С Кристабель посоветоваться я не могла: с тех пор, как мы вернулись, я избегала ее. Я продолжала ломать себе голову, почему она не сказала мне, что ехать на остров опасно, и так и не сумела убедить себя, что она просто забыла. В случившейся трагедии она сыграла немалую роль, а я сомневалась во всех, даже в самой себе.Конечно, существовала еще Харриет! Я написала ей, тщательно избегая упоминания о беременности, но женщина ее склада без труда могла обо всем догадаться. Я должна увидеться с ней, писала я в письме, поговорить с ней, ибо не могла больше посоветоваться ни с кем. Может, она пригласит меня к себе?Ее ответ доставили через пару дней. Мать зашла ко мне в комнату, держа в руке письмо.— Это от Харриет, — сказала она. — Она хочет, чтобы ты навестила ее! Она считает, что это пойдет тебе на пользу. Ты поедешь?— О да! — с жаром ответила я. — Мне бы очень хотелось на некоторое время уехать отсюда!Она с грустью взглянула на меня, а я сердито продолжала:— Думаю, отец лишь порадуется тому, что я исчезну с глаз долой!— О, Присцилла, тебе не следует так говорить! Ты перевозбуждена, дорогая!— Но мне очень хотелось бы уехать! — твердо произнесла я.Я видела, какую боль причиняю ей, и мне было ее жаль. Она обняла меня, но я осталась неподвижной, ничем не выдавая свои чувства. Она вздохнула и сказала:— Кристабель поедет с тобой.Я не возражала, хотя предпочла бы поехать одна.
В Эйот Аббасе Харриет тепло приветствовала меня.— Я думала, что ты больше не захочешь возвращаться сюда, — сказала она. — Я опасалась, что тебя будут одолевать воспоминания!— Я должна была приехать, — ответила я. — И я хочу вспомнить… вспомнить каждую минуту!Харриет обнялась с Кристабель, но не думаю, что та вызывала в ней особую приязнь, хотя Харриет была прекрасной актрисой, поэтому утверждать здесь что-либо было нельзя.Я знала, что долго ждать не придется, вскоре мы останемся одни, и Харриет не обманула моих ожиданий. Спустя минут пять, как я вошла в свою комнату, туда же вошла Харриет. Кристабель она дала комнату этажом выше, что, без сомнения, было сделано с умыслом: Харриет создала нам возможность поговорить без помех.Она тихонько вошла, в глазах ее играли задумчивые искорки.— Ну, рассказывай, милая моя, расскажи мне все!— У меня будет ребенок! — сказала я без предисловий.— Я так и думала! Так, Присцилла, теперь нам надо обдумать наши действия! Есть люди, которые могли бы помочь!— Ты имеешь в виду — избавиться от ребенка? Но я не хочу, Харриет!— Я так и представляла себе твой ответ! Ну, и что ты намереваешься делать? Что скажут твои родители?— Они будут в ужасе! А отец будет презирать меня!— Да, это уж точно! Послужив причиной многих неприятностей подобного рода, сам он будет возмущен до глубины души, когда узнает, что дочь его пошла по его же стопам! Так всегда с мужчинами! Но что это мы о нем? У нас есть свои проблемы! — Это было очень характерно для Харриет — говорить сразу о «нас», и в этом было ее очарование. По крайней мере, она не была шокирована и собиралась прийти мне на помощь. Я почувствовала, что на моих глазах проступили слезы, а она, увидев их, нежно погладила меня по руке и сказала:— Ты твердо решила сохранить ребенка? А ты подумала, что это будет значить? Видишь ли, теперь это дело со смертью Джоселина не заканчивается, он навсегда останется с тобой в вашем ребенке! А у тебя есть еще собственная жизнь: она только началась! Ты должна спросить себя, действительно ли ты хочешь того, чтобы этот ребенок остался с тобой на всю оставшуюся жизнь? От него можно еще избавиться: я знаю, как это можно сделать, но медлить с этим нельзя! Даже сейчас это может оказаться опасным! Но если ты решишь…— Я не могу, я хочу ребенка! Это уже повлияло на меня: я больше не чувствую себя так, будто умерла вместе с Джоселином!— А кто-нибудь еще знает об этом? Кристабель, например?— Нет, никто!— Так, значит, сейчас эта тайна известна лишь нам, тебе и мне? Я кивнула.— Ты могла бы пойти к своей матери и все рассказать ей? Она бы посоветовалась с отцом, и они бы решили либо отослать тебя куда-нибудь, где втайне ты родила 6 ребенка, после чего либо усыновили бы его, либо выдали тебя замуж за какого-нибудь молодого человека, согласившегося бы на такие условия, и притворились бы, что роды были преждевременными. Конечно, никто этому не поверит, но приличия будут соблюдены! Устраивает тебя какой-нибудь из вариантов?— Я бы не согласилась бы ни на то ни на другое! Она улыбнулась мне:— Ты очень решительная девушка, Присцилла! Я понимаю твои чувства! Когда у меня появился Ли, я такого не испытывала. Видишь ли, таким, как я, живется легче: я плюю на приличия, и все думают, что я испорченная женщина. Но я много думала о тебе: я никогда не забуду твоего милого, искаженного болью личика, когда ты услышала о смерти Джоселина. Я знала о том, что случилось на острове: по лицу молоденькой девушки легко определить, когда у нее появляется возлюбленный! Я увидела это в твоих глазах и порадовалась за тебя: он был очаровательным мальчиком, а юная любовь так прекрасна! Ты вкусила жизни, ощутила ее сладость, а потом и горечь, но это жизнь, моя дорогая!— Ты собираешься помочь мне, Харриет?— Ну конечно, я помогу тебе! Я всегда любила тебя, и мне очень нравится твоя мать. Я очень плохо поступила, когда сбежала с любовником, бросив маленького Ли — моего собственного ребенка — на нее! Но тогда у меня не было другого выхода: ее родители считали меня обыкновенной авантюристкой, то же думали обо мне и Эверсли! Тогда они еще не знали, что Ли принадлежит роду Эверсли! О, все так запутано, но, может, когда ты прочтешь об этом, ты поймешь, и тогда тебе может многое не понравиться: я покажусь в весьма дурном свете.— Я всегда буду любить тебя, какой бы тебя ни выставляли!— Храни тебя Господь, милое дитя, но давай станем серьезными и мудрыми! Это нам сейчас совсем не повредит, ибо проблема не из легких.— Харриет, что делать?— Когда я получила твое письмо, меня посетила одна идея. Как я уже говорила, я сразу догадалась, перед какой проблемой ты стоишь. Ты готова обмануть свою мать?— Я не понимаю, Харриет!— Если узнает мать, значит, все станет известно и отцу, а мне кажется, этого тебе как раз не хотелось бы?— Я боюсь этого больше всего на свете!— Но ты очень близка ему, Присцилла!— Я?! Близка ему?! Да ему наплевать на меня!— Наверное, поэтому ты так волнуешься из-за него: ты хочешь, чтобы он любил тебя, тебе всегда этого хотелось! Ты восхищаешься им, это тот тип мужчины, которым восхищаются все женщины: сильный, безжалостный, мужественный… настоящий мужчина, если ты понимаешь, что я имею в виду! Могу уверить тебя, с моим тихим и любящим Грегори жить гораздо легче! Я на себе испытала влияние твоего отца на женщин — он их притягивает, он мне не безразличен. О, пойми меня правильно, я не строю в отношении его никаких планов! Да, я хотела бы побороть его, переиграть! Мне нравится, что его дочь за помощью обращается ко мне и что я всегда в курсе того, что происходит, тогда как он остается в полном неведении!— Я понимаю тебя и думаю, ты разбираешься в наших с ним отношениях куда лучше, чем кто-либо, даже лучше меня самой! Я бы не смогла вынести того, что он узнает о происшедшем со мной: он такой человек, который просто пожмет плечами, узнав, что у меня был любовник, но взъярится, когда прослышит, что у меня от него ребенок! Мне очень не хотелось бы, чтобы он знал!— Тогда мой план может подойти тебе, но он может и не сработать, потому что слегка безумен! Это — интрига, а ее надо планировать и осуществлять очень осторожно! Особенно люблю проводить интригу в действие! Да, если все пойдет, как надо, следующий год обещает быть очень и очень интересным!— Ты заставляешь сгорать меня от любопытства!— Все очень просто: матерью ребенка стану я, а не ты!— Но разве это возможно?!— Пока не уверена, надо будет еще подумать. Грегори, конечно, будет в курсе всего, иначе ничего не получится, ведь отцом-то будет он!— Харриет, что ты говоришь?!— Не будь одной из тех, которые видят угрозу во всем, даже не обдумав, есть ли возможность успеха или нет? Тебе надо будет много времени проводить со мной! А почему бы и нет? Я скажу всем, что тебе надо сменить обстановку, ты не совсем хорошо себя чувствуешь, ты угасаешь с каждым днем. И я увезу тебя с собой на несколько месяцев: мы отправимся во Францию или Италию… В общем, ты и я отправляемся в путешествие! Это то, что нам нужно! А когда мы уедем, я напишу твоей матери и расскажу ей, что Грегори и я пребываем на вершине счастья, потому что у нас будет ребенок! У меня, которая уже полностью уверилась в том, что дети мне давно заказаны. Ты же будешь моей спутницей во время всех этих месяцев ожидания. В положенное время мой ребенок родится, и мы вернемся в Англию!— Харриет! Какая прекрасная идея!— Все должно получиться, если мы хорошо разыграем свои карты, что мы и сделаем, можешь не бояться! Я сыграла столько ролей, сыграю и эту, но тебе тоже надо будет постараться!— А когда мы вернемся в Англию, что будет?— Ребенок будет жить в Эйот Аббасе, а ты будешь навещать его как своего собственного, а я буду смеяться и говорить всем, что, кажется, крошка Грегори или Харриет — кто бы там ни был — дал тебе новую цель в жизни! Ты будешь приезжать в гости и гостить у меня, и никто ничего не узнает, пока ты сама этого не захочешь!Я подбежала к ней и обняла ее.— О, Харриет, ты всегда придумываешь самые невероятные планы!— Но все они срабатывают — сработает и этот. Сейчас, думаю, самая сложная часть. Тебе придется вернуться в Эверсли, а затем мы начнем действовать. Я не хочу, чтобы ты там задерживалась надолго: у вас все слуги — шпионы, а о твоем состоянии не должен знать никто. Никто, запомни! Так должно быть и дальше: никому не говори!— Я подумала о Кристабель. Если я поеду с тобой…— Кристабель ехать нельзя: чем меньше людей знают тайну, тем она надежнее!— Но она боится, что ее отошлют назад!— И надо будет подумать насчет нее: я не вполне доверяю ей! То, как она появилась в вашем доме, выглядит весьма загадочно, и, кроме того, с ней обращаются не как с гувернанткой, верно ведь? Пока ей ни слова! Это — секрет, твой и мой! Я начну разрабатывать план действий, а пока что ты должна быть очень осторожна. Слуги не должны догадаться, особенно эта ваша семейка: безумец Джаспер, его глупая жена да добродетельная дочка… Всегда будь настороже и ничего не доверяй бумаге! В нужный момент я попрошу тебя приехать навестить меня, а предлог я найду!Ее глаза заблестели от предвкушения.— Я чувствую себя гораздо лучше! — сказала я. — Как прекрасно знать, что ты всегда рядом!— Мы сделаем это! Я так волнуюсь, я уже чувствую себя беременной! О, с каким нетерпением я жду этого ребенка! И, милая Присцилла, помни: ты не одна!Меня тоже охватило волнение. Это было самое лучшее из того, что мне довелось пережить с той поры, как погиб Джоселин.Пока я гостила у Харриет, мы, не переставая, говорили о наших планах, но вскоре пришла пора ехать домой, и я вернулась в Эверсли. ИНТРИГИ В ВЕНЕЦИИ
Когда я вернулась, мать сразу заметила перемену, произошедшую во мне, и, думаю, ее задело то, что Харриет смогла каким-то образом успокоить меня, тогда как ей это не удалось. Однако она рада была увидеть, что я очнулась от своего безразличия ко всему окружающему, но, в отличие от Харриет, так ничего и не поняла: она видела во мне лишь девочку.Несколько дней спустя она пришла ко мне в комнату, держа в руке письмо от Харриет.— Харриет уезжает, — сказала она. — Друзья предложили ей пожить в своем палаццо в Венеции, и она пробудет там несколько месяцев!Я опустила глаза. Я знала, что за этим последует.— Она очень любит тебя, Присцилла, и предлагает взять тебя с собой!— Взять меня с собой? — Мой энтузиазм прозвучал фальшиво: трудно было притворяться перед матерью.— Вот, послушай, что она пишет:
"Я, наверное, рассказывала тебе о семье Карпори, с которой познакомилась много лет назад, когда еще играла в театре. Графиня всегда была моей подругой, а теперь она предложила мне погостить в их палаццо в Венеции. Я уже навещала их однажды — очень милое место! Им хотелось бы, чтобы я пожила немного в их доме, пока они отсутствуют. Грегори считает, что это хорошая мысль. Какую-то часть этого времени он проведет вместе со мной. Там будет тихая размеренная жизнь, я так мечтаю об этом. А сейчас мне хотелось бы, попросить тебя об одной услуге. Не могла бы ты отпустить со мной нашу дорогую Присциллу? Может, это не очень разумно с моей стороны — просить тебя об этом, но я, действительно, думаю, что смена обстановки — это то, что ей сейчас крайне необходимо! Недавно она перенесла большое потрясение, и я очень волновалась за нее. Боюсь, несчастье тяжело сказалось на ней. Может, эта поездка будет как раз тем, что ей требуется? Не могла бы ты предложить ей это? Конечно, возможно, что мое предложение не понравится ей, и тогда, пожалуйста, не заставляй ее: мне хотелось бы, чтобы она сама все решила…"
Она прервалась и взглянула на меня. Запинаясь на каждом слове, я выдавила:— Венеция? Палаццо?Мать нахмурилась. Я знала, она желает мне только добра и сейчас, должно быть, гадает, права ли Харриет и поможет ли мне путешествие оправиться от того удара, который, как она догадывалась, тяжело отразился на мне.— И… надолго? — спросила я. Мать снова глянула в письмо.— Здесь ничего не говорится, но, думаю, не меньше, чем на несколько месяцев. Сомневаюсь, чтобы она решилась поехать в такую даль на пару недель. И она пишет, что потом Грегори вернется в Англию, и она на некоторое время останется там одна. Ну, как ты думаешь, Присцилла?Я помолчала: я не должна была показывать свое желание. Потом медленно я произнесла:— Я… не знаю. Это так…— Неожиданно, — закончила за меня мать. — А чего еще можно было ожидать от Харриет? Снова помолчав, я сказала:— Наверное, мне следовало бы уехать куда-нибудь…Она кивнула.— И ты так же увлечена Харриет, как и она тобой? Если она вообще может любить кого-нибудь, кроме себя!Я вынуждена была встать на защиту Харриет.— Она всегда по-доброму относилась ко мне.— У нее особый дар! Но ты действительно хочешь поехать?— Да, я была бы не против. Мне хочется увидеть Венецию, говорят, там очень красиво. Мама, а Кристабель?Она слегка нахмурилась:— Хотя ты и уезжаешь, тебе надо продолжать свои уроки!— Мне бы хотелось поехать одной, — сказала я.— Посмотрим, что скажет отец, — ответила она. Я почувствовала горечь во рту.— О, ему все равно, что я буду делать! Клянусь, он будет рад избавиться от меня!Мать заметила, что я начинаю сердиться, поэтому лишь покачала головой, поцеловала меня и ушла.Отец согласился с тем, что мне следует поехать в Венецию с Харриет, но с одним условием: Кристабель поедет со мной, на что я с тоской заметила, что, кажется, его больше заботит благополучие Кристабель, нежели мое.Я не стала спорить, лишь подумала, как мне повезло, что у меня есть Харриет, и порой меня даже бросало в холодный пот, когда я думала о том, что бы я делала, не окажись ее с этим совершенно невероятным планом. Но это была Харриет, и поэтому все не казалось таким уж невозможным, хотя ни у кого другого ничего подобного бы в жизни не вышло.Наступил конец февраля. Мне постоянно приходили письма от Харриет с так называемыми «планами». Я была уверена, ей нравилось писать эти послания, полные всяческих намеков, которые были понятны только мне одной. В интригах заключался смысл ее жизни.Из Эверсли мы уезжали в конце марта. «Очень удобное время, — писала она, имея в виду то, что существование моего ребенка, зачатого в середине января, до этого времени можно будет сохранить в тайне без особого труда. — Будет весна — время, когда начинают цвести деревья и травы. Там мы пробудем все лето, которое, не сомневаюсь, будет очень приятным для нас, под лучами солнца, более гостеприимного, нежели наше английское».— Кажется, — сказала мать, — ты действительно с нетерпением ждешь этой поездки?— Говорят, Венеция — это прелестный город, и я бы хотела побывать там.Она осталась довольна. Я знала, она думает, что я начала забывать этот, как она его называла, «неудачный эпизод» своей жизни. Кристабель, в свою очередь, тоже была взволнована предстоящим путешествием. Казалось, она напрочь позабыла — но я-то прекрасно помнила, — что ей тоже надо было как-то справляться со своим собственным «неудачным эпизодом».Я беспокоилась, что рано или поздно ее придется посвятить в нашу тайну. Пока я ей ничего не сказала, я хотела еще немного подождать и посоветоваться с Харриет.Пришли очередные известия из королевского дворца. Титус Оутс утрачивал свое влияние. Он совершил большую ошибку, заговорив о герцоге Йорке в пренебрежительном тоне, намекая, что следующей жертвой станет именно он.— Он круглый дурак, — сказал отец, — если думает, что король отдаст ему на растерзание собственного брата! Оутсу следовало бы понять, что он ступает на весьма опасный путь, еще тогда, когда он попытался очернить королеву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
В Эйот Аббасе Харриет тепло приветствовала меня.— Я думала, что ты больше не захочешь возвращаться сюда, — сказала она. — Я опасалась, что тебя будут одолевать воспоминания!— Я должна была приехать, — ответила я. — И я хочу вспомнить… вспомнить каждую минуту!Харриет обнялась с Кристабель, но не думаю, что та вызывала в ней особую приязнь, хотя Харриет была прекрасной актрисой, поэтому утверждать здесь что-либо было нельзя.Я знала, что долго ждать не придется, вскоре мы останемся одни, и Харриет не обманула моих ожиданий. Спустя минут пять, как я вошла в свою комнату, туда же вошла Харриет. Кристабель она дала комнату этажом выше, что, без сомнения, было сделано с умыслом: Харриет создала нам возможность поговорить без помех.Она тихонько вошла, в глазах ее играли задумчивые искорки.— Ну, рассказывай, милая моя, расскажи мне все!— У меня будет ребенок! — сказала я без предисловий.— Я так и думала! Так, Присцилла, теперь нам надо обдумать наши действия! Есть люди, которые могли бы помочь!— Ты имеешь в виду — избавиться от ребенка? Но я не хочу, Харриет!— Я так и представляла себе твой ответ! Ну, и что ты намереваешься делать? Что скажут твои родители?— Они будут в ужасе! А отец будет презирать меня!— Да, это уж точно! Послужив причиной многих неприятностей подобного рода, сам он будет возмущен до глубины души, когда узнает, что дочь его пошла по его же стопам! Так всегда с мужчинами! Но что это мы о нем? У нас есть свои проблемы! — Это было очень характерно для Харриет — говорить сразу о «нас», и в этом было ее очарование. По крайней мере, она не была шокирована и собиралась прийти мне на помощь. Я почувствовала, что на моих глазах проступили слезы, а она, увидев их, нежно погладила меня по руке и сказала:— Ты твердо решила сохранить ребенка? А ты подумала, что это будет значить? Видишь ли, теперь это дело со смертью Джоселина не заканчивается, он навсегда останется с тобой в вашем ребенке! А у тебя есть еще собственная жизнь: она только началась! Ты должна спросить себя, действительно ли ты хочешь того, чтобы этот ребенок остался с тобой на всю оставшуюся жизнь? От него можно еще избавиться: я знаю, как это можно сделать, но медлить с этим нельзя! Даже сейчас это может оказаться опасным! Но если ты решишь…— Я не могу, я хочу ребенка! Это уже повлияло на меня: я больше не чувствую себя так, будто умерла вместе с Джоселином!— А кто-нибудь еще знает об этом? Кристабель, например?— Нет, никто!— Так, значит, сейчас эта тайна известна лишь нам, тебе и мне? Я кивнула.— Ты могла бы пойти к своей матери и все рассказать ей? Она бы посоветовалась с отцом, и они бы решили либо отослать тебя куда-нибудь, где втайне ты родила 6 ребенка, после чего либо усыновили бы его, либо выдали тебя замуж за какого-нибудь молодого человека, согласившегося бы на такие условия, и притворились бы, что роды были преждевременными. Конечно, никто этому не поверит, но приличия будут соблюдены! Устраивает тебя какой-нибудь из вариантов?— Я бы не согласилась бы ни на то ни на другое! Она улыбнулась мне:— Ты очень решительная девушка, Присцилла! Я понимаю твои чувства! Когда у меня появился Ли, я такого не испытывала. Видишь ли, таким, как я, живется легче: я плюю на приличия, и все думают, что я испорченная женщина. Но я много думала о тебе: я никогда не забуду твоего милого, искаженного болью личика, когда ты услышала о смерти Джоселина. Я знала о том, что случилось на острове: по лицу молоденькой девушки легко определить, когда у нее появляется возлюбленный! Я увидела это в твоих глазах и порадовалась за тебя: он был очаровательным мальчиком, а юная любовь так прекрасна! Ты вкусила жизни, ощутила ее сладость, а потом и горечь, но это жизнь, моя дорогая!— Ты собираешься помочь мне, Харриет?— Ну конечно, я помогу тебе! Я всегда любила тебя, и мне очень нравится твоя мать. Я очень плохо поступила, когда сбежала с любовником, бросив маленького Ли — моего собственного ребенка — на нее! Но тогда у меня не было другого выхода: ее родители считали меня обыкновенной авантюристкой, то же думали обо мне и Эверсли! Тогда они еще не знали, что Ли принадлежит роду Эверсли! О, все так запутано, но, может, когда ты прочтешь об этом, ты поймешь, и тогда тебе может многое не понравиться: я покажусь в весьма дурном свете.— Я всегда буду любить тебя, какой бы тебя ни выставляли!— Храни тебя Господь, милое дитя, но давай станем серьезными и мудрыми! Это нам сейчас совсем не повредит, ибо проблема не из легких.— Харриет, что делать?— Когда я получила твое письмо, меня посетила одна идея. Как я уже говорила, я сразу догадалась, перед какой проблемой ты стоишь. Ты готова обмануть свою мать?— Я не понимаю, Харриет!— Если узнает мать, значит, все станет известно и отцу, а мне кажется, этого тебе как раз не хотелось бы?— Я боюсь этого больше всего на свете!— Но ты очень близка ему, Присцилла!— Я?! Близка ему?! Да ему наплевать на меня!— Наверное, поэтому ты так волнуешься из-за него: ты хочешь, чтобы он любил тебя, тебе всегда этого хотелось! Ты восхищаешься им, это тот тип мужчины, которым восхищаются все женщины: сильный, безжалостный, мужественный… настоящий мужчина, если ты понимаешь, что я имею в виду! Могу уверить тебя, с моим тихим и любящим Грегори жить гораздо легче! Я на себе испытала влияние твоего отца на женщин — он их притягивает, он мне не безразличен. О, пойми меня правильно, я не строю в отношении его никаких планов! Да, я хотела бы побороть его, переиграть! Мне нравится, что его дочь за помощью обращается ко мне и что я всегда в курсе того, что происходит, тогда как он остается в полном неведении!— Я понимаю тебя и думаю, ты разбираешься в наших с ним отношениях куда лучше, чем кто-либо, даже лучше меня самой! Я бы не смогла вынести того, что он узнает о происшедшем со мной: он такой человек, который просто пожмет плечами, узнав, что у меня был любовник, но взъярится, когда прослышит, что у меня от него ребенок! Мне очень не хотелось бы, чтобы он знал!— Тогда мой план может подойти тебе, но он может и не сработать, потому что слегка безумен! Это — интрига, а ее надо планировать и осуществлять очень осторожно! Особенно люблю проводить интригу в действие! Да, если все пойдет, как надо, следующий год обещает быть очень и очень интересным!— Ты заставляешь сгорать меня от любопытства!— Все очень просто: матерью ребенка стану я, а не ты!— Но разве это возможно?!— Пока не уверена, надо будет еще подумать. Грегори, конечно, будет в курсе всего, иначе ничего не получится, ведь отцом-то будет он!— Харриет, что ты говоришь?!— Не будь одной из тех, которые видят угрозу во всем, даже не обдумав, есть ли возможность успеха или нет? Тебе надо будет много времени проводить со мной! А почему бы и нет? Я скажу всем, что тебе надо сменить обстановку, ты не совсем хорошо себя чувствуешь, ты угасаешь с каждым днем. И я увезу тебя с собой на несколько месяцев: мы отправимся во Францию или Италию… В общем, ты и я отправляемся в путешествие! Это то, что нам нужно! А когда мы уедем, я напишу твоей матери и расскажу ей, что Грегори и я пребываем на вершине счастья, потому что у нас будет ребенок! У меня, которая уже полностью уверилась в том, что дети мне давно заказаны. Ты же будешь моей спутницей во время всех этих месяцев ожидания. В положенное время мой ребенок родится, и мы вернемся в Англию!— Харриет! Какая прекрасная идея!— Все должно получиться, если мы хорошо разыграем свои карты, что мы и сделаем, можешь не бояться! Я сыграла столько ролей, сыграю и эту, но тебе тоже надо будет постараться!— А когда мы вернемся в Англию, что будет?— Ребенок будет жить в Эйот Аббасе, а ты будешь навещать его как своего собственного, а я буду смеяться и говорить всем, что, кажется, крошка Грегори или Харриет — кто бы там ни был — дал тебе новую цель в жизни! Ты будешь приезжать в гости и гостить у меня, и никто ничего не узнает, пока ты сама этого не захочешь!Я подбежала к ней и обняла ее.— О, Харриет, ты всегда придумываешь самые невероятные планы!— Но все они срабатывают — сработает и этот. Сейчас, думаю, самая сложная часть. Тебе придется вернуться в Эверсли, а затем мы начнем действовать. Я не хочу, чтобы ты там задерживалась надолго: у вас все слуги — шпионы, а о твоем состоянии не должен знать никто. Никто, запомни! Так должно быть и дальше: никому не говори!— Я подумала о Кристабель. Если я поеду с тобой…— Кристабель ехать нельзя: чем меньше людей знают тайну, тем она надежнее!— Но она боится, что ее отошлют назад!— И надо будет подумать насчет нее: я не вполне доверяю ей! То, как она появилась в вашем доме, выглядит весьма загадочно, и, кроме того, с ней обращаются не как с гувернанткой, верно ведь? Пока ей ни слова! Это — секрет, твой и мой! Я начну разрабатывать план действий, а пока что ты должна быть очень осторожна. Слуги не должны догадаться, особенно эта ваша семейка: безумец Джаспер, его глупая жена да добродетельная дочка… Всегда будь настороже и ничего не доверяй бумаге! В нужный момент я попрошу тебя приехать навестить меня, а предлог я найду!Ее глаза заблестели от предвкушения.— Я чувствую себя гораздо лучше! — сказала я. — Как прекрасно знать, что ты всегда рядом!— Мы сделаем это! Я так волнуюсь, я уже чувствую себя беременной! О, с каким нетерпением я жду этого ребенка! И, милая Присцилла, помни: ты не одна!Меня тоже охватило волнение. Это было самое лучшее из того, что мне довелось пережить с той поры, как погиб Джоселин.Пока я гостила у Харриет, мы, не переставая, говорили о наших планах, но вскоре пришла пора ехать домой, и я вернулась в Эверсли. ИНТРИГИ В ВЕНЕЦИИ
Когда я вернулась, мать сразу заметила перемену, произошедшую во мне, и, думаю, ее задело то, что Харриет смогла каким-то образом успокоить меня, тогда как ей это не удалось. Однако она рада была увидеть, что я очнулась от своего безразличия ко всему окружающему, но, в отличие от Харриет, так ничего и не поняла: она видела во мне лишь девочку.Несколько дней спустя она пришла ко мне в комнату, держа в руке письмо от Харриет.— Харриет уезжает, — сказала она. — Друзья предложили ей пожить в своем палаццо в Венеции, и она пробудет там несколько месяцев!Я опустила глаза. Я знала, что за этим последует.— Она очень любит тебя, Присцилла, и предлагает взять тебя с собой!— Взять меня с собой? — Мой энтузиазм прозвучал фальшиво: трудно было притворяться перед матерью.— Вот, послушай, что она пишет:
"Я, наверное, рассказывала тебе о семье Карпори, с которой познакомилась много лет назад, когда еще играла в театре. Графиня всегда была моей подругой, а теперь она предложила мне погостить в их палаццо в Венеции. Я уже навещала их однажды — очень милое место! Им хотелось бы, чтобы я пожила немного в их доме, пока они отсутствуют. Грегори считает, что это хорошая мысль. Какую-то часть этого времени он проведет вместе со мной. Там будет тихая размеренная жизнь, я так мечтаю об этом. А сейчас мне хотелось бы, попросить тебя об одной услуге. Не могла бы ты отпустить со мной нашу дорогую Присциллу? Может, это не очень разумно с моей стороны — просить тебя об этом, но я, действительно, думаю, что смена обстановки — это то, что ей сейчас крайне необходимо! Недавно она перенесла большое потрясение, и я очень волновалась за нее. Боюсь, несчастье тяжело сказалось на ней. Может, эта поездка будет как раз тем, что ей требуется? Не могла бы ты предложить ей это? Конечно, возможно, что мое предложение не понравится ей, и тогда, пожалуйста, не заставляй ее: мне хотелось бы, чтобы она сама все решила…"
Она прервалась и взглянула на меня. Запинаясь на каждом слове, я выдавила:— Венеция? Палаццо?Мать нахмурилась. Я знала, она желает мне только добра и сейчас, должно быть, гадает, права ли Харриет и поможет ли мне путешествие оправиться от того удара, который, как она догадывалась, тяжело отразился на мне.— И… надолго? — спросила я. Мать снова глянула в письмо.— Здесь ничего не говорится, но, думаю, не меньше, чем на несколько месяцев. Сомневаюсь, чтобы она решилась поехать в такую даль на пару недель. И она пишет, что потом Грегори вернется в Англию, и она на некоторое время останется там одна. Ну, как ты думаешь, Присцилла?Я помолчала: я не должна была показывать свое желание. Потом медленно я произнесла:— Я… не знаю. Это так…— Неожиданно, — закончила за меня мать. — А чего еще можно было ожидать от Харриет? Снова помолчав, я сказала:— Наверное, мне следовало бы уехать куда-нибудь…Она кивнула.— И ты так же увлечена Харриет, как и она тобой? Если она вообще может любить кого-нибудь, кроме себя!Я вынуждена была встать на защиту Харриет.— Она всегда по-доброму относилась ко мне.— У нее особый дар! Но ты действительно хочешь поехать?— Да, я была бы не против. Мне хочется увидеть Венецию, говорят, там очень красиво. Мама, а Кристабель?Она слегка нахмурилась:— Хотя ты и уезжаешь, тебе надо продолжать свои уроки!— Мне бы хотелось поехать одной, — сказала я.— Посмотрим, что скажет отец, — ответила она. Я почувствовала горечь во рту.— О, ему все равно, что я буду делать! Клянусь, он будет рад избавиться от меня!Мать заметила, что я начинаю сердиться, поэтому лишь покачала головой, поцеловала меня и ушла.Отец согласился с тем, что мне следует поехать в Венецию с Харриет, но с одним условием: Кристабель поедет со мной, на что я с тоской заметила, что, кажется, его больше заботит благополучие Кристабель, нежели мое.Я не стала спорить, лишь подумала, как мне повезло, что у меня есть Харриет, и порой меня даже бросало в холодный пот, когда я думала о том, что бы я делала, не окажись ее с этим совершенно невероятным планом. Но это была Харриет, и поэтому все не казалось таким уж невозможным, хотя ни у кого другого ничего подобного бы в жизни не вышло.Наступил конец февраля. Мне постоянно приходили письма от Харриет с так называемыми «планами». Я была уверена, ей нравилось писать эти послания, полные всяческих намеков, которые были понятны только мне одной. В интригах заключался смысл ее жизни.Из Эверсли мы уезжали в конце марта. «Очень удобное время, — писала она, имея в виду то, что существование моего ребенка, зачатого в середине января, до этого времени можно будет сохранить в тайне без особого труда. — Будет весна — время, когда начинают цвести деревья и травы. Там мы пробудем все лето, которое, не сомневаюсь, будет очень приятным для нас, под лучами солнца, более гостеприимного, нежели наше английское».— Кажется, — сказала мать, — ты действительно с нетерпением ждешь этой поездки?— Говорят, Венеция — это прелестный город, и я бы хотела побывать там.Она осталась довольна. Я знала, она думает, что я начала забывать этот, как она его называла, «неудачный эпизод» своей жизни. Кристабель, в свою очередь, тоже была взволнована предстоящим путешествием. Казалось, она напрочь позабыла — но я-то прекрасно помнила, — что ей тоже надо было как-то справляться со своим собственным «неудачным эпизодом».Я беспокоилась, что рано или поздно ее придется посвятить в нашу тайну. Пока я ей ничего не сказала, я хотела еще немного подождать и посоветоваться с Харриет.Пришли очередные известия из королевского дворца. Титус Оутс утрачивал свое влияние. Он совершил большую ошибку, заговорив о герцоге Йорке в пренебрежительном тоне, намекая, что следующей жертвой станет именно он.— Он круглый дурак, — сказал отец, — если думает, что король отдаст ему на растерзание собственного брата! Оутсу следовало бы понять, что он ступает на весьма опасный путь, еще тогда, когда он попытался очернить королеву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36