- Твое здоровье, дорогой, - Ираклий приподнял свой стакан. Я сделал
то же. Наш третий сотрапезник молча оскалил зубы, изображая улыбку. На
заросшем черной бородой лице она выглядела довольно зловещей, если бы не
подчеркнутая любезность, с которой он присоединился к тосту.
Я воздерживался от вопросов, пока мы не покончили с едой. Что бы там
ни было, а любую неожиданность, приятную или неприятную, лучше встретить
не с пустым желудком. Переваривание пищи отвлекает, снижает остроту
эмоций. Очевидно, и Ираклий считал, что позавтракав и угостившись вином, я
снисходительнее отнесусь к его извинениям.
Все объяснилось очень просто. Местная банда узнала от своих людей в
Зугдиди, что в их район направляется приезжий из Москвы на шикарной
заграничной машине. Следует заметить, что "мустанг" - давно устаревшая и
снятая с производства модель, но к нам моды доходят с опозданием лет на
двадцать, и формы семидесятых годов производили на туземцев неотразимое
впечатление. Имея большой опыт в ограблении автотуристов, Ираклий со
своими подручными устроил засаду и на удивление легко и без потерь
захватил "гостя". Однако, просмотрев мои документы, он решил на всякий
случай посоветоваться с вышестоящими. Хотя мелкие банды и действуют обычно
на свой собственный страх и риск, существует негласная иерархия, и в
случае затруднений, например, при необходимости уладить затянувшийся
конфликт с другой бандой, выручить попавшего в тюрьму товарища, разделить
"справедливо" добычу или территорию, где "пасутся" банды, главари их
обращаются к высшим "авторитетам". В последние годы тяготение к
централизации особенно усилилось, многие понимали необходимость создания
единой системы, которая позволила бы координировать действия возникающих
повсюду, как грибы после дождя, новых группировок. Примером такого
объединения могла служить Организация. Ираклий имел радиосвязь с местным
ее филиалом. И когда он доложил о своей добыче, там сразу поняли, кто
попал к нему в сети. Сомнения окончательно развеяло описание моего
"мустанга" и его начинки.
Организация была кровно заинтересована не только в моей целости и
сохранности, но и в том, чтобы я по-прежнему пользовался своим
компьютером, что позволяло им контролировать меня. Поэтому, естественно,
последовал категорический приказ: немедленно освободить "кавказского
пленника" и с извинениями вернуть ему машину в полной исправности и со
всем ее содержимым.
Последнее особенно огорчило Сандро, который по молодости и горячности
готов был ослушаться и уговаривал Ираклия убить меня "при попытке к
бегству". Ираклий поведал мне эту подробность, явно надеясь, что я оценю
его стойкость перед искушением и не стану жаловаться на плохое обращение в
первый день нашего знакомства. В заключение, он заявил, что очередной
сеанс связи состоится в полдень, и что меня просили дождаться его, так как
хотят что-то сообщить.
В двенадцать часов он включил стоящую у окна армейскую рацию,
продемонстрировав вполне профессиональное умение обращаться с нею.
"Цивилизованные пошли нынче абреки! - невольно подумал я. - Разъезжают на
иномарках, пользуются автоматическим оружием и радио... Вот только
бреются, как и сто лет назад, очень редко. Может, это является одной из
традиций разбойников-горцев?"
Ираклий прервал мои размышления, протянув мне наушники.

30
Я стреляю - и нет справедливости
Справедливее пули моей!
М.Светлов
Комната, в которой когда-то мы с Мгером вели переговоры с
захватившими Клаву бандитами, представляла теперь собой настоящий штаб. На
столе лежали развернутые карты крупного масштаба, тут же стоял компьютер
IBM РС с процессором 486 и цветным 24-игольчатым принтером, на отдельном
столике в углу под пальцами какого-то худого и совершенно лысого типа
стрекотала пишущая машинка, несколько раций, работая одновременно,
наполняли помещение разноязычной речью и треском разрядов.
- Очень удачно, что ты оказался здесь! - протянул мне руку Антон.
Кстати, мы обменялись рукопожатием впервые. Что это было, свидетельство
возросшего ко мне доверия или проявление симпатии, которую он, по его
словам, ко мне испытывал? Я приготовился сопротивляться стальной хватке,
но его кисть лишь вяло шевельнулась в моих пальцах. Так поступали
сановники во все времена - удостаивали прикосновения к своей
начальственной длани. Видно, он уже ощущал себя властелином мира.
- У меня был шанс остаться в этих краях навсегда, - ответил я. - Один
шустрый паренек наладился было раздеть меня, чтобы не попортить кровью
одежду. Ему приглянулась моя машина.
- Да, мне рассказывали, в какую переделку ты попал. Эти горцы все еще
живут по обычаям предков, любой чужак для них - законная добыча. Но мы
вмешались вовремя.
- Спасибо. Для чего меня сюда вызвали?
- Мне нужна твоя помощь. Приближается заключительный этап операции
(при этих словах по спине у меня прошел холодок), и броневики должны выйти
на исходные позиции для атаки. Мы хотим, как ты помнишь, окружить станцию
двойным кольцом: внутреннее будет вести штурм и захват, а внешнее -
отбивать попытки прийти на выручку охране. Но сперва необходимо
перебросить ударный отряд в район станции.
- И что же вы решили?
- Вначале мы хотели отправить технику по железной дороге на
платформах, замаскировав броневики под возвращающиеся с уборочной машины.
Но после истории с АНТом, когда кооператоры пытались продать на металлолом
за границу танки, контроль на железной дороге усилился. Кроме того, там мы
будем лишены маневра в случае какой-нибудь неожиданности, привязаны к
рельсам. Поэтому, было принято решение двигаться своим ходом. Ты должен
позаботиться, чтобы ни люди твоего ведомства, ни патрульная служба их не
задержали.
Мы обсудили еще кое-какие подробности, и я ушел.
Антон поставил передо мной трудную задачу. Но мне удалось быстро
связаться с ребятами в Москве. Хорошо, что они уже знали от меня о
характере готовящейся операции. Павел Владимирович понял меня с полуслова
и вместе с Васей Кившенко нажал на нужные рычаги. Вскоре было спущено
указание: дать "зеленую улицу" десантной части, передислоцирующейся в
Прибалтику. Правдоподобие обеспечивалось тем, что там усиливалась
напряженность. Армия, выполняя негласное указание, "играла мускулами",
давая понять, что не останется безучастной к судьбам русских, которых в
отделяющихся республиках заставляли изучать языки коренных национальностей
и ограничивали в избирательных правах.
Через несколько дней все как будто было улажено. Но на этом моя роль
"золотой рыбки" не кончилась. Антон настоял, чтобы я для страховки
сопровождал колонну и в случае недоразумений своим авторитетом подкреплял
пропускные документы... Я объяснял ему, что мне сперва нужно закончить
дело, ради которого меня сюда прислали отчитаться перед начальством, иначе
мой преждевременный отъезд может вызвать подозрения. Он согласился и дал
мне еще два дня, однако, с тем условием, что я поеду в Москву с отчетом на
своей машине и провожу колонну по крайней мере до Харькова, до которого
нам с ней было по пути.
Я воспользовался полученной отсрочкой, чтобы связаться с Клавой. Она
все еще писала диссертацию в этом городке, где ее захватили в заложницы,
где погиб Мгер. Правда, банда, которую возглавлял Ахмет, давно уже отсюда
ушла и вместе с прибывшими со всех концов страны отборными головорезами
тренировалась по полному курсу подготовки десантников в специально
оборудованном лагере. Одетые по всей форме (и, я думаю, тщательно выбритые
ради маскировки), они должны были составить экипажи броневиков ударной
колонны.
Слежки за мной в последнее время как будто не было, очевидно, мои
заслуги перед Организацией были достаточно велики. Поэтому, без особых
предосторожностей я отправился на окраину городка, правда, пешком, а не на
"мустанге" - очень уж он был приметный. Да и расстояния тут были по
провинциальному небольшими, хотя крутые подъемы и спуски делали даже их
утомительными, особенно для такого изнеженного столичным транспортом
ходока, как я.
Клава жила теперь в маленьком белом доме, где снимала комнату у
старухи-абхазки, после того, как проводила Мгера в последний путь на тихом
кладбище в его родном Дилижане.
Окно ее выходило на запад, и на фоне заката горы недалекого хребта на
противоположной стороне долины вырисовывались причудливыми черными
зубцами.
- Здравствуй, Джек, - ответила она на мое приветствие, сделанное
наигранно бодрым тоном. Ее обычно веселый и звонкий голос, становившийся
иногда даже крикливым по-одесски, откуда она была родом, сейчас прозвучал
совсем глухо. Выглядела она тоже не лучшим образом - видно смерть Мгера
здорово ее подкосила. "Может, не стоит снова впутывать ее в это опасное
дело?" - подумал я. Но у меня не было другого выхода.
- Как твоя работа? Пишешь?
- Что-то застопорилась. Но время еще есть, думаю, что успею.
- Больше тебя не трогали?
- Нет, зачем им я. Они ведь получили все, что хотели.
- Еще не все. Боюсь только, что когда получат все, что причитается,
это придется им не по вкусу. Пока они проглотили только наживку, но не
заметили острого крючка.
- Мгер тоже был наживкой?
- Клава!
- Прости, Джек. Я просто устала.
- Ладно, я понимаю. Скажи, ты можешь сегодня вечером выехать в
Москву?
- Если нужно...
- Очень нужно. Я хочу передать ребятам маршрут ударного отряда и
график его движения. Пусть доложат все начальству и приготовят бандитам
достойную встречу где-нибудь в пути.
- А ты сам?
- К сожалению, я должен сопровождать колонну, но думаю, что мне
удастся оторваться от них по дороге. Но если даже и нет... В любом случае
это не должно сковывать наших действий - положение слишком серьезное.
- Я уеду сегодня вечером, возьму только свои вещи. Их немного, как ты
видел, все уместится в одну сумку. Автобусом доберусь до Сочи и еще успею
на утренний рейс в Москву.
- Будь осторожна. Ты же понимаешь, что произойдет, если они тебя
схватят и найдут эту бумагу.
- Не беспокойся. Они не обращают на меня внимания, я уже тебе
сказала.
- У тебя есть оружие?
- Да, пистолет. И еще газовый баллончик, который Мгер тогда отнял у
бандита.
- Держи все это под рукой, пока не сядешь в автобус.
- Не волнуйся, все будет в порядке.
Мы попрощались, и я ушел. Солнце уже давно закатилось за горы, и
черные кроны деревьев шумели под ветром. Я медленно шел по узкой улочке
вдоль невысокого забора. Сквозь быстро несущиеся тучи время от времени
проглядывала полная луна, и тогда становилось довольно светло, на белых
стенах маленьких домиков чернели квадраты окон. Потом луна снова
скрывалась за тучами, и я с трудом различал дорогу.
Чем дальше я отходил от дома, где жила Клава, тем тревожнее
становилось у меня на душе. Я начал уже жалеть, что не задержался и не
проводил ее. Наконец, я остановился. Все было тихо, городок спал мирным
сном, и лишь где-то далеко лаяла собака, да листья шумели у меня над
головой. "Когда я уезжал из Города, деревья у нас стояли уже почти совсем
голые, а здесь осень еще только начинается", - почему-то подумал я. Минуту
поколебавшись, я решительно повернул обратно. Надо проводить ее до
автобуса, иначе я не смогу спокойно заснуть. "Не стану ее беспокоить, а
просто незаметно пойду следом и посмотрю, как она сядет", - решил я.
Прошло минут десять после того, как мы распрощались, и я надеялся, что она
не успела так быстро собраться и все еще находится дома.
Обратный путь я проделал вдвое быстрее, но Клава уже ушла - в ее окне
не было света. Я знал дорогу на автобусную станцию и поспешил вдогонку,
стараясь придерживаться темных мест. "Еще примет меня за преследующего ее
бандита и влепит пулю!" - пришло мне в голову. Однако, это уже не могло
меня остановить, и я только прибавил шагу.
Завернув за угол, я чуть не упал, споткнувшись обо что-то мягкое. Я
наклонился и в этот момент из-за туч вышла луна. В ее голубоватом свете я
увидел смотрящие прямо на меня широко раскрытые глаза. Это была Клава.
Она лежала на спине, крестом раскинув руки. Когда я обхватил ее за
плечи и приподнял, голова бессильно запрокинулась, и я увидел рану, черной
полосой перерезавшую горло. Очевидно, кровь с такой силой била из
рассеченных артерий под действием пульсаций сердца, что почти сразу же
вытекла вся. И когда она, наконец, упала, сделав несколько шагов, лишь
последние капли запачкали ее лицо и шею. Помочь было уже ничем нельзя. Я
осторожно опустил тело на землю и выпрямился.
Под деревом на противоположной стороне улицы что-то шевельнулось. Это
могла быть кошка или собака, просто тень от колышащихся веток. Я уловил
движение боковым зрением и возможно, мне это лишь показалось. Тем не
менее, я вынул пистолет и, прижимаясь к низкой ограде, направился к
дереву.
До него оставалось метров десять, когда из-за толстого ствола
выскочил человек и пригнувшись, бросился бежать вдоль улицы. Шагов не было
слышно, вероятно, на ногах у него были кроссовки или другая мягкая обувь.
Еще немного, и он исчезнет в темноте. Я вскинул пистолет и выстрелил.
Бегущий споткнулся, сделал еще один шаг, потом выпрямился и
повернулся ко мне. Я выстрелил еще раз, негромкий хлопок малокалиберного
пистолета отразился эхом от стен домов и увяз, как в вате, в густом
кустарнике и кронах деревьев, которые росли по обеим сторонам улицы.
Человек, в которого я стрелял, упал на колени, потом опрокинулся на бок.
Он был еще жив, когда я подошел к нему. Опираясь левой рукой о землю,
он сел, потом стал медленно подниматься. В правой руке он держал широкий
кинжал, вероятно, тот самый, которым убил Клаву. Граненый клинок блестел в
свете луны.
Я поднял пистолет, чтобы выстрелить в третий раз, но не успел
спустить курок. Бандит снова упал и затих. Кинжал вонзился в мягкую землю.
Хотя приближаться к нему было так же опасно, как к смертельно раненому
зверю, я подошел, держа наготове пистолет, и перевернул его на спину.
Вторая пуля попала в область сердца, и меня удивило, что он смог после
этого еще подняться с земли. Но теперь он был мертв, мертв окончательно и
бесповоротно, если только так можно выразиться.
В двух шагах от него лежала маленькая сумочка Клавы из натуральной
крокодиловой кожи, подарок Мгера. Я поднял ее, подобрал стреляные гильзы,
ярко блестевшие на пыльной земле, и вернулся к тому месту, где минуту
назад споткнулся об еще теплое тело. Большую сумку, в которой были вещи и
незаконченная диссертация, я нашел в пяти шагах, у ограды, от нее тянулся
широкий кровавый след. Я попытался мысленно восстановить случившееся.
Бандит, следивший за Клавой, вероятно, притаился за кустами, и когда она
прошла мимо, напал на нее сзади. В другое время Клава, возможно, услыхала
бы треск веток и успела бы среагировать, но сейчас она была не в лучшей
своей форме. Я открыл маленькую сумочку, внутри лежал точно такой же ПСМ,
какой был у меня. В другом отделении я нашел листок, который вручил Клаве
полчаса назад.
Я огляделся и прислушался. Вокруг было все так же тихо - ни скрипа
открывающейся двери, ни стука ставен. По-прежнему только ветер шумел в
деревьях и стрекотали какие-то насекомые.
Нужно было решать, как поступить дальше. Несколько секунд я
раздумывал, потом взял правую кисть убитой, разогнул еще мягкие и
послушные пальцы и вложил в них свой пистолет, предварительно обтерев его
платком.
- Прости меня! - шепнул я. В метре от того места, где лежала Клава, я
бросил на землю одну из гильз, вторую кинул чуть дальше, под ограду.
Открытую сумочку надел на ее согнутую в локте левую руку. Больше тут
делать мне было нечего.
Я засунул пистолет Клавы в свою кобуру и, стараясь придерживаться
тени, двинулся к центру городка, где горели редкие фонари. Я уходил все
дальше и дальше, а единственная женщина нашей тесной, дружной компании
лежала на пыльной земле темного переулка. Даже мертвая, она прикрывала
меня, оставаясь в одном с нами строю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30