Я думал, что в метафизическом мире мы уже вместе, и возжелал, чтобы это свершилось и в физическом мире. Если бы мы провели ту ночь вместе, вы познали бы, что такое истинно трансцендентальный союз.
Эмили сдвинула брови, хмурясь при мысли о своей первой брачной ночи:
– Ричард, я знакома с теорией, и мне известно, что происходящее на одном уровне влияет на то, что происходит на другом. И у меня есть большие сомнения в справедливости этой философии.
– Возможно, вы еще недостаточно овладели наукой метафизики, – не сдавался Эшбрук, – Эмили, вы все еще балуетесь стихами?
Она поколебалась:
– Ну, вообще-то я сейчас работаю над поэмой.
Эшбрук развеселился:
– Хотите составить мне конкуренцию?
Эмили почувствовала, что розовеет от смущении. Какой бы он ни был, но он поэт, его произведения печатаются, а она еще не опубликовала ни одной строчки.
– Вряд ли, – пробормотала она.
– И как же называется ваша поэма?
– «Таинственная леди».
– Звучит многообещающе, – глубокомысленно признал Эшбрук.
Эмили быстро взглянула на него в лорнет, чтобы увидеть выражение его лица:
– Вы полагаете?
– Определенно. – Эшбрук помедлил, приняв решительный вид. – Прекрасное заглавие. Весьма привлекательное для тех, кто покупает подобные вещицы. Знаете, Эмили, я не отказался бы взглянуть на ваше произведение, чтобы убедиться, на самом ли деле оно что-то из себя представляет. Если так, я был бы счастлив рекомендовать вас моему издателю, Уиттенстоллу.
– Ричард! – Эмили была поражена этим великодушным предложением. – Правда?
– Ну разумеется. – Эшбрук улыбнулся с небрежной самоуверенностью. – Словечко от меня непременно поможет привлечь внимание Уиттенстолла.
– Ричард, вы сама любезность. Не верится, что все это происходит на самом деле. Я немедленно снова примусь за работу над «Таинственной леди». Я подумываю о том, чтобы ввести в поэму привидение и потайной ход. Как вы считаете?
– Привидения и потайные ходы пользуются большой популярностью. Я сам иногда ввожу их в сюжет.
– Я еще никому не давала читать «Таинственную леди». Надо ее немного доработать, прежде чем представить на ваш суд. – Эмили вспомнила обо всех изменениях, добавлениях и исправлениях, которые она хотела бы сделать в поэме. – Но я немедленно начну. Ричард, как замечательно!.. Не могу выразить, как важно для меня ваше предложение познакомить меня с вашим издателем. У меня просто нет слов…
– Ну, это лишь маленькая услуга для старого Друга.
– Не знаю, как вас благодарить, Ричард. Он небрежно пожал плечом:
– Право, не стоит благодарности. Но если уж вам так хочется, можете выразить свою благодарность тем, что согласитесь посетить маленький литературный салон, где я бываю по четвергам.
Эмили пришла в восторг:
– Настоящий лондонский литературный салон? Я была бы счастлива. Я очень скучаю по заседаниям нашего литературного общества. В Литл-Диппингтоне они проходили тоже по четвергам. Внезапно ее охватило смущение. – А ваши друзья не будут против моего присутствия? Они, наверное, гораздо более начитанны и умны. И не покажусь ли я им настоящей провинциалкой?
– Нисколько, – пробормотал Эшбрук. – Уверяю вас, леди Тернбулл и другие мои друзья примут вас с радостью. Они, без сомнения, сочтут вас совершенно очаровательной.
Эмили счастливо вздохнула:
– Просто не верится: мой первый бал, приглашение в литературный салон и возможность показать свою рукопись настоящему издателю. Пожалуй, столичная жизнь все-таки интереснее провинциальной.
– Да, – подтвердил Эшбрук. – К тому же для замужней женщины, – тихо добавил он. – Вы найдете в Лондоне гораздо больше свободы, чем было у незамужней затворницы в Хэмпшире. Единственное правило здесь, дорогая моя, – соблюдать осторожность.
– Да-да, конечно.
Но Эмили меньше всего волновала проблема осторожности – просто потому, что она не собиралась совершать ничего неосторожного, и уж менее всего с человеком, который когда-то так бездумно ее опорочил. Никакая женщина, вышедшая замуж за мужчину, подобного Блэйду, не заинтересуется столь легковесным типом, как Эшбрук.
Эмили задумчиво нахмурилась:
– Ричард, вы действительно считаете название моей поэмы удачным? Я согласна его заменить, если, по вашему мнению, это сделает мое произведение более привлекательным для издателя.
– Мы обсудим название позже – после того как у меня будет возможность прочесть вашу поэму. – Эшбрук смотрел поверх ее головы в ярко освещенный бальный зал. – А сейчас – к вопросу об осторожности – нам, я полагаю, пора вернуться на бал.
– Вы совершенно правы. Селеста, наверное, уже теряется в догадках, куда я исчезла.
Эмили жизнерадостно повернулась на каблучках и вошла в распахнутые двери зала. В голове ее стремительно проносились новые идеи для «Таинственной леди». Она подняла к глазам лорнет, чтобы окинуть взглядом зал, и едва не столкнулась с мужем. Огромной скалой он возник перед ней неизвестно откуда…
– О, милорд! Я надеялась, что вы скоро приедете. Как замечательно, правда? Просто чудный вечер! А я только что беседовала… – Повертев головой по сторонам, она поняла, что Эшбрук вовсе не последовал за ней в зал. – Ну не важно. Боже мой, вы сегодня просто изумительны, Саймон!
Блэйд, одетый в элегантный строгий вечерний костюм, несколько мгновений задумчиво смотрел в сад поверх ее головы. Потом обратился к Эмили:
– Рад слышать, что вам тут нравится, дорогая. Вы окажете мне честь танцевать с вами вальс?
– Еще один вальс? Мне казалось, что леди Норткот разрешила сегодня только один.
– Я уговорил ее дать разрешение на другой, чтобы протанцевать его с вами. – Саймон увлек ее в круг танцующих пар.
– Саймон, как чудесно с вашей стороны, – выдохнула Эмили, совершенно покоренная этим жестом.
– Мне и самому нравится моя идея. – Он закружил ее в грациозных па танца. – А леди Норткот отнеслась к этому с большим пониманием…
Мысли о «Таинственной леди»и литературном кружке Эшбрука тут же вылетели у Эмили из головы. Она танцевала вальс со своим любимым драконом! И право, с этим ничто не могло сравниться…
Саймон спокойно кружил ее по залу, сознавая, что глаза всего общества устремлены на него и его молодую жену. К завтрашнему утру об Эмили, конечно же, заговорит вся столица. Они с Эмили самая необыкновенная пара в этом танцевальном зале, и Саймон это знал. Это его устраивало.
Но его совершенно не устраивала та вспышка сильнейшей ревности, которую он ощутил, когда заметил, что Эмили вернулась из сада с сопровождавшим ее Эшбруком.
Глава 12
– Я просто обожаю ваш дом, Саймон, – заявила Эмили, вальсируя сама с собой в красно-золотисто-зелено-черной библиотеке.
Она проносилась в вальсе мимо всех поблескивающих драгоценностями драконов, протягивая руку и ласково похлопывая каждого по свирепой голове. Темно-зеленые юбки ее бального платья волнами плескались вокруг ее обутых в атласные туфельки ног.
Бал закончился час назад, и почти все это время ушло на то, чтобы отыскать свой экипаж и добраться домой по запруженным улицам, но Эмили никак не могла остановиться. Ее переполняло чувство пьянящего восторга и необычайного возбуждения. Она мурлыкала мелодию вальса, который танцевала на балу с Саймоном.
– А особенно я обожаю эту комнату, – продолжала она, подтвердив свои слова легким кивком. – Она просто идеальна, точь-в-точь как я себе ее представляла. Экзотическая, роскошная и полная странных и загадочных вещиц. – Провальсировав мимо камина, она похлопала ладошкой по черному с золотом дракону.
– Меня это не удивляет. Я чувствовал, что она вам понравится. – Саймон налил два бокала бренди и один из них протянул ей.
– Это показывает лишь, как мы настроены друг на друга. – Пролетая в танце мимо него, она приняла бокал из его руки. – Вот видите, Саймон? Я же говорю, что мы общаемся…
– …на высших уровнях, – заключил он за нее. – Да, дорогая моя. Я достаточно часто слышу это от вас. – Он приподнял рюмку, приветствуя ее. – За вас, мадам жена. Вы сегодня имели потрясающий успех.
– Спасибо леди Мерриуэдер. – Эмили со смехом провальсировала в дальний конец комнаты. – И леди Норткот. Она была очень добра ко мне. Они с Селестой представили меня буквально каждому, и я танцевала почти все танцы, Саймон. И целых два вальса!
– Араминта сказала мне, что первый вы танцевали с Эшбруком.
Вальсируя мимо одной из огромных атласных подушек, Эмили метнула в него быстрый взгляд. Знает ли Саймон, что именно с Эшбруком она и сбежала пять лет назад. А если знает, станет ли ревновать? Черта с два! Саймон слишком хорошо владеет собой и слишком в себе уверен, чтобы ревновать. И потом, он знает, что ее сердце принадлежит ему…
– Да. Эшбрук пригласил меня на первый вальс. Саймон, я хочу кое-что рассказать вам о нем…
– И что же именно? – Саймон внимательно смотрел на нее поверх бокала.
Эмили остановилась перед изящной китайской картиной, изображавшей могучих лошадей и необычно одетых воинов, и принялась пристально изучать ее в свои очки…
– Ричард и есть тот человек, которого я, как мне тогда казалось, любила пять лет назад… тот, с которым я тогда сбежала.
– Но вы ведь ни с кем никогда не сбегали пять лет назад, – спокойно заявил Саймон. – По-моему, я вам уже объяснял, что никакого несчастного происшествия в вашей жизни нет и никогда не было.
Эмили в изумлении повернулась к нему.
– Но, Саймон… А, понимаю, – проговорила она, внезапно осознав и одобрив его игру. – Это и есть ваш план по успешному представлению меня в свете? Мы нашли дерзкое решение проблемы скандала. Мы просто будем отрицать, что он вообще был когда-нибудь!
– Совершенно верно.
– Блестящий подход. – Она задумчиво нахмурилась. – А если Ричард что-нибудь расскажет сам?
– Не думаю, чтобы он пошел на это. Эмили, чуть поразмыслив, кивнула:
– Пожалуй, вы правы. Я полагаю, это было бы несколько неловко для него.
Уголки губ Саймона мрачно искривились, золотые глаза вспыхнули.
– Даже больше чем неловко. Скорее очень опасно.
– Да, ему же надо беспокоиться и о своей собственной репутации.
– Помимо всего прочего.
Эмили снова кивнула и возобновила кружение. Она еще раз скользнула по Саймону испытующим взглядом:
– Надеюсь, вы не ревнуете к Эшбруку, нет?
– По поводу несуществующего несчастного происшествия или потому что он танцевал сегодня с вами вальс?
– И то, и это… – с надеждой произнесла Эмили. От подобной возможности у нее екнуло сердце.
– А мне следует ревновать? – Голос Саймона был совершенно бесстрастен.
– Нет, ни на одну секунду, – великодушно заверила его Эмили. – Пять лет назад я совершила глупейшую ошибку. Честно говоря, как только мы покинули Литл-Диппингтон, я почти сразу же поняла, что на самом деле вовсе не хочу выходить замуж за Ричарда. Просто было так чудесно лететь самым романтическим образом к границе, слушая, как Ричард читает свои самые красивые стихи. Но мне скоро пришлось себе признаться, что я не люблю его. Я просто не могла тогда выйти за него замуж.
– А сегодняшний вальс? Вы, случайно, не обнаружили в себе каких-нибудь новых чувств, когда он держал вас в объятиях?
– Нет. – Эмили откинула голову, размышляя о своих ощущениях во время первого вальса… – Нет. Совсем другое. Это больше походило на встречу со старым знакомым, с которым давно не виделись.
Она тут же решила, что не расскажет Саймону о великодушном предложении Эшбрука посмотреть ее рукопись. Во всяком случае, пока. В конце концов, еще ничего не решено. Эшбрук может признать, что «Таинственная леди» совершенно не годится для публикации. Тогда хватит с нее и того, что о ее поэтическом крахе будет знать Эшбрук.
– Понятно. Встреча со старым знакомым…
– Да-да. Вот именно. – Эмили промурлыкала еще несколько так-тов вальса. – Ах, Саймон, странно, но я никак не могу сегодня успокоиться. Я все еще чувствую в себе необыкновенный подъем!
– А должны бы изнемогать от усталости. – Саймон прислонился к черному лакированному столу. Он уже снял фрак и развязал галстук. Длинные концы белого шелка свободно свисали с его шеи.
– Вы правы, но я совсем не устала. – Эмили отпила глоточек бренди. Ее взгляд упал на одну из больших богато украшенных кистями подушек. – Скажите, Саймон, вы стащили эти подушки из какого-нибудь турецкого гарема?
– Нет. Я заказал их здесь, в Лондоне. – Он отхлебнул бренди. – Они вам нравятся?
– Просто чудесные. – Эмили поставила свой бокал и во весь рост растянулась на ближайшей атласно-золотистой подушке. Она откинулась в чувственно-небрежной, как она считала, позе, которую, по ее мнению, могла бы выбрать прекрасная обитательница гарема. – Как я смотрюсь? Из меня получится знойная восточная куртизанка?
Взгляд Саймона медленно прошелся от самых кончиков ее изумрудно-зеленых атласных туфелек, расшитых драконами, до каскада рыжих кудрей бальной прически.
– Возможно, – признал он наконец.
– Что-то в вашем голосе не слышно особой убежденности. Может, очки портят впечатление? Сейчас посмотрим! – Она сняла их и положила на лакированный столик поблизости. Потом вновь томно откинулась на золотой подушке и пустила из-под ресниц убийственный взгляд. Саймон теперь казался ей большим темным пятном в другом конце комнаты. – Так лучше?
– По-моему, уже несколько ближе.
Грациозным движением Эмили повернулась на бок. Ее пышные юбки чуть завернулись, приоткрыв ножку в чулке. Она надула губки, пытаясь подражать обитательнице гарема:
– Ну вот. А как теперь?
– Эмили, уж не заигрываете ли вы со мной? – тихо спросил Саймон.
– Ну, я даже не знаю… – Как же помогает то, что она его почти совсем не видит. Тщательно обдумывая ответ, Эмили почувствовала, как кровь прилила к ее щекам. – Пожалуй, да. – Она затаила дыхание, ожидая, что он ей скажет.
– У вас сегодня странное настроение, не правда ли?
– Я счастлива, Саймон! – воскликнула она, взмахом руки желая охватить целый мир. – Мне кажется, что я плыву. У меня сегодня самый чудесный, самый восхитительный вечер за всю мою жизнь.
– И теперь вы хотите, чтобы он завершился моей любовью?
Эмили вздохнула и опять опрокинулась на спину, закинув вытянутые руки за голову и уставившись в ночные очертания потолка:
– Я же говорила вам, Саймон, что я женщина с большой пылкостью чувств. Возможно, я слишком возбуждена впечатлениями сегодняшнего вечера…
– Вполне вероятно.
– Саймон?
– Да, Эмили?
Она глубоко вздохнула.
– Вы говорили, что, когда мы в последний раз предавались любви, я не совсем уловила суть…
– Насколько я помню, я сказал, что вам необходима практика, – пробормотал он.
Она снова повернулась на бок и оперлась о локоть:
– Да. Именно практика. По-моему, я очень не против попрактиковаться сегодня…
Последовала небольшая пауза. А потом раздался голос Саймона – низкий, глубокий, бархатистый, угрожающе чувственный:
– Я говорил вам и еще кое-что, Эмили.
Эмили уселась на подушке и с задумчивым видом обхватила руками колени, так что юбки ее пышными складками расплескались вокруг ног. Она пошарила рукой в поисках своего бокала с бренди. Нащупав его, отпила большой глоток и осторожно поставила обратно на столик.
– Вы сказали, что мне придется умолять вас заняться любовью со мной, – вымолвила наконец Эмили, крепко сжимая руками колени.
– Я удовлетворюсь тем, что меня очень мило попросят. Дело в том, Эмили, что я не желаю никаких обвинений утром. Чтобы вы не заявили потом, будто я вас обхитрил.
– Я не заявлю, Саймон. – Она подождала, обмирая от предвкушения, смешанного с неуверенностью. – Саймон?
– Да, Эмили?
– Пожалуйста, одарите меня сегодня своей любовью…
В полумраке экзотической комнаты воцарилась странная тишина. Что-то слабо звякнуло, и Эмили поняла, что Саймон поставил на стол свой бокал. Она смотрела, как он приближается к ней. Без очков она не видела выражения его лица, но вся напряглась от острого понимания происходящего. Она чувствовала плотную обволакивающую ауру его мужественности и знала, что эти ощущения возможны только потому, что между ними и в самом деле существует связь более высокого порядка.
Подле огромной атласной подушки стоял ее Саймон – самый могущественный дракон из всех, что были в комнате. Не произнеся ни слова, он опустился рядом с Эмили и заключил ее в свои объятия.
Медленно, неотвратимо он опустил ее на золотую парчу. Низко склонившись, он глядел ей в лицо. Теперь он был так близко, что Эмили отчетливо видела расплавленное золото его глаз.
– Вы уверены, что хотите этого? – Саймон провел большим пальцем по изящной линии ее щеки.
– Да, – прошептала она, не в силах вымолвить больше ни слова. От волнения у нее сжалось горло.
Ее снова охватило странное, останавливающее дыхание чувство – как всегда, когда Саймон обнимал ее. – Пожалуйста, Саймон…
– Хорошо, Эмили. – Он наклонился к ней и горячим поцелуем коснулся ее груди, обнаженной глубоким декольте бального платья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Эмили сдвинула брови, хмурясь при мысли о своей первой брачной ночи:
– Ричард, я знакома с теорией, и мне известно, что происходящее на одном уровне влияет на то, что происходит на другом. И у меня есть большие сомнения в справедливости этой философии.
– Возможно, вы еще недостаточно овладели наукой метафизики, – не сдавался Эшбрук, – Эмили, вы все еще балуетесь стихами?
Она поколебалась:
– Ну, вообще-то я сейчас работаю над поэмой.
Эшбрук развеселился:
– Хотите составить мне конкуренцию?
Эмили почувствовала, что розовеет от смущении. Какой бы он ни был, но он поэт, его произведения печатаются, а она еще не опубликовала ни одной строчки.
– Вряд ли, – пробормотала она.
– И как же называется ваша поэма?
– «Таинственная леди».
– Звучит многообещающе, – глубокомысленно признал Эшбрук.
Эмили быстро взглянула на него в лорнет, чтобы увидеть выражение его лица:
– Вы полагаете?
– Определенно. – Эшбрук помедлил, приняв решительный вид. – Прекрасное заглавие. Весьма привлекательное для тех, кто покупает подобные вещицы. Знаете, Эмили, я не отказался бы взглянуть на ваше произведение, чтобы убедиться, на самом ли деле оно что-то из себя представляет. Если так, я был бы счастлив рекомендовать вас моему издателю, Уиттенстоллу.
– Ричард! – Эмили была поражена этим великодушным предложением. – Правда?
– Ну разумеется. – Эшбрук улыбнулся с небрежной самоуверенностью. – Словечко от меня непременно поможет привлечь внимание Уиттенстолла.
– Ричард, вы сама любезность. Не верится, что все это происходит на самом деле. Я немедленно снова примусь за работу над «Таинственной леди». Я подумываю о том, чтобы ввести в поэму привидение и потайной ход. Как вы считаете?
– Привидения и потайные ходы пользуются большой популярностью. Я сам иногда ввожу их в сюжет.
– Я еще никому не давала читать «Таинственную леди». Надо ее немного доработать, прежде чем представить на ваш суд. – Эмили вспомнила обо всех изменениях, добавлениях и исправлениях, которые она хотела бы сделать в поэме. – Но я немедленно начну. Ричард, как замечательно!.. Не могу выразить, как важно для меня ваше предложение познакомить меня с вашим издателем. У меня просто нет слов…
– Ну, это лишь маленькая услуга для старого Друга.
– Не знаю, как вас благодарить, Ричард. Он небрежно пожал плечом:
– Право, не стоит благодарности. Но если уж вам так хочется, можете выразить свою благодарность тем, что согласитесь посетить маленький литературный салон, где я бываю по четвергам.
Эмили пришла в восторг:
– Настоящий лондонский литературный салон? Я была бы счастлива. Я очень скучаю по заседаниям нашего литературного общества. В Литл-Диппингтоне они проходили тоже по четвергам. Внезапно ее охватило смущение. – А ваши друзья не будут против моего присутствия? Они, наверное, гораздо более начитанны и умны. И не покажусь ли я им настоящей провинциалкой?
– Нисколько, – пробормотал Эшбрук. – Уверяю вас, леди Тернбулл и другие мои друзья примут вас с радостью. Они, без сомнения, сочтут вас совершенно очаровательной.
Эмили счастливо вздохнула:
– Просто не верится: мой первый бал, приглашение в литературный салон и возможность показать свою рукопись настоящему издателю. Пожалуй, столичная жизнь все-таки интереснее провинциальной.
– Да, – подтвердил Эшбрук. – К тому же для замужней женщины, – тихо добавил он. – Вы найдете в Лондоне гораздо больше свободы, чем было у незамужней затворницы в Хэмпшире. Единственное правило здесь, дорогая моя, – соблюдать осторожность.
– Да-да, конечно.
Но Эмили меньше всего волновала проблема осторожности – просто потому, что она не собиралась совершать ничего неосторожного, и уж менее всего с человеком, который когда-то так бездумно ее опорочил. Никакая женщина, вышедшая замуж за мужчину, подобного Блэйду, не заинтересуется столь легковесным типом, как Эшбрук.
Эмили задумчиво нахмурилась:
– Ричард, вы действительно считаете название моей поэмы удачным? Я согласна его заменить, если, по вашему мнению, это сделает мое произведение более привлекательным для издателя.
– Мы обсудим название позже – после того как у меня будет возможность прочесть вашу поэму. – Эшбрук смотрел поверх ее головы в ярко освещенный бальный зал. – А сейчас – к вопросу об осторожности – нам, я полагаю, пора вернуться на бал.
– Вы совершенно правы. Селеста, наверное, уже теряется в догадках, куда я исчезла.
Эмили жизнерадостно повернулась на каблучках и вошла в распахнутые двери зала. В голове ее стремительно проносились новые идеи для «Таинственной леди». Она подняла к глазам лорнет, чтобы окинуть взглядом зал, и едва не столкнулась с мужем. Огромной скалой он возник перед ней неизвестно откуда…
– О, милорд! Я надеялась, что вы скоро приедете. Как замечательно, правда? Просто чудный вечер! А я только что беседовала… – Повертев головой по сторонам, она поняла, что Эшбрук вовсе не последовал за ней в зал. – Ну не важно. Боже мой, вы сегодня просто изумительны, Саймон!
Блэйд, одетый в элегантный строгий вечерний костюм, несколько мгновений задумчиво смотрел в сад поверх ее головы. Потом обратился к Эмили:
– Рад слышать, что вам тут нравится, дорогая. Вы окажете мне честь танцевать с вами вальс?
– Еще один вальс? Мне казалось, что леди Норткот разрешила сегодня только один.
– Я уговорил ее дать разрешение на другой, чтобы протанцевать его с вами. – Саймон увлек ее в круг танцующих пар.
– Саймон, как чудесно с вашей стороны, – выдохнула Эмили, совершенно покоренная этим жестом.
– Мне и самому нравится моя идея. – Он закружил ее в грациозных па танца. – А леди Норткот отнеслась к этому с большим пониманием…
Мысли о «Таинственной леди»и литературном кружке Эшбрука тут же вылетели у Эмили из головы. Она танцевала вальс со своим любимым драконом! И право, с этим ничто не могло сравниться…
Саймон спокойно кружил ее по залу, сознавая, что глаза всего общества устремлены на него и его молодую жену. К завтрашнему утру об Эмили, конечно же, заговорит вся столица. Они с Эмили самая необыкновенная пара в этом танцевальном зале, и Саймон это знал. Это его устраивало.
Но его совершенно не устраивала та вспышка сильнейшей ревности, которую он ощутил, когда заметил, что Эмили вернулась из сада с сопровождавшим ее Эшбруком.
Глава 12
– Я просто обожаю ваш дом, Саймон, – заявила Эмили, вальсируя сама с собой в красно-золотисто-зелено-черной библиотеке.
Она проносилась в вальсе мимо всех поблескивающих драгоценностями драконов, протягивая руку и ласково похлопывая каждого по свирепой голове. Темно-зеленые юбки ее бального платья волнами плескались вокруг ее обутых в атласные туфельки ног.
Бал закончился час назад, и почти все это время ушло на то, чтобы отыскать свой экипаж и добраться домой по запруженным улицам, но Эмили никак не могла остановиться. Ее переполняло чувство пьянящего восторга и необычайного возбуждения. Она мурлыкала мелодию вальса, который танцевала на балу с Саймоном.
– А особенно я обожаю эту комнату, – продолжала она, подтвердив свои слова легким кивком. – Она просто идеальна, точь-в-точь как я себе ее представляла. Экзотическая, роскошная и полная странных и загадочных вещиц. – Провальсировав мимо камина, она похлопала ладошкой по черному с золотом дракону.
– Меня это не удивляет. Я чувствовал, что она вам понравится. – Саймон налил два бокала бренди и один из них протянул ей.
– Это показывает лишь, как мы настроены друг на друга. – Пролетая в танце мимо него, она приняла бокал из его руки. – Вот видите, Саймон? Я же говорю, что мы общаемся…
– …на высших уровнях, – заключил он за нее. – Да, дорогая моя. Я достаточно часто слышу это от вас. – Он приподнял рюмку, приветствуя ее. – За вас, мадам жена. Вы сегодня имели потрясающий успех.
– Спасибо леди Мерриуэдер. – Эмили со смехом провальсировала в дальний конец комнаты. – И леди Норткот. Она была очень добра ко мне. Они с Селестой представили меня буквально каждому, и я танцевала почти все танцы, Саймон. И целых два вальса!
– Араминта сказала мне, что первый вы танцевали с Эшбруком.
Вальсируя мимо одной из огромных атласных подушек, Эмили метнула в него быстрый взгляд. Знает ли Саймон, что именно с Эшбруком она и сбежала пять лет назад. А если знает, станет ли ревновать? Черта с два! Саймон слишком хорошо владеет собой и слишком в себе уверен, чтобы ревновать. И потом, он знает, что ее сердце принадлежит ему…
– Да. Эшбрук пригласил меня на первый вальс. Саймон, я хочу кое-что рассказать вам о нем…
– И что же именно? – Саймон внимательно смотрел на нее поверх бокала.
Эмили остановилась перед изящной китайской картиной, изображавшей могучих лошадей и необычно одетых воинов, и принялась пристально изучать ее в свои очки…
– Ричард и есть тот человек, которого я, как мне тогда казалось, любила пять лет назад… тот, с которым я тогда сбежала.
– Но вы ведь ни с кем никогда не сбегали пять лет назад, – спокойно заявил Саймон. – По-моему, я вам уже объяснял, что никакого несчастного происшествия в вашей жизни нет и никогда не было.
Эмили в изумлении повернулась к нему.
– Но, Саймон… А, понимаю, – проговорила она, внезапно осознав и одобрив его игру. – Это и есть ваш план по успешному представлению меня в свете? Мы нашли дерзкое решение проблемы скандала. Мы просто будем отрицать, что он вообще был когда-нибудь!
– Совершенно верно.
– Блестящий подход. – Она задумчиво нахмурилась. – А если Ричард что-нибудь расскажет сам?
– Не думаю, чтобы он пошел на это. Эмили, чуть поразмыслив, кивнула:
– Пожалуй, вы правы. Я полагаю, это было бы несколько неловко для него.
Уголки губ Саймона мрачно искривились, золотые глаза вспыхнули.
– Даже больше чем неловко. Скорее очень опасно.
– Да, ему же надо беспокоиться и о своей собственной репутации.
– Помимо всего прочего.
Эмили снова кивнула и возобновила кружение. Она еще раз скользнула по Саймону испытующим взглядом:
– Надеюсь, вы не ревнуете к Эшбруку, нет?
– По поводу несуществующего несчастного происшествия или потому что он танцевал сегодня с вами вальс?
– И то, и это… – с надеждой произнесла Эмили. От подобной возможности у нее екнуло сердце.
– А мне следует ревновать? – Голос Саймона был совершенно бесстрастен.
– Нет, ни на одну секунду, – великодушно заверила его Эмили. – Пять лет назад я совершила глупейшую ошибку. Честно говоря, как только мы покинули Литл-Диппингтон, я почти сразу же поняла, что на самом деле вовсе не хочу выходить замуж за Ричарда. Просто было так чудесно лететь самым романтическим образом к границе, слушая, как Ричард читает свои самые красивые стихи. Но мне скоро пришлось себе признаться, что я не люблю его. Я просто не могла тогда выйти за него замуж.
– А сегодняшний вальс? Вы, случайно, не обнаружили в себе каких-нибудь новых чувств, когда он держал вас в объятиях?
– Нет. – Эмили откинула голову, размышляя о своих ощущениях во время первого вальса… – Нет. Совсем другое. Это больше походило на встречу со старым знакомым, с которым давно не виделись.
Она тут же решила, что не расскажет Саймону о великодушном предложении Эшбрука посмотреть ее рукопись. Во всяком случае, пока. В конце концов, еще ничего не решено. Эшбрук может признать, что «Таинственная леди» совершенно не годится для публикации. Тогда хватит с нее и того, что о ее поэтическом крахе будет знать Эшбрук.
– Понятно. Встреча со старым знакомым…
– Да-да. Вот именно. – Эмили промурлыкала еще несколько так-тов вальса. – Ах, Саймон, странно, но я никак не могу сегодня успокоиться. Я все еще чувствую в себе необыкновенный подъем!
– А должны бы изнемогать от усталости. – Саймон прислонился к черному лакированному столу. Он уже снял фрак и развязал галстук. Длинные концы белого шелка свободно свисали с его шеи.
– Вы правы, но я совсем не устала. – Эмили отпила глоточек бренди. Ее взгляд упал на одну из больших богато украшенных кистями подушек. – Скажите, Саймон, вы стащили эти подушки из какого-нибудь турецкого гарема?
– Нет. Я заказал их здесь, в Лондоне. – Он отхлебнул бренди. – Они вам нравятся?
– Просто чудесные. – Эмили поставила свой бокал и во весь рост растянулась на ближайшей атласно-золотистой подушке. Она откинулась в чувственно-небрежной, как она считала, позе, которую, по ее мнению, могла бы выбрать прекрасная обитательница гарема. – Как я смотрюсь? Из меня получится знойная восточная куртизанка?
Взгляд Саймона медленно прошелся от самых кончиков ее изумрудно-зеленых атласных туфелек, расшитых драконами, до каскада рыжих кудрей бальной прически.
– Возможно, – признал он наконец.
– Что-то в вашем голосе не слышно особой убежденности. Может, очки портят впечатление? Сейчас посмотрим! – Она сняла их и положила на лакированный столик поблизости. Потом вновь томно откинулась на золотой подушке и пустила из-под ресниц убийственный взгляд. Саймон теперь казался ей большим темным пятном в другом конце комнаты. – Так лучше?
– По-моему, уже несколько ближе.
Грациозным движением Эмили повернулась на бок. Ее пышные юбки чуть завернулись, приоткрыв ножку в чулке. Она надула губки, пытаясь подражать обитательнице гарема:
– Ну вот. А как теперь?
– Эмили, уж не заигрываете ли вы со мной? – тихо спросил Саймон.
– Ну, я даже не знаю… – Как же помогает то, что она его почти совсем не видит. Тщательно обдумывая ответ, Эмили почувствовала, как кровь прилила к ее щекам. – Пожалуй, да. – Она затаила дыхание, ожидая, что он ей скажет.
– У вас сегодня странное настроение, не правда ли?
– Я счастлива, Саймон! – воскликнула она, взмахом руки желая охватить целый мир. – Мне кажется, что я плыву. У меня сегодня самый чудесный, самый восхитительный вечер за всю мою жизнь.
– И теперь вы хотите, чтобы он завершился моей любовью?
Эмили вздохнула и опять опрокинулась на спину, закинув вытянутые руки за голову и уставившись в ночные очертания потолка:
– Я же говорила вам, Саймон, что я женщина с большой пылкостью чувств. Возможно, я слишком возбуждена впечатлениями сегодняшнего вечера…
– Вполне вероятно.
– Саймон?
– Да, Эмили?
Она глубоко вздохнула.
– Вы говорили, что, когда мы в последний раз предавались любви, я не совсем уловила суть…
– Насколько я помню, я сказал, что вам необходима практика, – пробормотал он.
Она снова повернулась на бок и оперлась о локоть:
– Да. Именно практика. По-моему, я очень не против попрактиковаться сегодня…
Последовала небольшая пауза. А потом раздался голос Саймона – низкий, глубокий, бархатистый, угрожающе чувственный:
– Я говорил вам и еще кое-что, Эмили.
Эмили уселась на подушке и с задумчивым видом обхватила руками колени, так что юбки ее пышными складками расплескались вокруг ног. Она пошарила рукой в поисках своего бокала с бренди. Нащупав его, отпила большой глоток и осторожно поставила обратно на столик.
– Вы сказали, что мне придется умолять вас заняться любовью со мной, – вымолвила наконец Эмили, крепко сжимая руками колени.
– Я удовлетворюсь тем, что меня очень мило попросят. Дело в том, Эмили, что я не желаю никаких обвинений утром. Чтобы вы не заявили потом, будто я вас обхитрил.
– Я не заявлю, Саймон. – Она подождала, обмирая от предвкушения, смешанного с неуверенностью. – Саймон?
– Да, Эмили?
– Пожалуйста, одарите меня сегодня своей любовью…
В полумраке экзотической комнаты воцарилась странная тишина. Что-то слабо звякнуло, и Эмили поняла, что Саймон поставил на стол свой бокал. Она смотрела, как он приближается к ней. Без очков она не видела выражения его лица, но вся напряглась от острого понимания происходящего. Она чувствовала плотную обволакивающую ауру его мужественности и знала, что эти ощущения возможны только потому, что между ними и в самом деле существует связь более высокого порядка.
Подле огромной атласной подушки стоял ее Саймон – самый могущественный дракон из всех, что были в комнате. Не произнеся ни слова, он опустился рядом с Эмили и заключил ее в свои объятия.
Медленно, неотвратимо он опустил ее на золотую парчу. Низко склонившись, он глядел ей в лицо. Теперь он был так близко, что Эмили отчетливо видела расплавленное золото его глаз.
– Вы уверены, что хотите этого? – Саймон провел большим пальцем по изящной линии ее щеки.
– Да, – прошептала она, не в силах вымолвить больше ни слова. От волнения у нее сжалось горло.
Ее снова охватило странное, останавливающее дыхание чувство – как всегда, когда Саймон обнимал ее. – Пожалуйста, Саймон…
– Хорошо, Эмили. – Он наклонился к ней и горячим поцелуем коснулся ее груди, обнаженной глубоким декольте бального платья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36