Она была порочна до глубины души.
Рианнон открыла рот, собираясь что-то возразить, но Мэлгон прикрыл ее губы ладонью.
– Эсилт была точь-в-точь как моя мать. Ни та, ни другая просто не умели думать ни о ком на свете, кроме самих себя. Жажда власти, подобно яду, иссушила их души. Одно время я думал, что и мне не избежать этой участи, что я точно так же проклят, как они. Я боялся, что меня сожрет тот же демон, что овладел ими.
Рианнон взяла его руку в свои и поцеловала его пальцы со словами:
– Не говори так, муж мой. Ты добрый человек, ты хороший король. На тебе нет проклятия.
Мэлгон расширенными глазами поглядел на супругу.
– Иногда я думаю: не оттого ли у меня нет детей, что моему семени предопределено зачахнуть, чтобы вместе с ним погиб и дьявол?
Рианнон не сумела подавить дрожь, которая пробежала по ее телу от этих слов. Какую тьму носил он в своей душе! В том, как он ненавидел Эсилт, было нечто от настоящего безумия. Гвеназет права: если только Мэлгон узнает, что значила для Рианнон эта женщина, он перенесет всю силу своей ненависти с покойной сестры на жену.
Король мгновенно отреагировал на нервную дрожь супруги.
– О Рианнон, я не хотел тебя напугать. Если ты родишь мне ребенка, то его ни в коем случае не коснется беда. – Он ласково дотронулся до ее щеки. – Ты так чиста и невинна. Может быть, твоя чистота искупит грех моего семейства. У тебя нет ничего общего с Фердиком... ни жадности, ни злобности. Кем бы ни была твоя мать, она, несомненно, добрая и нежная женщина.
Рианнон уклонилась от ласковой руки мужа и угрюмо пробурчала:
– Я не невинна.
– Что? – Мэлгон в изумлении уставился на жену, и лишь спустя некоторое время в его глазах появилось понимание. – Ах, это. Мне дела нет до девственности твоего тела, Рианнон. Я восхищен чистотой твоего духа. Стоит мне поглядеть в твои глаза, и я вижу, что в них нет ни капли злого умысла.
Он уложил ее к себе на грудь. Рианнон не сопротивлялась, хотя сердце ее готово было выпрыгнуть из груди. Тайна ее отношений с Эсилт тяжелой ношей лежала на душе. Позволительно ли молчать об этом теперь, после признаний супруга в столь полном к ней доверии?
Мэлгон почувствовал, что жена чем-то смущена.
– Что случилось, Рианнон? – спросил он. – Я так напугал тебя своей болтовней о проклятии?
– Нет, я только боюсь твоей злости, – прошептала она. – Боюсь твоего нежелания забывать о прошлом, прощать старые обиды.
Мэлгон заглянул ей в лицо:
– Славная моя Риан, я уверен, что ты никогда не сделаешь того, чего я не смог бы простить. Конечно, мы можем иногда поспорить, но ведь случается, что супруги ворчат друг на друга. Я знаю, что слишком вспыльчив, но, как правило, быстро справляюсь со своим настроением.
– Но как же в отношении... – Рианнон замялась, не решаясь произнести имя Эсилт.
Мэлгон тотчас же нахмурился. Он покачал головой и с горечью в голосе проговорил:
– Христианские священники говорят, что Бог учит прощать, но я не могу. И не сомневаюсь, что до самой могилы буду проклинать Эсилт. – Он взглянул на Рианнон, с усилием отгоняя от себя мстительные мысли. Его изумительно синие завораживающие глаза встретились с глазами супруги, и рука протянулась к ней, чтобы погладить ее по волосам. – Не будем больше говорить об этом. Я не хочу, чтобы демоны прошлого помешали нашим с тобой мечтам о будущем.
Рианнон снова положила голову ему на грудь, принуждая себя расслабиться, но так и не сумела унять дрожь, вызванную дурными предчувствиями. Мэлгон понял ее настроение.
– Заставь меня забыться, Рианнон. Заставь меня забыть о прошлом, и я сделаю для тебя то же самое.
Глава 11
На коленях у Рианнон лежала темно-синяя рубаха. Только что она закончила вышивку по горловине. Все было сделано безупречно, и, как бы придирчиво ни осматривала мастерица плоды своего труда, она не находила в работе изъяна. Да, теперь ни одна живая душа не осмелилась бы усомниться в ее искусстве. Даже отец, которому в общем-то было все равно, в свое время признал ее талант: девочка пережила всего только тринадцать зим, когда ей было поручено надзирать за пошивом церемониальных одеяний.
Тонкие пальцы вспоминали каждый стежок в сложном узоре из переплетающихся листьев и змей, как ожерелье, обнимавшем вырез обновы Мэлгона. До сих пор Рианнон не создавала ничего подобного и надеялась, что мужу понравится ее работа. По крайней мере к зиме у него появилась лишняя теплая рубашка.
Королева услыхала голос Гвеназет за дверью, вскочила с места и, глубоко вздохнув, поспешно отложила рубаху в сторону, а иголку воткнула в кожаную стенку своей коробки для рукоделия. Домоправительница всегда выражала неудовольствие, обнаруживая госпожу в мастерской. Но чего она ожидала? Неужто и впрямь надеялась, что Рианнон возьмется управлять хозяйством, несмотря на полную неопытность в этом нелегком деле?
На сей раз Гвеназет промчалась мимо, так и не заглянув в ткацкую. Рианнон подошла к станку, на котором было натянуто неоконченное полотно, и залюбовалась материей. Богатый индиго с малиновым оттенком не только ласкал ее взор, но и пробуждал мечты. Королева с удовольствием представила себе, как величественно будет выглядеть Мэлгон в новом тяжелом плаще, накинутом на плечи, и улыбнулась своим мыслям. Мужу шли глубокие тона в отличие от отца, который предпочитал яркие и чистые краски в своей одежде. Утонченный оттенок этой ткани, похожий на сокрытый в драгоценном камне неожиданный перелив, оживит темные блестящие волосы Мэлгона, и они покажутся еще чернее, зато блеск глаз станет глубже и проникновеннее.
Улыбка сползла с лица Рианнон. Ведь этот плащ она начала вскоре после отъезда короля, совершенно не надеясь закончить работу к его возвращению. И вот теперь почти все готово, но об окончании кампании покуда нет и слуху. Рианнон нахмурилась. Уж две луны сменились, но за это время до Диганви дошло лишь несколько скупых весточек о продвижении войск Мэлгона. Наверное, напрасно он надеялся на быстрое завершение войны.
– Рианнон! – Королева обернулась и увидела на пороге Гвеназет. Домоправительница разрумянилась и задыхалась от быстрого бега. – Наши на пути домой! – провозгласила она. – Гонец сообщил, что возвращаются с победой. Наверное, вожди подчинились Мэлгону. Часовой заметил войска на дороге. Они скоро будут здесь! – Гвеназет остановилась, чтобы перевести дух, потом указала на платье королевы. – Я отправила Таффи за вашим новым лавандовым нарядом. Непристойно встречать мужа в этом. Резкие слова обидели Рианнон. Простенькое свободное платьице, которое она обычно носила, как нельзя лучше подходило к ее образу жизни и обычным занятиям. Нельзя же было пылить в ткацкой или мазать глиной в гончарной те прекрасные наряды, что появились у нее благодаря стараниям местных мастериц. Да и пешие прогулки по лесу в ярких шелках или расшитых тонких шерстяных одеждах были совершенно невообразимы. Разумеется, теперь, когда муж вернулся домой, ей придется сделать над собой усилие, чтобы выглядеть достойно королевы.
Гвеназет умчалась по делам. Вслед за ней из мастерской вышла Рианнон. По всполошившемуся двору, где бегали женщины, дети и слуги, она дошла до королевских покоев. Здесь ее ждало шелковое платье цвета лаванды. Прикосновение тонкой материи к коже доставляло настоящее наслаждение, но теснота этого наряда была крайне непривычна. По настоянию Гвеназет, в талии и в бюсте платье сделали совсем узким, чтобы оно точно обрисовывало фигуру. Правда, сама Рианнон весьма сомневалась, стоило ли так подчеркивать скромные размеры ее прелестей. У нее не было пышных округлостей, которые могли бы соблазнительно натягивать ткань, и она опасалась, что прилегающий покрой лишь явственнее подчеркнет ее мнимые недостатки. В той шкатулке с драгоценностями, что хранилась на дне сундука, Рианнон отыскала подходящие аметистовые бусы, серьги и браслеты и украсила блестящими каменьями шею и запястья. Ставя ларец на место, она наткнулась на скользкий тяжелый предмет и медленно вытащила из сундука полированное бронзовое зеркало, укрепленное на ручке с богатым орнаментом. Эта вещь принадлежала первой жене Мэлгона, и теперь, по настоянию Гвеназет, Рианнон пользовалась ею. Молодая королева уже поднесла к лицу зеркало, чтобы заглянуть в него, но тут же передумала и торопливо спрятала зеркало поглубже. Что толку смотреть на свое отражение? Если не считать украшений и платья, во всем остальном она выглядит как всегда. А уж тягаться в красоте с тем необыкновенным созданием природы, которым, по описанию Таффи, была первая жена Мэлгона, нет никакого смысла.
Однако... Рианнон едва не протянула руку, чтобы снова взять зеркало. Мэлгон говорил, что ему нравится цвет ее волос. И как ни странно, он с восхищением отзывался о тонком стане своей супруги. Но было ли это искренне? Впрочем, Эсилт тоже нахваливала свою любимицу. Может, вслед за сестрой и брат увидел в Рианнон нечто достойное внимания, то, чего не замечали окружающие?
Течение ее мыслей было прервано криками, донесшимися с крепостного двора, и Рианнон догадалась, что войско уже совсем близко. Королева поспешно захлопнула крышку •сундука и задвинула его подальше в угол. Потом, выбежав из палаты, стремительно пересекла двор и присоединилась к толпе, заполнившей площадку перед самыми воротами.
Снова раздались приветственные возгласы, и Рианнон поднялась на цыпочки, чтобы хоть что-то разглядеть. Армия, поднимавшаяся по дороге к крепостным стенам, являла собой впечатляющее зрелище. Над разодетыми в красно-зеленое бригантами и в пурпур с золотом Кимрами реяли яркие стяги. Сияло на солнце оружие, блистали похожие на рыбью чешую кольчуги и начищенные медные шлемы, искрились золото и драгоценные камни, украшавшие рукояти мечей и кинжалов. Ослепительные шотландские плащи развевались на ветру и купались в солнечных лучах, словно волны многоцветного моря.
Войско приближалось. У Рианнон перехватило дыхание. Впереди двигался небольшой отряд всадников. От волнения у королевы засосало под ложечкой: во главе этой кавалькады она увидела Мэлгона. На гордом сером жеребце король выглядел таким прекрасным и величественным... Ее приятно поразила мысль о том, что она является женой этого замечательного воина. Непривычно было встречать возвращающегося из похода мужа. Прежде ей не раз приходилось видеть, как приветствует Нарана въезжающего в лагерь Фердика. Обычно он награждал ее за ожидание ничего не значащим поцелуем и направлялся прямехонько к большому очагу, чтобы подсчитать свою добычу.
При воспоминаниях об этом Рианнон охватила нервная дрожь, и она отступила под натиском нетерпеливых женщин и детей. Правда, до отъезда Мэлгон был к ней очень внимателен, но, может, только потому, что ее тело было для него так ново. Немудрено, что мужчина, готовый со дня на день столкнуться с ужасами войны, ухаживает за женщиной и ищет тепла возле нее. Теперь же, коль скоро опасности позади, Мэлгон, несомненно, проведет первые несколько часов возле очага вместе с товарищами, хвастаясь своими победами.
Топотом копыт и радостными криками наполнился крепостной двор. Толпа отхлынула внутрь крепости, освобождая дорогу долгожданным победителям. Шум и суматоха нарастали. Передовые всадники спешились, и к ним подбежали слуги и рабы, чтобы принять лошадей. Людская стена вновь двинулась к виновникам торжества. Рианнон видела, как Гвеназет, Сэван и несколько других женщин бросились в объятия своих мужей. Напряжение ее возросло до такой степени, что еще немного, и она бросилась бы прочь с шумного двора. Но тут кто-то громко позвал ее по имени.
Она оглянулась и увидела Мэлгона, с пленительной улыбкой шедшего к ней. Рианнон двинулась ему навстречу, и ее приятно удивило, что люди расступаются, давая ей дорогу. Еще сильнее поразилась она, когда муж крепко обнял ее и страстно поцеловал.
– Любовь моя. – Этот хриплый шепот мурашками пробежал по ее телу, а от поцелуя губы, казалось, загорелись. Мэлгон посмотрел в ее лицо своими необыкновенными синими глазами. – Я отвоевал мое королевство, как и обещал тебе. Но не только поэтому я так счастлив, Рианнон, я хочу, чтобы ты узнала первая... Вот мой сын.
Отпустив жену, Мэлгон указал на мальчика, стоявшего у него за спиной. Королева захлопала ресницами, в крайнем удивлении разглядывая этого ребенка, который был всего несколькими дюймами ниже ее самой. По его пухлым щекам и тощим конечностям она поняла, что мальчугану не более семи зим. Насчет его происхождения не оставалось никаких сомнений: у него были те же темно-синие глаза, что и у Мэлгона, такая же поджарая, стройная фигура. Однако остальное он, очевидно, воспринял от матери. В мягком шелке каштановых волос виднелись более светлые пряди, а кожа имела золотистый оттенок. Обрамленные длинными густыми ресницами глаза и точеные черты лица делали его немного похожим на девочку.
– Рин, вот твоя мачеха, королева Рианнон. Мальчик поклонился и протянул ей букет наполовину увядших полевых цветов.
– Миледи...
Рианнон приняла цисты и постаралась улыбнуться, хотя на самом деле ей было невесело. Но королева знала, что ради Мэлгона должна пересилить себя. Кроме того, ей было жаль парнишку. Она еще слишком хорошо помнила свой приезд в этот чужой для нее дом. Насколько же тяжелее должно быть ребенку?
Король взял жену за руку и не отпускал от себя, покуда толпа провожала их вглубь крепости.
– Я все объясню, как только мы останемся наедине, – шепнул он ей на ухо. – А теперь мне лучше пойти помыться. Встретимся на пиру.
Направляясь в большой зал, Рианнон старалась взять себя в руки и побороть охватившее ее смятение. Все произошло так быстро. Сначала радостное приветствие Мэлгона, затем сразу же – ошеломительное знакомство с его наследником. Чем все это могло обернуться для нее? Не станет ли король меньше интересоваться супружеской постелью теперь, когда срочная потребность в рождении сына отпала? А вдруг он сделает то, чего Рианнон боялась больше всего на свете, вдруг заведет любовницу? Занимая свое место в пока еще полупустом зале, королева почувствовала, что ее члены сковало нервное напряжение.
Через несколько минут Мэлгон уже сидел подле жены и оживленно беседовал с окружавшими его соратниками. Рианнон отпила большой глоток дорогого вина – его покупали в Галлии, и для жителей прибрежных земель оно было редкостным питьем.
– Дать тебе кусочек жареного барашка? – спросил Мэлгон, указывая на блюдо столовым ножом. Рианнон покачала головой: какая там еда. Но тут она почувствовала взгляд короля на своем лице, а потом и его теплую, ободряющую руку, коснувшуюся ее ладони. – Ну-ну, не надо так огорчаться, cariad, – прошептал он. – После пира я буду всецело в твоем распоряжении.
Королева натужно улыбнулась. Муж не должен заметить ее беспокойство, связанное с приездом Рина. Она обязана праздновать победу и радоваться счастливому возвращению своего супруга.
Королева уже повернулась к мужу, чтобы произнести приветственный тост и выразить свою радость по поводу его возвращения, но Мэлгон вдруг начал рассказывать об одном из сражений. Все окружающие, забыв о еде, слушали короля.
– Помню, я остановился в раздумье, стоит ли сразиться с этими пятерыми или же лучше, пока не поздно, уносить ноги. – Мэлгон отодвинул от себя еду и тряхнул головой. – Боже правый, я и в самом деле решил, что мои дни сочтены, когда увидел Роддери с четырьмя сыновьями – они поджидали меня на поляне. И все они были рыжими – все, кроме самого Роддери, который в последнее время сильно поседел, – и напоминали свору красных волков, наметивших себе жертву. Глаза их точно так же сверкали, а лица налились кровью.
– Но где же в это время были Бэйлин с Элвином и остальные люди?
Этот вопрос задала Гвеназет. И тотчас же раздался голос разъяренного Бэйлина:
– Вот-вот, Гвеназет, расспроси-ка его хорошенько. Пусть расскажет при всех, как оказался на этом Богом забытом болоте совершенно один, без всякой охраны. – Старый воин злобно глянул на Мэлгона. – Надеюсь, ты как следует испугался. Мне бы хотелось, чтобы в тот момент у тебя от страха застучали зубы. Может, впредь ты дважды подумаешь, стоит ли в одиночку преследовать противника.
– Как? Вы один отправились вслед за ними? За всеми пятерыми?! – Гвеназет напоминала всполошившуюся курицу.
– Не сделай я этого без промедления, Роддери с сыновьями мог бы сбежать. А уж если бы они добрались до остатков своих войск и соединились с Кинаном, то численно превзошли бы нас. К тому же они, разумеется, лучше знали местность. Так что судьба всей кампании висела в тот миг на волоске. Мне некогда было думать о собственной шкуре.
– Но если бы тебя взяли в плен или убили, то весь поход потерял бы смысл, – зарычал Бэйлин. – Ты не желторотый юнец с круглыми глазами, Мэлгон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Рианнон открыла рот, собираясь что-то возразить, но Мэлгон прикрыл ее губы ладонью.
– Эсилт была точь-в-точь как моя мать. Ни та, ни другая просто не умели думать ни о ком на свете, кроме самих себя. Жажда власти, подобно яду, иссушила их души. Одно время я думал, что и мне не избежать этой участи, что я точно так же проклят, как они. Я боялся, что меня сожрет тот же демон, что овладел ими.
Рианнон взяла его руку в свои и поцеловала его пальцы со словами:
– Не говори так, муж мой. Ты добрый человек, ты хороший король. На тебе нет проклятия.
Мэлгон расширенными глазами поглядел на супругу.
– Иногда я думаю: не оттого ли у меня нет детей, что моему семени предопределено зачахнуть, чтобы вместе с ним погиб и дьявол?
Рианнон не сумела подавить дрожь, которая пробежала по ее телу от этих слов. Какую тьму носил он в своей душе! В том, как он ненавидел Эсилт, было нечто от настоящего безумия. Гвеназет права: если только Мэлгон узнает, что значила для Рианнон эта женщина, он перенесет всю силу своей ненависти с покойной сестры на жену.
Король мгновенно отреагировал на нервную дрожь супруги.
– О Рианнон, я не хотел тебя напугать. Если ты родишь мне ребенка, то его ни в коем случае не коснется беда. – Он ласково дотронулся до ее щеки. – Ты так чиста и невинна. Может быть, твоя чистота искупит грех моего семейства. У тебя нет ничего общего с Фердиком... ни жадности, ни злобности. Кем бы ни была твоя мать, она, несомненно, добрая и нежная женщина.
Рианнон уклонилась от ласковой руки мужа и угрюмо пробурчала:
– Я не невинна.
– Что? – Мэлгон в изумлении уставился на жену, и лишь спустя некоторое время в его глазах появилось понимание. – Ах, это. Мне дела нет до девственности твоего тела, Рианнон. Я восхищен чистотой твоего духа. Стоит мне поглядеть в твои глаза, и я вижу, что в них нет ни капли злого умысла.
Он уложил ее к себе на грудь. Рианнон не сопротивлялась, хотя сердце ее готово было выпрыгнуть из груди. Тайна ее отношений с Эсилт тяжелой ношей лежала на душе. Позволительно ли молчать об этом теперь, после признаний супруга в столь полном к ней доверии?
Мэлгон почувствовал, что жена чем-то смущена.
– Что случилось, Рианнон? – спросил он. – Я так напугал тебя своей болтовней о проклятии?
– Нет, я только боюсь твоей злости, – прошептала она. – Боюсь твоего нежелания забывать о прошлом, прощать старые обиды.
Мэлгон заглянул ей в лицо:
– Славная моя Риан, я уверен, что ты никогда не сделаешь того, чего я не смог бы простить. Конечно, мы можем иногда поспорить, но ведь случается, что супруги ворчат друг на друга. Я знаю, что слишком вспыльчив, но, как правило, быстро справляюсь со своим настроением.
– Но как же в отношении... – Рианнон замялась, не решаясь произнести имя Эсилт.
Мэлгон тотчас же нахмурился. Он покачал головой и с горечью в голосе проговорил:
– Христианские священники говорят, что Бог учит прощать, но я не могу. И не сомневаюсь, что до самой могилы буду проклинать Эсилт. – Он взглянул на Рианнон, с усилием отгоняя от себя мстительные мысли. Его изумительно синие завораживающие глаза встретились с глазами супруги, и рука протянулась к ней, чтобы погладить ее по волосам. – Не будем больше говорить об этом. Я не хочу, чтобы демоны прошлого помешали нашим с тобой мечтам о будущем.
Рианнон снова положила голову ему на грудь, принуждая себя расслабиться, но так и не сумела унять дрожь, вызванную дурными предчувствиями. Мэлгон понял ее настроение.
– Заставь меня забыться, Рианнон. Заставь меня забыть о прошлом, и я сделаю для тебя то же самое.
Глава 11
На коленях у Рианнон лежала темно-синяя рубаха. Только что она закончила вышивку по горловине. Все было сделано безупречно, и, как бы придирчиво ни осматривала мастерица плоды своего труда, она не находила в работе изъяна. Да, теперь ни одна живая душа не осмелилась бы усомниться в ее искусстве. Даже отец, которому в общем-то было все равно, в свое время признал ее талант: девочка пережила всего только тринадцать зим, когда ей было поручено надзирать за пошивом церемониальных одеяний.
Тонкие пальцы вспоминали каждый стежок в сложном узоре из переплетающихся листьев и змей, как ожерелье, обнимавшем вырез обновы Мэлгона. До сих пор Рианнон не создавала ничего подобного и надеялась, что мужу понравится ее работа. По крайней мере к зиме у него появилась лишняя теплая рубашка.
Королева услыхала голос Гвеназет за дверью, вскочила с места и, глубоко вздохнув, поспешно отложила рубаху в сторону, а иголку воткнула в кожаную стенку своей коробки для рукоделия. Домоправительница всегда выражала неудовольствие, обнаруживая госпожу в мастерской. Но чего она ожидала? Неужто и впрямь надеялась, что Рианнон возьмется управлять хозяйством, несмотря на полную неопытность в этом нелегком деле?
На сей раз Гвеназет промчалась мимо, так и не заглянув в ткацкую. Рианнон подошла к станку, на котором было натянуто неоконченное полотно, и залюбовалась материей. Богатый индиго с малиновым оттенком не только ласкал ее взор, но и пробуждал мечты. Королева с удовольствием представила себе, как величественно будет выглядеть Мэлгон в новом тяжелом плаще, накинутом на плечи, и улыбнулась своим мыслям. Мужу шли глубокие тона в отличие от отца, который предпочитал яркие и чистые краски в своей одежде. Утонченный оттенок этой ткани, похожий на сокрытый в драгоценном камне неожиданный перелив, оживит темные блестящие волосы Мэлгона, и они покажутся еще чернее, зато блеск глаз станет глубже и проникновеннее.
Улыбка сползла с лица Рианнон. Ведь этот плащ она начала вскоре после отъезда короля, совершенно не надеясь закончить работу к его возвращению. И вот теперь почти все готово, но об окончании кампании покуда нет и слуху. Рианнон нахмурилась. Уж две луны сменились, но за это время до Диганви дошло лишь несколько скупых весточек о продвижении войск Мэлгона. Наверное, напрасно он надеялся на быстрое завершение войны.
– Рианнон! – Королева обернулась и увидела на пороге Гвеназет. Домоправительница разрумянилась и задыхалась от быстрого бега. – Наши на пути домой! – провозгласила она. – Гонец сообщил, что возвращаются с победой. Наверное, вожди подчинились Мэлгону. Часовой заметил войска на дороге. Они скоро будут здесь! – Гвеназет остановилась, чтобы перевести дух, потом указала на платье королевы. – Я отправила Таффи за вашим новым лавандовым нарядом. Непристойно встречать мужа в этом. Резкие слова обидели Рианнон. Простенькое свободное платьице, которое она обычно носила, как нельзя лучше подходило к ее образу жизни и обычным занятиям. Нельзя же было пылить в ткацкой или мазать глиной в гончарной те прекрасные наряды, что появились у нее благодаря стараниям местных мастериц. Да и пешие прогулки по лесу в ярких шелках или расшитых тонких шерстяных одеждах были совершенно невообразимы. Разумеется, теперь, когда муж вернулся домой, ей придется сделать над собой усилие, чтобы выглядеть достойно королевы.
Гвеназет умчалась по делам. Вслед за ней из мастерской вышла Рианнон. По всполошившемуся двору, где бегали женщины, дети и слуги, она дошла до королевских покоев. Здесь ее ждало шелковое платье цвета лаванды. Прикосновение тонкой материи к коже доставляло настоящее наслаждение, но теснота этого наряда была крайне непривычна. По настоянию Гвеназет, в талии и в бюсте платье сделали совсем узким, чтобы оно точно обрисовывало фигуру. Правда, сама Рианнон весьма сомневалась, стоило ли так подчеркивать скромные размеры ее прелестей. У нее не было пышных округлостей, которые могли бы соблазнительно натягивать ткань, и она опасалась, что прилегающий покрой лишь явственнее подчеркнет ее мнимые недостатки. В той шкатулке с драгоценностями, что хранилась на дне сундука, Рианнон отыскала подходящие аметистовые бусы, серьги и браслеты и украсила блестящими каменьями шею и запястья. Ставя ларец на место, она наткнулась на скользкий тяжелый предмет и медленно вытащила из сундука полированное бронзовое зеркало, укрепленное на ручке с богатым орнаментом. Эта вещь принадлежала первой жене Мэлгона, и теперь, по настоянию Гвеназет, Рианнон пользовалась ею. Молодая королева уже поднесла к лицу зеркало, чтобы заглянуть в него, но тут же передумала и торопливо спрятала зеркало поглубже. Что толку смотреть на свое отражение? Если не считать украшений и платья, во всем остальном она выглядит как всегда. А уж тягаться в красоте с тем необыкновенным созданием природы, которым, по описанию Таффи, была первая жена Мэлгона, нет никакого смысла.
Однако... Рианнон едва не протянула руку, чтобы снова взять зеркало. Мэлгон говорил, что ему нравится цвет ее волос. И как ни странно, он с восхищением отзывался о тонком стане своей супруги. Но было ли это искренне? Впрочем, Эсилт тоже нахваливала свою любимицу. Может, вслед за сестрой и брат увидел в Рианнон нечто достойное внимания, то, чего не замечали окружающие?
Течение ее мыслей было прервано криками, донесшимися с крепостного двора, и Рианнон догадалась, что войско уже совсем близко. Королева поспешно захлопнула крышку •сундука и задвинула его подальше в угол. Потом, выбежав из палаты, стремительно пересекла двор и присоединилась к толпе, заполнившей площадку перед самыми воротами.
Снова раздались приветственные возгласы, и Рианнон поднялась на цыпочки, чтобы хоть что-то разглядеть. Армия, поднимавшаяся по дороге к крепостным стенам, являла собой впечатляющее зрелище. Над разодетыми в красно-зеленое бригантами и в пурпур с золотом Кимрами реяли яркие стяги. Сияло на солнце оружие, блистали похожие на рыбью чешую кольчуги и начищенные медные шлемы, искрились золото и драгоценные камни, украшавшие рукояти мечей и кинжалов. Ослепительные шотландские плащи развевались на ветру и купались в солнечных лучах, словно волны многоцветного моря.
Войско приближалось. У Рианнон перехватило дыхание. Впереди двигался небольшой отряд всадников. От волнения у королевы засосало под ложечкой: во главе этой кавалькады она увидела Мэлгона. На гордом сером жеребце король выглядел таким прекрасным и величественным... Ее приятно поразила мысль о том, что она является женой этого замечательного воина. Непривычно было встречать возвращающегося из похода мужа. Прежде ей не раз приходилось видеть, как приветствует Нарана въезжающего в лагерь Фердика. Обычно он награждал ее за ожидание ничего не значащим поцелуем и направлялся прямехонько к большому очагу, чтобы подсчитать свою добычу.
При воспоминаниях об этом Рианнон охватила нервная дрожь, и она отступила под натиском нетерпеливых женщин и детей. Правда, до отъезда Мэлгон был к ней очень внимателен, но, может, только потому, что ее тело было для него так ново. Немудрено, что мужчина, готовый со дня на день столкнуться с ужасами войны, ухаживает за женщиной и ищет тепла возле нее. Теперь же, коль скоро опасности позади, Мэлгон, несомненно, проведет первые несколько часов возле очага вместе с товарищами, хвастаясь своими победами.
Топотом копыт и радостными криками наполнился крепостной двор. Толпа отхлынула внутрь крепости, освобождая дорогу долгожданным победителям. Шум и суматоха нарастали. Передовые всадники спешились, и к ним подбежали слуги и рабы, чтобы принять лошадей. Людская стена вновь двинулась к виновникам торжества. Рианнон видела, как Гвеназет, Сэван и несколько других женщин бросились в объятия своих мужей. Напряжение ее возросло до такой степени, что еще немного, и она бросилась бы прочь с шумного двора. Но тут кто-то громко позвал ее по имени.
Она оглянулась и увидела Мэлгона, с пленительной улыбкой шедшего к ней. Рианнон двинулась ему навстречу, и ее приятно удивило, что люди расступаются, давая ей дорогу. Еще сильнее поразилась она, когда муж крепко обнял ее и страстно поцеловал.
– Любовь моя. – Этот хриплый шепот мурашками пробежал по ее телу, а от поцелуя губы, казалось, загорелись. Мэлгон посмотрел в ее лицо своими необыкновенными синими глазами. – Я отвоевал мое королевство, как и обещал тебе. Но не только поэтому я так счастлив, Рианнон, я хочу, чтобы ты узнала первая... Вот мой сын.
Отпустив жену, Мэлгон указал на мальчика, стоявшего у него за спиной. Королева захлопала ресницами, в крайнем удивлении разглядывая этого ребенка, который был всего несколькими дюймами ниже ее самой. По его пухлым щекам и тощим конечностям она поняла, что мальчугану не более семи зим. Насчет его происхождения не оставалось никаких сомнений: у него были те же темно-синие глаза, что и у Мэлгона, такая же поджарая, стройная фигура. Однако остальное он, очевидно, воспринял от матери. В мягком шелке каштановых волос виднелись более светлые пряди, а кожа имела золотистый оттенок. Обрамленные длинными густыми ресницами глаза и точеные черты лица делали его немного похожим на девочку.
– Рин, вот твоя мачеха, королева Рианнон. Мальчик поклонился и протянул ей букет наполовину увядших полевых цветов.
– Миледи...
Рианнон приняла цисты и постаралась улыбнуться, хотя на самом деле ей было невесело. Но королева знала, что ради Мэлгона должна пересилить себя. Кроме того, ей было жаль парнишку. Она еще слишком хорошо помнила свой приезд в этот чужой для нее дом. Насколько же тяжелее должно быть ребенку?
Король взял жену за руку и не отпускал от себя, покуда толпа провожала их вглубь крепости.
– Я все объясню, как только мы останемся наедине, – шепнул он ей на ухо. – А теперь мне лучше пойти помыться. Встретимся на пиру.
Направляясь в большой зал, Рианнон старалась взять себя в руки и побороть охватившее ее смятение. Все произошло так быстро. Сначала радостное приветствие Мэлгона, затем сразу же – ошеломительное знакомство с его наследником. Чем все это могло обернуться для нее? Не станет ли король меньше интересоваться супружеской постелью теперь, когда срочная потребность в рождении сына отпала? А вдруг он сделает то, чего Рианнон боялась больше всего на свете, вдруг заведет любовницу? Занимая свое место в пока еще полупустом зале, королева почувствовала, что ее члены сковало нервное напряжение.
Через несколько минут Мэлгон уже сидел подле жены и оживленно беседовал с окружавшими его соратниками. Рианнон отпила большой глоток дорогого вина – его покупали в Галлии, и для жителей прибрежных земель оно было редкостным питьем.
– Дать тебе кусочек жареного барашка? – спросил Мэлгон, указывая на блюдо столовым ножом. Рианнон покачала головой: какая там еда. Но тут она почувствовала взгляд короля на своем лице, а потом и его теплую, ободряющую руку, коснувшуюся ее ладони. – Ну-ну, не надо так огорчаться, cariad, – прошептал он. – После пира я буду всецело в твоем распоряжении.
Королева натужно улыбнулась. Муж не должен заметить ее беспокойство, связанное с приездом Рина. Она обязана праздновать победу и радоваться счастливому возвращению своего супруга.
Королева уже повернулась к мужу, чтобы произнести приветственный тост и выразить свою радость по поводу его возвращения, но Мэлгон вдруг начал рассказывать об одном из сражений. Все окружающие, забыв о еде, слушали короля.
– Помню, я остановился в раздумье, стоит ли сразиться с этими пятерыми или же лучше, пока не поздно, уносить ноги. – Мэлгон отодвинул от себя еду и тряхнул головой. – Боже правый, я и в самом деле решил, что мои дни сочтены, когда увидел Роддери с четырьмя сыновьями – они поджидали меня на поляне. И все они были рыжими – все, кроме самого Роддери, который в последнее время сильно поседел, – и напоминали свору красных волков, наметивших себе жертву. Глаза их точно так же сверкали, а лица налились кровью.
– Но где же в это время были Бэйлин с Элвином и остальные люди?
Этот вопрос задала Гвеназет. И тотчас же раздался голос разъяренного Бэйлина:
– Вот-вот, Гвеназет, расспроси-ка его хорошенько. Пусть расскажет при всех, как оказался на этом Богом забытом болоте совершенно один, без всякой охраны. – Старый воин злобно глянул на Мэлгона. – Надеюсь, ты как следует испугался. Мне бы хотелось, чтобы в тот момент у тебя от страха застучали зубы. Может, впредь ты дважды подумаешь, стоит ли в одиночку преследовать противника.
– Как? Вы один отправились вслед за ними? За всеми пятерыми?! – Гвеназет напоминала всполошившуюся курицу.
– Не сделай я этого без промедления, Роддери с сыновьями мог бы сбежать. А уж если бы они добрались до остатков своих войск и соединились с Кинаном, то численно превзошли бы нас. К тому же они, разумеется, лучше знали местность. Так что судьба всей кампании висела в тот миг на волоске. Мне некогда было думать о собственной шкуре.
– Но если бы тебя взяли в плен или убили, то весь поход потерял бы смысл, – зарычал Бэйлин. – Ты не желторотый юнец с круглыми глазами, Мэлгон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44