Ему нравилось даровать нам титулы и земли, но он не желал поделиться даже толикой своей власти. Мы были его марионетками, и больше ничем. Когда мы пытались управлять страной, он вспоминал, что мы его непослушные дети. Мой брат получил земли еще при жизни отца, но тот не позволял ему распоряжаться в них. Молодой Генрих умер, и я остался наследником, потому мне и пришлось сражаться с отцом. — Он помолчал. — Я никогда не желал ему такой смерти, Стед.
Брайан взглянул в глаза Ричарду и пожал плечами:
— Лекарь говорит, что твоего отца убила весть о предательстве принца Джона.
— Гм… — мрачно пробормотал Ричард, обходя вокруг стола, чтобы вновь занять место. — Джон… понятия не имею, где он. Ты видел его?
— Не видел с тех пор, как он исчез после битвы при Ле-Мане.
Ричард отпил глоток вина и опустился на скамью.
— Несомненно, он прячется, зная о том, что я не жалую предателей. Но, клянусь Богом, неужели этот мальчишка не понимает, что я его брат? — Ричард вздохнул. — Мы с ним одной крови, он мой наследник. Да поможет мне Бог сделать его пригодным для престола!
— Аминь, — пробормотал Брайан, пряча от Ричарда усмешку.
— Я унаследовал все долги своего отца, — продолжал Ричард, — и намерен выплатить их до конца. Должно быть, Стед, ты, как и Маршалл, заявишь, что мой отец обещал тебе в жены богатую наследницу?
Брайан пожал плечами, поняв, что Ричард не станет дразнить его, не будет вести долгую игру. Либо он отдаст ему Гвинет, либо откажет.
— Так и есть. Он обещал мне в жены леди Гвинет с Корнуолла.
Ричард поднял бровь.
— И в самом деле она богатая наследница?
— Да, — просто отозвался Брайан.
— Ну что же… — начал Ричард. Внезапно он взорвался хохотом. — Стед, не могу же я обещать одну из богатейших наследниц христианского мира босому мужчине! — Он усмехнулся. — Я не хочу сказать, что не вознагражу тебя за долгую и верную службу моему отцу. Но тебе придется потрудиться. Я вынужден остаться здесь, чтобы принять дань уважения от европейских подданных. Но пора освободить мою мать, она будет править, пока я не вернусь в Англию. Освободить ее придется тебе с Маршаллом и сопровождать в пути, ибо я хочу, чтобы народ всей страны видел ее. Люди любят мать, они будут рады простить мои грехи и признать меня, едва увидят ее… — Он помолчал. — Есть и еще одно дело. В замке находится служанка герцогини Монтуанской. Ты отвезешь ее домой и привезешь сюда леди Элизу как можно быстрее, ибо тело отца придется перевезти в аббатство Фонтевро, как он и завещал. Герцогиня будет сопровождать тебя и Маршалла. Матери потребуется знатная спутница.
Брайан изумился этим словам. Генриха следовало похоронить как можно скорее, а Ричард желал дождаться прибытия герцогини Монтуанской. Почему?
Вероятно, Ричард надеялся, что к тому времени прибудет Джон. Но как бы там ни было, Ричард почти пообещал Брайану Гвинет и ее земли, потому задавать прямой вопрос был бы неуместно. Но зачем ему понадобилась Элиза де Буа? Искусительница, лгунья, воровка, кто она такая?
Брайан быстро прикрыл глаза, досадуя на то, что не может забыть ее или избавиться от своих мыслей. Он не мог отрицать, что хотел вновь увидеться с ней, узнать, как она поведет себя, — и вот Ричард приказывает ему отправиться к ней.
— А потом, Стед, — продолжал Ричард с нетерпеливым рыком в голосе и вновь ударил кулаком по столу, — придет время готовиться к крестовому походу! Генрих обещал присоединиться к Филиппу в походе, чтобы отвоевать Иерусалим и наши христианские святилища на Востоке. Теперь отец не сможет сделать это, и больше всего я жажду выполнить именно это его обещание! Ты поедешь со мной, Брайан Стед.
— Да, Ричард, я поеду с тобой, — ответил Брайан. Почему бы и нет? Ему было известно, что неверные захватили Иерусалим, весь христианский мир только об этом и говорил. Рыцари были воинами Бога, крестоносцы вели святую борьбу, ибо сражались за Его славу.
Восток обещал приключения и богатства; Брайан радовался такой перемене. Если все будет хорошо, он оставит на родине любящую жену и обширные владения, а вернувшись, найдет дома своего наследника.
— Иди же, разыщи себе сапоги, Стед! — вдруг приказал Ричард. — Вскоре тебе придется отправиться в Монтуа!
Брайан коротко кивнул и поднялся, направившись к двери. Ричард окликнул его, поднялся и неторопливо подошел поближе.
— Стед, ты получишь награду. Ты веришь мне?
— Да, Львиное Сердце, верю.
Ричард улыбнулся. Союз был заключен.
О Монтуа! Никогда еще родной дом не казался Элизе таким прекрасным — расположившийся в долине и озаренный золотым отблеском заходящего солнца!
На вершине последнего из холмов, подступающих к долине, Элиза остановилась и глубоко вздохнула, оглядывая свои земли. Она видела толстые каменные стены вокруг города, его многочисленные дома, мельницы, кузницы, церковь Богоматери, лавки горшечников, медников, золотых дел мастеров и других ремесленников. За стенами, защищавшими ее народ в дни войны, располагались фермы и плодородные поля, засеянные пшеницей и кукурузой, овсом и овощами, луга, на которых жирели овцы и коровы. За полями начинались леса, полные дичи, кабанов и оленей.
В центре города возвышался замок Монтуа. Окруженный рвом, высокий, он отчетливо выделялся в сумерках. Замок имел восьмиугольную форму, восемь высоких башен — семь из них занимали домашняя прислуга и воины, а в восьмой располагалась сама хозяйка. Дом Элизы был уютным и красивым, шумным и живым. В очагах горел огонь, жарилось мясо, стены были увешаны толстыми гобеленами, свежий тростник усыпал пол. Над большим залом Элизу ждали ее покои, окна которых были обращены на восток, навстречу солнцу. Постель с шелковым пологом покрывали тонкое белье и теплые меха. Дом. Наконец-то она оказалась дома. Казалось, путешествие заняло целую вечность.
Она не собиралась возвращаться в свои владения полунагой, потому выбирала окружные пути, пока не встретилась с беззубой старухой пастушкой. Старуха была рада обменять грубую шерстяную тунику на пару крепких мужских сапог, которые предложила ей Элиза. Но еще сильнее пастушка изумилась, когда Элиза отдала ей почти новые чулки и слегка потрепанный плащ.
Элиза с наслаждением избавилась от вещей Брайана Стеда и обнаружила, что ей уже не придется плотно запахивать плащ, чтобы выглядеть одетой, как подобает знатной даме.
Стражники на замковой стене издалека заметили ее, окликнули, а затем поспешили встретить и поприветствовать. Элиза принужденно улыбалась, отвечая на радостные приветствия и помахивая рукой.
— Все хорошо, друзья! Я вернулась невредимой!
— Но, миледи…
Сэр Коламбар, глава стражников, попытался что-то возразить, но Элизе удалось уклониться от расспросов.
— Сэр Коламбар, я ужасно устала. Прошу пока оставить меня!
Она пронеслась по главной улице городка, ведущей к подвесному мосту замка. Проехав под воротами, она бросила поводья жеребца конюху, дожидающемуся во дворе.
Тот настороженно нахмурился:
— Миледи, слава Богу, вы благополучно прибыли домой! С тех пор как ваша кобыла вернулась…
— Сабра вернулась? — быстро прервала Элиза.
— Да, еще до рассвета. Клянусь вам, я сразу же вычистил ее, миледи, но у меня тряслись руки при одной мысли, что вы…
— Спасибо тебе, Уот, за заботу о Сабре, и перестань тревожиться: теперь я дома, в безопасности. Но как же я устала!
Элиза улыбнулась юноше и поспешно прошла мимо него.
— Миледи, подождите…
Она сделала вид, что не слышит слугу, понимая, что если немедленно не очутится в своей спальне и не погрузится в горячую ванну, то завизжит, как помешанная, или зарыдает, как дитя.
Только в одиночестве она могла позволить себе выдать свой гнев и досаду.
Пять стражников, одетые в цвета Монтуа — голубой с золотом, — грели руки над костром, разведенным перед дверью большого зала. Подняв головы, они поспешили опуститься на колени при виде Элизы.
— Миледи вернулась!
— Слава Господу!
— Мы искали вас с того времени, как…
— Прошу вас, встаньте, благородные рыцари! Со мной все хорошо. Я всего лишь устала и потому прошу меня извинить.
С улыбкой подняв подбородок, она прошла мимо, не обращая внимания на возгласы. Все дела могли подождать.
Через несколько мгновений она сможет бушевать, злиться, дрожать, рвать и метать так, как пожелает, и никто не станет свидетелем столь неподобающего поведения…
Если мимо стражников ей удалось пройти, ничего не объясняя, то в теплом, уютном зале, увешанном гобеленами, ее ждал Мишель де Нев, управляющий поместьем.
Де Нев сражался вместе с Уильямом де Буа как его оруженосец, отправился со своим повелителем в Святую Землю и Иерусалим, а вернувшись, стал управляющим замка. Он любил Элизу так же, как ее отца, и теперь, когда его лицо избороздили старческие морщины, а плечи согнулись, чувство ответственности управляющего только возросло.
— Миледи, что случилось? Я не находил себе покоя с той минуты, как сегодня утром вернулась ваша лошадь! А затем прибыл посыльный с вестью о бедной Изабель…
— Прошу тебя, Мишель, подожди! — взмолилась Элиза, чувствуя, как боль сдавливает ее виски. — Что за посыльный?
— Посыльный из замка Шинон был здесь всего час назад, миледи. Он удивился тому, что вы до сих пор не вернулись, и потому я встревожился еще сильнее! Изабель жива, но тяжело ранена. Ее привезут, как только смогут.
— Изабель жива? — изумленно и недоверчиво переспросила Элиза.
— Да, миледи, это так…
— Слава Богу! — виновато пробормотала Элиза. Она была так перепугана, а затем настолько зла, что совсем забыла о своей горничной. Но Изабель выжила, значит, бездумный поступок Элизы не стал причиной смерти другого человека. Ей следовало быть благодарной за это…
— Но что случилось, миледи? — вопросил Мишель.
— Тело короля было осквернено грабителями. Они убили стражников. Я была вынуждена бежать, но теперь я здесь, и давай покончим с этим, Мишель!
— Грабители! Убийцы! О, миледи, я знал, что не следует позволять вам совершать такой необдуманный поступок. Изабель едва не погибла! Подумать только, что могло…
— Мишель, прекрати! — чуть строже приказала Элиза. — Отговорить меня от поездки не удалось бы ни тебе, ни кому-либо другому! Король был так добр к моим родителям и ко мне. Я должна была почтить его память. А где же теперь посыльный, Мишель?
— Уже уехал, миледи. Я предложил ему остаться в замке, но, поскольку Ричард уже прибыл в Шинон, посыльный должен был немедленно вернуться. Этот человек уверил нас, что вскоре привезут Изабель, и поскольку рыцарь по имени Брайан Стед видел вас, он был убежден, что вы вскоре вернетесь. Леди Элиза, что задержало вас в пути так надолго?
— Мне пришлось пробираться кружными путями, Мишель.
— Кружными путями? Где еще больше воров, убийц и… о. Боже милостивый! — вновь запричитал Мишель, и как бы Элиза ни любила старика, сейчас ей захотелось завизжать от досады.
— Мишель, умоляю тебя! Я смертельно устала, я хочу только спать. И помыться. Позови сюда Джинни и прикажи приготовить ванну. Скажи, пусть будет побольше горячей воды.
— Да, миледи, да, — пробормотал Мишель, слегка покачивая головой. Его герцогиня редко бывала в таком раздражении, и это смутило его. Обычно она беседовала с ним вежливо, в мягкой манере Мари де Буа, которую приобрела после многолетних упражнений, но Мишель знал Элизу. Сейчас в ее голосе звенела властность. Она вздернула подбородок, ее глаза опасно сверкали, не оставляя сомнений: эта леди знала свое место и умела воспользоваться им.
Это был один из случаев, когда леди Элиза была способна утратить свое привычное царственное величие. Мишель мудро предпочел поспешить на кухню и разыскать Джинни, горничную своей госпожи.
Из огромного зала Монтуанского замка широкая каменная лестница вела в галерею и богато убранные покои. Элиза попыталась идти по ступеням неторопливо, но как только шаги Мишеля затихли вдалеке, она бросилась бегом. Достигнув двери, она распахнула ее и захлопнула за собой так, как будто за ней гнался дьявол.
Это неправда, напомнила себе Элиза, дьявол уже схватил ее и…
«Я дома. В собственном замке. Я герцогиня Монтуанская, и он никогда не осмелится вновь прикоснуться ко мне. Здесь вся власть в моих руках…»
Бесполезные уговоры, подумала она с вновь нахлынувшими раздражением и яростью. Всю жизнь ее учили держаться с достоинством. Она привыкла, чтобы ее слушались с первого слова. Поскольку она была добра и справедлива, ей служили, не задавая вопросов.
Она знала, что даже самого сильного рыцаря можно покорить лукавой улыбкой. Генрих пообещал ей власть над собственной судьбой.
А теперь… все исчезло. Брайан Стед отнял у нее все. Он дал ей понять, что достоинство мало что значит для мужчины, если он желает женщину, но самое страшное — дал ей понять, что женщина может быть совершенно беспомощна…
Судя по словам посыльного, Брайан Стед «видел» ее. Значит, он вернулся в Шинон. По-видимому, он наконец-то узнал, кто она такая, и это не произвело на него никакого впечатления. Элиза увезла кольцо Генриха, давая ему право обвинить ее в воровстве, что он и сделал.
Он погубил ее жизнь, а теперь признавался только, что «видел» ее!
— О, Боже! — простонала Элиза, прислонившись к двери. — Боже, дай мне забыть его! Прогони его из моих воспоминаний прежде, чем я сойду с ума от унижения и ярости…
Ее страстный шепот был прерван тихим стуком в дверь.
— Миледи?
Элиза быстро обернулась и открыла дверь. Джинни поклонилась и отступила, а несколько слуг внесли в комнату тяжелую бронзовую ванну. Позади них шли служанки с огромными кувшинами горячей воды. Слуги поздравили свою госпожу с прибытием домой и поспешили покинуть комнату. С Элизой осталась только Джинни.
Крепко стиснув зубы, Элиза подумала, что от расспросов Джинни избавиться будет не так-то легко. Воля Джинни была железной, под цвет седеющих волос. Эта хрупкая женщина обладала упорством каменной башни. Для Элизы она стала второй матерью, и Элиза знала, что Джинни беззаветно предана ей. Элиза была благодарна за эту любовь и платила ей тем же. Как и Мишель, Джинни служила в доме уже несколько десятков лет, а горничной Элизы стала, едва той исполнилось восемь.
Джинни была не из тех горничных, которых можно смутить высокомерием, даже самым искусным и внушительным.
Дверь в комнату закрылась. Джинни стояла у порога, положив морщинистые руки на узкие бедра, и пристально оглядывала Элизу.
— Ты выглядишь недурно, дитя. Так где же ты была?
— Ехала домой, — сердито ответила Элиза. — Джинни, у меня страшно болит голова. Мне не нужна помощь…
— Нет, так легко ты от меня не отделаешься, Элиза де Буа! — решительно заявила Джинни, проходя по большой и роскошной комнате.
Когда-то эта комната принадлежала родителям Элизы, на что указывала массивная, высокая кровать. Ее шелковый полог отец Элизы привез с Востока, из последнего крестового похода. В Святой Земле Уильям нашел время выторговать немало ценных вещей. Полы устилали персидские ковры, тяжелые гобелены украшали стены. Изящные столики работы немецких мастеров стояли у высоких окон, шкаф длиной в двадцать футов тянулся вдоль левой стены. В изножье кровати стояли два турецких сундука: в одном хранился запас тонкого льняного белья, а в другом — самые различные виды мыла и ароматических снадобий для ванн.
Давно привыкнув к причудам своей госпожи, Джинни подошла к сундукам и, пренебрегая хмурой гримасой на лице Элизы, начала выбирать вещи, необходимые для купания. Она выложила на кровать льняные полотенца и мыло, порылась в сундуке и извлекла пустую вазу, в которой некогда хранился египетский мускус. С невинным лицом приблизившись к Элизе, Джинни протянула ей вазу.
— В чем… — начала Элиза.
— Разбей ее, — посоветовала Джинни. Глаза ее ярко блестели, несмотря на преклонный возраст.
— Разбить?
— Да, да, разбей! Швырни так, как только хватит сил! Пусть разлетится вдребезги!
Элиза хотела было осадить служанку и выслать ее из комнаты, ибо даже Джинни не могла ослушаться приказа, но внезапно рассмеялась. Это был горький, неприятный звук, но по крайней мере его можно было назвать смехом. Она взяла вазу и швырнула ее об стену изо всех сил.
— Отлично! — Джинни захлопала в ладоши. — Вот теперь тебе стало лучше.
— Да, пожалуй, — согласилась Элиза.
— Купание поможет тебе успокоиться, — улыбнулась Джинни. Она сняла с Элизы плащ, и Элиза со вздохом сбросила обувь, грубую шерстяную тунику и шагнула в воду.
Вода была такой горячей, что обжигала кожу. Но она прогоняла напряжение из мышц Элизы, а горячий пар смягчал острую боль в висках. Прикрыв глаза, а затем вновь открыв их, Элиза увидела, что Джинни стоит рядом с мочалкой и большим куском розового мыла.
— Спасибо, — пробормотала Элиза, принимая и то и другое. Джинни отошла, уселась на стул с высокой спинкой и устремила взгляд за окно, на расстилающиеся вокруг замка поля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Брайан взглянул в глаза Ричарду и пожал плечами:
— Лекарь говорит, что твоего отца убила весть о предательстве принца Джона.
— Гм… — мрачно пробормотал Ричард, обходя вокруг стола, чтобы вновь занять место. — Джон… понятия не имею, где он. Ты видел его?
— Не видел с тех пор, как он исчез после битвы при Ле-Мане.
Ричард отпил глоток вина и опустился на скамью.
— Несомненно, он прячется, зная о том, что я не жалую предателей. Но, клянусь Богом, неужели этот мальчишка не понимает, что я его брат? — Ричард вздохнул. — Мы с ним одной крови, он мой наследник. Да поможет мне Бог сделать его пригодным для престола!
— Аминь, — пробормотал Брайан, пряча от Ричарда усмешку.
— Я унаследовал все долги своего отца, — продолжал Ричард, — и намерен выплатить их до конца. Должно быть, Стед, ты, как и Маршалл, заявишь, что мой отец обещал тебе в жены богатую наследницу?
Брайан пожал плечами, поняв, что Ричард не станет дразнить его, не будет вести долгую игру. Либо он отдаст ему Гвинет, либо откажет.
— Так и есть. Он обещал мне в жены леди Гвинет с Корнуолла.
Ричард поднял бровь.
— И в самом деле она богатая наследница?
— Да, — просто отозвался Брайан.
— Ну что же… — начал Ричард. Внезапно он взорвался хохотом. — Стед, не могу же я обещать одну из богатейших наследниц христианского мира босому мужчине! — Он усмехнулся. — Я не хочу сказать, что не вознагражу тебя за долгую и верную службу моему отцу. Но тебе придется потрудиться. Я вынужден остаться здесь, чтобы принять дань уважения от европейских подданных. Но пора освободить мою мать, она будет править, пока я не вернусь в Англию. Освободить ее придется тебе с Маршаллом и сопровождать в пути, ибо я хочу, чтобы народ всей страны видел ее. Люди любят мать, они будут рады простить мои грехи и признать меня, едва увидят ее… — Он помолчал. — Есть и еще одно дело. В замке находится служанка герцогини Монтуанской. Ты отвезешь ее домой и привезешь сюда леди Элизу как можно быстрее, ибо тело отца придется перевезти в аббатство Фонтевро, как он и завещал. Герцогиня будет сопровождать тебя и Маршалла. Матери потребуется знатная спутница.
Брайан изумился этим словам. Генриха следовало похоронить как можно скорее, а Ричард желал дождаться прибытия герцогини Монтуанской. Почему?
Вероятно, Ричард надеялся, что к тому времени прибудет Джон. Но как бы там ни было, Ричард почти пообещал Брайану Гвинет и ее земли, потому задавать прямой вопрос был бы неуместно. Но зачем ему понадобилась Элиза де Буа? Искусительница, лгунья, воровка, кто она такая?
Брайан быстро прикрыл глаза, досадуя на то, что не может забыть ее или избавиться от своих мыслей. Он не мог отрицать, что хотел вновь увидеться с ней, узнать, как она поведет себя, — и вот Ричард приказывает ему отправиться к ней.
— А потом, Стед, — продолжал Ричард с нетерпеливым рыком в голосе и вновь ударил кулаком по столу, — придет время готовиться к крестовому походу! Генрих обещал присоединиться к Филиппу в походе, чтобы отвоевать Иерусалим и наши христианские святилища на Востоке. Теперь отец не сможет сделать это, и больше всего я жажду выполнить именно это его обещание! Ты поедешь со мной, Брайан Стед.
— Да, Ричард, я поеду с тобой, — ответил Брайан. Почему бы и нет? Ему было известно, что неверные захватили Иерусалим, весь христианский мир только об этом и говорил. Рыцари были воинами Бога, крестоносцы вели святую борьбу, ибо сражались за Его славу.
Восток обещал приключения и богатства; Брайан радовался такой перемене. Если все будет хорошо, он оставит на родине любящую жену и обширные владения, а вернувшись, найдет дома своего наследника.
— Иди же, разыщи себе сапоги, Стед! — вдруг приказал Ричард. — Вскоре тебе придется отправиться в Монтуа!
Брайан коротко кивнул и поднялся, направившись к двери. Ричард окликнул его, поднялся и неторопливо подошел поближе.
— Стед, ты получишь награду. Ты веришь мне?
— Да, Львиное Сердце, верю.
Ричард улыбнулся. Союз был заключен.
О Монтуа! Никогда еще родной дом не казался Элизе таким прекрасным — расположившийся в долине и озаренный золотым отблеском заходящего солнца!
На вершине последнего из холмов, подступающих к долине, Элиза остановилась и глубоко вздохнула, оглядывая свои земли. Она видела толстые каменные стены вокруг города, его многочисленные дома, мельницы, кузницы, церковь Богоматери, лавки горшечников, медников, золотых дел мастеров и других ремесленников. За стенами, защищавшими ее народ в дни войны, располагались фермы и плодородные поля, засеянные пшеницей и кукурузой, овсом и овощами, луга, на которых жирели овцы и коровы. За полями начинались леса, полные дичи, кабанов и оленей.
В центре города возвышался замок Монтуа. Окруженный рвом, высокий, он отчетливо выделялся в сумерках. Замок имел восьмиугольную форму, восемь высоких башен — семь из них занимали домашняя прислуга и воины, а в восьмой располагалась сама хозяйка. Дом Элизы был уютным и красивым, шумным и живым. В очагах горел огонь, жарилось мясо, стены были увешаны толстыми гобеленами, свежий тростник усыпал пол. Над большим залом Элизу ждали ее покои, окна которых были обращены на восток, навстречу солнцу. Постель с шелковым пологом покрывали тонкое белье и теплые меха. Дом. Наконец-то она оказалась дома. Казалось, путешествие заняло целую вечность.
Она не собиралась возвращаться в свои владения полунагой, потому выбирала окружные пути, пока не встретилась с беззубой старухой пастушкой. Старуха была рада обменять грубую шерстяную тунику на пару крепких мужских сапог, которые предложила ей Элиза. Но еще сильнее пастушка изумилась, когда Элиза отдала ей почти новые чулки и слегка потрепанный плащ.
Элиза с наслаждением избавилась от вещей Брайана Стеда и обнаружила, что ей уже не придется плотно запахивать плащ, чтобы выглядеть одетой, как подобает знатной даме.
Стражники на замковой стене издалека заметили ее, окликнули, а затем поспешили встретить и поприветствовать. Элиза принужденно улыбалась, отвечая на радостные приветствия и помахивая рукой.
— Все хорошо, друзья! Я вернулась невредимой!
— Но, миледи…
Сэр Коламбар, глава стражников, попытался что-то возразить, но Элизе удалось уклониться от расспросов.
— Сэр Коламбар, я ужасно устала. Прошу пока оставить меня!
Она пронеслась по главной улице городка, ведущей к подвесному мосту замка. Проехав под воротами, она бросила поводья жеребца конюху, дожидающемуся во дворе.
Тот настороженно нахмурился:
— Миледи, слава Богу, вы благополучно прибыли домой! С тех пор как ваша кобыла вернулась…
— Сабра вернулась? — быстро прервала Элиза.
— Да, еще до рассвета. Клянусь вам, я сразу же вычистил ее, миледи, но у меня тряслись руки при одной мысли, что вы…
— Спасибо тебе, Уот, за заботу о Сабре, и перестань тревожиться: теперь я дома, в безопасности. Но как же я устала!
Элиза улыбнулась юноше и поспешно прошла мимо него.
— Миледи, подождите…
Она сделала вид, что не слышит слугу, понимая, что если немедленно не очутится в своей спальне и не погрузится в горячую ванну, то завизжит, как помешанная, или зарыдает, как дитя.
Только в одиночестве она могла позволить себе выдать свой гнев и досаду.
Пять стражников, одетые в цвета Монтуа — голубой с золотом, — грели руки над костром, разведенным перед дверью большого зала. Подняв головы, они поспешили опуститься на колени при виде Элизы.
— Миледи вернулась!
— Слава Господу!
— Мы искали вас с того времени, как…
— Прошу вас, встаньте, благородные рыцари! Со мной все хорошо. Я всего лишь устала и потому прошу меня извинить.
С улыбкой подняв подбородок, она прошла мимо, не обращая внимания на возгласы. Все дела могли подождать.
Через несколько мгновений она сможет бушевать, злиться, дрожать, рвать и метать так, как пожелает, и никто не станет свидетелем столь неподобающего поведения…
Если мимо стражников ей удалось пройти, ничего не объясняя, то в теплом, уютном зале, увешанном гобеленами, ее ждал Мишель де Нев, управляющий поместьем.
Де Нев сражался вместе с Уильямом де Буа как его оруженосец, отправился со своим повелителем в Святую Землю и Иерусалим, а вернувшись, стал управляющим замка. Он любил Элизу так же, как ее отца, и теперь, когда его лицо избороздили старческие морщины, а плечи согнулись, чувство ответственности управляющего только возросло.
— Миледи, что случилось? Я не находил себе покоя с той минуты, как сегодня утром вернулась ваша лошадь! А затем прибыл посыльный с вестью о бедной Изабель…
— Прошу тебя, Мишель, подожди! — взмолилась Элиза, чувствуя, как боль сдавливает ее виски. — Что за посыльный?
— Посыльный из замка Шинон был здесь всего час назад, миледи. Он удивился тому, что вы до сих пор не вернулись, и потому я встревожился еще сильнее! Изабель жива, но тяжело ранена. Ее привезут, как только смогут.
— Изабель жива? — изумленно и недоверчиво переспросила Элиза.
— Да, миледи, это так…
— Слава Богу! — виновато пробормотала Элиза. Она была так перепугана, а затем настолько зла, что совсем забыла о своей горничной. Но Изабель выжила, значит, бездумный поступок Элизы не стал причиной смерти другого человека. Ей следовало быть благодарной за это…
— Но что случилось, миледи? — вопросил Мишель.
— Тело короля было осквернено грабителями. Они убили стражников. Я была вынуждена бежать, но теперь я здесь, и давай покончим с этим, Мишель!
— Грабители! Убийцы! О, миледи, я знал, что не следует позволять вам совершать такой необдуманный поступок. Изабель едва не погибла! Подумать только, что могло…
— Мишель, прекрати! — чуть строже приказала Элиза. — Отговорить меня от поездки не удалось бы ни тебе, ни кому-либо другому! Король был так добр к моим родителям и ко мне. Я должна была почтить его память. А где же теперь посыльный, Мишель?
— Уже уехал, миледи. Я предложил ему остаться в замке, но, поскольку Ричард уже прибыл в Шинон, посыльный должен был немедленно вернуться. Этот человек уверил нас, что вскоре привезут Изабель, и поскольку рыцарь по имени Брайан Стед видел вас, он был убежден, что вы вскоре вернетесь. Леди Элиза, что задержало вас в пути так надолго?
— Мне пришлось пробираться кружными путями, Мишель.
— Кружными путями? Где еще больше воров, убийц и… о. Боже милостивый! — вновь запричитал Мишель, и как бы Элиза ни любила старика, сейчас ей захотелось завизжать от досады.
— Мишель, умоляю тебя! Я смертельно устала, я хочу только спать. И помыться. Позови сюда Джинни и прикажи приготовить ванну. Скажи, пусть будет побольше горячей воды.
— Да, миледи, да, — пробормотал Мишель, слегка покачивая головой. Его герцогиня редко бывала в таком раздражении, и это смутило его. Обычно она беседовала с ним вежливо, в мягкой манере Мари де Буа, которую приобрела после многолетних упражнений, но Мишель знал Элизу. Сейчас в ее голосе звенела властность. Она вздернула подбородок, ее глаза опасно сверкали, не оставляя сомнений: эта леди знала свое место и умела воспользоваться им.
Это был один из случаев, когда леди Элиза была способна утратить свое привычное царственное величие. Мишель мудро предпочел поспешить на кухню и разыскать Джинни, горничную своей госпожи.
Из огромного зала Монтуанского замка широкая каменная лестница вела в галерею и богато убранные покои. Элиза попыталась идти по ступеням неторопливо, но как только шаги Мишеля затихли вдалеке, она бросилась бегом. Достигнув двери, она распахнула ее и захлопнула за собой так, как будто за ней гнался дьявол.
Это неправда, напомнила себе Элиза, дьявол уже схватил ее и…
«Я дома. В собственном замке. Я герцогиня Монтуанская, и он никогда не осмелится вновь прикоснуться ко мне. Здесь вся власть в моих руках…»
Бесполезные уговоры, подумала она с вновь нахлынувшими раздражением и яростью. Всю жизнь ее учили держаться с достоинством. Она привыкла, чтобы ее слушались с первого слова. Поскольку она была добра и справедлива, ей служили, не задавая вопросов.
Она знала, что даже самого сильного рыцаря можно покорить лукавой улыбкой. Генрих пообещал ей власть над собственной судьбой.
А теперь… все исчезло. Брайан Стед отнял у нее все. Он дал ей понять, что достоинство мало что значит для мужчины, если он желает женщину, но самое страшное — дал ей понять, что женщина может быть совершенно беспомощна…
Судя по словам посыльного, Брайан Стед «видел» ее. Значит, он вернулся в Шинон. По-видимому, он наконец-то узнал, кто она такая, и это не произвело на него никакого впечатления. Элиза увезла кольцо Генриха, давая ему право обвинить ее в воровстве, что он и сделал.
Он погубил ее жизнь, а теперь признавался только, что «видел» ее!
— О, Боже! — простонала Элиза, прислонившись к двери. — Боже, дай мне забыть его! Прогони его из моих воспоминаний прежде, чем я сойду с ума от унижения и ярости…
Ее страстный шепот был прерван тихим стуком в дверь.
— Миледи?
Элиза быстро обернулась и открыла дверь. Джинни поклонилась и отступила, а несколько слуг внесли в комнату тяжелую бронзовую ванну. Позади них шли служанки с огромными кувшинами горячей воды. Слуги поздравили свою госпожу с прибытием домой и поспешили покинуть комнату. С Элизой осталась только Джинни.
Крепко стиснув зубы, Элиза подумала, что от расспросов Джинни избавиться будет не так-то легко. Воля Джинни была железной, под цвет седеющих волос. Эта хрупкая женщина обладала упорством каменной башни. Для Элизы она стала второй матерью, и Элиза знала, что Джинни беззаветно предана ей. Элиза была благодарна за эту любовь и платила ей тем же. Как и Мишель, Джинни служила в доме уже несколько десятков лет, а горничной Элизы стала, едва той исполнилось восемь.
Джинни была не из тех горничных, которых можно смутить высокомерием, даже самым искусным и внушительным.
Дверь в комнату закрылась. Джинни стояла у порога, положив морщинистые руки на узкие бедра, и пристально оглядывала Элизу.
— Ты выглядишь недурно, дитя. Так где же ты была?
— Ехала домой, — сердито ответила Элиза. — Джинни, у меня страшно болит голова. Мне не нужна помощь…
— Нет, так легко ты от меня не отделаешься, Элиза де Буа! — решительно заявила Джинни, проходя по большой и роскошной комнате.
Когда-то эта комната принадлежала родителям Элизы, на что указывала массивная, высокая кровать. Ее шелковый полог отец Элизы привез с Востока, из последнего крестового похода. В Святой Земле Уильям нашел время выторговать немало ценных вещей. Полы устилали персидские ковры, тяжелые гобелены украшали стены. Изящные столики работы немецких мастеров стояли у высоких окон, шкаф длиной в двадцать футов тянулся вдоль левой стены. В изножье кровати стояли два турецких сундука: в одном хранился запас тонкого льняного белья, а в другом — самые различные виды мыла и ароматических снадобий для ванн.
Давно привыкнув к причудам своей госпожи, Джинни подошла к сундукам и, пренебрегая хмурой гримасой на лице Элизы, начала выбирать вещи, необходимые для купания. Она выложила на кровать льняные полотенца и мыло, порылась в сундуке и извлекла пустую вазу, в которой некогда хранился египетский мускус. С невинным лицом приблизившись к Элизе, Джинни протянула ей вазу.
— В чем… — начала Элиза.
— Разбей ее, — посоветовала Джинни. Глаза ее ярко блестели, несмотря на преклонный возраст.
— Разбить?
— Да, да, разбей! Швырни так, как только хватит сил! Пусть разлетится вдребезги!
Элиза хотела было осадить служанку и выслать ее из комнаты, ибо даже Джинни не могла ослушаться приказа, но внезапно рассмеялась. Это был горький, неприятный звук, но по крайней мере его можно было назвать смехом. Она взяла вазу и швырнула ее об стену изо всех сил.
— Отлично! — Джинни захлопала в ладоши. — Вот теперь тебе стало лучше.
— Да, пожалуй, — согласилась Элиза.
— Купание поможет тебе успокоиться, — улыбнулась Джинни. Она сняла с Элизы плащ, и Элиза со вздохом сбросила обувь, грубую шерстяную тунику и шагнула в воду.
Вода была такой горячей, что обжигала кожу. Но она прогоняла напряжение из мышц Элизы, а горячий пар смягчал острую боль в висках. Прикрыв глаза, а затем вновь открыв их, Элиза увидела, что Джинни стоит рядом с мочалкой и большим куском розового мыла.
— Спасибо, — пробормотала Элиза, принимая и то и другое. Джинни отошла, уселась на стул с высокой спинкой и устремила взгляд за окно, на расстилающиеся вокруг замка поля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53