Очевидно, молодая особа с произношением, присущим образованным северянам, считает, что подходит Хью-сама, знатоку бусидо.
— Если ты намерен выяснить, какие пороки свойственны капитану, — заметила она небрежно, — то знай — он предпочитает женщин, а не мальчиков. — Хотя даже в тусклом свете внутреннего фонаря ясно, что перед ней отнюдь не мальчик.
— Какая удача!
— Должно быть, ты его не знаешь, иначе не сказал бы так.
Сунскоку снова заученно улыбнулась. Молодая особа, как видно, высокого рода, хоть и переоделась в простолюдина. Однако есть повод вникнуть в размышления, тем более если учесть акцент ее да и недавние бои на севере и присовокупить к тому интерес к капитану.
— Заниматься любовными делишками я предоставляю тебе.
— А это удача для меня! — промурлыкала Сунскоку. — Он такой могучий мужчина! Если ты, конечно, понимаешь, что я имею в виду, — добавила она с лукавой усмешкой. — Умеет дарить наслаждение! — Она подняла брови и закатила глаза. — От варвара трудно ожидать подобных подвигов и знания тонкостей в любовных играх.
Лицо Тама вспыхнуло.
— Бедный мальчик, я тебя смутила, пожалуй.
— Ничуть, — солгала Тама, выглядывая за шторку. Она предпочла не обсуждать интимные подробности.
— Не так уж ты молод для любовных игрищ. Насколько я понимаю, — прошептала Сунскоку, — деревенские обычаи… как бы это сказать… дики и грубы до крайности. Ты, конечно, вряд ли…
— Почему мы попали на Куробики? — резко перебила ее Тама, с тревогой заметив улицу, на которую их доставили.
— Здесь живет Хью-сама.
Тама удивилась, что американцу позволено входить во владения самураев и даймё.
— У него, наверное, хорошие связи и покровители, — сказала она, стараясь говорить спокойно, хотя пульс забился быстрее. Теперь, когда городские владения проигравших кланов были конфискованы императорскими войсками, в этих кварталах жили только ее враги.
— Конечно. Он полезный союзник. Друзья капитана, которые получают выгоду от его стараний, принадлежат к высшим кругам в новом правительстве.
Значит, во время войны он сотрудничал с обеими сторонами. Мысль эта насторожила ее, ведь она вознамерилась вручить ему свою жизнь.
Да можно ли доверять ему? И до какой степени? Может ли он выдать ее за вознаграждение? Не стоит ли предложить ему больше? Или лучше выскочить из паланкина, пока еще есть возможность?
Прикинув расстояние до шторки, она изготовилась к прыжку, как вдруг носильщики остановились перед освещенными факелами воротами. Мгновение — и дверь распахнулась, а Красная Борода преградил своей тушей всякую дорогу к спасению.
— Капитан ждет тебя! — проревел Пэдди Макдугал. Он не одобрял способа, которым Хью лечился от житейских неурядиц.
Капитан пил уже почти две недели, как это и случалось каждый раз в ноябре. И причина для тоски у него в общем-то была. Четыре года назад в этот месяц плантацию его захватил проходимец-северянин, а жена его сбежала с полковником-янки, корабль же его получил бортовой залп и чуть не был потоплен у Уилмингтона в Северной Каролине. Хотя Хью ведать не ведал о трагических переменах в своей жизни вплоть до того, как главнокомандующий армией южан сдался генералу Гранту в здании суда Аппоматокса в 1865 году. К тому времени новый владелец Индиго-Хилл оформил право собственности на плантацию Хью, а Люсинда расположилась в превосходном особняке в Бостоне, где и наслаждалась роскошной жизнью со своим богатым мужем.
Пэдди был с Хью, когда тот ворвался в дом своей бывшей жены в Бостоне, требуя объяснений, и был с ним, когда капитана вышвырнули на улицу десятеро дюжих молодцов, именующих себя лакеями.
— Он со мной, — спокойно пояснила Сунскоку Пэдди, который нахмурился, увидев, что вслед за гейшей выкарабкалась Тама. — Хью-сама не станет возражать.
На сей счет она была абсолютно права. Хью сейчас безразлично почти все, лишь бы не кончился любимый бурбон.
— Поступай как знаешь. — Пэдди кивнул в сторону ворот. — Он в доме.
Глава 3
Когда обеих женщин ввели в спальню Хью, он не шелохнулся и никак не показал, что заметил их появление. Пожав плечами, слуга вышел, задвинув за собой дверь и оставив гостей в холодной комнате, где в нос шибал густой запах виски.
Капитан стоял у раздвинутого окна, прищурив глаза от ветра, его халат и волосы развевал свежий ветер с залива Эдо. Недовольный, пьяный — или, пожалуй, не настолько пьяный, чтобы заглушить свое горе, — он спрашивал себя, что делает так далеко от дома. А ведь на самом-то деле у него и дома никакого нет, с горечью вспоминал он. Значит, нет причин не напиваться.
Залив окружен мглистыми горами, поросшими соснами, луна сияет в ореоле, городские огни образовали мерцающий ковер — восхитительное зрелище. Но недели пьянства и разлагающее чувство горечи и унижения ослабили в нем тонкие эмоции, и красота природы оставляла его равнодушным. Угрюмые воспоминания саднили его ум разочарованием, все прошлые и настоящие огорчения язвили душу едкой обидой. Так что ему не до великолепных пейзажей и серебряных лун.
Если бы груз пришел в Осаку вовремя, он теперь был бы далеко в открытом море, скорбно размышлял капитан. А если бы война в северных пределах так не затянулась и новое правительство не сеяло смуту, его, Хью, ежегодный пьяный угар не имел бы места и отупение от алкоголя испарилось бы в море, в уединении каюты. Но вот теперь он в проклятом чужом городе. Из-за торговцев шелком, войны и политических амбиций некоторых кланов пришлось менять планы, и вот пожалуйста — он пребывает в отвратительном настроении.
Честно говоря, он не уверен, что сегодня ночью ему понадобится женщина. В таком состоянии, считал он, никому нельзя себя доверить.
В соответствии с ритуалом Сунскоку должна стать на колени и склониться до пола, пока клиент не попросит ее подняться, но иностранцы против этого, поэтому гейша оставалась стоять, спрятав руки в рукава кимоно, а лицо ее застыло в любезной маске.
Ее услужливость покоробила Тама, благородную дочь даймё. Она окинула взглядом простую спальню и широкоплечую фигуру капитана, заметила рисунок хризантемы — ныне запретный для всех, кроме членов императорской семьи, — четко проступающий на спине его халата, и задалась вопросом: то ли не знает, то ли не желает знать, что нарушает императорский эдикт?
Гейша, стоявшая с ней рядом, являла собой воплощение бесконечного терпения, и не подстегни Тама собственные обстоятельства, она оценила бы утонченные манеры вышколенной особы. Жизнь ее, однако, в опасности, и Тама вежливо кашлянула. Никакой реакции. Переступив с ноги на ногу, она кашлянула погромче.
Сунскоку повернула голову, строгим взглядом призывая к молчанию.
Не зная, обижаться или признать правоту гейши, Тама предпочла взять инициативу в свои руки.
— Капитан Драммонд! — сказала она решительно. — Мне необходимо переговорить с вами о неком деле! Могли бы вы уделить мне время?
Услышав бодрый, четкий и безукоризненный английский, Хью круто развернулся, вероятно, вообразив после двух недель непрерывного поглощения бурбона, что протяжное южное произношение Люсинды изменилось после пребывания в Бостоне. Но вместо голубоглазой блондинки, которая представлялась ему в мечтах, встретился с прямым взглядом дочери правителя Отари. Даже во хмелю, даже в свете фонаря, даже в ее смешном нищенском одеянии он сразу же узнал красавицу принцессу, с которой познакомился в Ниигате прошлым летом.
Господи, да как же она его отыскала? Больше того, что понадобилось барышне Отари?
Впрочем, понятно. О разгроме северного союза не знает разве что глухой да слепой.
— Вы меня слышите? — В голосе Тама сквозило нетерпение. — Дело важное.
— Слышу, слышу. Одну минутку, — Он поднял руку, словно прося немного подождать, хотя на самом деле обдумывал выгоды, которые получит, выдав ее. За беглянку такого ранга новое правительство будет ему весьма благодарно. В его случае это, без сомнения, выразится выгодными контрактами и заказами. Модернизация японских армии и флота поспешно завершается в настоящее время.
Ничто не связывает его с барышней Отари. С какой стати снисходить ему до ее положения? Феодалы в Японии борются друг с другом испокон веков. Это не его проблемы.
Но под панцирем наглого цинизма, в который он заковал себя во время войны Севера и Юга в Америке, все еще жива совесть, и он с удовольствием вспомнил свои визиты к высокообразованному и принципиальному правителю Отари. Человек он умудренный опытом и просвещенный, не то что большая часть людей на Западе, а его любезное гостеприимство, а их воодушевленные разговоры о будущем Японии…
— Черт побери, — тихо выругался он, мысленно проклиная джентльменскую обходительность, от которой не смог избавиться. Наверное, можно по крайней мере выслушать, что она предложит. — Ты не могла бы прийти попозже, Сунскоку, — обратился он, улыбаясь, к гейше, которая ублажала его последнее время. — Буду весьма признателен. К сожалению, дело прежде всего. Я велю Пэдди проводить тебя.
— Не нужно провожать, Хью-сама. — И Сунскоку низко поклонилась, демонстрируя красоту шеи.
— Ты уверена? — Вежливость Хью была формальной. В голове у него уже мелькали наихудшие варианты развития событий, касающиеся этой молодой особы в крестьянском одеянии, с которого на пол натекли лужи.
— Абсолютно. — Неблагоразумно сообщать ему, что в качестве протеже Хироаки она вне досягаемости для проходимцев. Одного его имени достаточно, чтобы обратить в бегство любого посягнувшего на нее.
Хью улыбнулся:
— Прошу прощения, что заставил приехать тебя в такую погоду.
Гейша жестом отмела его извинения.
— Всегда к вашим услугам, Хью-сама. — Она бросила на него завлекательный взгляд. — Скоро ли вас снова увижу? — Цель этого вопроса — выяснить, насколько важен для капитана «посетитель».
Хью задержал взгляд на Тама.
— Разумеется, — ответил он, но не сразу. — Я пришлю записку.
Короткая заминка весьма показательна, но Сунскоку состроила в ответ безукоризненную улыбку.
— В таком случае буду с нетерпением ждать от вас весточки. — Она вышла, тихо шурша шелками.
Очевидная опасность, связанная с барышней Отари, подействовала на Хью более отрезвляюще, чем если бы к его виску приставили револьвер. Этот бесспорный аргумент заставил его подойти к кровати и вынуть из-под подушки револьвер. Засунув морской кольт за пояс брюк, он подошел к входной двери.
— Не пройтись ли нам по перголе? — Он перешел на английский, полагая, что его слугам этот язык скорее всего непонятен. — Можно полюбоваться видом, открывающимся на залив. — Подойдя к ней, он движением плеч сбросил с себя стеганый халат и накинул на нее. — Вы промокли, — сказал он, улыбаясь, чтобы унять ее настороженность. — На улице холодно. — Потом кивком головы указал на сверток у нее в руках. — Разрешите, я возьму это у вас, и вы сможете просунуть руки в рукава.
Быстро отступив, она покачала головой.
Он поднял руки, раскрыв ладони, как бы сдаваясь.
— Я хочу вам помочь, миледи. Ваши мечи в безопасности. Слугам не разрешается красть, если они состоят на жалованье при дворе. — И он улыбнулся, заметив, как она насторожилась. — Правительство шпионит и за людьми с Запада. В этой стране все подвергаются слежке. Так что отложите ваше оружие, и мы найдем подходящее место, чтобы обсудить, — его брови чуть приподнялись, — нынешнее положение в мире.
Тама стояла в нерешительности. Оставить ли здесь свое оружие? Не уловка ли это? Не выдаст ли ее капитан врагам, когда она останется безоружной? Он очень высокий и гораздо сильнее ее. Буквально нависает над ней, так что его голая мускулистая грудь всего в нескольких дюймах, и от его тела исходит жар. Отступив на шаг, словно это небольшое расстояние уравновесит огромную физическую разницу между ними, она подняла глаза.
— Я вам не враг, — мягко произнес он.
— Откуда мне знать? Вы торгуете с обеими сторонами.
— Это бизнес. — Хотя он не вполне уверен, что это именно так. Роль странствующего рыцаря не по нем.
Позволительно ли ей делать критические замечания? Она задумалась. А вдруг придется вернуться в Ёсивару и заняться поисками другого капитана-иностранца? Всем известно, что гейши и куртизанки занимаются доносительством, как и все теперь в этом переменившемся мире. Власти предержащие терпимо относятся к якудза, которые владеют публичными домами, до той поры, пока те не переступают указанных им границ. А в действительности это означает, что между правительством и якудза налажено сотрудничество. Нет, никаких критических замечаний, решила она, поразмыслив.
— Возможно, обсуждение нынешнего международного положения вполне уместно, — проговорила она. Ее темные глаза смотрели серьезно. — Ваш мир, полагаю, гораздо лучше моего, — добавила она, кладя свои завернутые в шелк мечи на сундук.
— Я намерен сохранять его таковым, — пробормотал Хью, жестом указывая на дверь. — Только после вас, миледи.
Он вывел ее из дома. Хотя на нем только брюки, холод, казалось, не действовал на него. Безразличен он и к острому гравию дорожки, по которому ступали его босые ступни. «Неужели спиртное настолько притупило его чувства, — подумала Тама. — Или он натренировался, как монахи Тендай, терпеть боль и неудобства?»
Она шла за ним, закутавшись в теплый стеганый халат, благодарная за его галантность, чем бы она ни была мотивирована.
Остановившись наконец под перголой, откуда открывался вид на залив, он заговорил не сразу. Его рука легла на старую искривленную плеть глицинии, которая облепила стены. Он стоял, устремив взгляд на лежащий внизу залив.
Как человек сохраняет свою приверженность чести, принципам и вместе с тем практицизму? А может, сейчас уместнее задаться вопросом, как избежать риска, вступая в борьбу с противником, на чьей стороне значительный перевес? Если он примет сторону барышни Отари, попавшей в затруднительное положение, то пренебрежет инстинктом выживания, который предписал себе блюсти всегда.
— Понимаю, что навязываюсь вам, — спокойно сказала Тама.
Лаконичность, выработанная за столетие или, пожалуй, за тысячелетие, мрачно отметил он, но повернулся при ее словах и задумчиво взглянул на ту, что искала его помощи. Халат делал ее ниже ростом, полы его, скрывая ноги, волочились по земле, и если и есть человек, который крайне нуждается в помощи, так это она.
«Какого черта? — решал он, отмахиваясь от того, что казалось разумным и соответствовало его новообретенной практической мантре. — Ведь на несколько дней эту маленькую женщину можно спрятать».
— Скажите, что я могу для вас сделать, — предложил он.
— А вы достаточно трезвы, чтобы меня понять?
Брови его взлетели, в глазах мелькнула веселая искорка.
— Ненадолго, боюсь. Хотя ваше появление оказало весьма отрезвляющее воздействие.
У нее хватило такта улыбнуться:
— Полагаю, сейчас не время для излишней щепетильности.
Он усмехнулся:
— Я думаю. Разве что у вас имеются другие возможности. Хотя мне кажется, у вас их нет. Почему бы вам не попросить у меня того, за чем пришли?
Его туповатость обескураживала, но она не могла его винить. Он лучше понимал, с каким риском связаны подобные вещи.
— Мне нужно добраться до Европы, чтобы привезти домой брата. Я вам хорошо заплачу.
— Прекрасно.
Ее чутье мгновенно послало ей сигнал опасности. Почему он так легко согласился?
— У вас никаких вопросов? — Она внимательно изучала его. — И никаких опасений?
Пожатием плеч он отмел многочисленные и разнообразные опасения; большую часть из них вызвало сознание того, что головы ему не сносить.
— Ничего, что касалось бы вас, — только и сказал он. — Мой груз вскоре будет на борту, или так по крайней мере мне ежедневно обещают в торговых домах Осаки, — добавил он с легкой иронией в голосе. — Конечно, сроки в Японии очень растяжимы, но как только шелк действительно окажется на борту, я поплыву в Лондон. Высадить вас на берег в Кале не составит мне труда.
— И вы совершенно не испытываете страха перед властями?
У него мелькнула мысль о том, что вот сейчас-то и уместно передумать, и в течение секунды удивлялся, почему поступает так по-рыцарски. Наверное, старые привычки умирают с трудом, или, быть может, он слишком легко поддается обаянию экзотической красоты. Вполне вероятно, он вовсе никакой не рыцарь.
— Надеюсь, вы будете так же хорошо скрываться, как делали это, очевидно, от самого Вакамацу, — отрывисто проговорил он, подавляя бессознательно проснувшееся вожделение, которое только усложнило бы и без того уже непростое положение. — Если будете прятаться, с властями проблем не возникнет. Хотя для пущей безопасности утром я отвезу вас в укромное и благонадежное место. А если отправимся в путешествие сегодня вечером, каждый караульный на Токайдоской дороге донесет о нас властям.
Она понимала, какое это преимущество — затеряться в толпе, так же, как понимала, что он согласился помогать ей без особого желания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
— Если ты намерен выяснить, какие пороки свойственны капитану, — заметила она небрежно, — то знай — он предпочитает женщин, а не мальчиков. — Хотя даже в тусклом свете внутреннего фонаря ясно, что перед ней отнюдь не мальчик.
— Какая удача!
— Должно быть, ты его не знаешь, иначе не сказал бы так.
Сунскоку снова заученно улыбнулась. Молодая особа, как видно, высокого рода, хоть и переоделась в простолюдина. Однако есть повод вникнуть в размышления, тем более если учесть акцент ее да и недавние бои на севере и присовокупить к тому интерес к капитану.
— Заниматься любовными делишками я предоставляю тебе.
— А это удача для меня! — промурлыкала Сунскоку. — Он такой могучий мужчина! Если ты, конечно, понимаешь, что я имею в виду, — добавила она с лукавой усмешкой. — Умеет дарить наслаждение! — Она подняла брови и закатила глаза. — От варвара трудно ожидать подобных подвигов и знания тонкостей в любовных играх.
Лицо Тама вспыхнуло.
— Бедный мальчик, я тебя смутила, пожалуй.
— Ничуть, — солгала Тама, выглядывая за шторку. Она предпочла не обсуждать интимные подробности.
— Не так уж ты молод для любовных игрищ. Насколько я понимаю, — прошептала Сунскоку, — деревенские обычаи… как бы это сказать… дики и грубы до крайности. Ты, конечно, вряд ли…
— Почему мы попали на Куробики? — резко перебила ее Тама, с тревогой заметив улицу, на которую их доставили.
— Здесь живет Хью-сама.
Тама удивилась, что американцу позволено входить во владения самураев и даймё.
— У него, наверное, хорошие связи и покровители, — сказала она, стараясь говорить спокойно, хотя пульс забился быстрее. Теперь, когда городские владения проигравших кланов были конфискованы императорскими войсками, в этих кварталах жили только ее враги.
— Конечно. Он полезный союзник. Друзья капитана, которые получают выгоду от его стараний, принадлежат к высшим кругам в новом правительстве.
Значит, во время войны он сотрудничал с обеими сторонами. Мысль эта насторожила ее, ведь она вознамерилась вручить ему свою жизнь.
Да можно ли доверять ему? И до какой степени? Может ли он выдать ее за вознаграждение? Не стоит ли предложить ему больше? Или лучше выскочить из паланкина, пока еще есть возможность?
Прикинув расстояние до шторки, она изготовилась к прыжку, как вдруг носильщики остановились перед освещенными факелами воротами. Мгновение — и дверь распахнулась, а Красная Борода преградил своей тушей всякую дорогу к спасению.
— Капитан ждет тебя! — проревел Пэдди Макдугал. Он не одобрял способа, которым Хью лечился от житейских неурядиц.
Капитан пил уже почти две недели, как это и случалось каждый раз в ноябре. И причина для тоски у него в общем-то была. Четыре года назад в этот месяц плантацию его захватил проходимец-северянин, а жена его сбежала с полковником-янки, корабль же его получил бортовой залп и чуть не был потоплен у Уилмингтона в Северной Каролине. Хотя Хью ведать не ведал о трагических переменах в своей жизни вплоть до того, как главнокомандующий армией южан сдался генералу Гранту в здании суда Аппоматокса в 1865 году. К тому времени новый владелец Индиго-Хилл оформил право собственности на плантацию Хью, а Люсинда расположилась в превосходном особняке в Бостоне, где и наслаждалась роскошной жизнью со своим богатым мужем.
Пэдди был с Хью, когда тот ворвался в дом своей бывшей жены в Бостоне, требуя объяснений, и был с ним, когда капитана вышвырнули на улицу десятеро дюжих молодцов, именующих себя лакеями.
— Он со мной, — спокойно пояснила Сунскоку Пэдди, который нахмурился, увидев, что вслед за гейшей выкарабкалась Тама. — Хью-сама не станет возражать.
На сей счет она была абсолютно права. Хью сейчас безразлично почти все, лишь бы не кончился любимый бурбон.
— Поступай как знаешь. — Пэдди кивнул в сторону ворот. — Он в доме.
Глава 3
Когда обеих женщин ввели в спальню Хью, он не шелохнулся и никак не показал, что заметил их появление. Пожав плечами, слуга вышел, задвинув за собой дверь и оставив гостей в холодной комнате, где в нос шибал густой запах виски.
Капитан стоял у раздвинутого окна, прищурив глаза от ветра, его халат и волосы развевал свежий ветер с залива Эдо. Недовольный, пьяный — или, пожалуй, не настолько пьяный, чтобы заглушить свое горе, — он спрашивал себя, что делает так далеко от дома. А ведь на самом-то деле у него и дома никакого нет, с горечью вспоминал он. Значит, нет причин не напиваться.
Залив окружен мглистыми горами, поросшими соснами, луна сияет в ореоле, городские огни образовали мерцающий ковер — восхитительное зрелище. Но недели пьянства и разлагающее чувство горечи и унижения ослабили в нем тонкие эмоции, и красота природы оставляла его равнодушным. Угрюмые воспоминания саднили его ум разочарованием, все прошлые и настоящие огорчения язвили душу едкой обидой. Так что ему не до великолепных пейзажей и серебряных лун.
Если бы груз пришел в Осаку вовремя, он теперь был бы далеко в открытом море, скорбно размышлял капитан. А если бы война в северных пределах так не затянулась и новое правительство не сеяло смуту, его, Хью, ежегодный пьяный угар не имел бы места и отупение от алкоголя испарилось бы в море, в уединении каюты. Но вот теперь он в проклятом чужом городе. Из-за торговцев шелком, войны и политических амбиций некоторых кланов пришлось менять планы, и вот пожалуйста — он пребывает в отвратительном настроении.
Честно говоря, он не уверен, что сегодня ночью ему понадобится женщина. В таком состоянии, считал он, никому нельзя себя доверить.
В соответствии с ритуалом Сунскоку должна стать на колени и склониться до пола, пока клиент не попросит ее подняться, но иностранцы против этого, поэтому гейша оставалась стоять, спрятав руки в рукава кимоно, а лицо ее застыло в любезной маске.
Ее услужливость покоробила Тама, благородную дочь даймё. Она окинула взглядом простую спальню и широкоплечую фигуру капитана, заметила рисунок хризантемы — ныне запретный для всех, кроме членов императорской семьи, — четко проступающий на спине его халата, и задалась вопросом: то ли не знает, то ли не желает знать, что нарушает императорский эдикт?
Гейша, стоявшая с ней рядом, являла собой воплощение бесконечного терпения, и не подстегни Тама собственные обстоятельства, она оценила бы утонченные манеры вышколенной особы. Жизнь ее, однако, в опасности, и Тама вежливо кашлянула. Никакой реакции. Переступив с ноги на ногу, она кашлянула погромче.
Сунскоку повернула голову, строгим взглядом призывая к молчанию.
Не зная, обижаться или признать правоту гейши, Тама предпочла взять инициативу в свои руки.
— Капитан Драммонд! — сказала она решительно. — Мне необходимо переговорить с вами о неком деле! Могли бы вы уделить мне время?
Услышав бодрый, четкий и безукоризненный английский, Хью круто развернулся, вероятно, вообразив после двух недель непрерывного поглощения бурбона, что протяжное южное произношение Люсинды изменилось после пребывания в Бостоне. Но вместо голубоглазой блондинки, которая представлялась ему в мечтах, встретился с прямым взглядом дочери правителя Отари. Даже во хмелю, даже в свете фонаря, даже в ее смешном нищенском одеянии он сразу же узнал красавицу принцессу, с которой познакомился в Ниигате прошлым летом.
Господи, да как же она его отыскала? Больше того, что понадобилось барышне Отари?
Впрочем, понятно. О разгроме северного союза не знает разве что глухой да слепой.
— Вы меня слышите? — В голосе Тама сквозило нетерпение. — Дело важное.
— Слышу, слышу. Одну минутку, — Он поднял руку, словно прося немного подождать, хотя на самом деле обдумывал выгоды, которые получит, выдав ее. За беглянку такого ранга новое правительство будет ему весьма благодарно. В его случае это, без сомнения, выразится выгодными контрактами и заказами. Модернизация японских армии и флота поспешно завершается в настоящее время.
Ничто не связывает его с барышней Отари. С какой стати снисходить ему до ее положения? Феодалы в Японии борются друг с другом испокон веков. Это не его проблемы.
Но под панцирем наглого цинизма, в который он заковал себя во время войны Севера и Юга в Америке, все еще жива совесть, и он с удовольствием вспомнил свои визиты к высокообразованному и принципиальному правителю Отари. Человек он умудренный опытом и просвещенный, не то что большая часть людей на Западе, а его любезное гостеприимство, а их воодушевленные разговоры о будущем Японии…
— Черт побери, — тихо выругался он, мысленно проклиная джентльменскую обходительность, от которой не смог избавиться. Наверное, можно по крайней мере выслушать, что она предложит. — Ты не могла бы прийти попозже, Сунскоку, — обратился он, улыбаясь, к гейше, которая ублажала его последнее время. — Буду весьма признателен. К сожалению, дело прежде всего. Я велю Пэдди проводить тебя.
— Не нужно провожать, Хью-сама. — И Сунскоку низко поклонилась, демонстрируя красоту шеи.
— Ты уверена? — Вежливость Хью была формальной. В голове у него уже мелькали наихудшие варианты развития событий, касающиеся этой молодой особы в крестьянском одеянии, с которого на пол натекли лужи.
— Абсолютно. — Неблагоразумно сообщать ему, что в качестве протеже Хироаки она вне досягаемости для проходимцев. Одного его имени достаточно, чтобы обратить в бегство любого посягнувшего на нее.
Хью улыбнулся:
— Прошу прощения, что заставил приехать тебя в такую погоду.
Гейша жестом отмела его извинения.
— Всегда к вашим услугам, Хью-сама. — Она бросила на него завлекательный взгляд. — Скоро ли вас снова увижу? — Цель этого вопроса — выяснить, насколько важен для капитана «посетитель».
Хью задержал взгляд на Тама.
— Разумеется, — ответил он, но не сразу. — Я пришлю записку.
Короткая заминка весьма показательна, но Сунскоку состроила в ответ безукоризненную улыбку.
— В таком случае буду с нетерпением ждать от вас весточки. — Она вышла, тихо шурша шелками.
Очевидная опасность, связанная с барышней Отари, подействовала на Хью более отрезвляюще, чем если бы к его виску приставили револьвер. Этот бесспорный аргумент заставил его подойти к кровати и вынуть из-под подушки револьвер. Засунув морской кольт за пояс брюк, он подошел к входной двери.
— Не пройтись ли нам по перголе? — Он перешел на английский, полагая, что его слугам этот язык скорее всего непонятен. — Можно полюбоваться видом, открывающимся на залив. — Подойдя к ней, он движением плеч сбросил с себя стеганый халат и накинул на нее. — Вы промокли, — сказал он, улыбаясь, чтобы унять ее настороженность. — На улице холодно. — Потом кивком головы указал на сверток у нее в руках. — Разрешите, я возьму это у вас, и вы сможете просунуть руки в рукава.
Быстро отступив, она покачала головой.
Он поднял руки, раскрыв ладони, как бы сдаваясь.
— Я хочу вам помочь, миледи. Ваши мечи в безопасности. Слугам не разрешается красть, если они состоят на жалованье при дворе. — И он улыбнулся, заметив, как она насторожилась. — Правительство шпионит и за людьми с Запада. В этой стране все подвергаются слежке. Так что отложите ваше оружие, и мы найдем подходящее место, чтобы обсудить, — его брови чуть приподнялись, — нынешнее положение в мире.
Тама стояла в нерешительности. Оставить ли здесь свое оружие? Не уловка ли это? Не выдаст ли ее капитан врагам, когда она останется безоружной? Он очень высокий и гораздо сильнее ее. Буквально нависает над ней, так что его голая мускулистая грудь всего в нескольких дюймах, и от его тела исходит жар. Отступив на шаг, словно это небольшое расстояние уравновесит огромную физическую разницу между ними, она подняла глаза.
— Я вам не враг, — мягко произнес он.
— Откуда мне знать? Вы торгуете с обеими сторонами.
— Это бизнес. — Хотя он не вполне уверен, что это именно так. Роль странствующего рыцаря не по нем.
Позволительно ли ей делать критические замечания? Она задумалась. А вдруг придется вернуться в Ёсивару и заняться поисками другого капитана-иностранца? Всем известно, что гейши и куртизанки занимаются доносительством, как и все теперь в этом переменившемся мире. Власти предержащие терпимо относятся к якудза, которые владеют публичными домами, до той поры, пока те не переступают указанных им границ. А в действительности это означает, что между правительством и якудза налажено сотрудничество. Нет, никаких критических замечаний, решила она, поразмыслив.
— Возможно, обсуждение нынешнего международного положения вполне уместно, — проговорила она. Ее темные глаза смотрели серьезно. — Ваш мир, полагаю, гораздо лучше моего, — добавила она, кладя свои завернутые в шелк мечи на сундук.
— Я намерен сохранять его таковым, — пробормотал Хью, жестом указывая на дверь. — Только после вас, миледи.
Он вывел ее из дома. Хотя на нем только брюки, холод, казалось, не действовал на него. Безразличен он и к острому гравию дорожки, по которому ступали его босые ступни. «Неужели спиртное настолько притупило его чувства, — подумала Тама. — Или он натренировался, как монахи Тендай, терпеть боль и неудобства?»
Она шла за ним, закутавшись в теплый стеганый халат, благодарная за его галантность, чем бы она ни была мотивирована.
Остановившись наконец под перголой, откуда открывался вид на залив, он заговорил не сразу. Его рука легла на старую искривленную плеть глицинии, которая облепила стены. Он стоял, устремив взгляд на лежащий внизу залив.
Как человек сохраняет свою приверженность чести, принципам и вместе с тем практицизму? А может, сейчас уместнее задаться вопросом, как избежать риска, вступая в борьбу с противником, на чьей стороне значительный перевес? Если он примет сторону барышни Отари, попавшей в затруднительное положение, то пренебрежет инстинктом выживания, который предписал себе блюсти всегда.
— Понимаю, что навязываюсь вам, — спокойно сказала Тама.
Лаконичность, выработанная за столетие или, пожалуй, за тысячелетие, мрачно отметил он, но повернулся при ее словах и задумчиво взглянул на ту, что искала его помощи. Халат делал ее ниже ростом, полы его, скрывая ноги, волочились по земле, и если и есть человек, который крайне нуждается в помощи, так это она.
«Какого черта? — решал он, отмахиваясь от того, что казалось разумным и соответствовало его новообретенной практической мантре. — Ведь на несколько дней эту маленькую женщину можно спрятать».
— Скажите, что я могу для вас сделать, — предложил он.
— А вы достаточно трезвы, чтобы меня понять?
Брови его взлетели, в глазах мелькнула веселая искорка.
— Ненадолго, боюсь. Хотя ваше появление оказало весьма отрезвляющее воздействие.
У нее хватило такта улыбнуться:
— Полагаю, сейчас не время для излишней щепетильности.
Он усмехнулся:
— Я думаю. Разве что у вас имеются другие возможности. Хотя мне кажется, у вас их нет. Почему бы вам не попросить у меня того, за чем пришли?
Его туповатость обескураживала, но она не могла его винить. Он лучше понимал, с каким риском связаны подобные вещи.
— Мне нужно добраться до Европы, чтобы привезти домой брата. Я вам хорошо заплачу.
— Прекрасно.
Ее чутье мгновенно послало ей сигнал опасности. Почему он так легко согласился?
— У вас никаких вопросов? — Она внимательно изучала его. — И никаких опасений?
Пожатием плеч он отмел многочисленные и разнообразные опасения; большую часть из них вызвало сознание того, что головы ему не сносить.
— Ничего, что касалось бы вас, — только и сказал он. — Мой груз вскоре будет на борту, или так по крайней мере мне ежедневно обещают в торговых домах Осаки, — добавил он с легкой иронией в голосе. — Конечно, сроки в Японии очень растяжимы, но как только шелк действительно окажется на борту, я поплыву в Лондон. Высадить вас на берег в Кале не составит мне труда.
— И вы совершенно не испытываете страха перед властями?
У него мелькнула мысль о том, что вот сейчас-то и уместно передумать, и в течение секунды удивлялся, почему поступает так по-рыцарски. Наверное, старые привычки умирают с трудом, или, быть может, он слишком легко поддается обаянию экзотической красоты. Вполне вероятно, он вовсе никакой не рыцарь.
— Надеюсь, вы будете так же хорошо скрываться, как делали это, очевидно, от самого Вакамацу, — отрывисто проговорил он, подавляя бессознательно проснувшееся вожделение, которое только усложнило бы и без того уже непростое положение. — Если будете прятаться, с властями проблем не возникнет. Хотя для пущей безопасности утром я отвезу вас в укромное и благонадежное место. А если отправимся в путешествие сегодня вечером, каждый караульный на Токайдоской дороге донесет о нас властям.
Она понимала, какое это преимущество — затеряться в толпе, так же, как понимала, что он согласился помогать ей без особого желания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24