всегда помогали горячие ванны.— А сейчас попробуем полотенца. Это очень хорошее средство. Мой врач, Блик, всегда применял этот способ.Видя, что Виктория с трудом держится на ногах, Рафаэль решительно подхватил ее на руки и понес по лестнице.К сожалению, по крайней мере с точки зрения Виктории, в коридоре второго этажа они встретили Элен. Она окинула их самым неодобрительным взглядом, на который была способна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39