Элиза осталась обнаженной.
— Нет! — вдруг злобно вскрикнула она, однако он уже обхватил ее руками. Падение на мягкие подушки постели показалось Элизе вечным. Он лег рядом. Она отчаянно боролась, отбивалась, царапалась, но не могла побороть его, и вскоре Джалахар обхватил ее запястья одной рукой, печально глядя ей прямо в глаза. — Нет! — снова надрывно крикнула она и потрясла головой, смаргивая с ресниц слезы.
— Успокойся, — ласково и терпеливо шептал он. Он легко удерживал свою пленницу одной рукой, а другой убирал с ее щек слезы нежными, ласкающими движениями.
Наконец она затихла.
— Открой глаза, — попросил Джалахар. Она послушалась и взглянула на него. Он задумчиво улыбнулся, отвел глаза. Его пальцы нашли дорожку между ее грудей, тяжелых от молока. — Я хочу всего лишь любить тебя, — прошептал он. — Я никогда не причиню тебе боли…
Элиза никогда еще не испытывала такого отчаяния. Она хотела отбиваться, напомнив себе о Брайане. Но она не могла не признать, что нежные прикосновения этих пальцев возбуждают в ней желание. Если Джалахар станет настаивать, ее тело, уже привыкшее к любви и давно лишенное ее, предаст Элизу, а сердце предаст Брайана.
Он нашел губами ее губы. Элизе хотелось оттолкнуть его, но Джалахар держал ее слишком крепко. Его поцелуй был неторопливым, нежным… но властным.
Отстранившись, он вновь взглянул прямо ей в глаза, затем склонил голову и коснулся тонкой жилки на ее шее, провел губами по набухшей груди и вниз, к животу.
Несмотря на все муки, эти ласки возбуждали ее. Как странно! В первый раз с Брайаном Элиза не испытывала ничего, кроме гнева, боли и… страсти. Однако она научилась любить Брайана, но так и не смогла бы объяснить, почему после неукротимой ненависти к ней пришла любовь.
Она вновь прикрыла глаза, неудержимо дрожа. Внезапно она с мольбой воскликнула:
— Джалахар! Прошу, отпусти меня и выслушай!
Он подозрительно, но не без любопытства взглянул на нее.
— Да?
Элиза глотнула, набрала воздуха, молясь, чтобы у него осталось достаточно терпения.
— Если ты возьмешь меня сейчас, — хрипло произнесла она, — это будет насилие. Если же… если вы с Брайаном встретитесь в бою и Брайан будет убит, я… я приду к тебе сама.
Он помолчал, приподняв бровь.
— Я не перестану бороться! — воскликнула она. — Я буду отбиваться, пока не ослабею и не устану, и тебе придется любить бесчувственное тело.
— Но Брайан может убить меня, — сухо заметил Джалахар.
— Да, ты рискуешь. Война — это всегда риск. — Джалахар молча слушал ее. — Прошу тебя, Джалахар! Если ты победишь, клянусь нашим Христом и Святой Девой, я забуду о прошлом и приду к тебе… по своей воле.
Он прикрыл глаза и сжался. Медленно выпустив ее, Джалахар откинулся на подушки, гибко потянувшись всем телом. Он встал, прошел к двери, но остановился и вновь повернулся. Элиза беспокойно потянула на себя простыню, однако Джалахар жестом остановил ее, продолжая пристальный осмотр. Элиза молчала, зная, что удостоилась неслыханной милости.
— Теперь по крайней мере я знаю, как ты выглядишь. Твоя кожа гладка, как шелк, — пробормотал он и учтиво напомнил: — Ты дала клятву, Элиза. Такие клятвы нельзя нарушать.
Он вышел. Элиза вновь вздрогнула и поспешила надеть рубашку.
Сгорая от любопытства, в комнату вернулась Гвинет вместе с Ленорой.
— Ну, что? — спросила она.
— Бой… решит все, — слабо ответила Элиза. Она крепко прижала к себе ребенка и пригладила его шелковистые волосы.
— Ты… заключила с ним сделку? — воскликнула Гвинет.
— Да, — прошептала Элиза.
Гвинет молчала несколько секунд, а затем воскликнула:
— Боже милостивый, если бы у меня были светлые волосы!
Никто из них не спал всю ночь, обе молчали. Утром толстая арабка забрала у Элизы ребенка, и хотя Элиза ничего не поняла, она знала, что эта женщина будет заботиться о девочке так же, как заботилась бы о ней кормилица-христианка.
Прошел день, тревога во дворце понемногу усиливалась. Наступила ночь — напряженная и тихая.
За ночью последовал рассвет.
Глава 28
— Джалахар!
Горящие стрелы взметнулись, едва посветлело небо; метательные машины отплевывались песком и камнем, таран ударял в ворота.
Все утро Гвинет и Элиза прислушивались к шуму боя, к какофонии звуков, визга и воплей.
Мусульмане защищали свою землю, сражаясь не на жизнь, а на смерть.
Но ворота не выдержали под напором.
Христиане стали врываться во дворец; когда рассеялась пыль, в воротах показался единственный всадник.
— Джалахар!
Этот пронзительный крик разнесся по всему дворцу. Стоя у окна рядом с Гвинет, Элиза задрожала, ее лицо покрыла мертвенная бледность. Ноги подогнулись, и она сползла по стене.
— Это Брайан! — пробормотала она.
— Конечно, Брайан, — подтвердила Гвинет.
— Но что же он делает! — воскликнула Элиза. — За ним нет прикрытия! Стоит кому-нибудь пустить стрелу, и… — Она собралась с силами, вскочила и оттолкнула Гвинет от окна. — О, Гвинет, что он делает?
Последние слова прозвучали шепотом, ибо Элиза задрожала всем телом, а сердце ее зашлось от страха и гордости. Жеребец Брайана танцевал, закусив удила, но Брайан сидел в седле как влитой. Ветер раздувал его плащ. Он пришпорил беспокойного коня, не спуская глаз с окон дворца, напоминая о своем вызове.
— Джалахар! — вновь прозвенел его голос. Хрипловатый, настойчивый, он был настоящей музыкой для Элизы. Когда Элиза в последний раз видела мужа, он был при смерти, а теперь…
Она отвлеклась, видя, как навстречу Брайану выехал другой всадник — Джалахар.
Их разделяло всего несколько шагов. Оба были на боевых конях, облачены в доспехи, держали в руках обнаженные мечи.
— Что происходит? — изумилась Гвинет.
— Не знаю! — простонала Элиза и добавила: — Тише, они что-то говорят…
Брайан понизил голос. Элиза напряглась, чтобы различить хоть несколько слов, но это ей не удалось. К ним присоединился третий всадник — Саладин.
— Что они делают? — прошептала Элиза, когда всадники внезапно развернули коней и направились к воротам в сопровождении воинов Музхара, пение которых разносилось далеко над песками пустыни.
— Они уезжают! — воскликнула Элиза. — Они вместе уезжают из дворца!
Она отвернулась от окна и бросилась на дверь всем телом. Наружный засов даже не дрогнул. Элиза лихорадочно ударила в дверь кулаками.
— Помоги же мне, Гвинет!
Гвинет подбежала к ней, и они вдвоем попытались выломать дверь. Но засов оказался крепким, и единственным результатом усилий подруг стали синяки и ссадины.
— Этого я не вынесу! — всхлипывала Элиза, вновь бросаясь на дверь.
Гвинет вздохнула:
— Элиза, нам не сломать эту дверь, пожалуй, ее не прошибешь даже тараном.
— Но они уехали… мы даже не знаем, что случилось… Гвинет, в последний раз я видела Брайана истекающим кровью… умирающим… Больше я этого не вынесу! Я не могу отпустить его! И Джалахар… как глупо все это!
— Что бы они ни делали, тебе их не остановить!
— Но я не могу здесь оставаться!
Она разбежалась, чтобы вновь удариться о дверь, но остановилась и порывисто обернулась.
— Гвинет, простыни! Тащи сюда простыни!
— Простыни?
— Да… мы свяжем их вместе и спустимся во двор. Я уже делала это, но Джалахар поймал меня и сказал, что поставит под балконом стражников. Но сейчас во дворе пусто, Гвинет. Там никого не будет, все уехали…
Говоря, Элиза торопливо связывала простыни.
— Ты погубишь нас обеих! — запротестовала Гвинет, поглядев с балкона вниз и сжавшись от страха.
— Помоги мне только связать их. Я не отступлю, а ты можешь поступать, как пожелаешь.
Элиза крепко привязала конец простыни к железным перилам и проверила его надежность. Она взобралась на перила и крепко схватилась за материю. Взглянув на Гвинет, она на мгновение зажмурилась, беспокойно улыбнулась и начала спускаться. Она скользила по гладкой ткани слишком быстро и больно ударилась о плиты двора, но тут же вскочила на ноги и торжествующе замахала Гвинет.
— Подожди! — беспокойно воскликнула Гвинет, помедлила и глубоко вздохнула. — Я с тобой!
— Держись крепче! — ободрила ее Элиза. — Я поймаю тебя… ох!
Гвинет скользнула по простыням, и Элиза попыталась подхватить ее. Обе повалились на землю, задыхаясь, но остались невредимыми.
— Что же теперь? — спросила Гвинет.
— Надо добраться до ворот.
— Но нам придется обойти дворец…
— Гвинет, мы уже сбежали. Думай скорее, куда надо идти теперь!
Гвинет подумала и показала путь:
— Вот сюда.
Дворец был настоящим лабиринтом из арок и коридоров. Пустынным лабиринтом. Шаги отдавались по нему гулким эхом. Первый раз беглянкам не повезло: они оказались в тупике.
— Обратно! — скомандовала Гвинет, и они повернули в другой коридор. — Вижу двор!
Спустя мгновение они оказались во внутреннем дворике с экзотическими растениями и журчащими фонтанами. Гвинет замерла, глядя на один из фонтанов.
— Скорее! — прошипела Элиза, хватая ее за руку.
Они промчались через двор и остановились у выхода из дворца. Стражник оставался на месте, глядя вдаль, на сломанные ворота и на расстилающиеся за ними пески, на толпу, собравшуюся там.
Гвинет потянула Элизу назад. Обе прижались к стене.
— Как же нам пробраться незамеченными? — пробормотала Гвинет.
Элиза прикусила губу, стараясь быстро найти выход.
— Мы можем попытаться… нет, подожди! — прошептала она. Пара вырезанных из слоновой кости львов стояла у первого фонтана. Элиза схватила одного из львов и подкралась к двери, подавая Гвинет отчаянные знаки.
Гвинет глубоко вздохнула и шагнула к выходу, оказавшись на виду, рядом с невидимой для стражника Элизой.
— О-о! — беспомощно простонала она и упала на пол. Как и надеялась Элиза, стражник обернулся, опустил меч и бросился к Гвинет. Элиза неслышно обошла его и подняла льва, надеясь только на свою силу. Послышался глухой стук, и стражник повалился на Гвинет. Та вновь вскрикнула.
— Убери его!
Элиза помогла Гвинет выбраться из-под обмякшего тела. Гвинет быстро вскочила, оглядываясь.
— Бежим! — потянула ее за собой Элиза.
Путь до ворот показался им бесконечным, песок забивал горло, утреннее солнце немилосердно жгло, а пение в пустыне превратилось в безумные вопли. У ворот Элиза и Гвинет забрались на большой камень, и, когда пригляделись, Гвинет испустила изумленный крик.
Повернувшись к ней, Элиза увидела впереди толпу христиан и мусульман и сжала руки на груди.
— Что там? — спросила Элиза. Гвинет не ответила. — Что там? — повторила Элиза, затем позабыла о Гвинет и помчалась к другому камню, побольше, чтобы лучше видеть.
Оба войска выстроились в долине между дюнами. Саладин в боевом облачении сидел верхом посредине долины, подняв меч высоко в воздух. Меч сверкал на солнце, как молния.
Внезапно меч блеснул, упал, и оба войска разразились громовыми криками.
Кони ринулись вперед. Слева мчался Брайан на своем боевом жеребце, справа — Джалахар на арабском скакуне.
Элиза не могла пошевелиться, не издала ни звука. Она только следила расширенными от ужаса глазами, как кони сближаются, как вздымается песок из-под их копыт.
Это был поединок. Рыцарь сражался против другого, надеясь только на свою силу и крепость доспехов.
Оба воина подняли мечи и пригнулись к гривам коней, словно на турнире. Но это был далеко не турнир. Воздух наполнился криками: христиане выкрикивали имя своего рыцаря, мусульмане — своего повелителя. Крики усиливались, а кони продолжали мчаться друг на друга, разбрасывая песок. Мечи блестели на солнце, позвякивали доспехи.
— Нет! — вскрикнула Элиза, невольно закрывая глаза, когда воины сблизились. Казалось, солнце обожгло ее, лишило силы; она боялась упасть.
Крики усилились, и она осторожно открыла глаза. Оба воина удержались в седлах. Она облегченно перевела дыхание, но тут же вновь сжалась, увидев, что воины вновь готовятся к атаке.
— Остановите их! — взмолилась она. — Остановите! Никто не услышал ее, а если бы и услышал, то не послушался бы. Элиза принялась спускаться с камня.
— Элиза! — крикнула вслед ей Гвинет. — Вернись! Тебе нельзя идти дальше…
Элиза оглянулась, не замечая подруги. Ее глаза наполнились тревогой и ужасом.
— Их надо остановить…
Она бросилась к толпе, продираясь сквозь ряды арабов. На нее посматривали с раздражением, не желая отвлекаться от схватки.
Толпа расступалась с трудом. Элиза вновь услышала рев, а затем глухие удары копыт по песку. Кони вновь бешено помчались друг к другу, подергивая ноздрями, прижав уши. По их телам струился пот.
— Остановитесь! — пронзительно закричала Элиза. Сверкающие мечи взметнулись в воздух и упали, толпа словно обезумела. Элиза оттолкнула с дороги какого-то араба и оказалась в первом ряду.
Оба воина катались по песку, отчаянно пытаясь ухватить мечи. Кони отбежали в сторону, едва Джалахар и Брайан поднялись на ноги.
Элиза не видела их лиц — оба были скрыты забралами шлемов. Она различала их только по доспехам: у Брайана был герб герцога Монтуанского, эрла Саксонби, у Джалахара — более легкие и удобные доспехи, сделанные искусными мастерами его народа.
Оба поднялись, пытаясь сохранить равновесие и прийти в себя после удара о землю.
Они вновь подняли мечи, и битва продолжалась. Мгновение Элиза следила за ней, завороженная блеском стали. Брайан был выше, шире в плечах, но в проворстве Джалахар не уступал ему. Оба предпринимали стремительные атаки, ловко и умело отражали удары. В своем движении бойцы приблизились к толпе, и та быстро отступила, давая им место. Брайану удалось нанести Джалахару удар по шлему, меч Джалахара скользнул по груди Брайана.
— Нет… — прошептала Элиза, зная, что люди вокруг нее довольны зрелищем. Сражались два достойных противника, сражались для того, чтобы умереть, стать прахом и легендой…
— Нет… — вновь прошептала она. Когда она в последний раз видела Брайана, он лежал на песке с побелевшим лицом, истекая кровью…
Ее увезли от Брайана. Заставили жить без него, едва она поняла, что жизнь с ним может быть блаженством, едва научилась его любить. Если Брайан умрет, ей будет тоже незачем жить…
Но едва взглянув на Джалахара, она замерла. Он мог проявить жестокость, но всегда был ласков с ней. А Элиза уже давно поняла, как тяжело любить того, кто не отвечает на эту любовь.
Меч Джалахара ярко блеснул на солнце, крутанулся в руке, вырывая меч из руки Брайана. Элиза закричала, но ее крик потонул в реве толпы.
Однако триумф Джалахара оказался кратким: Брайан метнулся в сторону, ударил кулаком по руке Джалахара у локтя, и сверкающий мусульманский меч зарылся в песок рядом с мечом Брайана.
Джалахар бросился к противнику, и вскоре оба они повалились на песок, продолжая бой врукопашную.
У Элизы туманом заволокло глаза. Она увидела Саладина, который сидел верхом, наблюдая за поединком. Он не кричал и не пел, как другие: он сидел неподвижно, в глазах было спокойствие и смирение перед неизбежным.
Элиза бросилась вперед, подбежала к Саладину, прижалась к его ноге и умоляюще взглянула ему в глаза.
— Останови их, великий Саладин! Ты должен остановить их! Только ты можешь это сделать… только ты! Прошу тебя, Саладин, умоляю!
Он печально покачал головой:
— Они предпочли спасти жизни своих воинов, сразившись друг с другом. Было решено, что после поединка мы разойдемся с миром. Они сражаются за свою честь, а такие люди, как они, ради этого готовы на смерть. Это их право, и я не могу лишить их этого права.
— Но такая смерть бессмысленна! — возразила Элиза.
Саладин склонился с седла, взял ее ладонью за подбородок и вгляделся в ее лицо. Его глаза поблескивали, как драгоценные камни.
— Ты и в самом деле не хочешь этого? — Он вздохнул. — Тебя можно назвать колдуньей, искусительницей, но в тебе нет зла. Это не твоя вина. Мужчины должны сражаться — так повелел Аллах.
Элиза отдернула голову.
— Аллах! Бог! Если мужчины сходят с ума, другие должны остановить их…
Она осеклась и повернулась к воинам. Толпа вокруг заревела.
Оба воина стащили шлемы, их лица были покрыты песком и потом. Изо рта Брайана струилась кровь, у Джалахара заплыл глаз, висок был рассечен. Внезапно Джалахар бросился к своему мечу, Брайан последовал его примеру.
Но вновь оказавшись лицом к лицу с оружием в руке, оба почувствовали, что слишком утомлены. Они спотыкались, удары мечей стали слабее. Жара, тяжесть доспехов и мечей вымотали воинов.
Джалахар сделал выпад, целясь в грудь Брайана, тот увернулся, но тут же бросился вперед, отвечая ударом на удар. Джалахар пошатнулся и упал на спину. Брайан занес меч. Опираясь на локоть, Джалахар из последних сил приготовился отразить его удар.
Элиза вновь закричала — так громко и пронзительно, с таким ужасом, что ее крик перекрыл пение, вопли и приветственные крики. Не раздумывая, она бросилась вперед, казалось, ноги сами несут ее. Она уже твердо решила, что ни Бог, ни Аллах сегодня не получат жертву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
— Нет! — вдруг злобно вскрикнула она, однако он уже обхватил ее руками. Падение на мягкие подушки постели показалось Элизе вечным. Он лег рядом. Она отчаянно боролась, отбивалась, царапалась, но не могла побороть его, и вскоре Джалахар обхватил ее запястья одной рукой, печально глядя ей прямо в глаза. — Нет! — снова надрывно крикнула она и потрясла головой, смаргивая с ресниц слезы.
— Успокойся, — ласково и терпеливо шептал он. Он легко удерживал свою пленницу одной рукой, а другой убирал с ее щек слезы нежными, ласкающими движениями.
Наконец она затихла.
— Открой глаза, — попросил Джалахар. Она послушалась и взглянула на него. Он задумчиво улыбнулся, отвел глаза. Его пальцы нашли дорожку между ее грудей, тяжелых от молока. — Я хочу всего лишь любить тебя, — прошептал он. — Я никогда не причиню тебе боли…
Элиза никогда еще не испытывала такого отчаяния. Она хотела отбиваться, напомнив себе о Брайане. Но она не могла не признать, что нежные прикосновения этих пальцев возбуждают в ней желание. Если Джалахар станет настаивать, ее тело, уже привыкшее к любви и давно лишенное ее, предаст Элизу, а сердце предаст Брайана.
Он нашел губами ее губы. Элизе хотелось оттолкнуть его, но Джалахар держал ее слишком крепко. Его поцелуй был неторопливым, нежным… но властным.
Отстранившись, он вновь взглянул прямо ей в глаза, затем склонил голову и коснулся тонкой жилки на ее шее, провел губами по набухшей груди и вниз, к животу.
Несмотря на все муки, эти ласки возбуждали ее. Как странно! В первый раз с Брайаном Элиза не испытывала ничего, кроме гнева, боли и… страсти. Однако она научилась любить Брайана, но так и не смогла бы объяснить, почему после неукротимой ненависти к ней пришла любовь.
Она вновь прикрыла глаза, неудержимо дрожа. Внезапно она с мольбой воскликнула:
— Джалахар! Прошу, отпусти меня и выслушай!
Он подозрительно, но не без любопытства взглянул на нее.
— Да?
Элиза глотнула, набрала воздуха, молясь, чтобы у него осталось достаточно терпения.
— Если ты возьмешь меня сейчас, — хрипло произнесла она, — это будет насилие. Если же… если вы с Брайаном встретитесь в бою и Брайан будет убит, я… я приду к тебе сама.
Он помолчал, приподняв бровь.
— Я не перестану бороться! — воскликнула она. — Я буду отбиваться, пока не ослабею и не устану, и тебе придется любить бесчувственное тело.
— Но Брайан может убить меня, — сухо заметил Джалахар.
— Да, ты рискуешь. Война — это всегда риск. — Джалахар молча слушал ее. — Прошу тебя, Джалахар! Если ты победишь, клянусь нашим Христом и Святой Девой, я забуду о прошлом и приду к тебе… по своей воле.
Он прикрыл глаза и сжался. Медленно выпустив ее, Джалахар откинулся на подушки, гибко потянувшись всем телом. Он встал, прошел к двери, но остановился и вновь повернулся. Элиза беспокойно потянула на себя простыню, однако Джалахар жестом остановил ее, продолжая пристальный осмотр. Элиза молчала, зная, что удостоилась неслыханной милости.
— Теперь по крайней мере я знаю, как ты выглядишь. Твоя кожа гладка, как шелк, — пробормотал он и учтиво напомнил: — Ты дала клятву, Элиза. Такие клятвы нельзя нарушать.
Он вышел. Элиза вновь вздрогнула и поспешила надеть рубашку.
Сгорая от любопытства, в комнату вернулась Гвинет вместе с Ленорой.
— Ну, что? — спросила она.
— Бой… решит все, — слабо ответила Элиза. Она крепко прижала к себе ребенка и пригладила его шелковистые волосы.
— Ты… заключила с ним сделку? — воскликнула Гвинет.
— Да, — прошептала Элиза.
Гвинет молчала несколько секунд, а затем воскликнула:
— Боже милостивый, если бы у меня были светлые волосы!
Никто из них не спал всю ночь, обе молчали. Утром толстая арабка забрала у Элизы ребенка, и хотя Элиза ничего не поняла, она знала, что эта женщина будет заботиться о девочке так же, как заботилась бы о ней кормилица-христианка.
Прошел день, тревога во дворце понемногу усиливалась. Наступила ночь — напряженная и тихая.
За ночью последовал рассвет.
Глава 28
— Джалахар!
Горящие стрелы взметнулись, едва посветлело небо; метательные машины отплевывались песком и камнем, таран ударял в ворота.
Все утро Гвинет и Элиза прислушивались к шуму боя, к какофонии звуков, визга и воплей.
Мусульмане защищали свою землю, сражаясь не на жизнь, а на смерть.
Но ворота не выдержали под напором.
Христиане стали врываться во дворец; когда рассеялась пыль, в воротах показался единственный всадник.
— Джалахар!
Этот пронзительный крик разнесся по всему дворцу. Стоя у окна рядом с Гвинет, Элиза задрожала, ее лицо покрыла мертвенная бледность. Ноги подогнулись, и она сползла по стене.
— Это Брайан! — пробормотала она.
— Конечно, Брайан, — подтвердила Гвинет.
— Но что же он делает! — воскликнула Элиза. — За ним нет прикрытия! Стоит кому-нибудь пустить стрелу, и… — Она собралась с силами, вскочила и оттолкнула Гвинет от окна. — О, Гвинет, что он делает?
Последние слова прозвучали шепотом, ибо Элиза задрожала всем телом, а сердце ее зашлось от страха и гордости. Жеребец Брайана танцевал, закусив удила, но Брайан сидел в седле как влитой. Ветер раздувал его плащ. Он пришпорил беспокойного коня, не спуская глаз с окон дворца, напоминая о своем вызове.
— Джалахар! — вновь прозвенел его голос. Хрипловатый, настойчивый, он был настоящей музыкой для Элизы. Когда Элиза в последний раз видела мужа, он был при смерти, а теперь…
Она отвлеклась, видя, как навстречу Брайану выехал другой всадник — Джалахар.
Их разделяло всего несколько шагов. Оба были на боевых конях, облачены в доспехи, держали в руках обнаженные мечи.
— Что происходит? — изумилась Гвинет.
— Не знаю! — простонала Элиза и добавила: — Тише, они что-то говорят…
Брайан понизил голос. Элиза напряглась, чтобы различить хоть несколько слов, но это ей не удалось. К ним присоединился третий всадник — Саладин.
— Что они делают? — прошептала Элиза, когда всадники внезапно развернули коней и направились к воротам в сопровождении воинов Музхара, пение которых разносилось далеко над песками пустыни.
— Они уезжают! — воскликнула Элиза. — Они вместе уезжают из дворца!
Она отвернулась от окна и бросилась на дверь всем телом. Наружный засов даже не дрогнул. Элиза лихорадочно ударила в дверь кулаками.
— Помоги же мне, Гвинет!
Гвинет подбежала к ней, и они вдвоем попытались выломать дверь. Но засов оказался крепким, и единственным результатом усилий подруг стали синяки и ссадины.
— Этого я не вынесу! — всхлипывала Элиза, вновь бросаясь на дверь.
Гвинет вздохнула:
— Элиза, нам не сломать эту дверь, пожалуй, ее не прошибешь даже тараном.
— Но они уехали… мы даже не знаем, что случилось… Гвинет, в последний раз я видела Брайана истекающим кровью… умирающим… Больше я этого не вынесу! Я не могу отпустить его! И Джалахар… как глупо все это!
— Что бы они ни делали, тебе их не остановить!
— Но я не могу здесь оставаться!
Она разбежалась, чтобы вновь удариться о дверь, но остановилась и порывисто обернулась.
— Гвинет, простыни! Тащи сюда простыни!
— Простыни?
— Да… мы свяжем их вместе и спустимся во двор. Я уже делала это, но Джалахар поймал меня и сказал, что поставит под балконом стражников. Но сейчас во дворе пусто, Гвинет. Там никого не будет, все уехали…
Говоря, Элиза торопливо связывала простыни.
— Ты погубишь нас обеих! — запротестовала Гвинет, поглядев с балкона вниз и сжавшись от страха.
— Помоги мне только связать их. Я не отступлю, а ты можешь поступать, как пожелаешь.
Элиза крепко привязала конец простыни к железным перилам и проверила его надежность. Она взобралась на перила и крепко схватилась за материю. Взглянув на Гвинет, она на мгновение зажмурилась, беспокойно улыбнулась и начала спускаться. Она скользила по гладкой ткани слишком быстро и больно ударилась о плиты двора, но тут же вскочила на ноги и торжествующе замахала Гвинет.
— Подожди! — беспокойно воскликнула Гвинет, помедлила и глубоко вздохнула. — Я с тобой!
— Держись крепче! — ободрила ее Элиза. — Я поймаю тебя… ох!
Гвинет скользнула по простыням, и Элиза попыталась подхватить ее. Обе повалились на землю, задыхаясь, но остались невредимыми.
— Что же теперь? — спросила Гвинет.
— Надо добраться до ворот.
— Но нам придется обойти дворец…
— Гвинет, мы уже сбежали. Думай скорее, куда надо идти теперь!
Гвинет подумала и показала путь:
— Вот сюда.
Дворец был настоящим лабиринтом из арок и коридоров. Пустынным лабиринтом. Шаги отдавались по нему гулким эхом. Первый раз беглянкам не повезло: они оказались в тупике.
— Обратно! — скомандовала Гвинет, и они повернули в другой коридор. — Вижу двор!
Спустя мгновение они оказались во внутреннем дворике с экзотическими растениями и журчащими фонтанами. Гвинет замерла, глядя на один из фонтанов.
— Скорее! — прошипела Элиза, хватая ее за руку.
Они промчались через двор и остановились у выхода из дворца. Стражник оставался на месте, глядя вдаль, на сломанные ворота и на расстилающиеся за ними пески, на толпу, собравшуюся там.
Гвинет потянула Элизу назад. Обе прижались к стене.
— Как же нам пробраться незамеченными? — пробормотала Гвинет.
Элиза прикусила губу, стараясь быстро найти выход.
— Мы можем попытаться… нет, подожди! — прошептала она. Пара вырезанных из слоновой кости львов стояла у первого фонтана. Элиза схватила одного из львов и подкралась к двери, подавая Гвинет отчаянные знаки.
Гвинет глубоко вздохнула и шагнула к выходу, оказавшись на виду, рядом с невидимой для стражника Элизой.
— О-о! — беспомощно простонала она и упала на пол. Как и надеялась Элиза, стражник обернулся, опустил меч и бросился к Гвинет. Элиза неслышно обошла его и подняла льва, надеясь только на свою силу. Послышался глухой стук, и стражник повалился на Гвинет. Та вновь вскрикнула.
— Убери его!
Элиза помогла Гвинет выбраться из-под обмякшего тела. Гвинет быстро вскочила, оглядываясь.
— Бежим! — потянула ее за собой Элиза.
Путь до ворот показался им бесконечным, песок забивал горло, утреннее солнце немилосердно жгло, а пение в пустыне превратилось в безумные вопли. У ворот Элиза и Гвинет забрались на большой камень, и, когда пригляделись, Гвинет испустила изумленный крик.
Повернувшись к ней, Элиза увидела впереди толпу христиан и мусульман и сжала руки на груди.
— Что там? — спросила Элиза. Гвинет не ответила. — Что там? — повторила Элиза, затем позабыла о Гвинет и помчалась к другому камню, побольше, чтобы лучше видеть.
Оба войска выстроились в долине между дюнами. Саладин в боевом облачении сидел верхом посредине долины, подняв меч высоко в воздух. Меч сверкал на солнце, как молния.
Внезапно меч блеснул, упал, и оба войска разразились громовыми криками.
Кони ринулись вперед. Слева мчался Брайан на своем боевом жеребце, справа — Джалахар на арабском скакуне.
Элиза не могла пошевелиться, не издала ни звука. Она только следила расширенными от ужаса глазами, как кони сближаются, как вздымается песок из-под их копыт.
Это был поединок. Рыцарь сражался против другого, надеясь только на свою силу и крепость доспехов.
Оба воина подняли мечи и пригнулись к гривам коней, словно на турнире. Но это был далеко не турнир. Воздух наполнился криками: христиане выкрикивали имя своего рыцаря, мусульмане — своего повелителя. Крики усиливались, а кони продолжали мчаться друг на друга, разбрасывая песок. Мечи блестели на солнце, позвякивали доспехи.
— Нет! — вскрикнула Элиза, невольно закрывая глаза, когда воины сблизились. Казалось, солнце обожгло ее, лишило силы; она боялась упасть.
Крики усилились, и она осторожно открыла глаза. Оба воина удержались в седлах. Она облегченно перевела дыхание, но тут же вновь сжалась, увидев, что воины вновь готовятся к атаке.
— Остановите их! — взмолилась она. — Остановите! Никто не услышал ее, а если бы и услышал, то не послушался бы. Элиза принялась спускаться с камня.
— Элиза! — крикнула вслед ей Гвинет. — Вернись! Тебе нельзя идти дальше…
Элиза оглянулась, не замечая подруги. Ее глаза наполнились тревогой и ужасом.
— Их надо остановить…
Она бросилась к толпе, продираясь сквозь ряды арабов. На нее посматривали с раздражением, не желая отвлекаться от схватки.
Толпа расступалась с трудом. Элиза вновь услышала рев, а затем глухие удары копыт по песку. Кони вновь бешено помчались друг к другу, подергивая ноздрями, прижав уши. По их телам струился пот.
— Остановитесь! — пронзительно закричала Элиза. Сверкающие мечи взметнулись в воздух и упали, толпа словно обезумела. Элиза оттолкнула с дороги какого-то араба и оказалась в первом ряду.
Оба воина катались по песку, отчаянно пытаясь ухватить мечи. Кони отбежали в сторону, едва Джалахар и Брайан поднялись на ноги.
Элиза не видела их лиц — оба были скрыты забралами шлемов. Она различала их только по доспехам: у Брайана был герб герцога Монтуанского, эрла Саксонби, у Джалахара — более легкие и удобные доспехи, сделанные искусными мастерами его народа.
Оба поднялись, пытаясь сохранить равновесие и прийти в себя после удара о землю.
Они вновь подняли мечи, и битва продолжалась. Мгновение Элиза следила за ней, завороженная блеском стали. Брайан был выше, шире в плечах, но в проворстве Джалахар не уступал ему. Оба предпринимали стремительные атаки, ловко и умело отражали удары. В своем движении бойцы приблизились к толпе, и та быстро отступила, давая им место. Брайану удалось нанести Джалахару удар по шлему, меч Джалахара скользнул по груди Брайана.
— Нет… — прошептала Элиза, зная, что люди вокруг нее довольны зрелищем. Сражались два достойных противника, сражались для того, чтобы умереть, стать прахом и легендой…
— Нет… — вновь прошептала она. Когда она в последний раз видела Брайана, он лежал на песке с побелевшим лицом, истекая кровью…
Ее увезли от Брайана. Заставили жить без него, едва она поняла, что жизнь с ним может быть блаженством, едва научилась его любить. Если Брайан умрет, ей будет тоже незачем жить…
Но едва взглянув на Джалахара, она замерла. Он мог проявить жестокость, но всегда был ласков с ней. А Элиза уже давно поняла, как тяжело любить того, кто не отвечает на эту любовь.
Меч Джалахара ярко блеснул на солнце, крутанулся в руке, вырывая меч из руки Брайана. Элиза закричала, но ее крик потонул в реве толпы.
Однако триумф Джалахара оказался кратким: Брайан метнулся в сторону, ударил кулаком по руке Джалахара у локтя, и сверкающий мусульманский меч зарылся в песок рядом с мечом Брайана.
Джалахар бросился к противнику, и вскоре оба они повалились на песок, продолжая бой врукопашную.
У Элизы туманом заволокло глаза. Она увидела Саладина, который сидел верхом, наблюдая за поединком. Он не кричал и не пел, как другие: он сидел неподвижно, в глазах было спокойствие и смирение перед неизбежным.
Элиза бросилась вперед, подбежала к Саладину, прижалась к его ноге и умоляюще взглянула ему в глаза.
— Останови их, великий Саладин! Ты должен остановить их! Только ты можешь это сделать… только ты! Прошу тебя, Саладин, умоляю!
Он печально покачал головой:
— Они предпочли спасти жизни своих воинов, сразившись друг с другом. Было решено, что после поединка мы разойдемся с миром. Они сражаются за свою честь, а такие люди, как они, ради этого готовы на смерть. Это их право, и я не могу лишить их этого права.
— Но такая смерть бессмысленна! — возразила Элиза.
Саладин склонился с седла, взял ее ладонью за подбородок и вгляделся в ее лицо. Его глаза поблескивали, как драгоценные камни.
— Ты и в самом деле не хочешь этого? — Он вздохнул. — Тебя можно назвать колдуньей, искусительницей, но в тебе нет зла. Это не твоя вина. Мужчины должны сражаться — так повелел Аллах.
Элиза отдернула голову.
— Аллах! Бог! Если мужчины сходят с ума, другие должны остановить их…
Она осеклась и повернулась к воинам. Толпа вокруг заревела.
Оба воина стащили шлемы, их лица были покрыты песком и потом. Изо рта Брайана струилась кровь, у Джалахара заплыл глаз, висок был рассечен. Внезапно Джалахар бросился к своему мечу, Брайан последовал его примеру.
Но вновь оказавшись лицом к лицу с оружием в руке, оба почувствовали, что слишком утомлены. Они спотыкались, удары мечей стали слабее. Жара, тяжесть доспехов и мечей вымотали воинов.
Джалахар сделал выпад, целясь в грудь Брайана, тот увернулся, но тут же бросился вперед, отвечая ударом на удар. Джалахар пошатнулся и упал на спину. Брайан занес меч. Опираясь на локоть, Джалахар из последних сил приготовился отразить его удар.
Элиза вновь закричала — так громко и пронзительно, с таким ужасом, что ее крик перекрыл пение, вопли и приветственные крики. Не раздумывая, она бросилась вперед, казалось, ноги сами несут ее. Она уже твердо решила, что ни Бог, ни Аллах сегодня не получат жертву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53