Серебристый лунный свет падал на его лицо и плечо. Его взгляд остановился на ее губах, метнулся в сторону, затем снова вернулся к губам, и лишь потом он посмотрел в ее глаза.— Я не буду предпринимать никаких действий, — сказал он, чувствуя, как сильно она нужна ему именно в эту минуту.— Даже если я попрошу тебя?Натан вздрогнул, почувствовав, как ее руки, исчезнув под одеялом, прикоснулись к его напряженной плоти. Она гладила, потом целовала и любила его душой и телом с той же нежностью, как это было во время их путешествия на корабле. Но только один из них знал, что это было своего рода прощанием.Проснувшись утром, Натан обнаружил, что Лидии нет рядом. «Жестоко начинать день в одиночестве», — сонно подумал он.Подушка рядом еще хранила ее аромат. Натан улыбнулся и зарылся в нее лицом. На него нахлынули воспоминания о полуночной любовной сцене. С какой нежностью Лидия одаривала его своей любовью… Он обязательно пожурит ее за то, что позволила ему так долго спать, но сделает это так, чтобы не заметили ни Ирландец, ни Молли. Он шепнет ей об этом на ушко, и это будет их маленькой тайной. А все остальные пусть гадают, почему вдруг заалели ее щечки. Все еще улыбаясь, Хантер вошел в столовую. Лидии там не было. Был Ирландец. Натан не мог скрыть разочарования. Кивнув хозяину, он наполнил себе тарелку и уселся за стол.— Лидия уже позавтракала? — спросил он.— По-видимому, — мрачно ответил Ирландец. Натан удивленно приподнял бровь. — У тебя боли с утра? — спросил он. — Какое тебе, черт возьми, дело? — Будет тебе, Ирландец. Может, скажешь сразу, что происходит?— А ты сам не понимаешь? Может, это тебе поможет? — сказал он, вытаскивая из кармана рубахи обручальное кольцо Лидии. Кольцо с опалом — красивое и изящное — лежало на его загрубевшей ладони, резко контрастируя с ней. — Я нашел его сегодня в своем переносном сейфе. При нем была записка, адресованная тебе. Я ее прочитал.Натан почувствовал, как кровь отливает с его лица. Еще никогда в жизни ему не было так больно. Уж лучше бы его избили, высекли или морили голодом. Он протянул руку, чтобы взять кольцо.Ирландец, зажав его в кулаке, спрятал руку за спину.— Э-э нет. Оно мое, — сухо заметил он. — Она оставила его взамен денег, которые взяла из сейфа, и лошади, взятой из конюшни.— Нельзя ли взглянуть на записку? Ты сказал, что она адресована мне.Убрав кольцо в карман, Ирландец дал ему аккуратно сложенный лист бумаги.— Как это ты умудрился? Едва успел вернуться домой, как все, над чем я трудился двадцать лет, все, что у нас с дочерью было за последнюю неделю, полетело к чертям! Если бы не ты, она осталась бы в Баллабурне!У Натана возникло ощущение, будто его ударили. Сжимая записку в руке, он встал из-за стола и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.Выйдя из дома, он побрел куда глаза глядят. Утро 6ыло весьма холодным, но он не замечал холода и все шел и шел.Оказавшись на гребне холма, Хантер остановился. Он уселся на землю под красным эвкалиптом. Дом был далеко внизу и казался отсюда драгоценным камнем на изумрудно-зеленом бар хате. Земля эта, насколько видел глаз, была обещана ему — поля и луга, заросли ежевики, голубые ручьи и речки и бескрайнее небо. Все принадлежало ему. Натан горько рассмеялся.Он долго смотрел на записку Лидии, потом развернул и принялся читать:Поверь, я понимаю важность того, что ты сказал вчера вечером. Я думаю, что не подхожу для брака, который я предложила. Ты доказал это мне, потом я сама доказала это себе, Зная твои чувства и зная мои, я поняла, что о разводе не может быть и речи, а потому решила, что единственным правильным выходом будет мой отъезд из Баллабурна.Надеюсь, ты не будешь меня разыскивать. Я не собираюсь бежать из этой страны. Ирландец подробно объяснил мне условия пари, поэтому я намерена прожить здесь целый год, начиная с даты нашего официального бракосочетания. Я намерена обосноваться в Сиднее. Как только устроюсь, напишу, куда переслать мне мои пожитки, так как уезжаю налегке.Прежде чем уехать, я долго думала, так что решение принято не под влиянием случайных импульсов и я понимаю его последствия. Не забывай об этом, если тебе вдруг придет мысль о том, чтобы заставить меня вернуться, особенно если к этому тебя подтолкнет уязвленная гордость. Я поняла, как сильно ты любишь Баллабурн и почему согласился на все условия пари Ирландец был несправедлив к нам обоим, но особенно к тебе Он воспользовался твоим желанием получить землю и твоим уважением и хорошим отношением к нему и обратил все это против тебя. Не позволяй ему угрожать тебе тем, что ты потеряешь Баллабурн. Ты его выиграл, он твой. Я, со своей стороны, позабочусь о том, чтобы ты сохранил его.Надеюсь, ты поймешь, что я поступила правильно. Если тебе интересно знать, то я тебя не презираю, хотя и желала бы. Смею надеяться, что ты больше не считаешь меня всего лишь средством достижения своей цели. Лидия.Натан тяжело всхлипнул. Слезы жгли ему глаза, но плакать он не мог. Он сложил записку, положил ее в нагрудный карман и, прищурив глаза, взглянул на небо. Где-то в ветвях над его головой пронзительно расхохоталась кукабурра.Он медленно покачал головой. Лидия уехала. Наверное, он всегда опасался этого, потому что испытал даже некоторое облегчение, когда наконец это случилось. Неужели он сознательно подталкивал ее к отъезду из Баллабурна, пока она не узнала правду? Что он сделал, чтобы произошло то, чего он боялся? И чего не сделал?— Я люблю тебя, Лидди, — пробормотал Натан.Отец Колган вперил в Лидию пытливый взгляд поверх очков в металлической оправе. Не прерывая ее, он терпеливо слушал, как она объясняла сложившуюся ситуацию.— И я подумала, что вы, возможно, поможете мне найти работу или укажете, к кому обратиться. — Лидия старалась не обращать внимания на помявшееся в дороге платье, тем не менее то и дело принималась нервно разглаживать рукой ткань юбки. Она понимала, что отец Колган не остался равнодушен к ее проблеме, но понимала и то, что он потрясен ее бегством из Баллабурна. — Я пообещала Натану прожить в Сиднее в течение года и намерена сдержать слово. Правда, мне придется зарабатывать на жизнь.— Так, — задумчиво произнес отец Колган, — так-так-так. Задали вы мне задачу. С такой ситуацией мне еще не приходилось сталкиваться. Стало быть, вы не хотите брать деньги У отца?— Нет, — твердо заявила Лидия. — Даже если бы папе и удалось быстро перевести сюда какую-то сумму, я решила жить своим трудом. Возможно, это глупо, но я так решила. Папины деньги всегда позволяли мне получать все, что захочу, выпутываться из любых затруднений. Пора научиться справляться с жизнью, опираясь на собственные силы. Отец Колган рассеянно поправил сползающие с носа очки.— Вы так думаете? Ирландец так долго ждал возможности оказывать вам поддержку. Я не понял, почему вы сказа ли, что всегда зависели от его денег.— Я говорила не об Ирландце, святой отец. Я говорила о моем папе, Сэмюеле Чедвике. И я не хочу материальной по мощи ни от папы, ни от Ирландца.— А как насчет вашего мужа? Лидия нежно улыбнулась:— Нет, святой отец, от Натана мне тоже ничего не нужно.— Стало быть, вы настроены на независимость?— Да, насколько хватит сил. Вы мне поможете?Отец Колган снял очки и, сложив их, аккуратно положил на стол вверх стеклами. Потом помассировал пальцами веки.— Должен сказать, что, по моему твердому убеждению, ваше место рядом с вашим мужем, мистером Хантером.— Я уже объяснила… Он жестом остановил ее:— Я вас выслушал. Хорошо зная Ирландца и Натана, я понимаю, что заставило вас решиться на такой шаг. Но все же считаю, что ваше место в Баллабурне с Натаном. Вы любили его, когда выходили за него замуж.— Многое изменилось.— Все вокруг меняется, только не это. Я не слепой и вижу, что вы все еще любите его. И это правильно. Не надо ни отрицать, ни подтверждать это. Позвольте мне, старику, оставаться при своем мнении. Несмотря на все, я намерен помочь вам, миссис Хантер. Что вы хотели бы делать? Работать в лавке. Или, возможно, в конторе? Может быть, вы умеете шить или вышивать?— Откровенно говоря, святой отец, я хотела бы найти какую-нибудь работу здесь, при церкви Святого Бенедикта Я имею в виду школу.— В школе мне помогают монахини. А у вас есть какой-нибудь опыт работы с детьми?— Я не училась этому специально, но опыт у меня имеется. — Она рассказала о своей работе в приюте Святого Анд-рея. — Отец Патрик был доволен моей работой, — добавила она.— Хорошо, — сказал, выслушав ее, отец Колган. — У нас сестра Анна скоро уезжает работать в миссию на остров Фиджи. А у сестры Изабель и без того много обязанностей. Так что, возможно, я смог бы предложить вам… — Благодарю вас! — прервала его Лидия. — Обещаю, что вы не пожалеете. Можно мне приступить к работе немедленно? Или вы предпочтете, чтобы я сначала сходила в гостиницу и переоделась с дороги? вы не будете возражать, если дети будут называть меня мисс Чедвик? Если я буду работать под фамилией мужа, это, несомненно, вызовет ненужные вопросы.Отец Колган поднял вверх руки — то ли для того, чтобы остановить хлынувший на него поток слов, то ли в знак согласия со всем, о чем она просила.— Довольно, Лидия. Уймитесь. Ваш энтузиазм делает вам честь, но умерьте немного свой пыл. Вы приступите к своим обязанностям в понедельник. К тому времени учащиеся вернутся в школу. У нас тут случилась драка, и я не позволил им посещать школу, пока не поговорю с родителями.— Драка?— Ничего особенного, мальчики выясняли отношения. Один из новеньких отличается горячим нравом. Да вы сами все это увидите в понедельник.— Так вы его не исключили?— Нет. Я пообещал его благодетелю, что сделаю для него все, что в моих силах. И не отступлюсь, я упрямый.Лидии это понравилось.— Думаю, мы с вами сработаемся, святой отец. Значит, до понедельника. Кстати, можно мне взять кое-какие книги, чтобы подготовиться?— Следуйте за мной. Я покажу вам, где что находится.Ирландец круто развернул инвалидное кресло, зацепился колесом за ножку стола и остановился. Натан не бросился на помощь, зная, что это лишь вызовет у Ирландца раздражение. Он сидел на краешке письменного стола, спокойно сложив руки, и смотрел, как Маркус пытается высвободить колесо.— Пропади все пропадом, — сердито пробормотал Ирландец и, опрокинув стол, высвободился из плена. — Ты, конечно, поедешь за ней.— Ты вроде бы сказал, что прочитал ее записку, — на, помнил Натан. — Ни о каких «конечно» и речи быть не может. Ты знаешь, чего хочет Лидия. Я остаюсь в Баллабурне.— Она сама не знает, чего хочет.Натан не стал спорить. Все утро он думал именно об этом и пришел к противоположному выводу. Лидия знала, что делает.— А что говорится в письме, которое она написала тебе? Не могла же она уехать, не написав тебе.— Сказала, что очень нежно относится ко мне, что ей будет меня не хватать и что она будет рада, если я навещу ее в Сиднее. Нежно относится ко мне — каково? Приглашает посетить ее — каково? Как будто мне этого достаточно! Я хочу, чтобы она жила здесь, Натан. Я был знаком с ней всего лишь неделю! Одну неделю!— Ты пробыл с ней дольше, чем я, Ирландец.— Что ты имеешь в виду? Ты был с ней в течение всей поездки на корабле.— Ладно. Это не имеет значения. — Их путешествие на «Эйвонлее» было вне времени, как будто его и вовсе не было. Потеря памяти изменила ее реакцию на него. Тогда Лидия доверяла ему, любила его, потому что не знала, что он за человек на самом деле. А теперь она все вспомнила и уехала. — Она написала, что ты можешь навестить ее, — продолжал Натан. — Я, например, такого приглашения не получил. На твоем месте я не относился бы так небрежно к нежному чувству, которое у нее к тебе появилось. Когда-то Лидия думала, что любит меня.Высокомерие Ирландца как рукой сняло. Он не мог ни запугать Натана, ни пригрозить ему.— Что ты предлагаешь мне сделать?— Подождать, когда она напишет. Как только Лидия устроится, отвези ей вещи лично. Если она написала, что хочет, чтобы ты ее навестил, то так оно и есть. Лидия — человек предприимчивый, Ирландец. Она скоро напишет.Маркус кивнул, тяжело вздохнув Он несколько успокоился и был теперь не только поглощен собственной печалью, но и чувствовал, что Натан тоже опечален. — А ты что будешь делать? Хантер пожал плечами.— Я буду здесь на тот случай, если она вдруг передумает. Безразличие Натана не обмануло Ирландца. — Каковы твои чувства к моей дочери? — спросил он. — Что именно тебя интересует? — Она знает, что ты ее любишь?— У меня много работы, Ирландец. Целое утро не мог приняться за дела, — сказал Натан и направился к двери.— Она собиралась просить у тебя развода, — сказал Ирландец. Он взглядом следил за Натаном и заметил, что тот сразу же остановился. — Когда я рассказывал ей об условиях передачи Баллабурна в твою собственность, то сказал, что ты никогда не согласишься на расторжение брака. Я был прав?— Это спорный вопрос. Никто этого не узнает, потому что она об этом даже не говорила. Мы спорили вчера совсем о другом. О расторжении брака мы даже не упоминали.— Почему, как ты думаешь? Не думаю, что она боится, что ты ей откажешь. Она могла бы рискнуть. Ей нечего терять.— К чему ты клонишь, Ирландец? Говори прямо, чтобы я мог не согласиться с тобой и заняться работой.— Я хочу сказать вот что: она не поднимала этот вопрос потому, что боится, что ты согласишься с ее предложением. Так сильно она хочет, чтобы ты получил Баллабурн. И если это, по-твоему, не отражает всю полноту ее любви к тебе, то ты, приятель, полный тупица.Натан криво усмехнулся:— Пытаешься обеспечить счастливый конец для своей плохо продуманной затеи. Будь доволен тем, что хоть чего-то удалось достигнуть. Ты заполучил Лидию на целый год и обеспечил для себя преемника в Баллабурне. Ни о чьем счастье речь никогда не шла. Ни о счастье Брига, ни о моем, ни тем более о счастье Лидии. Ты не можешь исправить наши с Лидией отношения, так что не вмешивайся. Ты можешь лишь догадываться о чувствах каждого из нас. Но на самом деле ты не знаешь ничего,Ирландец. Совершенно ничего. — С этими стонами он повернулся и вышел из комнаты.Маркус скорчил недовольную гримасу и пригладил указательным пальцем густые усы.— Кое-что я понимаю, — сказал он самому себе. — Я, кажется, отдал Баллабурн дуралею и произвел на свет дуреху. Это не делает чести умирающему человеку.Лидия с нетерпением ждала утра понедельника, и вот наконец оно наступило. Комната, которую она сняла в гостинице «Петти», была совсем крошечной по сравнению с апартаментами, где они жили с Натаном, но ее она устраивала: сравнительно недорогая и вполне удобная. И до церкви Святого Бенедикта отсюда было недалеко. А Генри Такер обращался с ней так, словно она была членом королевской семьи. Лидия уже написала Натану и со дня на день ожидала прибытия своего сундука с одеждой. В письме была приписка о том, что она передает привет Ирландцу и вновь приглашает его в гости.Ожидание начала занятий в школе отвлекло мысли Лидии от Баллабурна. Зато ночью, если не спалось, она думала о Натане, а когда засыпала, он снился ей. Лидию удивляло, что ее горе не видно окружающим. Она могла перечислить множество причин, по которым ей было разумнее находиться в Сиднее, чем в Баллабурне. Но ни один из этих доводов не спасал от тоски, которая охватывала ее всякий раз, когда, просыпаясь ночью, она тянулась к Натану и не находила его. Ей не хватало его улыбки. Время шло, но тоска не проходила. Возможно, она навечно поселилась в ее сердце.В классе было семнадцать детей в возрасте от шести до четырнадцати лет, в том числе десять мальчиков — драчливых, крикливых и любопытных. Один из них сидел особняком: как видно, никто не пожелал садиться с ним рядом. Лидия заметила его сразу же, как только вошла в классную комнату следом за отцом Колганом. Не этот ли постреленок был виновником беспорядков, случившихся в школе на прошлой неделе?Не успел священник представить ее ученикам, как его зачем-то позвала сестра Изабель. Он извинился и, шепнув Лидии, что она может начинать, вышел из комнаты. Делая перекличку, она не успела дойти до половины списка, как первый комок жеваной бумаги открыл боевые действия.Насколько она поняла, одиноко сидевший мальчик не был зачинщиком, но на акт агрессии отреагировал немедленно. Вскочив на крышку парты, он перепрыгнул через три ряда и набросился на главного заводилу. В воздухе замелькали кулаки и послышались такие отборные ругательства, что Лидия вытаращила глаза.Теперь она знала точно, кто этот мальчишка и где она видела его раньше.Похлопав в ладоши, Лидия выпроводила в коридор всех заинтересованных наблюдателей и закрыла дверь. Потом, раздвинув парты, она освободила место, чтобы избежать ненужных синяков и ссадин.Противником Кита был далеко не такой здоровяк, как его зять, но сражение, судя по всему, должно было закончиться с тем же исходом. Кит был на голову ниже и на двадцать фунтов легче своего противника, но был так зол, что совсем не думал о том, как изловчиться и выйти победителем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34