Но она допустила ошибку и сделала глубокий порывистый вдох. Запаха сильного мужского тела оказалось достаточно, чтобы ее мышцы пришли в движение. Рафаэль громко застонал от наслаждения и начал двигаться внутри ее тела.— Нет! — закричала Виктория и начала отчаянно сопротивляться, пытаясь вырваться.— Черт побери! — взорвался Рафаэль. — Лежи смирно! Он снова уложил извивающуюся и брыкающуюся женщину на спину, прижал ее руки над головой к кровати и всей тяжестью опустился сверху.— И не пытайся, Виктория, — почти злобно прошипел он. — Ты хочешь меня и не можешь противиться своим инстинктам. Так что мне будет вовсе не трудно довести тебя до исступления. Дай мне только одну минуту, и потом ты сама будешь молить меня о продолжении.Виктория отлично понимала, что он прав, и ненавидела за это и его, и себя. Он медленно двигался в ней, и помимо воли она снова почувствовала, как на нее волнами накатывает ни с чем не сравнимое наслаждение.— Да будет тебе известно, — насмешливо сообщил Рафаэль, — что девственница обычно не получает удовольствия при первом половом контакте, а ты получила, да еще какое! И дал тебе его я. Не забывай об этом, моя милая. Другой мужчина не стал бы заботиться о таких мелочах, как твои ощущения. Но я позаботился о тебе. И я имел возможность увидеть твое искаженное страстью лицо в момент наивысшего наслаждения. И всякий раз, когда мы будем заниматься любовью, ты будешь испытывать такие же ощущения.— Пожалуйста… — прошептала Виктория, борясь с нахлынувшими эмоциями. — Я больше не могу, мне стыдно. Оставь меня в покое.— Ни за что. Скажи, что ты хочешь, чтобы я продолжал. — Виктория снова почувствовала пальцы Рафаэля на своем теле, и он снова нащупал комочек нежной плоти в паху. От этого прикосновения Виктория закричала, ее мышцы вновь непроизвольно сократились. Она хорошо знала, что сводит мужа с ума, точно так же как и он ее.— Скажи, моя дорогая, скажи, что хочешь меня, — настаивал Рафаэль, — пожалуйста, произнеси эти слова.Виктория ощутила на своих губах соленую влагу и только тогда поняла, что плачет.— Нет, нет, — задыхаясь, всхлипывала она. Его пальцы снова пришли в движение, вынудив Викторию еще раз хрипло, с надрывом закричать. Рафаэль выругался и начал быстро двигаться в ней.— Говори, черт бы тебя побрал!Однако Виктория не могла произнести ни слова. Она смотрела прямо в глаза яростно, со стиснутыми зубами трудящегося над ней мужчины потерянным полубезумным взглядом, не понимая, что с ней происходит. Ее захлестнула волна таких невероятных ощущений, что от них можно было умереть. Она трепетала и билась под ним, хрипло кричала, спутанные волосы разметались по подушке, ногти судорожно впились в спину мучителя.«Боже милостивый! — мелькнуло в голове у Рафаэля. — Эта женщина просто невероятна!»И он упорно продолжал свой тяжкий труд. Пот ручьями струился по его разгоряченному телу, заливал глаза, дыхание было тяжелым и прерывистым. Наконец движение замедлилось, Рафаэль нежно поцеловал сжатые в пароксизме страсти бескровные губы.— Ты моя, Виктория, отныне и навсегда, — пробормотал он и через минуту уже крепко спал.Виктория лежала неподвижно, прислушиваясь к его неровному дыханию. Ей пришлось признать, что из этого поединка Рафаэль вышел абсолютным победителем. Придавленная тяжелым мужским телом, она задумчиво рассматривала темный потолок. Кто бы мог подумать, что возможны такие ощущения, раздирающее душу наслаждение! У нее мелькнула мысль, что Рафаэль скорее всего и дальше будет в глубине души считать ее распущенной.., или распутной… Видимо, настоящей леди не пристало отдаваться мужчине с таким пылом и страстью.Больше всего на свете Виктория боялась, что этот мирно посапывающий ей в ухо мужчина сейчас проснется и ей придется смотреть ему в глаза, разговаривать…В конце концов Виктория решилась проявить некоторую активность. Она зашевелилась и осторожно столкнула с себя тело спящего мужа. Рафаэль пробормотал что-то невнятное, но не проснулся и, откатившись, удобно расположился рядом, уткнувшись носом в подушку.Освободившись, Виктория медленно поднялась с постели. Она чувствовала себя усталой и разбитой, словно после долгого и утомительного труда. Машинально она потерла рукой уродливый шрам на бедре и отчетливо поняла, что этот вопрос очень скоро возникнет снова. Так и не решив, как поступить, Виктория тяжело вздохнула и отправилась в ванную. Там при свете одинокой свечи она увидела кровь на своем теле.. Она вяло подумала, что это и есть доказательство ее девственности. Несколько капель крови вернули ей доверие и любовь мужа.Она вымылась, разыскала валявшуюся на полу рубашку и, одевшись, подошла со свечой к кровати.Рафаэль спал на животе, вытянув ноги и подогнув одну руку под себя. Виктория невольно залюбовалась изящной линией спины, узкими мускулистыми бедрами и твердыми ягодицами. Она отметила, что у него красивые ноги, стройные и длинные. Ей захотелось, чтобы он перевернулся и дал ей, возможность насладиться зрелищем своего совершенного тела. Неожиданно он заворочался, приподнялся на локтях, но, так и не проснувшись, вновь рухнул на постель и негромко захрапел.Виктория знала, что если она сейчас ляжет рядом, то после пробуждения он первым делом займется с ней любовью. И отдавала себе отчет, что сама этого захочет. Но будет уже светло, и даже самые плотные шторы не помогут скрыть ее безобразный шрам. От неприятной мысли Виктория даже поежилась. Этот мужчина настолько безупречен сам, что скорее всего не сможет вынести уродства в собственной жене. Пожав плечами, Виктория заботливо прикрыла похрапывающего мужа одеялом и отправилась в его спальню.Простыни были холодными, кровать огромной и пустой. Что же делать?Сквозь сон она ощутила тепло и тяжесть. И лишь стряхнув с себя остатки сна, поняла, что Рафаэль рядом.— Больше никогда не оставляй меня, Виктория, — прошептал он ей прямо в ухо. Она почувствовала, что он прижимается к ней, ощутила руку мужа, ласкающую ее лоно, и в ту же минуту ей так сильно захотелось отдаться, как ему захотелось ее взять. Он осторожно, но уверенно вошел в нее, и она безропотно покорилась первобытной силе страсти. Неожиданно она обнаружила, что сама двигается навстречу мужу. Казалось, все мускулы ее тела, ведомые древнейшими инстинктами, стараются помочь мужчине довести дело до конца. Наконец они оба испытали последний трепет и потом долго лежали, тесно прижавшись друг к другу. Глава 14 Было все еще темно. Все это и небеса тоже. Мэтью Генри Открыв глаза, Рафаэль улыбнулся. Очень мужской, удовлетворенной улыбкой. Он с удовольствием зевнул, повернулся к жене и обнаружил, что ее нет рядом.Сразу проснувшись, Рафаэль сел на постели. После того как Виктория покинула его ночью, он в общем-то не удивился ее отсутствию. Но все равно это было неприятно.Интересно, что она там болтала о физическом недостатке? Рафаэль терпеть не мог тайн и в любой вопрос всегда старался внести ясность. Рано или поздно он заставит ее сознаться. Глупышка, может быть, у нее сломан ноготь на пальце?Рафаэль сонно потянулся и посмотрел на часы. Уже почти десять часов. И вся комната залита ярким солнечным светом. Как хорошо, когда Виктория не занавешивает окна этими проклятыми шторами. Он решительно отбросил одеяло и встал.Он быстро умылся и побрился, недовольно фыркая из-за ледяной воды. Теперь он пожалел" что вместе с Томом и миссис Рипл отпустил и Лиззи. Собрав всю свою волю в кулак, он приготовился искупаться в той же ледяной воде, но тут увидел на себе кровь — кровь Виктории. Забыв о своем намерении вымыться, он немедленно направился в спальню Виктории. Там все еще было темно. Отдернув шторы, Рафаэль подошел к кровати. На простынях отчетливо виднелись пятна крови. Виктория не солгала ему. Она была невинна.И внезапно он вспомнил о злополучных словах, непроизвольно вырвавшихся у него в момент наивысшего торжества, когда он окончательно убедился, что Виктории можно доверять. Кажется, он сказал, что не смог бы вынести, если бы Дамьен обладал ею раньше.Этой ночью она трижды принадлежала ему и каждый раз получала огромное удовольствие. В этом он не сомневался. Он знал, что многие женщины не испытывают особых эмоций во время полового акта, но умело притворяются и весьма искусно изображают страсть. Хорошо, что Викторию никак нельзя заподозрить в неискренности. Она очень естественна и остро реагирует на его ласки.Она не сможет забыть наслаждения, которое дал ей он, в волнах которого она едва не утонула. Рафаэль решил, что в общем-то не важно, злится она сейчас или нет. Он всегда сумеет уладить дело с помощью секса. Он будет заниматься с ней любовью до тех пор, пока она не забудет все обиды.Рафаэль усмехнулся и подумал, что мир, должно быть, перевернулся. Обычно женщинам свойственно использовать секс, чтобы добиться от мужчин желаемого результата. Но с его женой все как раз наоборот.Рафаэль увидел, что вода в ванне приобрела несколько розоватый оттенок. Такой цвет ей придала кровь. Ее кровь. Он искренне понадеялся, что Виктория не испугалась при виде своей крови, и со стыдом припомнил рассказанную им глупую историю с кровью цыпленка. Он даже поежился от охватившего его чувства вины, представляя себя грубым варваром, изнасиловавшим весталку.Все-таки было бы лучше, если бы он не произнес тех проклятых слов. Рафаэль отправился обратно в свою спальню, вспоминая глаза Виктории в момент, когда он вошел в нее, ее нежные груди, длинные ноги, сомкнувшиеся вокруг его бедер…Громко выругавшись, он направился в свою ванную и решительно влез в холодную воду, надеясь хоть таким образом охладить разгоряченный мозг.Тридцатью минутами позже, свежий и бодрый, он нашел Викторию в кухне. Она завязала волосы черной бархатной лентой и вся обмоталась одним из необъятных фартуков миссис Рипл.— Доброе утро, любовь моя, — весело приветствовал он жену и звучно чмокнул ее в левое ухо. — Ты решила приготовить хлеб? Без меня, главного консультанта?Рафаэль подошел поближе и, не обращая внимания на недовольное выражение лица Виктории, повернул ее к себе.— Обожаю испачканные в муке носы, — сообщил он, надеясь, что его голос звучит дружелюбно, а лучше даже влюбленно. — Это так загадочно! — Он легонько поцеловал кончик ее носа.Виктория неторопливо отстранилась от него. Она все еще не могла заставить себя смотреть ему в глаза. Слишком свежи были в памяти события минувшей долгой ночи. И еще она плохо себя чувствовала. Она опустила голову, не подозревая, что отчаянно покраснела.— Что случилось, моя милая? Тебе не нравится быть женой? — Не дождавшись ответа, Рафаэль объявил:— Завтра мы уезжаем в Корнуолл. Сразу после ленча. — Наткнувшись и в этот раз на упорное молчание, он игриво продолжил:— Думаю, нам не захочется завтра вставать рано.Не придумав, что еще сказать, он повязал фартук, вымыл руки и со вздохом встал рядом с женой к кухонному столу.Виктория вела себя очень скованно, и Рафаэль решил на некоторое время оставить ее в покое. Следующие десять минут они молча работали.Но вдруг Виктория вскрикнула:— Что это такое?Она изумленно уставилась на булку, которую Рафаэль старательно и с увлечением лепил. Он рассмеялся:— Насколько я понимаю, жена, ты не оценила мои художественные таланты. А я так старался создать не булку, а произведение искусства специально для тебя.— Но это же.., это же…— Ты хочешь сказать, что это слишком много для тебя? А почему? Я назвал его статуей Давида или, если желаешь, статуей твоего супруга.Виктория не сводила глаз с маленького человечка из теста. Лицо этой почти античной статуи украшала широкая улыбка.— Может быть, стоит добавить деталей? Как ты считаешь, Виктория? Ребра, например, или зубы… А как насчет чего-нибудь пониже? Ну, скажем…— Замолчи, ради Бога! Тебе совершенно не знакомы хорошие манеры! Ты просто…— ..человек, жаждущий заняться с тобой любовью снова, Виктория. Я не могу спокойно находиться возле тебя. Я все время тебя хочу. — Рафаэль подхватил ее на руки и закружил по кухне. — Знаешь, наш хлебный человечек должен.., стать еще более выразительным, когда испечется.Виктория была вне себя от возмущения. Он обращается с ней как с игрушкой, совершенно не считается с ее чувствами, словно ничего не произошло! А этот отвратительный хлебный человечек? Она даже представить себе не могла, как он будет выглядеть, когда испечется. И она должна намазать его маслом и джемом и положить себе в тарелку?— Рафаэль, — тоненьким голосом проговорила она, — опусти, пожалуйста, меня на пол.— Хорошо, — немедленно согласился Рафаэль, крепче прижав ее к себе и нежно поцеловав.Он почувствовал, как она застыла, напряглась… Он знал, что это ненадолго.. Умелому любовнику, а себя он считал именно таким, ничего не стоит расшевелить это скованное страхом существо. Он возьмет ее прямо в кухне, при ярком дневном свете. И увидит наконец, что за физический изъян имеется у его безупречной красавицы жены.— Иди ко мне, моя радость, открой мне навстречу твои сладкие губки!Она ощутила прикосновение его языка к губам, языку, зубам. Его руки гладили ее плечи, спину, бедра. И вновь Виктория поняла, что не сможет долго противиться физическому влечению.Его пальцы какое-то время путались в бесконечных завязках фартука, но все-таки справились с нелегкой задачей, и ни в чем не повинный предмет домашней одежды полетел в угол кухни. А ласки стали более уверенными и настойчивыми.— Рафаэль, — пробормотала Виктория, прекрасно сознавая, что очень скоро ей станет безразлично, что кухня залита светом, что у нее все болит после предыдущей ночи. Ее перестанет интересовать все на свете. Останется только одно желание иметь его и принадлежать ему.— Сейчас, Виктория, — услышала она тихий голос, — и прямо здесь.— Нет, умоляю тебя. — Она чуть не плакала от желания и злости на свою беззащитность перед ним.Сквозь тонкую ткань платья Рафаэль ощутил ее тепло и больше не раздумывал. Он опустил ее на пол и приступил к неравной битве с ее одеждой. Он рвался к ее телу, одержимый лишь одной мыслью — войти в нее, погрузиться во влажные глубины ее тела и любить ее до полного изнеможения, пока она не закричит, не попросит пощады, пока они оба не испытают высшее наслаждение.— Виктория! — хрипло прошептал он и сразу точно и умело вошел в нее. Ее крик прозвучал для него райской музыкой. Она отдавалась ему со всей силой страсти, на которую была способна. Она двигалась навстречу ему, заставляя проникать все глубже и глубже. Она билась в тумане блаженства под мощным напором, не ощущая ничего, кроме переполнявшего каждую клеточку ее тела наслаждения. Пока наконец не наступил финал. И она забилась в страшных, подобных конвульсиям смерти, конвульсиях страсти.Рафаэль застыл на ней неподвижно. Через несколько минут, придя в себя, он приподнялся на локтях, заглянул в ее лицо и улыбнулся. Глаза Виктории были закрыты, а густые ресницы отбрасывали длинные тени на нежные щеки. Она была красива, желанна, он все еще был в ней. Она принадлежала ему и только ему.— Прекрасно, жена, — шутливо сказал он, — по-моему, у меня безусловный талант политика, ты согласна? Посмотри на меня, любимая.Виктория подчинилась. Заглянув в ее бездонные глаза, Рафаэль был поражен выражением полной безнадежности, поселившейся в них.— Что случилось, малышка? Я сделал тебе больно? Виктория молчала. Только отвернула в сторону залитое слезами лицо. Рафаэль немедленно отпустил ее и встал. Конечно, он причинил ей боль. Ему было отлично известно, что после первой брачной ночи она будет ощущать недомогание. Но в порыве страсти он не сумел обуздать свои желания и позабыл обо всем на свете.— Прости меня, родная, полежи спокойно, я сейчас. Он смочил холодной водой салфетку, опустился на колени и начал осторожно вытирать бедра и живот. Виктория была готова провалиться сквозь землю.— Оставь меня, Рафаэль! — не глядя ему в глаза, взмолилась она.— Сделай одолжение, придержи язык. Лежи спокойно. — Он аккуратно положил салфетку ей на живот. — Конечно, не очень удобно, когда постель каменная, но все же полежи еще несколько минут.Рафаэль прижал холодную салфетку к ее трепещущему лону, стараясь успокоить боль.— Посмотри на меня, Виктория.Если бы было возможно, она отвернулась бы еще дальше и в конце концов уперлась носом в каменный пол. А в это время его глаза медленно скользили по ее телу.— Я только сейчас понял, что ты просто трусишка, — нежно выговаривая каждое слово, проговорил он. — Видимо, мужчина, выбирающий жену, должен сперва удостовериться в ее храбрости. Я не говорю о безрассудной храбрости, но все же она должна доказать, что он может на нее рассчитывать. А я вижу, что, если вдруг на нас нападет разбойник с большой дороги, ты тут же упадешь в обморок, покинув меня один на один с опасностью. Я, конечно, буду безоружным, потому что ты падаешь в обморок при виде оружия тоже, поэтому совершенно беспомощным перед ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39