Лорд Стразерн встал, показав своей семье, что они должны сделать то же самое:
– Я буду рад принести вам извинения, Инграм, если Пруденс уже, как вы сказали, вернулась домой. В противном случае… – он не договорил фразу, и на несколько секунд его слова повисли в воздухе. – Я… просто сотру вас с лица земли. Запомните это, Инграм.
Выйдя из монастыря, они приостановились на ступеньках, пока кучер разворачивал карету лорда Стразерна.
– Что нам теперь делать, папа? – озабоченно спросила Алиса.
На ней тяжелым грузом висела ответственность за все эти неприятности. Если бы она не позволила Пруденс поехать за Цедриком Инграмом, ее сестра сейчас была бы дома в безопасности. Более того, не произошло бы ссоры между отцом и Инграмом, если бы она не отвергла ухаживания Инграма и не допустила последней выходки Пруденс. До сегодняшнего дня они тесно сотрудничали, и казалось невозможным, что станут врагами.
– Вы с Абигейл вернетесь в Стразерн-холл, может быть, Пруденс вернется. А я поеду в деревню и посмотрю, смогу ли там выяснить что-нибудь еще, – мрачное выражение лица Стразерна сказало больше, чем его слова. Он думал, что Пруденс не вернется домой сама и ему не удастся ничего выяснить о ней в деревне. Но что-то надо было делать. С чего-то надо было начинать.
Абигейл согласно кивнула, когда подали карету. Проследив, чтобы женщины вошли в карету, лорд Стразерн сел верхом и уехал. Абигейл и Алиса встревоженно наблюдали за ним.
Когда карета тронулась, Алиса неуверенно сказала:
– Мама, ты не будешь возражать, если я сделаю то же самое, что и папа? То есть, поеду и поговорю с определенными людьми?
– Если это поможет найти Пруденс, делай все что угодно, – сказала Абигейл дрожащим голосом.
Алиса кивнула. Она знала, что ей делать.
* * *
Филипп понятия не имел о событиях, сотрясавших семью Лайтон. Он провел день с одним из своих арендаторов, помогая ему починить протекавшую крышу в сарае. Он знал, что его дядя или отец никогда бы не унизились до ручного труда, но времена изменились. Эйнсли и фермеры теперь находились под его ответственностью, и он будет решать проблемы, как сочтет нужным. Годы, проведенные в армии, научили его, что низшие чины уважали офицера, сурового, жестокого и соблюдавшего дистанцию, но они отдавали свои сердца и привязанность тому, кто не только много требовал, но еще больше отдавал. Он собирался управлять Эйнсли и его арендаторами таким же образом.
Сейчас он удобно устроился перед камином, одетый в черные кюлоты и тонкую батистовую рубашку, и пролистывал книгу из богатой библиотеки своего дядюшки. Филипп помнил, как его отец говорил, что Ричард Гамильтон был одержим книгами. Коллекция, унаследованная Филиппом, оправдывала это замечание отца.
Он немного удивился, когда Эштон, дворецкий, открыл дверь и доложил, что прибыла госпожа Алиса Лайтон, но он еще больше удивился, когда дама, не дожидаясь, пока о ней должным образом доложат, стремительно вошла, едва Эштон успел произнести ее имя. Она была одета в темно-синий дорожный костюм, который удивительно шел ей, а локоны, выбившиеся из-под широкополой шляпы, говорили о том, что она неслась в Эйнсли стремительным галопом. Свободно падающие спутанные волосы свисали гроздьями, растрепанные и шикарные, и это очаровало Филиппа. Он медленно закрыл книгу.
– Садитесь, госпожа Алиса, – сказал он, вставая. Его лицо сохранило спокойствие, он умышленно отвел глаза.
Алиса покачала головой. В отличие от него она была вся из волнения, тревоги, боли. Когда она заговорила, в ее голосе прозвучало отчаяние:
– Нет, спасибо, Филипп, мне нужны ответы. Сейчас.
Что-то в ее глазах и голосе насторожило его: все обстоит не так, как ему хотелось бы. Он вопросительно повел бровью и спросил:
– А что заставляет вас считать, что я дам вам необходимые ответы?
Ее прекрасный рот сжался в капризном изломе:
– Потому что они у вас есть, Филипп, я знаю, кто вы!
У него задергалась щека, но это было единственное доказательство, что ее замечание попало в точку.
– Действительно? И кто же я, скажите, ради Бога?
– Сторонник круглоголовых! – она сказала это прямо, глядя на него с какой-то отчаянной надеждой.
Филипп глубоко вздохнул, но не стал отрицать обвинения. Не было смысла. Алиса не задала вопрос – она это утверждала.
– Как вы узнали?
– Мне сказал брат.
Филипп кивнул, он так и знал. Интересно, кому еще сказал Томас Лайтон.
– Поэтому вы вчера отказались встретиться со мной?
Она вздрогнула, но стояла, высоко подняв голову и глядя ему прямо в глаза:
– Я не могла решить, что мне делать. Сердце говорило, что не имеет значения, на чьей стороне вы были во время войны, но разум протестовал – я не должна общаться с противником.
– Ваш разум и другие члены вашей семьи, – саркастично сказал Филипп.
– Это правда, мои отец и мачеха знают, кто вы, но…
– И влюбленный Цедрик Инграм?
Алиса была удивлена такому вопросу, и он увидел, как зажглись ее глаза, когда она отвечала на нечаянную ревность, прорвавшуюся в его голосе:
– Боже упаси, нет! По крайней мере, я так не думаю. Томас сказал мне, потом папе, но он не говорил, что обсуждал это с господином Инграмом, а папа, я уверена, этого не делал.
Филипп глубоко вздохнул:
– Почему же вы здесь?
– Потому что… мне нужна ваша помощь.
Его рот скривился в горькой ироничной усмешке:
– Помощь круглоголового?
– Я думаю, – тихо сказал Алиса, – что круглоголовый – единственный, кто способен решить эту загадку. – Ее глаза просили, умоляли его не отказывать ей, и Филипп не мог остаться безучастным.
Он бросил книгу на столик:
– Почему? Что случилось?
Алиса дотронулась до его руки. Ее прикосновение прожгло тонкий батист его сорочки. Он почувствовал ее отчаяние, когда она сжала ему руку, и понял, что она испугана и расстроена. Дрожащим голосом Алиса сказала:
– Пруденс пропала, и это все по моей вине!
Откликаясь на ее отчаяние, он взял ее руки в свои и погладил их, чтобы ее успокоить.
– Подождите минутку. Что вы имеете в виду, говоря, что Пруденс пропала?
– Именно то, что сказала! Утром она поехала вслед за Цедриком Инграмом и не вернулась. А Цедрик говорит, что не видел ее и не разговаривал с ней. Филипп… я так боюсь, ведь в округе полно солдат! Что если они увидели беззащитную Пруденс одну и напали на нее? Она, может быть, лежит где-нибудь истерзанная или даже… даже мертвая!
При этих словах у нее задрожали руки:
– Вы знаете этих людей. Вы человек протектората. Вы можете выяснить, видел ли кто-нибудь из них Пруденс или… – слезы брызнули у нее из глаз, и она не смогла продолжать.
Филипп бережно усадил ее, потом присел на корточки рядом с ней.
– В одно прекрасное время я бы смог похвастаться, что к вашей сестре никогда не пристанут солдаты протектората, но в армии все зависит от офицера, который командует, и должен признать, что в этом отряде дисциплина очень слабая. Я обещал лейтенанту Вестону, что он будет иметь дело со мной, если только позволит кому-то из своих людей нанести вред любому человеку из этой округи, и так и будет. Но вначале мы должны выяснить, попала ли Пруденс в беду или ее схватили.
Алиса утирала слезы и тихо всхлипывала. В прошлом Филипп наблюдал, как леди-роялистки прятали свои обильные слезы и часто моргали длинными мокрыми ресницами перед мужчинами, которых они таким образом хотели заставить выполнять свои желания. Несколько раз он поддавался на подобные уловки, но потом стал невосприимчивым к таким хитростям. Но беззащитные всхлипывания Алисы переполняли его неожиданной потребностью защитить ее. Улыбаясь, на удивление нежно, Филипп протянул ей носовой платок, и когда она ответила ему улыбкой, его сердце радостно забилось.
– Кто мог схватить Пруденс? И зачем? – спросила она, комкая тонкий носовой платок.
Тяжело вздохнув, Филипп решился. Когда-то он свободно отдал свою преданность Оливеру Кромвелю, но лорд протектор был мертв, и нация раздробилась под грубым давлением таких людей, как сэр Эдгар Осборн. Преданность, он знал, была ценным приобретением для того, кто смог ее заслужить. Пришло время доказать свою преданность тому, кто этого заслуживал, – женщине, которую он любил, и ее семье.
– Алиса, я не такой, как вы думаете. Это правда, что я круглоголовый, но мне не позволили так просто унаследовать Эйнсли. Меня послали сюда шпионить за жителями Западного Истона, именно за вашей семьей…
В глазах Алисы не было удивления. Филипп даже не смог рассмотреть в них разочарования.
– Вначале я подозревала, но не могла поверить, что вы способны на такие коварные дела, которые творил шпион в наших рядах, – она внимательно смотрела на него. – Когда я узнала вас, поняла, что вы человек чести, независимо от своих политических убеждений. Вы бы не предали того, кого называете своим другом.
Выражение лица Филиппа было серьезным и огорченным.
– Благодарю вас за вашу веру в меня, Алиса, но…
– Вы доложили властям о дне и времени прибытия моего брата?
– Нет.
– Вы подпалили кузницу и сарай?
Филипп слабо улыбнулся:
– Нет.
– Вы предложили отряду солдат прийти на нашу воскресную службу в надежде поймать моего брата?
Улыбка усилилась и исчезла:
– Нет.
– Тогда вы невиновны в преступлениях, совершенных против моей семьи и жителей Западного Истона, – она протянула руку и коснулась его. – Филипп, забудьте, зачем вы приехали в Эйнсли. Помните только, что вы невиновны в преступлениях, от которых пострадала вся округа. Теперь помогите найти мою сестру.
– Алиса, я не делал этих вещей, но я – шпион. Я докладываю человеку по имени Осборн, который остановился в старой гостинице в нескольких милях от городка. Там также остановились и войска. В последний раз, когда я видел Осборна, он признался мне, что получал информацию от кого-то другого, от человека, уже долго живущего в этой округе и кому роялисты доверяют, – он колебался, не решаясь сказать ей, кого он подозревал. Он не знал, как она прореагирует. – Мне кажется, что этот человек – Цедрик Инграм.
Алиса задохнулась и сидела, как аршин проглотив.
– Цедрик Инграм?! Но этого не может быть! Мы знаем его уже много лет. Его семья связана с наиболее преданными роялистами в области! Его положение вне подозрений.
– Именно. Но вспомните, он не является владельцем монастыря Инграм, а только управляет им вместо своего брата, графа Истона, который сейчас в ссылке. Как только Чарльз Стюарт вернется на трон, вернется граф и Цедрик потеряет власть, положение, доходы. Это довольно веские причины, чтобы поддерживать курс, но в то же время работать против его успешного осуществления, – Филипп наблюдал, как Алиса переваривает его слова. Когда она нахмурилась, он понял, что убедил ее.
– Если господин Инграм – шпион, он вполне мог лгать нам сегодня, – медленно проговорила она, все обдумывая.
Филипп встал:
– Без сомнения, он лгал.
Алиса невидящим взором уставилась вперед, вспоминая разговор в монастыре Инграм.
– Несколько его высказываний показались мне странными. Я действительно обратила внимание, но… – она вздрогнула и расстроенно посмотрела на Филиппа, – он друг моего отца! Как он посмел подвергнуть Пруденс опасности?
Филипп криво усмехнулся:
– Он отчаянный человек, хватающийся за любую возможность. Подумайте, Алиса! Если лорд протектор продержится у власти, Инграм доказал, что он достоин награды. Если король возвратится на трон, Инграм будет говорить, что он был предан королю в самые тяжелые годы. Его заявление подтвердят ваш отец и члены Тайного Союза. Цедрик станет влиятельным человеком при новом правительстве. В любом случае – он выигрывает.
Глаза Алисы гневно вспыхнули. Она встала, и начала беспокойно ходить туда-сюда.
– То, что вы говорите, отвратительно! Филипп, мы должны расстроить его планы и найти Пруденс! – она остановилась, теперь – сама деловитость. – У вас есть предложения?
Резкий переход от испуганной беззащитной женщины к решительной амазонке был настолько разительным, что Филипп чуть не рассмеялся. Но он подавил неуместное веселье и сосредоточился на неотложной проблеме.
– Если Инграм захватил Пруденс, то он не такой идиот, чтобы держать ее в своем доме. Он спрячет ее где-нибудь еще. Осборн тоже будет в этом участвовать. Даже если Пруденс не знала о его существовании, он сделает из нее прекрасный объект торговли.
– Что вы придумали? – она напряженно стояла, сжав руки в кулаки. Когда Филипп подошел к ней, она смотрела на него встревоженно и хмуро.
Желая успокоить ее, чтобы она не так остро восприняла слова жесткой правды, он взял ее лицо в ладони:
– Ваша сестра будет хорошей заложницей для обмена на вашего брата, Алиса.
От страха Алиса широко раскрыла глаза:
– Неужели они все это затеяли из-за брата? Захватив Пруденс, чтобы обменять ее на него? Неужели Цедрик запланировал все это после того, как солдат сбили с толку в церкви?
Филипп думал над этим, нежно глядя в любимые голубые глаза. В ее предложениях сквозил здравый смысл, но, насколько ему было известно, исчезновение Пруденс не запланировано.
– Я так не думаю. Полагаю, что Пруденс имела несчастье увидеть Инграма в компрометирующей ситуации. А раз это случилось, ему пришлось – чтобы скрыть то, что она увидела – захватить ее и не отпускать домой. А теперь, будучи в их руках, она обеспечила им великолепный козырь в игре против вашего брата.
– Что мы можем предпринять? – спросила Алиса, с надеждой глядя ему в глаза.
Филипп ответил даже с большей уверенностью, чем чувствовал:
– Найти Пруденс, пока не случилось непоправимого.
– Как? – Алиса верила ему. Без тени сомнения Филипп прочитал это в ее глазах. И ему показалось возможным самое невозможное:
– Мы начнем с того, что пойдем в гостиницу, где остановился Осборн. Возможно, Пруденс держат там под охраной. Если это так, то спасти ее будет не таким уж большим делом.
– А если нет?
– Тогда мы должны искать ее где-нибудь еще, – Филипп провел пальцем по щеке Алисы. – Не бойтесь, моя леди. С вашей сестрой ничего не случится. Так же как и с вашим братом.
Алиса поймала его руку, повернула вверх ладонью и нежно поцеловала ее.
– Спасибо, Филипп. Я знаю, что могу на вас положиться.
Он оставил свою ладонь в ее руках лишь на мгновение, но оно показалось ему вечностью. С этой минуты он вверил свое сердце, преданность и честь Алисе Лайтон.
ГЛАВА 15
Спускалась ночь, когда престарелый кучер, всю жизнь прослуживший старому Ричарду Гамильтону, подъехал к обветшалой гостинице.
Филипп раздраженно выскочил из кареты, не дожидаясь помощи седока. На Филиппе был один из его новых костюмов: короткий и узкий дублет из синего шелка и черные кюлоты, украшенные голубыми бантиками и розочками у колен; на плечах красовался голубой шелковый плащ в тон дублету, а на голове – широкополая шляпа с щегольским пером. Его длинные черные локоны подтверждали сходство с роялистом-аристократом, и, наконец, с кучером он разговаривал нарочито высокомерным неучтивым тоном, – такие черты принесли многим поклонникам монархии в последние годы незавидную репутацию.
– Снова твоя тупость и нерасторопность поставили меня и мою даму в ужасное положение. Тебе повезло, что ты сумел найти место, где мы можем переночевать, – он грустно посмотрел на старое здание, – если здесь еще найдется комната. Помоги даме выйти из экипажа, пока я буду разговаривать с владельцем этого заведения. – Он удалился, не дожидаясь ответа.
Кучер, которому дали краткие указания к дальнейшим действиям, слез с козел, жутко ругаясь. Он все еще ворчал, когда помогал спуститься по ступеням Алисе. Ее лицо выражало надменность, как у дамы высшего света, у которой лопнуло терпение, и она резко заговорила со слугой:
– Пожалуйста, избавьте меня от вашей недовольной мины, милейший. Как верно сказал мой муж, на эту тропу нас занесло ваше неумение ориентироваться, – она фыркнула и недовольно осмотрела двор.
К ним спешил конюх, одетый в грубую рубаху. Она сказала нарочито громко, чтобы этот человек услышал:
– Не ты ли настаивал, что знаешь самый короткий путь? Иначе мы поехали бы за кучером, везущим наш багаж и слуг. Теперь придется провести ночь в этом… месте, без удобств, без наших простыней и чистой одежды. Я привлеку тебя к ответственности!
С этими словами она отошла, и шуршание ее шелковых юбок было впечатляющим сопровождением ее притворному раздражению. Она была одета значительно элегантнее, чем когда приехала в Эйнсли Мейнор, так как возвращалась в Стразерн-холл, чтобы переодеться и оставить записку своему отцу, объясняющую их с Филиппом отчаянный план.
За ее спиной кучер сообщил гостиничному конюху, что он добропорядочный сторонник парламента, и не надо было связываться с этими заносчивыми роялистами. Конюх согласно кивнул и стал распрягать лошадей.
В гостинице Филипп быстро огляделся, желая убедиться, что ни Осборна, ни Цедрика, ни лейтенанта не было в баре, прежде чем громко позвать владельца и потребовать комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32