Я собираюсь вернуться в город после рождения ребенка. А поскольку я поклялась на Библии, что никому не выдам своего местонахождения, то не могу дать тебе свой адрес. Молись за меня, Энн. Зная это, я многое выдержу, твоя любовь поддержит меня.
Я скучаю по тебе.
С любовью и верностью, любящая и преданная, самая искренняя, твоя лучшая подруга
Кейт».
Прочитав письмо, Джил долго не могла прийти в себя. Она как наяву видела Кейт, с наметившимся животом, в белом платье в цветочек — юная женщина сидит за письменным столом в слабо освещенной комнате в сельском коттедже и пишет лучшей подруге это письмо.
— Джил? Джил, что с вами?
Голос Алекса грубой реальностью ворвался в ее грезы. Она вдруг осознала, что сильно навалилась на него, опираясь одной рукой на стол. Их взгляды встретились. Джил не сразу вернулась из прошлого в настоящее.
Алекс развернулся на стуле, чтобы лучше видеть Джил.
— Вы хорошо себя чувствуете?
Джил почувствовала, что дрожит.
— Бедная Кейт!
— Да, сильное письмо. На меня оно тоже произвело впечатление.
Он повернулся к компьютеру и щелкнул «мышью». Заурчал принтер.
Джил по-прежнему думала о письме. Кейт уехала в деревню, чтобы родить, сняла домик где-то у Робин-Гуд-Бэй, где бы это ни было. Врач сказал, что ребенок родится в мае.
— В мае 1908 года Кейт Галлахер родила ребенка, — проговорила Джил. Ее дед Питер родился в 1908 году, в Йоркшире. Совпадение?
— Да, так говорится в письме. — Алекс поднялся от компьютера. — Вы белая как привидение. Вам нужно выпить воды, а лучше вина.
Джил не ответила, ее мысли бежали дальше. Вышла ли Кейт замуж? Был ли ребенок мальчиком? А вдруг Кейт — не просто предок Джил? Что, если она ее прабабушка?
Но у нее нет доказательств, а шансов — один на миллион.
— Джил? Где вы блуждаете?
При звуке голоса Алекса Джил вздрогнула. Он стоял так близко от нее, что их колени соприкасались. Она не слышала, как Алекс подошел к ней. Он держал Джил за плечи, пристально всматриваясь в ее лицо.
Она отодвинулась. Ей не хотелось физического контакта.
— Все в порядке. Мне просто очень жаль ее. Интересно, женился ли он на ней?
Алекс одарил ее странным взглядом.
— Что означает этот взгляд? — спросила Джил, идя вслед за ним из кабинета на кухню.
— Если этот парень подчинился приказу родителей и оставил восемнадцатилетнюю девушку в деревне, чтобы она родила его ребенка одна, он не собирался на ней жениться. — Алекс достал из холодильника бутылку белого вина. — Этот парень был трусом. И дерьмом.
Джил смотрела, как он открывает бутылку, думая о письме Кейт.
— Вы несправедливы. В те времена долг перед родителями соблюдался неукоснительно. И нужно было их разрешение на брак.
— Милая, я мужчина. Времена, может, и меняются, но не правила. Любовь, честь, честность — эти чувства не зависят от времени. Мужчина или честен, или нет. Это одна из сторон жизни, где есть только две краски — белая и черная.
Джил во все глаза смотрела на Алекса, впервые с того момента, как они обнаружили письмо Кейт, а может, вообще за все время их знакомства. Необычный человек — сам всего достиг, добился успеха, очень умный, но вместе с тем тонко чувствующий и проницательный. Не побоится схватиться с акулами бизнеса, иначе откуда такая сила, которую он излучает. И в то же время знает, что такое этика. Или это просто так кажется.
— Вы интересный человек, — сказала Джил.
— Одна из моих подружек считает меня скучным.
— И на что же она жаловалась? — улыбнулась Джил. — Что вы слишком много работаете или что не хотите жениться?
Он улыбнулся.
— Соображаете. На то и на другое.
Джил поняла, что ей хорошо с ним, и, пораженная, отвернулась. Она не хотела, чтобы ей было хорошо — ни с ним, ни с любым другим мужчиной. Сейчас она ищет правду о Кейт Галлахер, а не дружбу Алекса, особенно если это приведет к тому же, к чему привело с Хэлом. Такое не должно повториться.
— О чем вы сейчас думаете? — спросил Алекс, подавая ей бокал вина.
Джил вздрогнула. К счастью, он не умеет читать мысли.
— О письме.
Алекс потягивал вино, облокотившись на кухонную стойку. Он обладает своим, особым магнетизмом, поняла Джил. Алекс не похож на кинозвезду, как Томас. Когда он входит в комнату, головы не поворачиваются разом в его сторону. Но через несколько минут все женщины, без сомнения, начинают интересоваться, кто он и чем занимается.
— Вы слишком пристально смотрите на меня, — заметил Алекс.
— Я думаю.
— О Кейт?
— Да. — Какая ложь. Джил отвела глаза. То, что здесь происходит, недостойно. Хэл только что умер. Она ни на мгновение не хочет находить Алекса интересным или привлекательным.
— Вам слишком тяжело пришлось, но нужно немного отпустить тормоза, Джил.
От его тона она дернулась и встретилась с ним взглядом. Алекс догадался, что она думает о нем. Догадался, вероятно, и о том, что Джил находит его привлекательным. Он улыбался ей, но не насмешливо. Джил не знала, что означает эта улыбка. Но она затронула и его голубые глаза. Добрая, спокойная, искренняя улыбка.
— Почему мне надо отпустить тормоза? Чтобы вы могли за мной приударить?
— А вы этого хотите?
— Нет! — Джил сказала правду.
Алекс пристально смотрел на нее. По его лицу ничего нельзя было прочитать. Стало тихо, их словно укрыла черная грозовая туча.
— Прошу прощения. — Джил отвернулась. Он добр к ней, а она просто сука. Что это с ней творится?
— Ничего. Я понимаю. — Его голос был спокоен. Джил подняла глаза и подумала, что разозлила его.
— Вам нужно от всего отвлечься, — твердо сказал Алекс. — Допивайте вино, и я отвезу вас домой.
Джил ничего так не желала, как покинуть эту квартиру.
— А как же файлы?
— Я распечатаю для вас все остальные и скопирую их на дискету. — Он посмотрел на часы. — Но позже, когда вернусь со своей встречи.
Джил знала, что Алекс выполнит обещание, но предложила:
— Я могу сделать это сама, пока вы одеваетесь. Могу даже остаться, если вы, конечно, не возражаете.
Он улыбнулся.
— Вы отправляетесь домой, пока не упали в обморок. Я оденусь через две минуты, водитель подбросит меня во «Времена года», а потом отвезет вас домой.
— Люсинде Бек, директору Аксбридж-холла, тоже нужны эти письма. Они очень важны, Алекс.
— Вы уже второй раз это говорите. — Он поставил стакан. — Доверьтесь мне, Джил.
Алекс пошел в спальню. Джил слышала, как он насвистывает, одеваясь. Довериться ему будет ошибкой. Она доверяла Хэлу, и вот что из этого вышло. Джил прошла в кабинет, взяла из принтера единственный листок, села и начала перечитывать письмо. В комнату вошел Алекс.
— Вы готовы?
Джил опять так погрузилась в послание Кейт, что забыла, где находится… даже кто она такая.
— Вы очень бледны, Джил.
Она встретилась с ним взглядом.
— Вы когда-нибудь слышали о Робин-Гуд-Бэй? — спросила она.
— Вообще-то слышал. До него рукой подать от нашего летнего дома в Йоркшире.
Телефонный звонок вырвал Джил из глубокого сна.
Она застонала и потянулась за часами. Солнце едва взошло, небо было темно-серым. На подсвеченном циферблате значилось шесть тридцать. Внезапно Джил совершенно очнулась. Кто может звонить ей в такой час?
— Алло?
— Джил, извините, что разбудил вас в такой час. Это я, Алекс.
Удивленная, она села в кровати.
— Алекс, что случилось? Еще ни свет ни заря.
— Знаю. Я возвращаюсь в Лондон и хотел дозвониться вам до объявления посадки.
Внезапно Джил поняла, что он звонит из-за писем.
— Вы нашли что-то в письмах Кейт? — Джил охватило дурное предчувствие.
— Не знаю, как и сказать. Они исчезли.
— Что?!
— Когда вчера вечером я вернулся домой, в квартире не было света. Сначала я подумал, что полетели пробки. А я оставил компьютер включенным. Половина жесткого диска исчезла. Видимо, был скачок напряжения. Мне очень жаль.
Джил невидящим взглядом уставилась на желтую стену.
— И эти файлы исчезли? — Она не верила своим ушам.
— Я должен был позвонить вам, чтобы вы не думали, будто я забыл про вас. Я не забыл. Я расстроен так же, как и вы.
Внезапно она разозлилась — на себя, на Алекса. Петом успокоилась. Алекс не виноват. Такое случается.
— А вы уверены, что они стерлись? Может, пригласить специалиста?
— Я специалист, Джил. Я просидел всю ночь, пытаясь отыскать эти файлы. Они пропали.
Джил от огорчения даже не могла говорить.
— Объявили мой рейс, — сказал Алекс. — Сегодня днем я буду у себя в офисе, если понадоблюсь.
Глаза Джил наполнились слезами. А вдруг они так никогда и не восстановят эти письма? Нет. Джил отвергла такую возможность. Она найдет подлинники писем. Хэл не мог их уничтожить.
Алекс тем временем говорил:
— Когда вы думаете приехать в Лондон?
— Как только смогу. Кейси обещала найти мне жильца.
— Отлично, — торопливо сказал Алекс. — Позвоните мне, когда будете знать точно.
Джил уже не слышала его. Автоматически пожелала счастливого пути и повесила трубку.
Откинувшись на подушки, она полежала какое-то время, поглаживая прыгнувшего к ней на кровать кота.
Джил поверила Алексу, когда он пообещал сделать копии писем. Но теперь она подумала, что напрасно поверила его рассказу о пропавших файлах, не расспросила подробнее. Но, с другой стороны, зачем ему уничтожать письма, представляющие ценность для его семьи… и для нее.
И все же, что, если Алекс солгал? Что, если он сам уничтожил эти письма?
Брайтон, 23 июня 1906 года
— Мама, по-моему, все эти люди ужасно скучные, — сказала Кейт.
Мэри Галлахер ахнула и побледнела. Они с дочерью прогуливались по променаду параллельно пляжу. Ветер трепал их длинные юбки, зонтики и ридикюли. Затейливые шляпы надежно укрывали их лица от солнца. Народу на променаде было много. Это были пары, юные леди с компаньонками, матери и дочери, дети под присмотром нянек. Гуляли здесь и щеголевато одетые молодые люди, многие из которых посматривали на Мэри и ее красавицу дочь.
— Кейт! Как ты можешь говорить подобные вещи?
— Но это правда! Дома мы по крайней мере гуляли бы не одни. Там много таких, как мы. А эти британцы такие… сдержанные, — ответила Кейт, не обращая внимания на новый возглас ужаса своей матери. Ей было не впервой шокировать мать: сколько себя помнила, она постоянно это делала. — Новые деньги умеют повеселиться, — заявила Кейт.
Мэри застонала и достала из сумочки носовой платок.
— Не называй англичан так, как ты их только что назвала, они никогда нас не примут, если услышат подобное. И никогда не называй нас новыми. Ты знаешь, что я имею в виду!
Кейт засмеялась:
— Но ведь это правда!
И тут ее улыбка погасла. Она увидела очень красивого джентльмена, лет на десять старше ее. Он стоял у телескопа, обращенного к морю. Но смотрел не в телескоп, а на нее, Кейт. Девушка подумала, давно ли он приехал в Брайтон, потому что за десять дней, проведенные здесь, не видела его. Теперь он уже почти открыто рассматривал Кейт.
Сердце ее сжалось, и она вдруг смутилась, сама не зная отчего. Но он, без сомнения, был потрясающим мужчиной.
Они уже прошли мимо, и Кейт глянула на него через плечо.
Он дотронулся до своей шляпы, ослепительно улыбнувшись.
Не в силах скрыть удовольствие Кейт улыбнулась в ответ. Интересно, кто это?
— Ты флиртуешь? — Пораженная Мэри оглянулась.
— Конечно, мама. А что в этом плохого?
Мэри пришла в ужас. Это была пухлая женщина, очень светлокожая, голубоглазая и с золотистыми локонами.
— Веди себя как следует. Ты не найдешь мужа, если будешь вести себя как простолюдинка.
— Если бы папа был жив, — пробормотала Кейт, но Мэри ее не услышала.
Питеру Галлахеру всегда нравилась дерзость дочери, но ведь он и сам был дерзким человеком и ни в грош не ставил мнение о себе снобов Старого Света. Питер сделал себе состояние на резине и зарождающейся автомобильной промышленности, поэтому мог не заботиться о том, что думают о нем другие. Он умер в прошлом году, оставив большую часть состояния Кейт в виде акций компании и недвижимости и приличную пенсию ее матери. Мэри ни в чем не будет нуждаться до конца жизни. Кейт же была наследницей.
В Нью-Йорке Питер отверг с десяток претендентов на руку его дочери — Кейт было всего пятнадцать. Но он все же интересовался ее мнением, и она с ним соглашалась. Кейт знала, что, будь отец жив, он никогда не позволил бы выдать дочь замуж против ее воли.
И еще Питер хотел, чтобы она поехала в Англию.
— Во мне течет ирландская кровь, — сказал он ей как-то раз. — Когда я был мальчишкой, британцы плевали в мою сторону, потому что я мел там улицы. А теперь моя малышка выйдет замуж за одного из них.
Грустно было вспоминать об отце.
— Пойдем к морю, — внезапно попросила Кейт. — Снимем туфли и пройдемся по воде.
— Мы же не в купальных костюмах, и в любом случае уже слишком поздно для купаний. Посмотри, все уже уходят.
— Ну да, сейчас ты скажешь, что нам пора идти переодеваться к ужину.
— Конечно, дорогая.
— И нас ждет ужасный вечер. Все эти жирные дамы будут пялиться на нас так, будто мы свалились с луны.
— Кейт, перестань!
— Мама, они же ненавидят нас. Мы для них не более чем дикари, пещерные жители. — Кейт театрально передернулась. — Но ведь я не британка, мама. И наши деньги действительно новые. И все это знают.
— Не употребляй это слово! Оно такое… грубое.
— Какое слово? Британцы или новые? Ладно, я иду на пляж, а ты как хочешь. — Подобрав юбки так, что стали видны икры, Кейт побежала по пандусу.
— Кейт! Вернись! Ты вся будешь в песке!
Девушка, смеясь, бежала по пляжу. Она нарочно игнорировала мать, боясь превратиться в ее подобие. Кейт ни на кого не обращала внимания, а между тем дамы и господа таращились на бегущую девушку.
Господи, какие же они все скучные!
Как можно так жить? Строго по правилам, опасаясь того, что подумают другие.
Белая соломенная шляпа наконец слетела с головы. Кейт сложила зонтик, подняла шляпу и сунула ее под мышку. Длинные волосы девушки, рыжие и кудрявые, выбились из прически, но Кейт было на это наплевать. Она тряхнула головой, освобождая их окончательно, и побежала к воде. Крохотные камешки тут же набились в туфли. Волны катились к ней. Кейт подождала до последнего, а потом отбежала назад. Лайковые туфельки чудесным образом остались сухими.
Кейт смеялась, чувствуя себя счастливой и веселой. Если она поведет себя умно, то насладится летом и избежит помолвки с нудным британцем. Кейт снова ждала набегающей волны, но в этот момент шестое чувство заставило Кейт обернуться и посмотреть, но не на мать, которая ждала ее на деревянной скамье. На краю променада стоял тот потрясающий темноволосый джентльмен, облокотясь на кованую ограду и глядя в ее сторону.
Сердце Кейт на мгновение замерло. У нее перехватило дыхание, и она отвернулась, но поздно — пенный прибой накрыл ее туфли и намочил подол. Щеки девушки запылали.
Он наблюдал за ней, сомнения в этом не было.
Кейт улыбнулась, разулась и подумала, что, может быть, пребывание в Брайтоне окажется не таким уж скучным. Она снова оглянулась на джентльмена, он стоял там же.
Кейт еще поиграла с прибоем, все время сознавая, что он смотрит на нее. Наконец она бросила взгляд на мать. Та энергично махала ей рукой. Кейт знала, чего она хочет, но не двинулась с места. Незнакомец медленно уходил, собираясь пересечь Кингз-роуд. Неужели он наблюдал за ней все это время? Кейт улыбнулась.
Зная, что мать уже, наверное, кричит на нее, девушка со вздохом подобрала свои вещи и медленно двинулась к променаду. Оттуда уходила последняя группа гуляющих, но одна юная леди в огромной белой шляпе и прелестном белом платье отстала от друзей. Сжимая зонтик, она глядела на Кейт. Кроме них, на пляже уже почти никого не осталось. Было позднее, чем полагала Кейт.
Они наверняка опоздают на ужин, и все будут перешептываться у них за спиной. Кейт вздохнула.
Она побрела по крупному песку. Юная леди уже совсем отстала от своих, и Кейт увидела, что она примерно ее возраста, то есть шестнадцати лет, волосы у нее темные, глаза голубые, кожа светлая. Взгляды девушек встретились.
Кейт улыбнулась.
— Разве у вас нет купального костюма? — спросила ее новая знакомая.
— Конечно, есть, но к чему надевать его в это время?
— Вы, вероятно, загубили ваше платье.
Кейт оглядела себя и беспечно рассмеялась:
— Да я его никогда особенно и не любила.
Девушка тоже засмеялась:
— Вы — американка.
— А вы — бри… англичанка, — быстро отозвалась Кейт.
Темноволосая девушка улыбнулась.
— В этом нет ничего удивительного. Мы же в Брайтоне. — У нее был выговор, присущий представителям высшего общества Англии.
— Я здесь с матерью. Мы отдыхаем, — объяснила Кейт.
Девушка помедлила, потом пошла, приноравливаясь к шагу Кейт.
— Как мило. А раньше вы бывали в Брайтоне?
— Никогда. — Кейт улыбнулась. — Мама хочет, чтобы я нашла себе здесь мужа, за этим мы и приехали.
Девушка, казалось, удивилась.
— Мы все рано или поздно выйдем замуж.
— А почему? — засмеялась Кейт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Я скучаю по тебе.
С любовью и верностью, любящая и преданная, самая искренняя, твоя лучшая подруга
Кейт».
Прочитав письмо, Джил долго не могла прийти в себя. Она как наяву видела Кейт, с наметившимся животом, в белом платье в цветочек — юная женщина сидит за письменным столом в слабо освещенной комнате в сельском коттедже и пишет лучшей подруге это письмо.
— Джил? Джил, что с вами?
Голос Алекса грубой реальностью ворвался в ее грезы. Она вдруг осознала, что сильно навалилась на него, опираясь одной рукой на стол. Их взгляды встретились. Джил не сразу вернулась из прошлого в настоящее.
Алекс развернулся на стуле, чтобы лучше видеть Джил.
— Вы хорошо себя чувствуете?
Джил почувствовала, что дрожит.
— Бедная Кейт!
— Да, сильное письмо. На меня оно тоже произвело впечатление.
Он повернулся к компьютеру и щелкнул «мышью». Заурчал принтер.
Джил по-прежнему думала о письме. Кейт уехала в деревню, чтобы родить, сняла домик где-то у Робин-Гуд-Бэй, где бы это ни было. Врач сказал, что ребенок родится в мае.
— В мае 1908 года Кейт Галлахер родила ребенка, — проговорила Джил. Ее дед Питер родился в 1908 году, в Йоркшире. Совпадение?
— Да, так говорится в письме. — Алекс поднялся от компьютера. — Вы белая как привидение. Вам нужно выпить воды, а лучше вина.
Джил не ответила, ее мысли бежали дальше. Вышла ли Кейт замуж? Был ли ребенок мальчиком? А вдруг Кейт — не просто предок Джил? Что, если она ее прабабушка?
Но у нее нет доказательств, а шансов — один на миллион.
— Джил? Где вы блуждаете?
При звуке голоса Алекса Джил вздрогнула. Он стоял так близко от нее, что их колени соприкасались. Она не слышала, как Алекс подошел к ней. Он держал Джил за плечи, пристально всматриваясь в ее лицо.
Она отодвинулась. Ей не хотелось физического контакта.
— Все в порядке. Мне просто очень жаль ее. Интересно, женился ли он на ней?
Алекс одарил ее странным взглядом.
— Что означает этот взгляд? — спросила Джил, идя вслед за ним из кабинета на кухню.
— Если этот парень подчинился приказу родителей и оставил восемнадцатилетнюю девушку в деревне, чтобы она родила его ребенка одна, он не собирался на ней жениться. — Алекс достал из холодильника бутылку белого вина. — Этот парень был трусом. И дерьмом.
Джил смотрела, как он открывает бутылку, думая о письме Кейт.
— Вы несправедливы. В те времена долг перед родителями соблюдался неукоснительно. И нужно было их разрешение на брак.
— Милая, я мужчина. Времена, может, и меняются, но не правила. Любовь, честь, честность — эти чувства не зависят от времени. Мужчина или честен, или нет. Это одна из сторон жизни, где есть только две краски — белая и черная.
Джил во все глаза смотрела на Алекса, впервые с того момента, как они обнаружили письмо Кейт, а может, вообще за все время их знакомства. Необычный человек — сам всего достиг, добился успеха, очень умный, но вместе с тем тонко чувствующий и проницательный. Не побоится схватиться с акулами бизнеса, иначе откуда такая сила, которую он излучает. И в то же время знает, что такое этика. Или это просто так кажется.
— Вы интересный человек, — сказала Джил.
— Одна из моих подружек считает меня скучным.
— И на что же она жаловалась? — улыбнулась Джил. — Что вы слишком много работаете или что не хотите жениться?
Он улыбнулся.
— Соображаете. На то и на другое.
Джил поняла, что ей хорошо с ним, и, пораженная, отвернулась. Она не хотела, чтобы ей было хорошо — ни с ним, ни с любым другим мужчиной. Сейчас она ищет правду о Кейт Галлахер, а не дружбу Алекса, особенно если это приведет к тому же, к чему привело с Хэлом. Такое не должно повториться.
— О чем вы сейчас думаете? — спросил Алекс, подавая ей бокал вина.
Джил вздрогнула. К счастью, он не умеет читать мысли.
— О письме.
Алекс потягивал вино, облокотившись на кухонную стойку. Он обладает своим, особым магнетизмом, поняла Джил. Алекс не похож на кинозвезду, как Томас. Когда он входит в комнату, головы не поворачиваются разом в его сторону. Но через несколько минут все женщины, без сомнения, начинают интересоваться, кто он и чем занимается.
— Вы слишком пристально смотрите на меня, — заметил Алекс.
— Я думаю.
— О Кейт?
— Да. — Какая ложь. Джил отвела глаза. То, что здесь происходит, недостойно. Хэл только что умер. Она ни на мгновение не хочет находить Алекса интересным или привлекательным.
— Вам слишком тяжело пришлось, но нужно немного отпустить тормоза, Джил.
От его тона она дернулась и встретилась с ним взглядом. Алекс догадался, что она думает о нем. Догадался, вероятно, и о том, что Джил находит его привлекательным. Он улыбался ей, но не насмешливо. Джил не знала, что означает эта улыбка. Но она затронула и его голубые глаза. Добрая, спокойная, искренняя улыбка.
— Почему мне надо отпустить тормоза? Чтобы вы могли за мной приударить?
— А вы этого хотите?
— Нет! — Джил сказала правду.
Алекс пристально смотрел на нее. По его лицу ничего нельзя было прочитать. Стало тихо, их словно укрыла черная грозовая туча.
— Прошу прощения. — Джил отвернулась. Он добр к ней, а она просто сука. Что это с ней творится?
— Ничего. Я понимаю. — Его голос был спокоен. Джил подняла глаза и подумала, что разозлила его.
— Вам нужно от всего отвлечься, — твердо сказал Алекс. — Допивайте вино, и я отвезу вас домой.
Джил ничего так не желала, как покинуть эту квартиру.
— А как же файлы?
— Я распечатаю для вас все остальные и скопирую их на дискету. — Он посмотрел на часы. — Но позже, когда вернусь со своей встречи.
Джил знала, что Алекс выполнит обещание, но предложила:
— Я могу сделать это сама, пока вы одеваетесь. Могу даже остаться, если вы, конечно, не возражаете.
Он улыбнулся.
— Вы отправляетесь домой, пока не упали в обморок. Я оденусь через две минуты, водитель подбросит меня во «Времена года», а потом отвезет вас домой.
— Люсинде Бек, директору Аксбридж-холла, тоже нужны эти письма. Они очень важны, Алекс.
— Вы уже второй раз это говорите. — Он поставил стакан. — Доверьтесь мне, Джил.
Алекс пошел в спальню. Джил слышала, как он насвистывает, одеваясь. Довериться ему будет ошибкой. Она доверяла Хэлу, и вот что из этого вышло. Джил прошла в кабинет, взяла из принтера единственный листок, села и начала перечитывать письмо. В комнату вошел Алекс.
— Вы готовы?
Джил опять так погрузилась в послание Кейт, что забыла, где находится… даже кто она такая.
— Вы очень бледны, Джил.
Она встретилась с ним взглядом.
— Вы когда-нибудь слышали о Робин-Гуд-Бэй? — спросила она.
— Вообще-то слышал. До него рукой подать от нашего летнего дома в Йоркшире.
Телефонный звонок вырвал Джил из глубокого сна.
Она застонала и потянулась за часами. Солнце едва взошло, небо было темно-серым. На подсвеченном циферблате значилось шесть тридцать. Внезапно Джил совершенно очнулась. Кто может звонить ей в такой час?
— Алло?
— Джил, извините, что разбудил вас в такой час. Это я, Алекс.
Удивленная, она села в кровати.
— Алекс, что случилось? Еще ни свет ни заря.
— Знаю. Я возвращаюсь в Лондон и хотел дозвониться вам до объявления посадки.
Внезапно Джил поняла, что он звонит из-за писем.
— Вы нашли что-то в письмах Кейт? — Джил охватило дурное предчувствие.
— Не знаю, как и сказать. Они исчезли.
— Что?!
— Когда вчера вечером я вернулся домой, в квартире не было света. Сначала я подумал, что полетели пробки. А я оставил компьютер включенным. Половина жесткого диска исчезла. Видимо, был скачок напряжения. Мне очень жаль.
Джил невидящим взглядом уставилась на желтую стену.
— И эти файлы исчезли? — Она не верила своим ушам.
— Я должен был позвонить вам, чтобы вы не думали, будто я забыл про вас. Я не забыл. Я расстроен так же, как и вы.
Внезапно она разозлилась — на себя, на Алекса. Петом успокоилась. Алекс не виноват. Такое случается.
— А вы уверены, что они стерлись? Может, пригласить специалиста?
— Я специалист, Джил. Я просидел всю ночь, пытаясь отыскать эти файлы. Они пропали.
Джил от огорчения даже не могла говорить.
— Объявили мой рейс, — сказал Алекс. — Сегодня днем я буду у себя в офисе, если понадоблюсь.
Глаза Джил наполнились слезами. А вдруг они так никогда и не восстановят эти письма? Нет. Джил отвергла такую возможность. Она найдет подлинники писем. Хэл не мог их уничтожить.
Алекс тем временем говорил:
— Когда вы думаете приехать в Лондон?
— Как только смогу. Кейси обещала найти мне жильца.
— Отлично, — торопливо сказал Алекс. — Позвоните мне, когда будете знать точно.
Джил уже не слышала его. Автоматически пожелала счастливого пути и повесила трубку.
Откинувшись на подушки, она полежала какое-то время, поглаживая прыгнувшего к ней на кровать кота.
Джил поверила Алексу, когда он пообещал сделать копии писем. Но теперь она подумала, что напрасно поверила его рассказу о пропавших файлах, не расспросила подробнее. Но, с другой стороны, зачем ему уничтожать письма, представляющие ценность для его семьи… и для нее.
И все же, что, если Алекс солгал? Что, если он сам уничтожил эти письма?
Брайтон, 23 июня 1906 года
— Мама, по-моему, все эти люди ужасно скучные, — сказала Кейт.
Мэри Галлахер ахнула и побледнела. Они с дочерью прогуливались по променаду параллельно пляжу. Ветер трепал их длинные юбки, зонтики и ридикюли. Затейливые шляпы надежно укрывали их лица от солнца. Народу на променаде было много. Это были пары, юные леди с компаньонками, матери и дочери, дети под присмотром нянек. Гуляли здесь и щеголевато одетые молодые люди, многие из которых посматривали на Мэри и ее красавицу дочь.
— Кейт! Как ты можешь говорить подобные вещи?
— Но это правда! Дома мы по крайней мере гуляли бы не одни. Там много таких, как мы. А эти британцы такие… сдержанные, — ответила Кейт, не обращая внимания на новый возглас ужаса своей матери. Ей было не впервой шокировать мать: сколько себя помнила, она постоянно это делала. — Новые деньги умеют повеселиться, — заявила Кейт.
Мэри застонала и достала из сумочки носовой платок.
— Не называй англичан так, как ты их только что назвала, они никогда нас не примут, если услышат подобное. И никогда не называй нас новыми. Ты знаешь, что я имею в виду!
Кейт засмеялась:
— Но ведь это правда!
И тут ее улыбка погасла. Она увидела очень красивого джентльмена, лет на десять старше ее. Он стоял у телескопа, обращенного к морю. Но смотрел не в телескоп, а на нее, Кейт. Девушка подумала, давно ли он приехал в Брайтон, потому что за десять дней, проведенные здесь, не видела его. Теперь он уже почти открыто рассматривал Кейт.
Сердце ее сжалось, и она вдруг смутилась, сама не зная отчего. Но он, без сомнения, был потрясающим мужчиной.
Они уже прошли мимо, и Кейт глянула на него через плечо.
Он дотронулся до своей шляпы, ослепительно улыбнувшись.
Не в силах скрыть удовольствие Кейт улыбнулась в ответ. Интересно, кто это?
— Ты флиртуешь? — Пораженная Мэри оглянулась.
— Конечно, мама. А что в этом плохого?
Мэри пришла в ужас. Это была пухлая женщина, очень светлокожая, голубоглазая и с золотистыми локонами.
— Веди себя как следует. Ты не найдешь мужа, если будешь вести себя как простолюдинка.
— Если бы папа был жив, — пробормотала Кейт, но Мэри ее не услышала.
Питеру Галлахеру всегда нравилась дерзость дочери, но ведь он и сам был дерзким человеком и ни в грош не ставил мнение о себе снобов Старого Света. Питер сделал себе состояние на резине и зарождающейся автомобильной промышленности, поэтому мог не заботиться о том, что думают о нем другие. Он умер в прошлом году, оставив большую часть состояния Кейт в виде акций компании и недвижимости и приличную пенсию ее матери. Мэри ни в чем не будет нуждаться до конца жизни. Кейт же была наследницей.
В Нью-Йорке Питер отверг с десяток претендентов на руку его дочери — Кейт было всего пятнадцать. Но он все же интересовался ее мнением, и она с ним соглашалась. Кейт знала, что, будь отец жив, он никогда не позволил бы выдать дочь замуж против ее воли.
И еще Питер хотел, чтобы она поехала в Англию.
— Во мне течет ирландская кровь, — сказал он ей как-то раз. — Когда я был мальчишкой, британцы плевали в мою сторону, потому что я мел там улицы. А теперь моя малышка выйдет замуж за одного из них.
Грустно было вспоминать об отце.
— Пойдем к морю, — внезапно попросила Кейт. — Снимем туфли и пройдемся по воде.
— Мы же не в купальных костюмах, и в любом случае уже слишком поздно для купаний. Посмотри, все уже уходят.
— Ну да, сейчас ты скажешь, что нам пора идти переодеваться к ужину.
— Конечно, дорогая.
— И нас ждет ужасный вечер. Все эти жирные дамы будут пялиться на нас так, будто мы свалились с луны.
— Кейт, перестань!
— Мама, они же ненавидят нас. Мы для них не более чем дикари, пещерные жители. — Кейт театрально передернулась. — Но ведь я не британка, мама. И наши деньги действительно новые. И все это знают.
— Не употребляй это слово! Оно такое… грубое.
— Какое слово? Британцы или новые? Ладно, я иду на пляж, а ты как хочешь. — Подобрав юбки так, что стали видны икры, Кейт побежала по пандусу.
— Кейт! Вернись! Ты вся будешь в песке!
Девушка, смеясь, бежала по пляжу. Она нарочно игнорировала мать, боясь превратиться в ее подобие. Кейт ни на кого не обращала внимания, а между тем дамы и господа таращились на бегущую девушку.
Господи, какие же они все скучные!
Как можно так жить? Строго по правилам, опасаясь того, что подумают другие.
Белая соломенная шляпа наконец слетела с головы. Кейт сложила зонтик, подняла шляпу и сунула ее под мышку. Длинные волосы девушки, рыжие и кудрявые, выбились из прически, но Кейт было на это наплевать. Она тряхнула головой, освобождая их окончательно, и побежала к воде. Крохотные камешки тут же набились в туфли. Волны катились к ней. Кейт подождала до последнего, а потом отбежала назад. Лайковые туфельки чудесным образом остались сухими.
Кейт смеялась, чувствуя себя счастливой и веселой. Если она поведет себя умно, то насладится летом и избежит помолвки с нудным британцем. Кейт снова ждала набегающей волны, но в этот момент шестое чувство заставило Кейт обернуться и посмотреть, но не на мать, которая ждала ее на деревянной скамье. На краю променада стоял тот потрясающий темноволосый джентльмен, облокотясь на кованую ограду и глядя в ее сторону.
Сердце Кейт на мгновение замерло. У нее перехватило дыхание, и она отвернулась, но поздно — пенный прибой накрыл ее туфли и намочил подол. Щеки девушки запылали.
Он наблюдал за ней, сомнения в этом не было.
Кейт улыбнулась, разулась и подумала, что, может быть, пребывание в Брайтоне окажется не таким уж скучным. Она снова оглянулась на джентльмена, он стоял там же.
Кейт еще поиграла с прибоем, все время сознавая, что он смотрит на нее. Наконец она бросила взгляд на мать. Та энергично махала ей рукой. Кейт знала, чего она хочет, но не двинулась с места. Незнакомец медленно уходил, собираясь пересечь Кингз-роуд. Неужели он наблюдал за ней все это время? Кейт улыбнулась.
Зная, что мать уже, наверное, кричит на нее, девушка со вздохом подобрала свои вещи и медленно двинулась к променаду. Оттуда уходила последняя группа гуляющих, но одна юная леди в огромной белой шляпе и прелестном белом платье отстала от друзей. Сжимая зонтик, она глядела на Кейт. Кроме них, на пляже уже почти никого не осталось. Было позднее, чем полагала Кейт.
Они наверняка опоздают на ужин, и все будут перешептываться у них за спиной. Кейт вздохнула.
Она побрела по крупному песку. Юная леди уже совсем отстала от своих, и Кейт увидела, что она примерно ее возраста, то есть шестнадцати лет, волосы у нее темные, глаза голубые, кожа светлая. Взгляды девушек встретились.
Кейт улыбнулась.
— Разве у вас нет купального костюма? — спросила ее новая знакомая.
— Конечно, есть, но к чему надевать его в это время?
— Вы, вероятно, загубили ваше платье.
Кейт оглядела себя и беспечно рассмеялась:
— Да я его никогда особенно и не любила.
Девушка тоже засмеялась:
— Вы — американка.
— А вы — бри… англичанка, — быстро отозвалась Кейт.
Темноволосая девушка улыбнулась.
— В этом нет ничего удивительного. Мы же в Брайтоне. — У нее был выговор, присущий представителям высшего общества Англии.
— Я здесь с матерью. Мы отдыхаем, — объяснила Кейт.
Девушка помедлила, потом пошла, приноравливаясь к шагу Кейт.
— Как мило. А раньше вы бывали в Брайтоне?
— Никогда. — Кейт улыбнулась. — Мама хочет, чтобы я нашла себе здесь мужа, за этим мы и приехали.
Девушка, казалось, удивилась.
— Мы все рано или поздно выйдем замуж.
— А почему? — засмеялась Кейт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34