Рианнон посмотрела им вслед со знакомым с детства чувством страха, которое неизменно предшествовало любой аудиенции у отца. Что он скажет ей? Чего ему надо после стольких лет отчуждения?
– Сядь. – Фердик указал на шкуры подле своего ложа, и Рианнон поторопилась повиноваться.
Очень долго король хранил молчание. Наконец вздохнул и заговорил:
– Некогда я дал слово не рассказывать тебе... но теперь человека, которому я это обещал, нет в живых... а ты, у тебя еще многое впереди. Ты имеешь право знать правду.
– Какую правду?
– Тебе никогда не было интересно, Рианнон, кто твоя мать?
– Я думала, что мне все известно. Это была иностранная принцесса, ты сам всегда так говорил.
– О да, она была иностранной принцессой, именно так. Кимрской принцессой.
– Кимрской? Но ведь это племя Мэлгона!
Губы Фердика скривились, словно в насмешке.
– Ну, кто была та единственная женщина, что заботилась о тебе? Она еще следила, чтобы ты всегда была пристойно одета и носила хорошие украшения и чтобы тебя обучали, как настоящую принцессу, а когда узнала, что мой бард осквернил тебя, она едва не убила меня собственными руками? Ну конечно, то была Эсилт, твоя родная мать.
Рианнон захлестнул ужас... потом – отчаяние. Ведь если бы она могла выбирать себе родительницу, то неизменно представляла себе Эсилт, эту темноволосую красавицу, которая холила и любила ее. Но теперь, когда мать мертва, остается лишь скорбеть о ней. Вот только... только... Мэлгон!
Рианнон вдруг почудилось, что по ее жилам струится ледяная вода, хотя в хижине было дымно и жарко. Она обратила наполненные ужасом глаза на застывшее в задумчивости лицо Фердика. Отец готов был ответить на невысказанный вопрос дочери.
– Почему я позволил тебе выйти замуж за Мэлгона, твоего родного дядю? О конечно же, это была часть плана. Плана Эсилт.
Глаза кимрской королевы округлились:
– Плана Эсилт?
Фердик поднял слабую руку и тут же безвольно уронил ее.
– Ну не смотри с таким отчаянием, Рианнон. Не такое уж это близкое родство, и не такое уж непозволительное. Я знаю, что христиане против подобных браков, однако в кельтских племенах есть традиция соединять королевскую кровь с такой же королевской кровью. Ваше родство лишь немногим ближе, чем родство между кузенами, а ведь подобные свадьбы не редкость.
– Но Эсилт и Мэлгон – ведь он ее ненавидит!
– Именно так. – Глаза Фердика снова засверкали, а потрескавшиеся губы сложились в насмешливую улыбку. – Мне даже нравится эта черта вашего брака. Представляю, что почувствует Мэлгон, если когда-нибудь узнает правду. – Издевательская ухмылка покинула лицо умирающего. – На самом деле здесь имеются существенные выгоды. Хотя я не очень-то жалую твоего мужа, но он настоящий вождь, в скором времени – самый могущественный в Британии, а мне всегда хотелось иметь влияние на южные земли.
Рианнон была слишком ошеломлена, чтобы отвечать ему, и потому лишь слабый хриплый голос Фердика нарушал тишину.
– Кроме того, таков был выбор Эсилт. Думаю, ты оставалась ее последней надеждой на примирение с братом. Она хотела, чтобы ты его полюбила и осчастливила. – Поудобнее устроив на ложе свое изможденное тело, Фердик продолжил рассказ: – Однажды Эсилт явилась в Катрайт с младенцем на руках. По какой-то причине она не убила дитя, как хотела раньше, а вместо этого отправилась на север и втайне родила. Потом старая плутня послала за мной. – Он вновь улыбнулся страшным предсмертным оскалом. – Я был тогда совсем молод, а она весьма опытна в постели. Меня не пришлось долго убеждать и уговаривать, и я согласился принять ребенка и объявить своим. Кроме того, меня ждала и иная награда за мой поступок.
Рианнон набрала полную грудь смрада, заполнявшего хижину. Ей хотелось выбежать вон и не слышать более ни слова. И все же она решила, что обязана узнать всю правду до конца.
Фердик вперился в нее горячечным взором.
– За мое согласие Эсилт предавала своего любезного братца. Дело в том, что я не мог дождаться, когда Кунедда умрет и сам я стану королем, и мне хотелось поскорее убрать его с дороги, а для этого надо было во что бы то ни стало отвлечь Мэлгона, чтобы король кимров не мог прийти на помощь моему отцу. Эсилт блестяще исполнила свою роль. Они с Гивртейрном сговорились сбросить Дракона с престола. – Наш план уже почти удался. Если бы эта сука не предупредила своего мужа, он ни за что несумел бы вовремя привести свои войска на защиту королевства. Ну а если бы пал Гвинедд, то мне бы оставалось только уничтожить Кунедду и править в Манау-Готодин.
Рианнон в отчаянии затрясла рыжими прядями.
– Но как же она могла? Как Эсилт решилась на предательство? Ведь она так любила своего брата!
Фердик недоуменно пожал тощими плечами:
– Любовь, ненависть – для Эсилт это было почти одно и то же. Она ревновала брата и ненавидела его только за то, что он мужчина. Он обладал властью, на которую ей, как женщине, рассчитывать не приходилось. Лишь гораздо позднее она стала сожалеть о своей измене – поняла, что потеряла. – Голос Фердика оборвался, и Рианнон вновь захлестнуло отчаяние. Тысяча вопросов вертелась в ее голове.
– Но, отец, прошу тебя... – зашептала она, склонившись над пожелтевшим, похожим на скелет человеком, лежавшим подле нее.
Фердик резко оборвал ее;
– Отец? – Он отрицательно покачал головой. – Я не отец тебе. Хотя в свое время мог бы стать причиной твоего появления на свет – ведь я не раз переспал с Эсилт. Но однажды, поссорившись со мною, твоя матушка рассказала мне о той ночи, когда ты была зачата. В тот раз она взяла с собой в постель сразу двоих, но заметь: меня среди них не было.
Фердик устало вздохнул и продолжил:
– Никто не смог бы догадаться – ведь у тебя оказался подходящий цвет волос, и этого было достаточно. Вот если бы родился мальчик, то не знаю, согласился бы я признать его. Но дочь... – Он сделал безразличный жест своей исхудавшей рукой, – дочь – это почти что ничего. Во всяком случае, если она недурна собой и послушна, то какая разница.
– Но мой настоящий отец... Эсилт говорила, кто он?
– Один из тех молодцев, что ночевали в ее компании, был крепким воином, крупным и темноволосым. Второй – молоденький раб-ирландец. Она занималась им, пока тот, другой, смотрел на эту сцену. Мальчик впервые был с женщиной, и Эсилт потом вспоминала, что после они с темноволосым долго смеялись над ним, потому что он был весьма неуклюж.
– Хватит, – прошептала Рианнон. – Я не хочу больше ничего слушать.
Фердик кивнул:
– Я не могу винить тебя за то, что ты не желаешь знать остальное, но об этом легко догадаться. Поскольку тот ирландский раб не был настоящим мужчиной, то большего от него и не следовало ожидать. Своим маленьким ростом ты обязана именно ему.
Рианнон долго смотрела на огонь. Она уже подумала, что Фердик заснул, но, поглядев на него, обнаружила, что умирающий вполглаза следит за ней.
– Неудивительно, что ты так мало обо мне заботился, – с горечью проговорила женщина. – Я ведь не твоя, я для тебя – чужой ублюдок... порожденный рабом.
– Ах, Рианнон, не терзай ты себя этим. Ведь ты получила от того ирландца неплохое приданое: симпатичное личико и кроткий нрав, какой и подобает женщине. А что до моих к тебе чувств... если б ты и была моей дочерью, это ровным счетом ничего бы не изменило. Как и все мужчины, я ждал сыновей. – Он протянул костлявую руку, словно собираясь дотронуться до дрожащей Рианнон. – Если это так важно для тебя, то учти: Эсилт заботилась о тебе, как, наверное, никогда больше ни о ком не пеклась в этом мире. Ее мучило сознание того, что она никогда не сможет назвать тебя своей дочерью. Когда Эсилт поняла, что умирает, она прислала мне письмо, в котором умоляла только об одном: исполнить ее заветную мечту – выдать тебя замуж за Мэлгона. Она чувствовала, что ты ему понравишься.
Лицо Фердика исказилось от боли.
– И я уважил ее последнюю волю, но так и не смог уйти в могилу с этой страшной тайной на совести. – Глаза его чуть расширились, и их блеск, похожий на сияние драгоценных камней, понемногу начал затухать. – Я сказал тебе все. А теперь посиди рядом со мной, как положено дочери.
Ошеломленная почти до обморока, Рианнон машинально протянула руку и сжала костлявые горячие пальцы умирающего.
Глава 16
– Боже мой, что же с нею случилось?!
Стоя возле палатки, в которой спала Рианнон, Бэйлин лениво ковырял свежевыпавший снег носком сапога. Он поднял взгляд на Элвина.
– Одним богам известно, – отозвался тот. – Но, наверное, что-то ужасное. То, что беспокоит Рианнон, гораздо сильнее обычной скорби по усопшему отцу. Мне вовеки не забыть выражения ее лица, когда она выходила из покоев Фердика... – Воин недоуменно пожал плечами.
Бэйлин запустил пятерню в свою густую бороду, которую отращивал специально на зиму.
– Говорят, иногда, покидая тело умирающего, душа, подобно урагану, проносится по комнате. Мне тоже стало бы от этого не по себе.
Элвин кивнул.
– А ведь когда Фердик умер, Рианнон сидела подле него и держала отца за руку.
Бэйлин снова ковырнул снег носком сапога.
– Но что подумает обо всем этом Мэлгон? Он приказал нам беречь ее... а как мы привезем ему такую жену?
Бледная как приведение, бормочущая что-то непонятное с отсутствующим диким взглядом... Я так ничегошеньки и не понял из ее бессвязного лепета, понял только, что просит увезти ее поскорее из Катрайта. И это еще одна неприятность. Ведь Мэлгон приказал разузнать о будущем претенденте на бригантский престол, а у нас даже на это не хватит времени. Впрочем... – Бэйлин вздохнул и снова посмотрел на Элвина. – Если бы король был сейчас здесь и видел лицо Рианнон, он бы поступил точно так же, как мы. Ведь можно потом вернуться, чтобы как следует и не торопясь все выведать.
– Еще одна зимняя поездка, и Гвеназет просто выйдет из себя, – угрюмо пробурчал Элвин. – Эти мои неурочные путешествия гораздо сильнее действуют на нее, чем военные походы. Она говорит, что не может спать спокойно, когда я так далеко, да еще в такую непогоду.
Бэйлин глянул на пасмурное, неприветливое небо.
– А нынешняя зима обещает быть суровой, я бы тоже предпочел переждать ее в Диганви. – Он повел широкими плечами. – Клянусь, каждый дюйм моего тела болит от всех этих ночей, проведенных на холодной земле.
– Тогда пошли спать, – устало произнес Элвин. – Завтра – дальний путь.
Мужчины вошли в палатку и заняли свои места по обеим сторонам от Рианнон и ее рабыни. Несколько раз за ночь королева будила всех своими стонами и беспокойными метаниями в ночных кошмарах. Однажды она позвала Эсилт, и оба воина резко вскинули головы, чтобы переглянуться, но в кромешной тьме палатки им это не удалось. И они ни словом не обмолвились о происшедшем – ни ночью, ни на следующее утро.
– Вернулись? Так быстро? – Мэлгон удивленно посмотрел на входящих в комнату совета Бэйлина и Элвина. В Это время он был поглощен подсчетом зимних припасов и потому не слышал, как часовой приказал страже открыть ворота.
– Да, милорд. – Элвин устало опустился на скамью напротив своего короля. – Фердик умер в тот день, когда мы приехали. Едва отдохнули наши кони, мы пополнили запасы провизии и сразу же двинулись в обратный путь.
– Что ж, так быстро все решилось? Кто же новый король бригантов?
Бэйлин покачал головой.
– Это еще не решено. Даже не обсуждалось как следует. Мы торопились обратно не для того, чтобы привезти срочные известия.
– Тогда почему же? – резко спросил король.
Бэйлин колебался. Он присел рядом с Элвином и, наконец, ответил:
– На этом настояла Рианнон.
– Рианнон настояла? – Мэлгон отбросил в сторону свои подсчеты. – Моя жена не имеет привычки отдавать распоряжения.
– Но королева была... да и теперь она не совсем в себе. Она умоляла увезти ее из Катрайта.
Мэлгон поднялся на ноги.
– Рианнон не испытывала особой нежности к своему отцу. Не понимаю, неужели на нее настолько подействовало горе, что вы не смогли задержаться всего на несколько дней?
– Ты прав, я тоже не думаю, чтобы так сильна была боль этой утраты, однако что-то, несомненно, произошло, – сказал Бэйлин. – Королева почти не разговаривает и едва ли слышит окружающих. Она оставалась наедине с умирающим Фордиком, и я боюсь...
– Она больна? – нахмурившись, прервал его Мэлгон. – Я так и знал, отправлять столь хрупкую женщину в трудное зимнее путешествие – просто безумие.
– Но я не сказал бы, что она больна, по крайней мере не телесно, это уж точно. Однако ее рассудок...
Мэлгон сверкнул глазами в сторону своих подданных:
– Что такое? Что вы тут плетете?
Бэйлин с Элвином переглянулись, и последний прервал напряженное молчание:
– Мы полагаем, что Рианнон видела душу, покидающую тело Фердика, и это повлияло на ее разум.
– Его душу? Вы хотите сказать – его гнилую душонку? – Мэлгон скорчил недовольную гримасу. – Не верю. Я видел множество смертей и почему-то ни разу не заметил, как душа покидает тело, во всяком случае – ничего похожего на то, как это описывают барды.
– Я тоже не верил в это раньше, – проговорил Бэйлин. – Но Элвин сказал мне, что Рианнон когда-то училась чародейству и, может быть...
Мэлгон бросил на Элвина холодный взгляд:
– Ты от кого это слышал?
– Мне сказала Гвеназет. Она говорит, что Рианнон училась у волшебника и знахаря, который лечил бригантов.
– Так вот, забудь об этом. Моей жене неприятно вспоминать то время, и я не хочу, чтобы об этом трепали языками.
Элвин озадаченно глянул на короля:
– Разумеется, милорд. Я только думал, что сумею как-то объяснить, почему королева смогла увидеть недоступное всем прочим смертным.
Мэлгон грохнул кулаком по дубовой столешнице.
– Болтовня о духах и привидениях достойна лишь сплетников-рабов. Рассказывайте, что произошло на самом деле. Что случилось с Рианнон?
Бэйлин набрал побольше воздуха в легкие и заговорил:
– Когда ее вывели из покоев Фердика, она шла как оглушенная, никого и ничего вокруг не замечая. Служанка уложила ее в постель, а мы направились в общий зал, чтобы разузнать что-нибудь о преемнике усопшего. Вскоре после этого к нам вбежала насмерть перепуганная Рианнон. Она умоляла, чтобы мы побыстрее доставили ее обратно в Диганви. Нам с великим трудом удалось уговорить ее дождаться следующего утра – чтобы дать отдохнуть лошадям. – Бэйлин смущенно пожал плечами. – После того она вообще не разговаривала с нами, если не считать вскриков во сне и бессвязного бреда по пути домой. Говорю тебе, Мэлгон, твоя жена не в себе.
Окинув своих собеседников внимательным взглядом король направился к двери.
– Я иду к ней, – заявил он. – Возможно, Рианнон сумеет дать мне более толковые объяснения, чем вы.
Мэлгон быстро шагал по грязному крепостному дворику. Дорогу ему преградила Гвеназет; глаза ее не по-доброму сверкали.
– Рианнон спит, – сказала она.
Мэлгон лишь кротко кивнул и проследовал дальше. Стремительно преодолев пространство, отделявшее его от спальни, он резко постучал в дверь. Ответа не последовало. Он вошел. Комната освещалась лишь слабым светом горящего очага, так как окна были занавешены от холода. Король быстро прошел к кровати, на которой, плотно завернутая в шкуры и одеяла, лежала Рианнон.
Она забормотала во сне, когда муж присел рядом и коснулся рукой ее щеки. Кожа была холодна и нежна, точь-в-точь такой он ее запомнил. Когда Мэлгон, откинув шкуры и одеяла, провел ладонью вдоль ее бедра, она тихонько застонала. Тотчас возбудившись, он сбросил с себя одежду и забрался в постель.
Рианнон повернулась, когда муж поцеловал ее шею. Она пахла лесом – чистым, резким ароматом сосен, ветра и дыма. Поцелуи Мэлгона становились все более страстными. Он почувствовал, как она проснулась и тут же напряженно замерла.
– Рианнон, любимая, – прошептал он ласково. – Это я, Мэлгон.
Она рванулась от него, но муж снова обнял ее и прижал к кровати. Супруга продолжала сопротивляться.
– Рианнон! – крикнул он. – Что с тобой?!
Она отчаянно отбивалась, но он придавил ее к ложу всей своей тяжестью.
– Рианнон, все хорошо...
– Нет!
Мэлгон немного ослабил свои объятия и задумался. Бэйлин и Элвин говорили, что с его женой что-то не так, а он не поверил им. Но правда, можно сказать, лежала перед ним: хрупкое тело Рианнон не принимало его ласк, ее дыхание было таким натужным и хриплым, что он сам едва не задыхался от волнения и страха за нее. Это напоминало его первые попытки овладеть ею, только теперь сопротивление жены было еще более отчаянным и совершенно необъяснимым.
– Рианнон, – ласково позвал он. – Расскажи мне, что случилось. Почему ты опять меня боишься?
Она промолчала, лишь яростно затрясла головой. Длинные рыжие волосы взметнулись и покрыли плечи обоих супругов. Свободной рукой Мэлгон откинул пряди со лба и заглянул в лицо жены. Даже при тусклом свете очага он видел, что черты ее искажены ужасом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44