Она громко, тяжело дышала.Оба трепетали.— Скажи хоть ты, имеется для всего этого разумное объяснение или нет? — простонал он, снова поднимая Софию, как пушинку, и, бросив на шезлонг, скользнул в ее лоно с легкостью, говорившей о долгой практике.Она покачала головой:— Это истинное безумие. Мы теряем разум…Но последние слова затерялись в приглушенном вопле, когда он вонзился в нее, погрузившись так глубоко, что на миг приподнял ее с кресла. Ум и здравый смысл уступили место вихрю ощущений. Уже через секунду она забилась в экстазе, словно сто лет ждала этого человека, способного погрузить ее в водопад утонченного блаженства.Она нашла то, что искала.Он знал о женщинах все. Слишком долго они преследовали его, слишком хорошо он чувствовал каждый их душевный порыв. И, что всего важнее, умел загораться истинной страстью.Волны второго оргазма омыли ее через несколько минут, и она, застонав, вцепилась в его сильные плечи. Его плоть растягивала ее узкий проход почти до пределов выносимого. Пьянящее наслаждение, потрясение плавили мозг, пронизывали каждый нерв и клеточку, касались глубин ее души и, о волшебство, ворвались в сердце, туда, где, как она думала, давно умерли мечты о любви.И тут он шутливо прошептал:— Значит, Купидон существует…София пораженно уставилась на него.— Ты тоже чувствуешь это?Он едва заметно улыбнулся:— Это настоящее колдовство.— Языческое, — согласилась княгиня, касаясь пальцем его губ. — Только не спугни чуда.— Ни за что, — выдохнул он, снова начиная двигаться в ней, скользя по влажному проходу, слегка отстраняясь, чтобы сделать последующее проникновение еще более волнующим. Медленный ритм его выпадов кружил голову, вселенная сосредоточилась в их соединенных телах, похоть, сладострастие, привязанность… новая робкая любовь пела в крови.Возможно, в эту минуту в небесах происходил парад планет или какая-то добрая волшебница взмахнула своей палочкой. А может, они просто не смогли противиться властному притяжению. Только оба понимали, что случилось чудо. Непредсказуемое. Небывалое. Невероятное.— Этот ребенок мой, — простонал он, исторгаясь бурным гейзером.— Наш, — поправила она, приникнув к нему.— Наш, — согласился он, отдавшись на волю эмоциям, сотрясавшим его тело. И она открылась навстречу потокам его семени, покоряясь тайнам, связавшим их, и впервые понимая значение слова «любовь».Мгновение спустя они обессиленно растянулись в шезлонге, разгоряченные, повенчанные внезапно возникшей близостью душ.— И что же нам теперь делать? — прошептал маркиз, как всегда чувствуя себя немного неловко после любовных игр.— Если поможешь мне стащить это зеленое орудие пытки, неплохо бы охладиться в бассейне, — предложила София и услышала отчетливый вздох облегчения.— Ты чертовски очаровательна, — пробормотал он с ослепительной улыбкой.— А вашему обаянию, милорд, не в силах противиться ни одна женщина, — заверила София, стараясь вывести себя и его из коварной ловушки, куда их загнало слишком пылкое чувство. — Посмотрим, способны ли вы так же храбро сражаться в воде.— Потом дадите мне знать, княгиня, — поддразнил он и, вскочив с шезлонга, подхватил ее и понес к воде.Не успела София оглянуться, как оказалась обнаженной. Маркиз опустил ее в воду и сказал:— Теперь узнаем, сумею ли я согреть тебя.Он сумел.И с большим искусством.Только когда Григорий громко заколотил в дверь, они заметили, что солнце давно клонится к закату и в углах грота поселились темные тени.— Хочешь остаться или поедем? — осведомился он, целуя лежавшую на поросшем мхом бережку женщину.— Решай сам, — промурлыкала она, скованная чудесной летаргией.— Десять минут! — прокричал Хью стражникам, но обоим не слишком хотелось покидать очаровательный грот, так что прошел почти час, прежде чем они появились в сгущавшихся сумерках.Маркиз вынес принцессу, свернувшуюся в его объятиях, подобно спящему ребенку.— Она устала, — лаконично объявил он, вызывающе оглядывая сгрудившихся всадников. — И мы не нуждаемся в чужом обществе. Кстати, Григорий, две сотни ярдов, не забыл?На обратном пути теплая тьма окутала их прозрачным покрывалом, воздух нежным бархатом овевал лица, спокойствие ночи находилось в полной гармонии с довольством душ.Он гортанно прошептал:— Спасибо тебе…София улыбнулась и едва слышно призналась:— Ты даришь мне радость.Почему-то он ощутил неподдельное счастье при этих словах и еще раз понял, насколько она дорога ему. И более того, любовь прокралась через границы, возведенные его эгоизмом и равнодушием. И озарила тьму.— Ты веришь в судьбу? — тихо спросил он.— Только в счастливую.Ей не хотелось рисковать минутами блаженства. Пусть все остается, как сейчас. Хотя бы ненадолго.— А в любовь?София поколебалась, потому что до сегодняшнего дня представить не могла, что это такое, да и маркиза вряд ли можно назвать человеком, способным на открытое изъявление подобных чувств.— Почему ты спрашиваешь?— Какая осмотрительность! — улыбнулся он.— При такой жизни, как моя, приходится быть осторожной.— Тогда я скажу первым. Я люблю тебя, моя драгоценная София.— Ты пьян, Кру? — шутливо поинтересовалась она. Ни в коем случае нельзя позволить любви вмешаться в их отношения!— А если бы и так, что с того? Я люблю тебя пьяным или трезвым, во мраке ночи и в утреннем свете. Я люблю тебя! — твердил он отчаянно, словно хватаясь за соломинку. — И ты должна тоже полюбить меня.— Не могу.— Но ты уже любишь.Он знал… интуитивно чувствовал, что они стали одним целым и она испытывает то же, что и он. Его пронизывающий взгляд впился в смятенную женщину.— Любишь!Только кваканье лягушек и песни цикад тревожили тишину ночи.— Люблю, — прошептала она, не вытирая катившихся по щекам слез.
Эту ночь они провели вместе в спальне княгини и любили друг друга бесконечно, в самых разнообразных позах и положениях. Оба были без сил, но спать почему-то не могли, словно любовь вливала в их жилы бодрящее зелье. И они строили планы… вернее, Хью строил планы за обоих.Наконец они задремали. София проснулась первой и долго лежала в ленивой истоме, впервые в жизни охваченная истинным счастьем, не отрывая глаз от лежащего рядом мужчины, который за эти долгие часы заставил ее поверить в то, что любовь существует. Хью дышал неслышно, как спящее дитя: грудь поднимается почти незаметно, длинные ресницы лежат опахалами на щеках, одеяло сползло с бронзового торса, рот — одновременно чувственный и нежный, совсем как его поцелуи.«Эти руки сжимали меня, — подумала она. — Эти пальцы меня касались…»Трепет возбуждения пробежал по ее телу при воспоминании о его изощренных ласках. Она жадно изучала его стройное тело и безупречные черты лица. А улыбка! Как она обожает его улыбку, словно обещающую безграничные радости!Больше всего ей будет не хватать его улыбки.Еще несколько минут она вглядывалась в него, стараясь навсегда запечатлеть в памяти и сердце облик возлюбленного, запомнить каждую деталь и мелочь, так, чтобы и через тысячу лет перед глазами всплыло его лицо.Но часы в передней принялись громко бить, возвращая ее к действительности. Зная, что время на исходе, она отправилась на поиски Григория.— Он хочет, чтобы я уехала с ним сегодня вечером или завтра, — сообщила София, садясь напротив капитана в буфетной.— А вы?— Если я сумею убедить его подождать два дня, ты успеешь телеграфировать Милошу и попросить его все устроить?— Все будет расписано на полгода вперед, ваша светлость. Только ваши сомнения и угрызения совести помешали нашим планам.— А моя мать? Ты можешь гарантировать ее безопасность?— Разумеется, как много раз раньше. Катерина выведет ее через туннель и отправит в Венгрию. Ничего сложного.— Мне следовало бы самой проводить ее.— И стать жертвой безумия вашего мужа? Вы пойдете на такой риск? Я этого не позволю. — Он откинулся в кресле и на миг прикрыл глаза. — Простите. Невольно вырвалось.Она судорожно скрутила концы шелкового пояса, пропустила сквозь пальцы, не в силах успокоиться.— Мы и без того слишком легко распоряжаемся чужими жизнями.— Ничего не поделаешь. Мои люди это понимают. И не только мои. Все давно это сознают. Предоставьте мне остальное. Проведите с маркизом две недели или, если хотите, месяц. К этому времени все разрешится и вы с триумфом вернетесь домой.— Значит, мне позволен маленький глоток счастья?— Вы заслуживаете большего, и будь моя воля, я отдал бы вам весь мир.Его взгляд был красноречивее любых слов, но голос звучал сухо и властно.— Знаю, Григорий. И спасибо тебе, — мягко ответила она, понимая, что он испытывает в этот момент. Он ее опора и опекун, защитник и покровитель. — Через два дня мы можем сбежать?— Я позабочусь, чтобы Пирс смог пробраться в конюшню без помех. И как только все будет подготовлено к вашему возвращению, пришлю телеграмму.— К моему возвращению, — вздохнула она.— Вы будете править, с наследником или без оного. Ребенок необходим только в том случае, если ваш муж по-прежнему останется на троне.София кивнула и поднялась.— Помоги нам Бог в этой опасной игре за трон, — шепнула она. Глава 3 Они покинули поместье двумя ночами позже. Пирсу удалось увести с конюшни трех лошадей. К утру они были уже на полпути в Лондон. Ненадолго остановившись в Долсени-Хаус передохнуть, поесть и переодеться, они направились в Вудхилл, имение маркиза, и уже в темноте въехали в ворота. Ровно через пять минут дом сиял огнями и весь штат слуг стоял на голове, стараясь получше устроить хозяина и его прелестную гостью.Княгине представили мажордома, экономку, управляющего и наконец, капеллана, Джона Райта, который с улыбкой сообщил:— Мы с Хью дружили с самого детства. Он очень великодушен и щедр к арендаторам и всему приходу.Княгиня сразу поняла, что священник тактично умолчал о менее благородных чертах характера маркиза.Отдав необходимые приказания, хозяин повел гостью в свои покои.— Так вот где ты собирался скучать, когда я тебя похитила!— Это то место, где мы собираемся скучать, — поправил он, подходя сзади и заключив ее в объятия. — Вон за теми холмами деревня. Я завтра возьму тебя с собой и всем покажу, какая у меня возлюбленная.— И ни один человек не спросит, кто я?— Пусть гадают. Сама княгиня София разделила мою жизнь. Что еще им нужно знать? И если я люблю тебя, они тоже полюбят. Жизнь здесь очень проста, — объяснял он, исполненный невероятного довольства и покоя, особенно теперь, когда одного тепла ее тела было достаточно, чтобы поверить в рай.— Звучит заманчиво, — согласилась она, накрывая его ладони своими.— Здесь мы будем растить нашего ребенка. Наших детей. И если это безумие, не стоит приводить меня в чувство.— И меня тоже, — всхлипнула она.
Дни мелькали один за другим, пронизанные солнечной радостью. Маркиз и княгиня были так счастливы, что жалели весь мир, которому не довелось испытать ничего подобного. Они проводили каждую минуту вместе, в гармонии, которую воспевают лишь поэты в лирических стансах и сонетах, а реалисты провозглашают несуществующей. Иногда они все дни проводили в постели и любили друг друга до изнеможения, бывало и так, что оба вставали на рассвете и шли гулять или объезжали поместье, сады, окрестности. И повсюду люди провожали их взглядами: завистливыми, восхищенными, потрясенными. Такое счастье казалось невозможным, невероятным.Через две недели, когда княгиня, заметив, что ее женское недомогание так и не началось, застенчиво сообщила об этом маркизу, тот решил созвать всю округу и устроить праздник.— Мы объявим, что это в честь какого-нибудь святого, придумаем что-нибудь, — пообещал он, радостно улыбаясь. — Я не хочу тебя смущать.Но внимательные глаза окружающих подмечали малейшие детали их отношений, и хотя все веселились, танцевали, ели и пили, многие стали свидетелями нежной заботы маркиза о княгине. Он обращался с ней, как с фарфоровой куклой, и догадаться о причине было несложно. Отсчет дней начался.— Теперь ему придется жениться на ней, — строго заметила подвыпившая экономка, успевшая опрокинуть несколько бокалов лучшего вина маркиза, — иначе его наследник лишится законного титула.— Но она уже замужем, — возразил главный конюх, окидывая экономку презрительным взглядом.— Значит, пусть купит развод. Заплатит мужу, и дело в шляпе, — пояснил мажордом, все еще стойко державшийся на ногах после бесчисленных стаканчиков виски. — Или палате лордов. Те и не такое проделывают, были бы денежки.— Что же, он может себе это позволить. Видели бриллианты, которые он ей подарил? Она надевала их вчера к ужину.— И сегодня, когда плавала в пруду, — дерзко добавил конюх.— Пора тебе сказать своим негодяям помощникам, чтобы не лезли в чужие дела, иначе я им уши надеру! — вскинулась экономка. — Невоспитанные олухи! Никакого понятия о приличиях!По мере того как пустел один бочонок за другим, все больше и больше пари заключалось на то, кто вернее всего угадает дату рождения наследника маркиза.Но сам хозяин и его гостья устроили праздник на свой лад.В десять часов они поднялись и под приветственный рев, вольные реплики и непристойные замечания удалились в маленький коттедж для гостей, чуть в стороне от огромного газона. В маленьком каменном строении горели свечи, бросая на стены и пол золотистые приветливые блики. Воздух был наполнен ароматом роз и лилий. Вазы с цветами стояли на столах и консолях, в крошечной столовой уже ждал холодный ужин, постель в спальне была приготовлена.— Тебе нравится? — прошептал Хью, сжимая ее руку.— Совсем как кукольный домик из сказки.— Здесь так тихо.— Да. Но, кажется, весь остальной мир веселится. Тебя здесь очень любят.— Это Джон и управляющий все устроили. Молодцы!— Но без твоего одобрения они ничего не сумели бы.Слишком хорошо знала София, какой грубой и бесчеловечной может быть власть.— Должны же арендаторы хотя бы какую-то пользу получить от моего богатства. Завтра я покажу тебе фермы в Олдерли. Мы пытаемся вырастить новые сорта пшеницы.София улыбнулась, поражаясь, как сильно отличается этот сельский житель от развратного, распущенного аристократа.— С удовольствием посмотрю, — согласилась она.— Может, тебе еще чего-то хочется? — шепнул он, прикусывая мочку ее уха.— Ужин в постели! — поддразнила она. — Я постоянно голодна.— Как и следует быть. Желаю, чтобы мое дитя хорошо кормили, — весело объявил он. — А теперь ложись. Я принесу ужин и накормлю тебя.— Ты мое счастье.— А ты любовь всей моей жизни, — признался он, заключив ее в объятия.Ночью, когда они отдыхали, утомленные любовью, маркиз тихо сказал, прижимая ее к себе:— Я хочу, чтобы ты развелась с мужем.И ощутил, как она застыла в его объятиях.— Я легко и без огласки получу развод. Посторонним необязательно знать подробности. Мои адвокаты справятся с этим.— Муж такого не допустит.— Не волнуйся, я позабочусь, чтобы он согласился, — уверенно пообещал он.— Давай поговорим об этом утром. Не возражаешь?— Нет, разумеется, нет. Я сделаю все, что ты пожелаешь. Но ты ведь понимаешь, что этот ребенок должен быть законным?— Знаю, — кивнула она, нежно целуя его. На ее глазах появились слезы.— Не плачь. Я все устрою, — поклялся маркиз, вытирая ей щеки ладонью.— Знаю, — повторила она, стараясь улыбнуться.
Когда он проснулся, ее уже не было.Он перевернул вверх дном весь дом, деревню, поместье, приход, пытаясь отыскать хоть какой-то след. Нанимал детективов в Лондоне и Париже. Оказалось, что князя Марко не существует в природе. Британские консульства всех европейских стран разыскивали Софию, но безуспешно. Она исчезла с лица земли, растворилась в воздухе.Когда вскоре после этого маркиз навсегда удалился от света, пошли слухи о его хворях и болезнях. Судачили, что он стал отшельником в наказание за бесчисленные грехи, но те, кто знал его лучше, видели отчаянную боль и тоску и боялись за его рассудок. Однако по мере того, как недели перетекали в месяцы, он постепенно смирился и принял исчезновение Софии как нечто неизбежное и с головой погрузился в хозяйство. Ритм его жизни определяла лишь смена времен года. Маркиз по-прежнему жил в Вудхилле, где принимал своих ближайших друзей. И изредка приезжал в столицу либо на свадьбы, сначала племянницы, а позже своего приятеля Чарлза, либо по делам. Иногда выставлял лошадей на скачки и регулярно посещал местный охотничий клуб во время сезона охоты, хотя безумно, отчаянно рисковал, посылая коня через самые невероятные препятствия, так что присутствующие бились об заклад, уцелеет ли маркиз при очередном головокружительном прыжке.Так пролетело два года. Жизнь маркиза разительно отличалась от его прежнего существования. Давние приятельницы отчаялись когда-либо насладиться его обществом. Настроенная более решительно, чем большинство воздыхательниц, прелестная графиня Грейсон умудрилась проникнуть в его дом и кровать.
1 2 3 4 5 6 7 8
Эту ночь они провели вместе в спальне княгини и любили друг друга бесконечно, в самых разнообразных позах и положениях. Оба были без сил, но спать почему-то не могли, словно любовь вливала в их жилы бодрящее зелье. И они строили планы… вернее, Хью строил планы за обоих.Наконец они задремали. София проснулась первой и долго лежала в ленивой истоме, впервые в жизни охваченная истинным счастьем, не отрывая глаз от лежащего рядом мужчины, который за эти долгие часы заставил ее поверить в то, что любовь существует. Хью дышал неслышно, как спящее дитя: грудь поднимается почти незаметно, длинные ресницы лежат опахалами на щеках, одеяло сползло с бронзового торса, рот — одновременно чувственный и нежный, совсем как его поцелуи.«Эти руки сжимали меня, — подумала она. — Эти пальцы меня касались…»Трепет возбуждения пробежал по ее телу при воспоминании о его изощренных ласках. Она жадно изучала его стройное тело и безупречные черты лица. А улыбка! Как она обожает его улыбку, словно обещающую безграничные радости!Больше всего ей будет не хватать его улыбки.Еще несколько минут она вглядывалась в него, стараясь навсегда запечатлеть в памяти и сердце облик возлюбленного, запомнить каждую деталь и мелочь, так, чтобы и через тысячу лет перед глазами всплыло его лицо.Но часы в передней принялись громко бить, возвращая ее к действительности. Зная, что время на исходе, она отправилась на поиски Григория.— Он хочет, чтобы я уехала с ним сегодня вечером или завтра, — сообщила София, садясь напротив капитана в буфетной.— А вы?— Если я сумею убедить его подождать два дня, ты успеешь телеграфировать Милошу и попросить его все устроить?— Все будет расписано на полгода вперед, ваша светлость. Только ваши сомнения и угрызения совести помешали нашим планам.— А моя мать? Ты можешь гарантировать ее безопасность?— Разумеется, как много раз раньше. Катерина выведет ее через туннель и отправит в Венгрию. Ничего сложного.— Мне следовало бы самой проводить ее.— И стать жертвой безумия вашего мужа? Вы пойдете на такой риск? Я этого не позволю. — Он откинулся в кресле и на миг прикрыл глаза. — Простите. Невольно вырвалось.Она судорожно скрутила концы шелкового пояса, пропустила сквозь пальцы, не в силах успокоиться.— Мы и без того слишком легко распоряжаемся чужими жизнями.— Ничего не поделаешь. Мои люди это понимают. И не только мои. Все давно это сознают. Предоставьте мне остальное. Проведите с маркизом две недели или, если хотите, месяц. К этому времени все разрешится и вы с триумфом вернетесь домой.— Значит, мне позволен маленький глоток счастья?— Вы заслуживаете большего, и будь моя воля, я отдал бы вам весь мир.Его взгляд был красноречивее любых слов, но голос звучал сухо и властно.— Знаю, Григорий. И спасибо тебе, — мягко ответила она, понимая, что он испытывает в этот момент. Он ее опора и опекун, защитник и покровитель. — Через два дня мы можем сбежать?— Я позабочусь, чтобы Пирс смог пробраться в конюшню без помех. И как только все будет подготовлено к вашему возвращению, пришлю телеграмму.— К моему возвращению, — вздохнула она.— Вы будете править, с наследником или без оного. Ребенок необходим только в том случае, если ваш муж по-прежнему останется на троне.София кивнула и поднялась.— Помоги нам Бог в этой опасной игре за трон, — шепнула она. Глава 3 Они покинули поместье двумя ночами позже. Пирсу удалось увести с конюшни трех лошадей. К утру они были уже на полпути в Лондон. Ненадолго остановившись в Долсени-Хаус передохнуть, поесть и переодеться, они направились в Вудхилл, имение маркиза, и уже в темноте въехали в ворота. Ровно через пять минут дом сиял огнями и весь штат слуг стоял на голове, стараясь получше устроить хозяина и его прелестную гостью.Княгине представили мажордома, экономку, управляющего и наконец, капеллана, Джона Райта, который с улыбкой сообщил:— Мы с Хью дружили с самого детства. Он очень великодушен и щедр к арендаторам и всему приходу.Княгиня сразу поняла, что священник тактично умолчал о менее благородных чертах характера маркиза.Отдав необходимые приказания, хозяин повел гостью в свои покои.— Так вот где ты собирался скучать, когда я тебя похитила!— Это то место, где мы собираемся скучать, — поправил он, подходя сзади и заключив ее в объятия. — Вон за теми холмами деревня. Я завтра возьму тебя с собой и всем покажу, какая у меня возлюбленная.— И ни один человек не спросит, кто я?— Пусть гадают. Сама княгиня София разделила мою жизнь. Что еще им нужно знать? И если я люблю тебя, они тоже полюбят. Жизнь здесь очень проста, — объяснял он, исполненный невероятного довольства и покоя, особенно теперь, когда одного тепла ее тела было достаточно, чтобы поверить в рай.— Звучит заманчиво, — согласилась она, накрывая его ладони своими.— Здесь мы будем растить нашего ребенка. Наших детей. И если это безумие, не стоит приводить меня в чувство.— И меня тоже, — всхлипнула она.
Дни мелькали один за другим, пронизанные солнечной радостью. Маркиз и княгиня были так счастливы, что жалели весь мир, которому не довелось испытать ничего подобного. Они проводили каждую минуту вместе, в гармонии, которую воспевают лишь поэты в лирических стансах и сонетах, а реалисты провозглашают несуществующей. Иногда они все дни проводили в постели и любили друг друга до изнеможения, бывало и так, что оба вставали на рассвете и шли гулять или объезжали поместье, сады, окрестности. И повсюду люди провожали их взглядами: завистливыми, восхищенными, потрясенными. Такое счастье казалось невозможным, невероятным.Через две недели, когда княгиня, заметив, что ее женское недомогание так и не началось, застенчиво сообщила об этом маркизу, тот решил созвать всю округу и устроить праздник.— Мы объявим, что это в честь какого-нибудь святого, придумаем что-нибудь, — пообещал он, радостно улыбаясь. — Я не хочу тебя смущать.Но внимательные глаза окружающих подмечали малейшие детали их отношений, и хотя все веселились, танцевали, ели и пили, многие стали свидетелями нежной заботы маркиза о княгине. Он обращался с ней, как с фарфоровой куклой, и догадаться о причине было несложно. Отсчет дней начался.— Теперь ему придется жениться на ней, — строго заметила подвыпившая экономка, успевшая опрокинуть несколько бокалов лучшего вина маркиза, — иначе его наследник лишится законного титула.— Но она уже замужем, — возразил главный конюх, окидывая экономку презрительным взглядом.— Значит, пусть купит развод. Заплатит мужу, и дело в шляпе, — пояснил мажордом, все еще стойко державшийся на ногах после бесчисленных стаканчиков виски. — Или палате лордов. Те и не такое проделывают, были бы денежки.— Что же, он может себе это позволить. Видели бриллианты, которые он ей подарил? Она надевала их вчера к ужину.— И сегодня, когда плавала в пруду, — дерзко добавил конюх.— Пора тебе сказать своим негодяям помощникам, чтобы не лезли в чужие дела, иначе я им уши надеру! — вскинулась экономка. — Невоспитанные олухи! Никакого понятия о приличиях!По мере того как пустел один бочонок за другим, все больше и больше пари заключалось на то, кто вернее всего угадает дату рождения наследника маркиза.Но сам хозяин и его гостья устроили праздник на свой лад.В десять часов они поднялись и под приветственный рев, вольные реплики и непристойные замечания удалились в маленький коттедж для гостей, чуть в стороне от огромного газона. В маленьком каменном строении горели свечи, бросая на стены и пол золотистые приветливые блики. Воздух был наполнен ароматом роз и лилий. Вазы с цветами стояли на столах и консолях, в крошечной столовой уже ждал холодный ужин, постель в спальне была приготовлена.— Тебе нравится? — прошептал Хью, сжимая ее руку.— Совсем как кукольный домик из сказки.— Здесь так тихо.— Да. Но, кажется, весь остальной мир веселится. Тебя здесь очень любят.— Это Джон и управляющий все устроили. Молодцы!— Но без твоего одобрения они ничего не сумели бы.Слишком хорошо знала София, какой грубой и бесчеловечной может быть власть.— Должны же арендаторы хотя бы какую-то пользу получить от моего богатства. Завтра я покажу тебе фермы в Олдерли. Мы пытаемся вырастить новые сорта пшеницы.София улыбнулась, поражаясь, как сильно отличается этот сельский житель от развратного, распущенного аристократа.— С удовольствием посмотрю, — согласилась она.— Может, тебе еще чего-то хочется? — шепнул он, прикусывая мочку ее уха.— Ужин в постели! — поддразнила она. — Я постоянно голодна.— Как и следует быть. Желаю, чтобы мое дитя хорошо кормили, — весело объявил он. — А теперь ложись. Я принесу ужин и накормлю тебя.— Ты мое счастье.— А ты любовь всей моей жизни, — признался он, заключив ее в объятия.Ночью, когда они отдыхали, утомленные любовью, маркиз тихо сказал, прижимая ее к себе:— Я хочу, чтобы ты развелась с мужем.И ощутил, как она застыла в его объятиях.— Я легко и без огласки получу развод. Посторонним необязательно знать подробности. Мои адвокаты справятся с этим.— Муж такого не допустит.— Не волнуйся, я позабочусь, чтобы он согласился, — уверенно пообещал он.— Давай поговорим об этом утром. Не возражаешь?— Нет, разумеется, нет. Я сделаю все, что ты пожелаешь. Но ты ведь понимаешь, что этот ребенок должен быть законным?— Знаю, — кивнула она, нежно целуя его. На ее глазах появились слезы.— Не плачь. Я все устрою, — поклялся маркиз, вытирая ей щеки ладонью.— Знаю, — повторила она, стараясь улыбнуться.
Когда он проснулся, ее уже не было.Он перевернул вверх дном весь дом, деревню, поместье, приход, пытаясь отыскать хоть какой-то след. Нанимал детективов в Лондоне и Париже. Оказалось, что князя Марко не существует в природе. Британские консульства всех европейских стран разыскивали Софию, но безуспешно. Она исчезла с лица земли, растворилась в воздухе.Когда вскоре после этого маркиз навсегда удалился от света, пошли слухи о его хворях и болезнях. Судачили, что он стал отшельником в наказание за бесчисленные грехи, но те, кто знал его лучше, видели отчаянную боль и тоску и боялись за его рассудок. Однако по мере того, как недели перетекали в месяцы, он постепенно смирился и принял исчезновение Софии как нечто неизбежное и с головой погрузился в хозяйство. Ритм его жизни определяла лишь смена времен года. Маркиз по-прежнему жил в Вудхилле, где принимал своих ближайших друзей. И изредка приезжал в столицу либо на свадьбы, сначала племянницы, а позже своего приятеля Чарлза, либо по делам. Иногда выставлял лошадей на скачки и регулярно посещал местный охотничий клуб во время сезона охоты, хотя безумно, отчаянно рисковал, посылая коня через самые невероятные препятствия, так что присутствующие бились об заклад, уцелеет ли маркиз при очередном головокружительном прыжке.Так пролетело два года. Жизнь маркиза разительно отличалась от его прежнего существования. Давние приятельницы отчаялись когда-либо насладиться его обществом. Настроенная более решительно, чем большинство воздыхательниц, прелестная графиня Грейсон умудрилась проникнуть в его дом и кровать.
1 2 3 4 5 6 7 8