– Я угрожал отхлестать Вестона кнутом и точно сделаю это или что-нибудь другое, что не очень понравилось бы ему. Он поспешил покинуть мой дом.
– Это неосмотрительно, сэр Филипп, – мило сказала Абигейл. – Военным разрешается делать все, что им вздумается, с тех пор как к власти пришел Кромвель. Ваш офицер оскорбится головомойкой, которую вы позволили ему устроить. Ведь он принимает вас за роялиста.
С яростью, которая поражала в Филиппе, он сказал:
– Со всем должным уважением, миледи, понравилось это лейтенанту или нет, он заслужил такого оскорбительного отношения, – и, обратившись к Стразерну, добавил: – Если мы объединимся, лорд Стразерн, то сможем победить этих подонков.
– Да, мы могли бы, – тихо произнес Стразерн. Его взгляд был настороженным, но в глубине его мелькнуло одобрение. – Вы на себе испытали, что мы терпим последние десять лет, сэр Филипп, но вы должны отдавать себе отчет в том, что предлагаете.
Филипп вопросительно поднял брови:
– И что же это?
– Переворот.
– Папа! – умоляюще воскликнула Алиса.
Стразерн продолжал, указав кивком головы на дочь:
– Вы видите, что происходит, когда произносят это слово, Гамильтон. Наши женщины съеживаются от страха, даже такие сильные духом, как моя дочь. Мы уже довольно насмотрелись на последствия переворота здесь, в Англии.
– И поэтому вы, как собаки, прижали хвосты и ждете, когда вас пнут ногой?!
– Сэр Филипп! – возмутилась Абигейл.
– Стыдитесь! – вскрикнула Алиса, вскакивая. Она метнулась к Филиппу, который тоже встал, и яростно уставилась ему в глаза:
– Никто так страстно не хочет видеть лорда протектора свергнутым, как жители Западного Истона. С самого начала мы поддерживали монархию, а протекторат пытался доказать ошибочность избранного нами пути. Но нас не сломили! Нет, несмотря на то, что они делали с нами! Мы хранили свои тайны. И будем продолжать свое дело. Поэтому не думайте, что принимаем с покорностью тиранию. Просто мы создаем видимость – вот и все. А вы, сэр Филипп, должны понять разницу – она огромна!
Филипп глубоко вздохнул. Напряженная маска на лице скрывала обуревавшие его чувства.
– Извините, лорд Стразерн. Я освобождаю вас от своего присутствия, – он вежливо поклонился. – Сегодня я пришел просто предупредить вас, что в округе рыщут солдаты в поисках вашего сына. Можете не сомневаться – я не выдам им никакой информации.
Когда он собрался выйти, лорд Стразерн холодно сказал:
– Минуточку, сэр Гамильтон.
Филипп обернулся. И встретился взглядом с Алисой, все еще увлеченной своей решимостью – лицо ее светилось.
– Да?
– Лейтенант Вестон упоминал, что человек, которого они ищут, – мой сын?
Филипп чуть заметно улыбнулся:
– Нет, лорд Стразерн. Насколько мне известно, солдаты не знают его имени, иначе они уже арестовали бы вас. И я узнал его имя, как уже говорил вам, придя в магазин, от двух болтливых женщин, посвященных во все подробности, – в его голосе послышалась насмешка. – Если вы и дальше будете проводить такую конспирацию, то я предлагаю вам стремиться к большей конфиденциальности, когда станете что-то планировать, сэр.
С этими словами он снова поклонился и направился к двери.
– Как вы смеете?! – вспыхнула за его спиной Алиса.
Филипп не обратил внимания на ее страстную реплику, но у двери задержался:
– Смею, госпожа Алиса, потому что мне – не все равно.
Он ушел прежде, чем кто-то смог ему что-либо сказать.
ГЛАВА 7
После ухода Филиппа в обшарпанной комнате повисло гробовое молчание.
– Ну и ну, – наконец выдавил лорд Стразерн, – как вы на это смотрите?
– Я бы не подумала, – начала Абигейл, – что человек, воспитанный на королевском дворе, может говорить так грубо.
– Возможно, ты права… Но человек честный, рассерженный несправедливостью, неожиданной для него, может так говорить, – уверенно произнес Стразерн. – И вообще, мне нравится, как держится Гамильтон: беспокоится о своих соседях; решительный, но не властный; поступает без оглядки на то, как это будет воспринято. Более того, Филипп серьезно заинтересовался Алисой, и он подходит моей упрямой дочери.
– Папа, – смутилась Алиса, – мы едва знакомы с ним! Ты просил выяснить о нем все, а я не узнала ничего. Он постоянно уходит от разговора на тему политики, не затрагивая важных вопросов.
– Каких, например? Подумай хорошенько, Алиса! Если этот человек не тот, за кого выдает себя, я должен предостеречь жителей Западного Истона о его неблагонадежности. И они откажут ему в любезности. Жизнь в Эйнсли станет для него невыносимой… Если же ты не права в своей оценке, то подвергнешь испытанию невинного человека.
Алиса замолчала. В мыслях вставал Филипп Гамильтон, рискующий прошлой ночью своей свободой, может быть, даже жизнью ради того, чтобы спасти ее от круглоголового… А раньше?.. Как искрились его глаза, как с обожанием он смотрел на нее, и каким серьезным было его лицо – он искренне уважал ее… А было, когда она заставала его врасплох, он пытался скрыть эмоции и уклонялся от разговора о пребывании на континенте, в ссылке, и мыслях о политике.
Кто он, роялист – или круглоголовый?
И нужно ли уличать Филиппа перед жителями Западного Истона, чтобы они стали презирать его только за то, что он позволил себе скрывать свои мысли? В чем могла она обвинить его?..
Но могла ли она оправдать сэра Филиппа за недостаточностью улик в то время, когда Томас находился в Англии и подвергался опасности?
Алиса ощущала на себе пристальный взгляд отца, ожидающего ее ответа, но торопиться не стала. Нелегко было ей принять столь ответственное решение.
– Я считаю сэра Филиппа порядочным человеком, папа. И не думаю, что это он выдал Томаса солдатам. Но я его недостаточно хорошо знаю, чтобы сказать, можно ли ему оказывать доверие в дальнейшем.
Эдвард тяжело вздохнул и присел возле жены на диван.
– Я начинаю уставать от этого постоянного недоверия. Достаточно того, что человек порядочный. Неужели мы всегда должны задавать себе вопрос: на чьей он стороне?
Абигейл с одобрением похлопала мужа по руке:
– Вот ты и ответил на свой вопрос, дорогой. Благородный человек не предаст друга. Если ты решил, что сэр Филипп именно такой, тогда ты волей-неволей будешь доверять ему.
Стразерн порывисто перевел дыхание.
– Отличная мысль, дорогая! Сэр Филипп смог бы быть ценной находкой для нашей организации. У него есть все необходимые качества, и он внесет свежую струю в наши дискуссии.
Алиса продолжала сомневаться:
– Ты уверен, папа? Пока Томас в Англии, не опасно ли принимать в такое время нового человека в наше общество?
Она с беспокойством ждала его ответа, полагая, что ее слова он отнесет к обычным женским страхам. Но отец молчал, и сердце Алисы упало.
– В какой-то степени ты права, дорогая. Томас очень уязвим сейчас. Где-то среди нас есть предатель, и – как, отметил Филипп – глупо было бы надеяться нас благополучный исход. Практически, любой в деревне мог выдать властям приезд Томаса, включая и самого сэра Филиппа. Но! – воскликнул Стразерн, – не думаю, что это дело рук Филиппа Гамильтона. У меня такое ощущение, что тогда он не стал бы рисковать, спасая нас вчера ночью, и не пришел бы сюда сегодня.
– Итак, ты принял решение, – с облегчением произнесла Алиса.
– Королю действительно нужна поддержка, особенно сейчас. Если он решит вернуться, потребуется, чтобы за ним пошло как можно больше преданных людей. Что касается Тома, то даже лучше, если с нами в опасное время окажется рядом такой человек, как сэр Филипп. Мне нужно узнать его мнение о том, своевременно ли сейчас восстание и насколько оно может быть успешным, сумеем ли мы поднять людей и обеспечить их припасами. Он многое внесет в наше обсуждение.
– Наверное, мне больше не надо вдохновлять его? – разочарованно спросила Алиса.
Ее отец понял все и улыбнулся.
– Если ты не сочтешь это необходимым, то, конечно, не надо.
Алиса заходила по комнате от стола к стене. Она бесцельно поправляла свечи в простых оловянных подсвечниках, стояла спиной к родителям и думала, что делать. Потом повернулась с расстроенным лицом.
– Цедрик Инграм приходил за ответом. Если я буду продолжать одаривать вниманием сэра Филиппа, Цедрик решит, что предпочитаю нашего соседа. Он станет ревновать.
– Немного ревности не повредит Цедрику Инграму, – резонно произнесла Абигейл, со светской улыбкой взглянув на Алису. – Ты красивая девушка, Алиса. Я всегда считала, что в округе слишком мало подходящих джентльменов. Ты заслуживаешь, чтобы джентльмены сражались из-за тебя. Господин Инграм должен понимать, что между вами нет законной связи и желательно настаивать, чтобы она появилась.
Алиса почувствовала признательность мачехе, у которой в свое время не было такой возможности, какая есть у Алисы, и о чем она, естественно, сожалела. В свои двадцать четыре года Абигейл должна была уехать из маленькой деревушки на севере Англии, чтобы взять на себя заботу о двух детях, сыне и дочери ее недавно овдовевшего двоюродного брата, лорда Эдварда Стразерна. Долгие годы их брак был просто удобной сделкой, но незаметно для обоих перерос в любовный союз. Таким образом, у Абигейл не было возможности выбирать из многочисленных поклонников. И несмотря на то, что ее замужество стало счастливым, это обстоятельство отложилось в сознании как жизненная несправедливость.
В поддержку жены Стразерн добавил:
– Если Цедрик Инграм поднимет шум, предоставь его мне, дорогая. А в отношении сэра Филиппа поступай так, как велит тебе сердце. И что бы ты не решила, наша поддержка тебе обеспечена.
С необычайным очарованием Алиса заулыбалась.
– Спасибо вам! Да мне хотелось бы видеть и дальше ухаживания сэра Филиппа. Может быть, из этого ничего не выйдет, но… – она свободно и счастливо рассмеялась, – посмотрим, будущее покажет.
* * *
В эту темную ночь в лесу было затишье. Письмо, полученное Филиппом Гамильтоном накануне, скорее приказывало ему, чем просило, явиться в полночь в небольшую рощицу на вершине горы. Это послание спасло Филиппа от необходимости самому искать встреч с Осборном, чтобы тот узнал, что он не станет терпеть лейтенанта Вестона, угрожающего жителям Западного Истона.
По привычке Филипп прибыл на вершину горы задолго до назначенного срока. Он не собирался уступать Осборну возможность быть хозяином в его же собственном лесу и приезжать на место встречи, когда ему заблагорассудится.
Надвинувшиеся тучи скрыли луну, и тропинка, ведущая на вершину горы, была почти не видна. Из подлеска доносились какие-то звуки. Филипп подумал, что это почуявшие надвигающуюся бурю дикие звери убегают в свои логова. Только неосторожные люди вышли сегодня из дома, и немногие из них пришли сюда.
Он ждал в укрытии, рассеянно поглаживая губы своей лошади и прислушиваясь к звукам, способным сообщить ему о приближении Осборна. На нем, как и в ту ночь, когда приехал Томас Лайтон, был теплый кожаный дублет, который выдавал его военное прошлое. Кожа была поношенной и мягкой, и если бы лорд Стразерн или его дочь поближе взглянули на нее, они бы сразу спросили, почему человек, проведший несколько последних лет в ссылке, носит такую немодную и старую одежду. Но Филиппу нравилось, что она согревает – особенно такой ненастной весенней ночью – и его не беспокоило, что могут сказать об этом люди.
Проходило время, и становился более влажным воздух. Филипп подумал, что скоро начнется буря и если Осборн не поторопится, то они оба попадут в нее.
Минут двадцать спустя после условленного времени Осборн, наконец, явился. На нем был обычный черный камзол и кюлоты, позволяющие ему не выделяться в темноте. В этой одежде он походил на ночное чудовище. Его лицо казалось плоским бледным пятном под широкополой черной шляпой.
– Эти проклятые леса темнее царства теней самого Гадеса! Я десятки раз сбивался с пути, прежде чем нашел тропинку! Чертова деревня! В следующий раз встретимся в более цивилизованном месте.
– В таком, как гостиница, где вы остановились? – сардонически произнес Филипп. В отличие от раздраженного Осборна, он прекрасно владел собой. – Это будет великолепно! Вся округа узнает, что пуританин из Лондона встречается с иностранцем, проживающем в Эйнсли.
Осборн насторожился:
– Я не останавливаюсь в Западном Истоне.
– А я это знаю, – так же кратко ответил Филипп. Он немного пожалел о своей саркастичности: сэр Эдгар Осборн был проницательным человеком и быстро улавливал нюансы, которые другой человек просто не заметил бы. – В Западном Истоне нет подходящей гостиницы. Вы, должно быть, устроились где-то недалеко от города, иначе не могли бы так хорошо знать о происходящих в нем событиях.
– Абсолютно верно, – улыбнулся Осборн, явно довольный тем, что Филипп не знал, где находится его убежище. Самым нелепым во всем этом, по мнению Филиппа, было то, что Осборн желал, чтобы его резиденция оставалась засекречена.
Но для Филиппа секретом это не было. Сразу же после прибытия в Эйнсли Филипп решил – чем больше он узнает о сэре Эдгаре Осборне, тем в большей безопасности будет находиться. Поэтому однажды вечером он последовал за лондонцем к его пристанищу незаметно. Осборн остановился в ветхой гостинице в нескольких милях от Западного Истона. Еще с войны это местечко переживало большие трудности, хотя и раньше не было столь респектабельным и доходным.
Когда-то сделанное на совесть, сооружение имело крепкие стены, но фундамент пошатнулся, и крышу надо было ремонтировать. Снаружи гостиницу долго не белили и не красили, поэтому штукатурка кое-где отвалилась и обнажила голое дерево.
Разваливающаяся конюшня, пристроенная к стене здания, в длину была больше, чем в ширину. Это придавало неуловимое сходство с королевским двором, где высокопоставленные гости оставляли своих лошадей и кареты на попечение слугам.
В ту ночь, когда Филипп пошел за Осборном, он наблюдал, как тот позвал конюха позаботиться о его лошади, но в такой поздний час даже те слуги, которых могло себе позволить это заведение, давно ушли спать. Филипп получил огромное удовлетворение, наблюдая, как высокомерному Осборну пришлось самому чистить свою лошадь.
– Хватит о гостиницах, – твердо продолжал Осборн, не подозревая о мыслях Филиппа. – Я хочу услышать отчет о том, что вы за это время узнали. Два дня назад вы упустили прекрасную возможность – не предупредили меня о приезде Томаса Лайтона.
Филипп мягко ответил:
– Как я уже упоминал, Осборн, я еще не до такой степени вошел в доверие к лорду Стразерну, чтобы он посвятил меня в главный секрет – дату и время возвращения его сына в Англию, – он пожал плечами и перевел разговор на волнующую его и, казалось, безнадежную тему – как выбраться из ловушки, устроенной Осборном: – Очевидно, мои услуги не нужны, потому что у вас среди роялистов уже есть хорошо информированный субъект и, конечно, более способный, чем когда-нибудь буду я.
– Что вы имеете в виду? – сощурившись, осторожно спросил Осборн.
Филипп выразил неподдельное возмущение:
– Какого дьявола, сэр? Нет нужды притворяться! Полдеревни узнало о визите от солдат, которых вы туда привели, чтобы поймать Томаса Лайтона. И поскольку я не мог сообщить вам, когда и куда он приезжает, оставалось сделать вывод, что об этом вы узнали от кого-то другого.
Осборн вопросительно взглянул на Филиппа и попытался придать лицу наивность:
– А откуда вам стало известно, что мои люди встречали на пляже изменника?.. Хотя – там был неизвестный всадник, который помешал беспрепятственно поймать Лайтона. Интересно, кто это был?
Сердце Филиппа бешено заколотилось, но тревога не отразилась на лице. Он проклинал себя за то, что забывал контролировать каждое слово, сказанное Осборну:
– Я узнал об этом только потому, что утром был у лорда Стразерна, и он упоминал о последних новостях. Что касается неизвестного наездника, не могу вам помочь, потому что меня там не было, – Филипп позволил себе мрачно улыбнуться. – Если бы я был лучшим шпионом, может быть, и был там. Но что вам за смысл оставлять меня действующим лицом в этом сомнительном предприятии, если у вас есть человек, который охотно снабжает вас необходимой информацией?
Осборн лукаво уставился на свои сапоги и ответил Филиппу после довольно продолжительной паузы:
– А если у меня действительно есть секретный агент в рядах местных роялистов, какое вам до этого дело?
– Абсолютно никакого, – равнодушно отозвался Филипп. – И ничего не хочу знать о нем. В самом деле, так как я собираюсь надолго остаться в Западном Истоне, то предпочел бы не знать, кто из моих соседей предает друзей за тридцать Серебрянников. Очень рад, что лорду протектору больше не понадобится моя ненадежная помощь.
– Кто сказал, что не понадобится?
Филипп стиснул зубы:
– У вас есть источник информации. Неужели недостаточно одного предателя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32