Невольная дрожь пробежала по ее спине, когда он легко поднял ее и подсадил в седло.— Я жду, затаив дыхание, — сообщил он, ставя ее ногу в стремя властным жестом, пробудившим сладостные воспоминания. Его ладонь скользнула по ее ноге, погладила колено, согнутое над лукой дамского седла. — Похоже… вы готовы, — прошептал он.Ей следовало бы отплатить за подобную наглость, не обращать внимания на чувственный призыв, но тело снова изменило разуму, и она почувствовала липкую влагу между ногами.— Вы раздражаете меня, Кру, — холодно заметила она, подавляя постыдные плотские инстинкты.— Но это далеко не все из того, что я делаю с вами, княгиня, — спокойно возразил он, давно научившись распознавать признаки возбуждения в женщине. — Не стоит ли проверить, сухая ты или уже взмокла… для меня?Вместо ответа она стегнула коня, и маркиз с понимающей усмешкой быстро отступил, шагнул к своему коню и, взлетев в седло, бросил безразличный взгляд на людей Григория, рядом с которым переминался Пирс.— Держитесь на расстоянии, — приказал он и послал вороного жеребца в галоп. Не прошло и нескольких минут, как он почти догнал княгиню, но постарался, чтобы между ними оставалось несколько ярдов. Несмотря на равнодушный вид, маркиз внимательно осматривал окрестности, стараясь запомнить приметы местности, направление движения солнца. Наконец, заметив на дальнем холме нечто вроде грота, повернул туда коня и вынудил Софию сделать то же самое. Княгиня попробовала сопротивляться, но лошади шли плечом к плечу, и она ничего не смогла поделать.— Я не желаю ехать с вами! — воскликнула женщина.— Прошу вас показать мне вид с того холма, — откликнулся он, игнорируя ее слова и делая жест в сторону камня, лежавшего на вершине. Но княгиня попыталась повернуть назад. Тогда он перегнулся, схватил поводья и потянул за собой ее лошадь.Подъем оказался довольно крутым, так что животные замедлили бег, но он не отпускал узды, и княгиня, поджав губы, покорилась.— Насколько можно доверять этому Григорию? — спросил он, оглядываясь на их эскорт. Те сильно отстали, лишь один Пирс плелся следом. — Не желаете разговаривать? — поинтересовался он, не дождавшись ответа.— А что это даст?— Мне показалось, вы хотите удрать.— То есть довериться вам? — презрительно фыркнула княгиня.— У вас есть иной выход?Если бы взгляд мог убивать, маркиз немедленно рухнул бы с коня на землю.Они молча поднялись на холм. При ближайшем рассмотрении грот оказался довольно большим. Вход закрывали литые бронзовые двери с изумительным рисунком, которые сделали бы честь любой часовне или даже монастырю. Нагромождения камней оказались искусно раскиданными осколками мрамора и малахита в гармоничных зеленоватых тонах, увитыми лозами, лианами и цветами и поросшими мхом.— Весьма дорогая игрушка, — безапелляционно заметил Хью, спрыгнув на землю. Ему ли Не знать, для каких развлечений строятся подобные гроты!— Может, это просто кукольный дом? — весело возразила София, оставшаяся в седле. Маркиз так и не выпустил поводьев.— Именно поэтому ты не хочешь туда пойти? Опасаешься меня? — настаивал на своем маркиз, протягивая руки, чтобы подхватить ее.— А это обязательно? — выдавила она.— Ну… наверное. Если только ты не собираешься сбить меня с ног и умчаться.— Господи, как ты невыносим!— Вниз, — велел он, маня ее согнутым указательным пальцем.— Я подумываю позвать на помощь, — закапризничала она.— И это поможет получить тебе ребенка? — с невинно-мальчишеской улыбкой осведомился он.— Будь ты проклят!— Ничего не поделаешь, я необходимое зло, — мягко посетовал он. — Ну а теперь, если не возражаешь, я сниму тебя с лошади.Она так резко подалась вперед, что стала падать, бессильно, как обмякшая лоскутная кукла, и только его быстрая реакция спасла ее. Рванувшись, он успел подхватить ее, сумел удержать равновесие, прижал ее к груди и спокойно сообщил:— У твоего мужа есть все основания гневаться на тебя. Слишком ты упряма и своевольна.— А эти качества, по-видимому, мужская прерогатива? — взорвалась София.— Разумеется. Разве тебе не известны правила? — поддразнил он, шагнув к небольшому строению.— Значит, пора изменить правила.— Прекрасно. Поэтому мы бежим вместе, — решил он, внезапно став серьезным.— Вполне возможно.Но внутренний голос тут же остерег ее. Стоит ли отдавать себя на милость человеку, с которым она знакома второй день, пленнику, стремящемуся к свободе?— Вижу, и с тобой можно договориться, — пробормотал он, готовый в эту минуту смириться со своей незавидной ролью жеребца-производителя. — Кроме того, я обещал Григорию соблюдать условия соглашения.— И сдержишь слово? — кокетливо прошептала она, так же остро, как он, сознавая чувственное притяжение между ними.— Начинаю думать, что излиться в тебя — не такая уж скорбная участь.— Я была бы крайне благодарна за такое решение, — ответила она так же откровенно. Беременность спасет ее от гнева мужа и освободит мать.— Что же, еще одно восхитительное приключение в этом детище архитектурной фантазии.Дверь бесшумно повернулась на хорошо смазанных петлях, и они оказались в залитом солнцем помещении: лучи проникали сквозь решетчатый потолок. Прохладный мрамор покрывал стены и пол, искусно украшенный сложной позолоченной мозаикой. С одной стороны находился небольшой бассейн с выложенными мхом бортиками. По воде шла мелкая рябь, скользили ослепительные солнечные блики. Из мебели были только плетеные кресла, покрытые цветастыми шелками.— Очевидно, это настоящее царство порока, — сухо заметил маркиз, обозревая фривольную обстановку. — Поищем самое мягкое кресло?— Мне следовало бы злиться и кричать.— Вместо того чтобы сгорать от желания? — попенял он, насмешливо щурясь. — Понятно.— Должно быть, это судьба, — улыбнулась она.— Ничего такого романтического, дорогая, — поддразнил он, сам поразившись вырвавшемуся ни с того ни с сего нежному обращению. Но в этот момент она была такой милой и чертовски соблазнительной! — Скорее, позывы плоти. Но если желаешь романтики, я готов и на это.Да что это с ним творится? Откуда такое великодушие?— Ты не болен, Кру? — расплылась в улыбке княгиня. — Такое благородство!— Охвачен внезапной лихорадкой. Не терпится добраться до твоей горячей щелки.— Какая непристойность! — пробормотала она, потрясенная неожиданным шокирующим ураганом наслаждения, таким сильным, словно он уже оказался в ней.— Мой конек. Я долго тренировался в подобных вещах.— Значит, мне повезло.— Не уверен, кому повезло больше, — объявил он, опалив ее взглядом темных глаз. — Поэтому скажи, чего ты хочешь прежде всего?— Мы могли бы искупаться, — предложила она, показывая на сверкающую гладь.— Ответ не принят. Прости. Я в самом деле не могу больше ждать.— Как необычно для тебя!— Или для тебя, — отпарировал он, угрюмо сведя брови. — Честно говоря, меня немного оскорбляет твоя неукротимая страсть. Только не допытывайся почему.— Ты, случайно, не… прости за столь неприятное слово… не ревнуешь?— Нет, — буркнул он, еще больше мрачнея.— Если тебе станет легче, — начала она, рассматривая самого завидного любовника во всей Европе и ругая себя за неуместную искренность, — я никогда еще не была такой ни с одним мужчиной до тебя.— Лжешь!— Хотела бы солгать, — спокойно возразила она, — ведь это безмерно облегчило бы положение.— То есть мы просто трахались бы с благословения твоего супруга?— Что-то в этом роде.— А теперь что-то изменилось, — медленно продолжал он.— По крайней мере для меня. Мне очень жаль, — вздохнула она, наблюдая, как взгляд его становится отчужденным. — Знаю, мне следовало бы быть более искушенной, уметь скрывать свои чувства… Как, должно быть, ты устал от женщин, которые вешаются тебе на шею!Маркиз добрался до ближайшего шезлонга и опустил ее на сиденье.— Мы оба люди светские, — осторожно заметил он, встав на почтительном расстоянии, — и у каждого своя жизнь. Не совсем понимаю, что происходит, но обычные правила тут не действуют. Ты не желаешь оставаться для меня безликой и безымянной.Он растерянно пожал плечами, и бахрома чуть качнулась.— Надеюсь, ты понимаешь, о чем я?Хью взглянул на нее, словно нуждаясь в подтверждении, и София кивнула:— Дозволенный разврат.— Все, что я хочу, — затрахать тебя до полусмерти, — пробормотал он с явным недоверием к собственным словам.— Пытаешься сказать, что ненужные нам обоим эмоции вскоре развеются?— Это было бы совсем неплохо, — с сожалением усмехнулся он.Возможно, ей придется пойти на очередной компромисс… Возможно, ему в жизни не приходилось уступать…— Через месяц ты не узнаешь меня на улице, если встретишь, — объявила она, уверенная, что и через сотню лет не забудет его.— Неужели? — с неожиданной неприязнью хмыкнул он. — Так что другой мужчина будет слушать твои оргастические вопли?— Послушай, — тихо откликнулась она, — мы оба знаем, что наши отношения ни к чему не приведут. И никакого другого мужчины не будет. Поверь, Кру, это ревность, просто ты, по-видимому, никогда ее не испытывал. Отметь этот день в своем календаре.— Я мог бы взять тебя с собой, — упрямо повторил он.— Надолго? Будь же хоть немного рассудительным! Уже через две недели ты не будешь знать, как от меня отделаться. Я не собираюсь прятаться от людей и скрывать свое существование, словно какая-то жалкая потаскушка, польщенная тем, что ты взглянул в ее сторону. Пойми, Кру, тебе каждый день придется видеть меня за обеденным столом. Учти это, когда немного остынешь и сообразишь, что сейчас в тебе говорит простая похоть. И благодари Бога, что у меня еще сохранился рассудок.— Неужели это так очевидно? — улыбнулся Хью.— Давай лучше не говорить на эту тему.— Значит, для нас существует лишь настоящее время?— По-моему, ты давно должен был к этому привыкнуть.— И ты… — пробормотал он хрипло, — хотела бы иметь от меня ребенка?— Опять ты за свое, дорогой! — игриво ответила она. — Думаю, нам обоим недостает обычного веселого распутника Хью Долсени. Будто не знаешь ответа! Ну, конечно!Она подняла руку медленным, намеренно зовущим жестом и, откинувшись на золотистые шелковые подушки, промурлыкала:— Позволь развлечь тебя…Сейчас она была похожа на спящую Венеру: цветущая плоть, соблазнительные изгибы, невероятно узкая талия, стелющаяся по полу юбка амазонки, и по контрасту с лифом, скроенным наподобие военного мундира, ее роскошные формы казались еще более чувственными. Скромный фасон и зеленое сукно, все атрибуты офицерской формы не могли скрыть эту почти вызывающую женственность. И даже если маркизу пришло бы в голову отступить в последний момент, он не смог бы: прелестное видение соблазнило бы человека куда добродетельнее.Расстегивая на ходу костяные пуговицы куртки, маркиз двинулся к Софии, и когда проходил под решеткой, золотые отблески окружили на миг его голову нимбом, высвечивая точеные скульптурные черты лица. Как мог родиться такой божественный красавец у простых смертных?София недолго задавалась этим вопросом, ибо тут же с замирающим сердцем сообразила, что в один прекрасный день может стать матерью столь же великолепного создания.Образы и воспоминания прошедшего и настоящего смешались у нее в голове вместе с тревогами о неведомом будущем, и на какое-то мгновение вполне реальные мысли о материнстве затмили даже страх перед убийственными угрозами мужа. Но все эти рассуждения, так же быстро, как и возникли, были подавлены куда более сильным стремлением к выживанию.Они оба пленники здесь, в этой сельской идиллии, и выхода нет ни у нее, ни у маркиза.Она широко раскрытыми глазами наблюдала, как его куртка бесформенной грудой упала на мраморный пол, но тут же забыла обо всем, когда он одним рывком вытащил рубашку из брюк. Ноздри Софии жадно раздувались, словно некие первобытные инстинкты пробудились в душе и сейчас отвечали на почти вызывающее чувственное притяжение маркиза Кру. Она не спускала с него взгляда, зачарованная его силой и обаянием, готовая поддаться искушению, словно Ева в райском саду.— Вы изумительно выглядите, милорд, — пробормотала она, жадно озирая его могучую плоть.— Да, мне не раз об этом говорили, — беззастенчиво признался он. — Думаю, и ты могла бы произвести сенсацию в комнате, полной мужчин. Поверь, я не стал бы дразнить тебя, если бы ты не начала первой.— Просто я не страдаю столь эксгибиционистскими замашками, как ты, — усмехнулась София.— Сомневаюсь, — пробормотал он, придвигаясь ближе, — иначе не предлагала бы себя столь откровенно, да еще в такой соблазнительной позе. Интересно, сколько еще мужчин видели тебя такой… откровенно манящей? Скольким еще ты предлагала развлечься этим воркующим голоском?Он сел рядом, положил ладони на ее гордо торчавшие груди и, подавшись вперед, обжег ее недобрым пламенем темных глаз.— Скажи мне, сколько? — не отставал он.— Боюсь, нам не стоит сравнивать наши списки, Кру. Тут состязание неуместно, — спокойно ответила она. — Поверь мне.Длинные загорелые пальцы сжались чуть сильнее.— Кажется, тебе нравится жестокость в обращении с женщинами? Это с твоим-то обаянием? — с дерзким пренебрежением осведомилась она.— Иногда, — сообщил он, сам не понимая, почему его так задевает само предположение о том, что в ее прошлом было немало мужчин. — А твой муж тоже любит насилие?— Если ты имеешь в виду постель, не могу сказать. Не знаю.— А другие?— Какое это имеет значение? В конце концов, это всего лишь постель, ничего более. Или ты предпочитаешь женщин, которые окружают тебя рабским обожанием?Маркиз улыбнулся и покачал головой, на миг позабыв о своем непонятном озлоблении.— Я особенно стараюсь избегать обожающих меня женщин.— В таком случае мы должны прекрасно ладить, а если ты ослабишь хватку, я сниму эту тесную амазонку.— Помощь понадобится? — небрежно осведомился он, выпрямляясь, снова обретя способность контролировать и управлять своими чувствами.— Я здесь для твоего удовольствия, — мягко напомнила она, — это ты должен приказывать.— Даете карт-бланш свобода действий (фр.).

, княгиня? Еще немного, и я поверю в существование рая.— Мужского рая, хотите сказать? — поправила она, насмешливо подняв брови.— Вне всякого сомнения, — согласился он, обозревая гурию с роскошными формами. — Расстегни застежки на жакете.Его спокойный непререкаемый тон заставил ее задрожать. Негромкий приказ манил куда сильнее, чем град поцелуев.— А что потом?— Потом я объясню, чего желаю, и раз ты, по собственному признанию, здесь, чтобы угодить мне… значит, подчинишься, не так ли?— Разумеется.Она высвободила первую петлю.— И тебе это тоже нравится. Не так ли? — допытывался он.— Ты все делаешь для моего удовольствия, — откровенно ответила она.— В твоих устах все звучит таким упорядоченно-скучным… хочешь, вместо этого продолжим прогулку?— Предпочитаю твое великолепное орудие.— Я так и думал, — кивнул он, — и как только ты сбросишь все эти тряпки, заставлю тебя кончить… раз-другой.— Мне следовало бы презирать твою безграничную спесь.— Неужели желаешь, чтобы мужчины пресмыкались перед тобой? — коварно ухмыльнулся он. — А мне казалось, что тебе нужно нечто… совершенно иное.— То есть ты?— То есть я, — ничтоже сумняшеся подтвердил маркиз. — Однако можешь не торопиться: я готов ждать.Рука Софии замерла в воздухе.— Может, и я на это способна.— Как хочешь, — пожал он плечами и, схватившись за свою вздыбленную плоть, провел по всей длине, так что на набухшей красной головке показалась крошечная капелька. — Мне совершенно не обязательно кончать в тебя.— Обязательно! — горячо возразила женщина и, быстро вскочив, накрыла его ладонь своей и осторожно слизнула капельку. Но тут же, подняв голову, пробормотала: — Посмотрим, у кого больше терпения.И, открыв рот, втянула в себя подрагивающую плоть.Хью закрыл глаза. Из горла вырвался глухой стон, и рука его немедленно зарылась в копну рыжих волос. Теперь они оказались на равных, испытывали то же грызущее вожделение, и довольно продолжительное время в гроте слышались лишь легкий звон воды да тихие чмокающие звуки.Когда княгиня наконец отстранилась, не вытирая распухших влажных губ, Хью враждебно пробормотал:— Вижу, и тут тебя трудно превзойти. Какое умение!— Тебе не понравилось? — нежно пропела княгиня. — А мне казалось, что ты… — в глазах ее блеснули смешинки, — отвечаешь…Внезапно потеряв интерес к этому поединку характеров, и мечтая лишь о том, чтобы полностью, окончательно владеть ею, Хью стиснул тонкую талию и легко поставил Софию на ноги.— Подними юбки, — коротко приказал он. Она немедленно подчинилась, так же возбужденная, как он, охваченная столь же роковой похотью, бурлившей в крови. Он мигом спустил с ее бедер тонкие панталоны и выругался, не в силах сразу справиться с сапожками. Плоть его горела, пульсировала, а потребность погрузиться в эту женщину мутила рассудок, превосходя все границы желания.
1 2 3 4 5 6 7 8