Крошечные бубенчики на ее туфлях звенели при каждом шаге, слегка заглушаемые устилавшим пол тростником. Она остановилась у возвышения и, вскинув голову, уставилась на человека в кресле. Стены были увешаны тяжелыми гобеленами, колеблющимися от сквозняков. По обеим сторонам зала выстроились вооруженные люди.
Стоя перед ним, Джина изо всех сил старалась казаться спокойной.
— Вы не слишком радушный хозяин, судя по обращению со мной! — сказала она дерзко. — Зачем меня привели сюда?
— Тебе что, не нравится у нас? Разве с тобой плохо обошлись? — последовал насмешливый вопрос.
— Если считается, что тащить силой — это хорошее обращение, тогда да: со мной обошлись неплохо.
— Ну и отлично. — Слабая улыбка скривила его губы. Он наклонился вперед, чтобы получше разглядеть ее. — Могу обещать, что в ближайшем будущем ты не почувствуешь себя обделенной моим вниманием.
— Очень любезно с вашей стороны.
Джина пока не могла понять, что он за человек, но уже догадывалась, что это и есть кузен Рональда — тот, который захватил Гленлайон.
Его нельзя было назвать безобразным, но низкий лоб, косо срезанные скулы и пронзительные черные глаза производили неприятное впечатление. Квадратная челюсть подчеркивалась слишком прямой линией рта, глаза были слишком близко посажены, а губы бледны и тонки. Изогнутые в жестокой улыбке, они не сулили ей ничего доброго. Чем-то он походил на матерого лиса, хотя вовсе не был рыжим.
Джина глубоко вздохнула и, прищурив глаза, попыталась сосредоточиться на мыслях этого человека. Сейчас она могла надеяться только на свой дар. Необходимо было разгадать за непроницаемой лисьей улыбкой его подлинные намерения.
Поначалу до нее доходили лишь разрозненные обрывки эмоций. Черная зависть, отчаяние, ненависть — все переплелось в какой-то запутанный клубок.
…Напрасно, все будет напрасно, если я не убью его… Я должен увидеть, как его кожу сдирают с костей, как трепещет его вырванное из груди сердце! Чума на голове короля, который приблизил его к себе! Даже уехав, он не проиграл… Но теперь моя очередь, моя очередь… и месть будет сладкой…
Вместо того, чтобы что-то прояснить, эти несвязные мысли только удвоили ее смятение. Джина боялась представить себе, что он думает о ней — такой жалкой в этой потрепанной накидке, мятом платье с распущенной шнуровкой, и с волосами, в беспорядке разметавшимися по плечам…
— Сэр Боуэн, — обратился он к одному из стоящих рядом мужчин, — расскажи мне еще раз, где вы нашли это заблудшее создание.
Молодой человек, которого назвали Боуэном, кивнул головой и с готовностью вышел вперед.
— Мы встретили ее в чаще леса неподалеку от замка, лорд Гэвин. Она нездешняя и, судя по всему, приехала вместе с твоим кузеном. Я подумал, что будет лучше увести ее с собой и расспросить…
Мой отец сгорел бы со стыда… но что же мне было делать?
Эта неожиданная мысль, мелькнувшая в сознании Боуэна, дошла до Джины, и она вдруг поняла, что он относится к ней скорее сочувственно. Впрочем, минутный порыв жалости быстро сменился мыслью о том, что надо сделать все, чтобы втереться в доверие к Гэвину, войти к нему в милость, хотя шансов у него маловато.
Джина догадалась, что Боуэн не был жестоким человеком. Он просто попал в какую-то трудную ситуацию, связанную с его отцом и Гэвином.
— Ты правильно поступил, приведя ее сюда, — лорд Гэвин окинул Джину внимательным взглядом.
Обычная шлюха скорее всего… Чернявая… накидка краденая, шнуровка распущена… Не думал, что у моего кузена такой вкус…
Услышав эти мысли, Джина вспыхнула и упрямо вздернула подбородок. Ну, конечно! Ведь благородная дама, по их понятиям, должна обязательно иметь светлые волосы и кожу цвета слоновой кости — а не смуглую, как у нее. Она не раз читала подобные мысли у мужчин, но прежде это ее мало трогало. А сейчас Джину пронзила неожиданная мысль: что, если и Рональд думает о ней точно так же?
— Итак, кто ты такая? — Гэвин слегка наклонился вперед, на его лице уже не было притворного добродушия. — Ты не уроженка Уэльса. Что же ты делала, бродя в лесу одна?
Джина опустила глаза, решив изобразить робость и беззащитность. Это должно понравиться человеку, который жаждет повиновения и власти.
— Я заблудилась, милорд! И испугалась. Я так долго бродила одна, что не имею никакого понятия, где мои спутники и где оказалась я сама, — сказала она дрожащим голосом и посмотрела на него сквозь слезы. — Я… я собирала травы… чтобы поесть.
Гэвин задумчиво погладил свою маленькую черную бородку под нижней губой и слегка прищурился.
Валялась с кем-то в траве — это более вероятно… — подумал он.
— В таком растрепанном виде? Что с тобой там случилось? — произнес он вслух.
— Я услышала, что кто-то бродит по лесу, и побежала. Я подумала, может, волк или медведь…
Изображать испуг ей не пришлось: она действительно боялась. Если этот человек заподозрит, что она каким-то образом связана с Роном, она погибла! Он использует ее как орудие, чтобы расправиться со своим кузеном.
— Ты видела кого-нибудь в лесу? — требовательно спросил Гэвин. — Может быть, вооруженных людей или крестьян?
Джина покачала головой. Волосы ее упали на лоб, так что он ничего не мог прочесть в ее глазах.
— Я никого не встречала, милорд. До тех пор, пока ваши люди не наткнулись на меня.
— Уверен, что ты лжешь, — сказал он тихим, леденящим душу голосом.
Черт бы ее побрал! Я знаю, что эта стерва видела его и должна что-нибудь о нем знать… Он там выжидает, он что-то замышляет… Я столько сделал, чтобы добыть Гленлайон, и не остановлюсь теперь!..
Джина не ответила и только решительно помотала головой. Пусть он думает, что она от страха потеряла дар речи… Внезапно она почувствовала, что перед мысленным взором Гэвина возникло видение обнаженной женщины. Джина не поняла, кто она, и подняла удивленный взгляд на уэльского лорда. Коварная улыбка играла на его губах.
Наступило продолжительное молчание: Гэвин явно сомневался, верить или не верить ей. Наконец он обратился к одному из своих людей и велел увести Джину.
— Мы поговорим позднее, — напоследок бросил он ей. — Я дам тебе возможность поразмыслить и вспомнить, что ты там видела в лесу.
Джина не протестовала, и ее отвели вниз, в глубокий подвал замка, где не было другого света, кроме колеблющегося пламени шипящих факелов. Шаги гулко отдавались в узких каменных коридорах. Здесь стоял застарелый запах гниения и смерти, и Джине стало не по себе. Ее страж остановился возле узкой деревянной двери и сунул в металлическую скважину огромный ключ. Дверные петли протестующе заскрипели, когда дверь открылась. Зловоние, вырвавшееся оттуда, было почти нестерпимым, и Джина непроизвольно сделала шаг назад. Но страж поймал ее за руку и втолкнул в камеру.
— Вперед! — коротко приказал он.
Джина повернулась и посмотрела на него. Глаза их встретились, и он, не выдержав, первым отвел взгляд, когда она вперилась в него своим пронизывающим взглядом. Он думал по-уэльски, и она не понимала его, но чувство страха можно разгадать, и не зная языка.
— Ведьма… — пробормотал он. — Настоящая ведьма!
Попятившись, он нащупал дверь и захлопнул ее, судорожно пытаясь повернуть ключ. Резкий металлический скрежет выдавал его панику; Джина спокойно ждала.
Было темно. Единственный луч света проникал сквозь узкую щель в окованной железом двери. Она услышала, как страж удаляется по коридору тяжелыми торопливыми шагами. И вдруг ощутила чье-то присутствие: в камере рядом с ней кто-то был!
Приятный мужской голос по-уэльски произнес какое-то приветствие, и Джина быстро обернулась.
— Я не говорю по-уэльски, — ответила она.
— Ага. — Послышался шорох, потом показался неясный силуэт: какой-то человек выступил на слабый свет, проникавший сквозь щель. — Прошу прощения.
— Так вы говорите по-английски! — воскликнула Джина с облегчением.
— И по-французски, — ответил он, и Джина скорее почувствовала, чем увидела его улыбку в полутьме. — Знание языков не помешает в наши времена.
Как только глаза ее привыкли к полумраку, Джина обнаружила, что ее товарищ по несчастью гораздо старше ее. Это был среднего роста плотный мужчина с взлохмаченными каштановыми волосами и сединой на висках. Под растрепанной бородой угадывалось добродушное лицо, а одежда, испачканная и местами разорванная, явно была когда-то вполне приличной. Поскольку думал он по-уэльски, Джине трудно было проникнуть в его сознание.
— Вы только что оттуда? — Он указал кивком на верхние этажи замка. — Как там дела?
Джина слабо улыбнулась.
— Я не из здешних мест и никого тут не знаю. Мне показалось лишь, что лорд Гэвин — хитрая лиса, а большинство его людей запуганы. — Она обвела взглядом камеру. — Надеюсь, что мы не окончим свои дни здесь. Ведь это, очевидно, не самое приятное место в Уэльсе?
— Я бы предложил вам сесть, если бы было, куда, но увы… Однако позволю себе продемонстрировать свою учтивость другим способом. — Широким жестом он достал из кармана и протянул ей черствый ломоть хлеба. — Я берег его для особого случая и думаю, что он наступил.
До сих пор Джина не ощущала голода и только теперь вспомнила, что даже не завтракала сегодня.
— Я почту за честь разделить этот хлеб с вами, сэр…
— Оуэн, — подсказал он. — А вы?..
— Меня зовут Джина.
— Джина… Это итальянское имя, не так ли?
— Да. — Она взяла кусок хлеба, который он протянул ей, и с удовольствием надкусила. Была ли тому виной темнота или их невеселое положение в камере, а может — напряжение, владевшее ею, но она вдруг доверчиво заговорила с ним, сама не зная, зачем это делает. — В детстве я путешествовала с итальянским бродячим цирком, и все называли меня Джиной. С тех пор меня так и зовут.
— Понятно, — жуя свою корку, кивнул он. — Вот тут у меня есть еще кусочек сыра. Если вас не смущает небольшой налет плесени, разделим его. — Соскребая ногтем плесень, он окинул ее оценивающим взглядом. — Но вы, похоже, не итальянка. Вы скрывались, наверное?
— Вы очень проницательны, господин Оуэн, — улыбнулась она.
— Да, мне это уже говорили. Итак, давайте, дитя мое, сядем на эту кучу соломы и рассказывайте. Мне интересно узнать, что за преступление вы совершили, попав в результате к Гэвину в подземную темницу. И правда ли, что вы — одна из тех сказочных фей и колдуний, за которую вас явно принял наш страж.
Глава ДВЕНАДЦАТАЯ
— Не получится? — Услышав это от Брайена, Бьяджо бросил в его сторону насмешливый взгляд. — Это у тебя не получится, глупый неуклюжий кельт. А я могу еще и не такое!
Рональд, нахмурившись, слушал их спор. Лицо Брайена налилось кровью, глаза готовы были выскочить из орбит, а молодой итальянец в волнении размахивал горящим факелом. Наконец терпение Рона лопнуло.
— Ты сейчас подожжешь деревья вокруг нас, щенок! Тогда уж, конечно, наши враги всполошатся, но только это будет сомнительная победа.
Бьяджо затушил факел в ведре с водой.
— Я готов. Я-то давно готов. А вот готовы ли вы? От вашего промедления все может сорваться.
У Рональда было свое мнение на этот счет, но он не стал спорить с ним, а только пожал плечами.
— Спешка тут ничего не даст. Мы недаром согласились с твоим планом; это наш единственный шанс. Попытка взять такую крепость, как Гленлайон, без должной подготовки была бы и глупой, и роковой.
— Но ты уже отдал приказания своим людям?
Рон улыбнулся.
— Да, они готовы. Но главное зависит от тебя, парень. Ты должен успеть выполнить свою задачу за семь дней. И помни то, что я сказал: не делай сам ничего — только найди ее. Все остальное предоставь нам.
— Только не опоздайте, — предупредил Бьяджо, — иначе вы погубите нас.
Рональд вспыхнул, поднявшись с поваленного дуба, на котором сидел. Он выхватил меч и взмахнул им. Несколько веток со слабым шелестом упали на землю, начисто срезанные острым лезвием.
— Не в моем обычае терпеть поражение, щенок! — высокомерно бросил он. — А ты берегись, чтобы не провалить дело.
Черные глаза юноши гневно сверкнули, он гордо вскинул голову.
— Если я потерплю неудачу, они убьют меня раньше тебя!
Это, в сущности, было правдой, и Рональд не стал отвечать. Они оба понимали, каким рискованным был этот отчаянный план. Если он удастся, это будет просто чудо и счастье, а если провалится — всему конец. Не исключено, что кое-кому из них придется болтаться повешенным на стенах Гленлайона…
Подошла Элспет, окинув Бьяджо критическим взором.
— Ты похож скорее на шута, чем на актера, — резко заметила она. — Где ты откопал этот костюм?
— В повозке. Пришлось наскоро приспособить его. Тебе что, не нравится?
И Бьяджо принялся вертеться перед ней во все стороны, поглаживая рукой пестрые, сшитые из разных лоскутков штаны, плотно облегающие его ноги. Потом лихо нахлобучил колпак на свою темноволосую голову и спустил до плеча его длинный конец с нашитыми на нем бубенчиками. Камзол его был ярко-пунцового цвета, на поясе — блестящий желтый кушак с медными бляхами. Поверх камзола он накинул ярко-синий короткий плащ.
Придирчиво осмотрев его, Элспет покачала головой.
— Очень уж ты пестро одет. Словно упал в красильне в чан с остатками. Ты слишком бросаешься в глаза.
— Но это же хорошо! — Бьяджо схватил ее за руки и закружил в танце, невзирая на протесты старухи. А оставив запыхавшуюся Элспет, тут же вспрыгнул на пенек, громко взывая: — Эй, все сюда! Посмотрите на меня! Замечайте только меня, достопочтенные лорды и леди! Следите за моей правой рукой… нет, моей левой рукой, и я покажу вам чудеса ловкости, которые вы не увидите больше нигде в мире!
Элспет скрестила руки на груди и неодобрительно смотрела на него.
— Будь осторожен, дурачок! Смотри, чтобы тебя не насадили на вертел вместо цыпленка. Ты что, забыл, что случилось, когда Джина надевала этот костюм в Тулузе? С тебя едва не содрал шкуру тот толстый мясник. И если бы не Джина… — Губы старухи задрожали, и она поспешно приложила к ним руку. — Берегись их, иначе они погубят и тебя, и мою госпожу!
Сразу перестав паясничать, Бьяджо подошел к ней и зашептал что-то на ухо, пока старая женщина не успокоилась. Тогда, бросив ей ободряющий взгляд, он обернулся и посмотрел на Рональда.
— Я готов сыграть свою роль, милорд.
— В таком случае, пора начинать. — Рон кивнул сэру Роберту и отдал приказ выстроить людей на открытом гребне холма, возвышающемся над Гленлайоном. — Покажемся им во всей красе. Пусть те, в замке, видят, что мы устанавливаем осадные орудия и так увлеклись, что не заметили, как сбежал пленник.
— И помни, — прервал Бьяджо, — погоня должна быть убедительной, уэльсец.
Усмехнувшись, Рональд выхватил свой меч с ловкостью, которая доказывала, что рука его полностью зажила.
— Я это проделаю с величайшим удовольствием, щенок.
Бьяджо невольно втянул голову в плечи, и его дерзкая ухмылка немного поувяла.
— Ну-ну, не слишком увлекайся! У меня нет никакого желания, чтобы ты продырявил мне шкуру.
— Тогда скачи на этой лошадке так быстро, как только сможешь, поскольку я буду мчаться за тобой.
Рон бросил взгляд в сторону оседланной кобылы. Это была небольшая, но крепкая лошадка арабских кровей; он видел не раз на Востоке, как на таких скакали сарацины. Слишком маленькие, чтобы выдержать закованных в латы англичан, эти лошади как нарочно были созданы для жгучих песков Аравии и своих легких наездников. Даже в пылу атаки Рон невольно восхищался тем, как уверенно они несутся по пустыне.
Проследив за его взглядом, Бьяджо сказал:
— Моя госпожа утверждает, что эта кобыла способна лететь, как ветер. Но и нрав у нее такой же переменчивый.
— Такова уж женская природа. Ну а теперь пора. Я буду мчаться за тобой, а Брайен за мной. — Рон твердо встретил взгляд юноши. — Ну, с Богом! И удачи тебе, щенок.
Ухмыльнувшись, Бьяджо кивнул. Шагнув к нетерпеливо переступающей лошади, он взял уздечку и вскочил в седло.
— Встретимся в большом зале Гленлайона, уэльсец, — бросил он и, пришпорив лошадь, ринулся вниз с холма.
Рональд нарочито медленно сел на коня и, натянув шлем, взвесил на руке свой меч. Турок нетерпеливо переступал ногами, но Рональд сдерживал его, пока не увидел, что Бьяджо скачет уже по улице деревни. Крестьяне, хватая детей, бросались врассыпную с его дороги и посылали ему вслед проклятья. Рон улыбнулся: в замке наверняка должны заметить переполох. Потом он сжал коленями бока своего могучего коня, и Турок в неудержимом галопе рванулся вперед.
Несясь вниз по крутому склону, Рон не спускал глаз с Бьяджо. Могучие мускулы Турка работали в совершенном ритме — только земля летела из-под копыт. Ветер свистел вокруг них, но Рон слышал за спиной топот лошадей. Это скакали Брайен и сэр Клайд. Турок, разумеется, недосягаем для них, но и маленькая кобыла впереди (Джина была права) летела, как ветер. Он пустил Турка еще быстрее, и его боевой конь наконец смог показать, на что он способен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Стоя перед ним, Джина изо всех сил старалась казаться спокойной.
— Вы не слишком радушный хозяин, судя по обращению со мной! — сказала она дерзко. — Зачем меня привели сюда?
— Тебе что, не нравится у нас? Разве с тобой плохо обошлись? — последовал насмешливый вопрос.
— Если считается, что тащить силой — это хорошее обращение, тогда да: со мной обошлись неплохо.
— Ну и отлично. — Слабая улыбка скривила его губы. Он наклонился вперед, чтобы получше разглядеть ее. — Могу обещать, что в ближайшем будущем ты не почувствуешь себя обделенной моим вниманием.
— Очень любезно с вашей стороны.
Джина пока не могла понять, что он за человек, но уже догадывалась, что это и есть кузен Рональда — тот, который захватил Гленлайон.
Его нельзя было назвать безобразным, но низкий лоб, косо срезанные скулы и пронзительные черные глаза производили неприятное впечатление. Квадратная челюсть подчеркивалась слишком прямой линией рта, глаза были слишком близко посажены, а губы бледны и тонки. Изогнутые в жестокой улыбке, они не сулили ей ничего доброго. Чем-то он походил на матерого лиса, хотя вовсе не был рыжим.
Джина глубоко вздохнула и, прищурив глаза, попыталась сосредоточиться на мыслях этого человека. Сейчас она могла надеяться только на свой дар. Необходимо было разгадать за непроницаемой лисьей улыбкой его подлинные намерения.
Поначалу до нее доходили лишь разрозненные обрывки эмоций. Черная зависть, отчаяние, ненависть — все переплелось в какой-то запутанный клубок.
…Напрасно, все будет напрасно, если я не убью его… Я должен увидеть, как его кожу сдирают с костей, как трепещет его вырванное из груди сердце! Чума на голове короля, который приблизил его к себе! Даже уехав, он не проиграл… Но теперь моя очередь, моя очередь… и месть будет сладкой…
Вместо того, чтобы что-то прояснить, эти несвязные мысли только удвоили ее смятение. Джина боялась представить себе, что он думает о ней — такой жалкой в этой потрепанной накидке, мятом платье с распущенной шнуровкой, и с волосами, в беспорядке разметавшимися по плечам…
— Сэр Боуэн, — обратился он к одному из стоящих рядом мужчин, — расскажи мне еще раз, где вы нашли это заблудшее создание.
Молодой человек, которого назвали Боуэном, кивнул головой и с готовностью вышел вперед.
— Мы встретили ее в чаще леса неподалеку от замка, лорд Гэвин. Она нездешняя и, судя по всему, приехала вместе с твоим кузеном. Я подумал, что будет лучше увести ее с собой и расспросить…
Мой отец сгорел бы со стыда… но что же мне было делать?
Эта неожиданная мысль, мелькнувшая в сознании Боуэна, дошла до Джины, и она вдруг поняла, что он относится к ней скорее сочувственно. Впрочем, минутный порыв жалости быстро сменился мыслью о том, что надо сделать все, чтобы втереться в доверие к Гэвину, войти к нему в милость, хотя шансов у него маловато.
Джина догадалась, что Боуэн не был жестоким человеком. Он просто попал в какую-то трудную ситуацию, связанную с его отцом и Гэвином.
— Ты правильно поступил, приведя ее сюда, — лорд Гэвин окинул Джину внимательным взглядом.
Обычная шлюха скорее всего… Чернявая… накидка краденая, шнуровка распущена… Не думал, что у моего кузена такой вкус…
Услышав эти мысли, Джина вспыхнула и упрямо вздернула подбородок. Ну, конечно! Ведь благородная дама, по их понятиям, должна обязательно иметь светлые волосы и кожу цвета слоновой кости — а не смуглую, как у нее. Она не раз читала подобные мысли у мужчин, но прежде это ее мало трогало. А сейчас Джину пронзила неожиданная мысль: что, если и Рональд думает о ней точно так же?
— Итак, кто ты такая? — Гэвин слегка наклонился вперед, на его лице уже не было притворного добродушия. — Ты не уроженка Уэльса. Что же ты делала, бродя в лесу одна?
Джина опустила глаза, решив изобразить робость и беззащитность. Это должно понравиться человеку, который жаждет повиновения и власти.
— Я заблудилась, милорд! И испугалась. Я так долго бродила одна, что не имею никакого понятия, где мои спутники и где оказалась я сама, — сказала она дрожащим голосом и посмотрела на него сквозь слезы. — Я… я собирала травы… чтобы поесть.
Гэвин задумчиво погладил свою маленькую черную бородку под нижней губой и слегка прищурился.
Валялась с кем-то в траве — это более вероятно… — подумал он.
— В таком растрепанном виде? Что с тобой там случилось? — произнес он вслух.
— Я услышала, что кто-то бродит по лесу, и побежала. Я подумала, может, волк или медведь…
Изображать испуг ей не пришлось: она действительно боялась. Если этот человек заподозрит, что она каким-то образом связана с Роном, она погибла! Он использует ее как орудие, чтобы расправиться со своим кузеном.
— Ты видела кого-нибудь в лесу? — требовательно спросил Гэвин. — Может быть, вооруженных людей или крестьян?
Джина покачала головой. Волосы ее упали на лоб, так что он ничего не мог прочесть в ее глазах.
— Я никого не встречала, милорд. До тех пор, пока ваши люди не наткнулись на меня.
— Уверен, что ты лжешь, — сказал он тихим, леденящим душу голосом.
Черт бы ее побрал! Я знаю, что эта стерва видела его и должна что-нибудь о нем знать… Он там выжидает, он что-то замышляет… Я столько сделал, чтобы добыть Гленлайон, и не остановлюсь теперь!..
Джина не ответила и только решительно помотала головой. Пусть он думает, что она от страха потеряла дар речи… Внезапно она почувствовала, что перед мысленным взором Гэвина возникло видение обнаженной женщины. Джина не поняла, кто она, и подняла удивленный взгляд на уэльского лорда. Коварная улыбка играла на его губах.
Наступило продолжительное молчание: Гэвин явно сомневался, верить или не верить ей. Наконец он обратился к одному из своих людей и велел увести Джину.
— Мы поговорим позднее, — напоследок бросил он ей. — Я дам тебе возможность поразмыслить и вспомнить, что ты там видела в лесу.
Джина не протестовала, и ее отвели вниз, в глубокий подвал замка, где не было другого света, кроме колеблющегося пламени шипящих факелов. Шаги гулко отдавались в узких каменных коридорах. Здесь стоял застарелый запах гниения и смерти, и Джине стало не по себе. Ее страж остановился возле узкой деревянной двери и сунул в металлическую скважину огромный ключ. Дверные петли протестующе заскрипели, когда дверь открылась. Зловоние, вырвавшееся оттуда, было почти нестерпимым, и Джина непроизвольно сделала шаг назад. Но страж поймал ее за руку и втолкнул в камеру.
— Вперед! — коротко приказал он.
Джина повернулась и посмотрела на него. Глаза их встретились, и он, не выдержав, первым отвел взгляд, когда она вперилась в него своим пронизывающим взглядом. Он думал по-уэльски, и она не понимала его, но чувство страха можно разгадать, и не зная языка.
— Ведьма… — пробормотал он. — Настоящая ведьма!
Попятившись, он нащупал дверь и захлопнул ее, судорожно пытаясь повернуть ключ. Резкий металлический скрежет выдавал его панику; Джина спокойно ждала.
Было темно. Единственный луч света проникал сквозь узкую щель в окованной железом двери. Она услышала, как страж удаляется по коридору тяжелыми торопливыми шагами. И вдруг ощутила чье-то присутствие: в камере рядом с ней кто-то был!
Приятный мужской голос по-уэльски произнес какое-то приветствие, и Джина быстро обернулась.
— Я не говорю по-уэльски, — ответила она.
— Ага. — Послышался шорох, потом показался неясный силуэт: какой-то человек выступил на слабый свет, проникавший сквозь щель. — Прошу прощения.
— Так вы говорите по-английски! — воскликнула Джина с облегчением.
— И по-французски, — ответил он, и Джина скорее почувствовала, чем увидела его улыбку в полутьме. — Знание языков не помешает в наши времена.
Как только глаза ее привыкли к полумраку, Джина обнаружила, что ее товарищ по несчастью гораздо старше ее. Это был среднего роста плотный мужчина с взлохмаченными каштановыми волосами и сединой на висках. Под растрепанной бородой угадывалось добродушное лицо, а одежда, испачканная и местами разорванная, явно была когда-то вполне приличной. Поскольку думал он по-уэльски, Джине трудно было проникнуть в его сознание.
— Вы только что оттуда? — Он указал кивком на верхние этажи замка. — Как там дела?
Джина слабо улыбнулась.
— Я не из здешних мест и никого тут не знаю. Мне показалось лишь, что лорд Гэвин — хитрая лиса, а большинство его людей запуганы. — Она обвела взглядом камеру. — Надеюсь, что мы не окончим свои дни здесь. Ведь это, очевидно, не самое приятное место в Уэльсе?
— Я бы предложил вам сесть, если бы было, куда, но увы… Однако позволю себе продемонстрировать свою учтивость другим способом. — Широким жестом он достал из кармана и протянул ей черствый ломоть хлеба. — Я берег его для особого случая и думаю, что он наступил.
До сих пор Джина не ощущала голода и только теперь вспомнила, что даже не завтракала сегодня.
— Я почту за честь разделить этот хлеб с вами, сэр…
— Оуэн, — подсказал он. — А вы?..
— Меня зовут Джина.
— Джина… Это итальянское имя, не так ли?
— Да. — Она взяла кусок хлеба, который он протянул ей, и с удовольствием надкусила. Была ли тому виной темнота или их невеселое положение в камере, а может — напряжение, владевшее ею, но она вдруг доверчиво заговорила с ним, сама не зная, зачем это делает. — В детстве я путешествовала с итальянским бродячим цирком, и все называли меня Джиной. С тех пор меня так и зовут.
— Понятно, — жуя свою корку, кивнул он. — Вот тут у меня есть еще кусочек сыра. Если вас не смущает небольшой налет плесени, разделим его. — Соскребая ногтем плесень, он окинул ее оценивающим взглядом. — Но вы, похоже, не итальянка. Вы скрывались, наверное?
— Вы очень проницательны, господин Оуэн, — улыбнулась она.
— Да, мне это уже говорили. Итак, давайте, дитя мое, сядем на эту кучу соломы и рассказывайте. Мне интересно узнать, что за преступление вы совершили, попав в результате к Гэвину в подземную темницу. И правда ли, что вы — одна из тех сказочных фей и колдуний, за которую вас явно принял наш страж.
Глава ДВЕНАДЦАТАЯ
— Не получится? — Услышав это от Брайена, Бьяджо бросил в его сторону насмешливый взгляд. — Это у тебя не получится, глупый неуклюжий кельт. А я могу еще и не такое!
Рональд, нахмурившись, слушал их спор. Лицо Брайена налилось кровью, глаза готовы были выскочить из орбит, а молодой итальянец в волнении размахивал горящим факелом. Наконец терпение Рона лопнуло.
— Ты сейчас подожжешь деревья вокруг нас, щенок! Тогда уж, конечно, наши враги всполошатся, но только это будет сомнительная победа.
Бьяджо затушил факел в ведре с водой.
— Я готов. Я-то давно готов. А вот готовы ли вы? От вашего промедления все может сорваться.
У Рональда было свое мнение на этот счет, но он не стал спорить с ним, а только пожал плечами.
— Спешка тут ничего не даст. Мы недаром согласились с твоим планом; это наш единственный шанс. Попытка взять такую крепость, как Гленлайон, без должной подготовки была бы и глупой, и роковой.
— Но ты уже отдал приказания своим людям?
Рон улыбнулся.
— Да, они готовы. Но главное зависит от тебя, парень. Ты должен успеть выполнить свою задачу за семь дней. И помни то, что я сказал: не делай сам ничего — только найди ее. Все остальное предоставь нам.
— Только не опоздайте, — предупредил Бьяджо, — иначе вы погубите нас.
Рональд вспыхнул, поднявшись с поваленного дуба, на котором сидел. Он выхватил меч и взмахнул им. Несколько веток со слабым шелестом упали на землю, начисто срезанные острым лезвием.
— Не в моем обычае терпеть поражение, щенок! — высокомерно бросил он. — А ты берегись, чтобы не провалить дело.
Черные глаза юноши гневно сверкнули, он гордо вскинул голову.
— Если я потерплю неудачу, они убьют меня раньше тебя!
Это, в сущности, было правдой, и Рональд не стал отвечать. Они оба понимали, каким рискованным был этот отчаянный план. Если он удастся, это будет просто чудо и счастье, а если провалится — всему конец. Не исключено, что кое-кому из них придется болтаться повешенным на стенах Гленлайона…
Подошла Элспет, окинув Бьяджо критическим взором.
— Ты похож скорее на шута, чем на актера, — резко заметила она. — Где ты откопал этот костюм?
— В повозке. Пришлось наскоро приспособить его. Тебе что, не нравится?
И Бьяджо принялся вертеться перед ней во все стороны, поглаживая рукой пестрые, сшитые из разных лоскутков штаны, плотно облегающие его ноги. Потом лихо нахлобучил колпак на свою темноволосую голову и спустил до плеча его длинный конец с нашитыми на нем бубенчиками. Камзол его был ярко-пунцового цвета, на поясе — блестящий желтый кушак с медными бляхами. Поверх камзола он накинул ярко-синий короткий плащ.
Придирчиво осмотрев его, Элспет покачала головой.
— Очень уж ты пестро одет. Словно упал в красильне в чан с остатками. Ты слишком бросаешься в глаза.
— Но это же хорошо! — Бьяджо схватил ее за руки и закружил в танце, невзирая на протесты старухи. А оставив запыхавшуюся Элспет, тут же вспрыгнул на пенек, громко взывая: — Эй, все сюда! Посмотрите на меня! Замечайте только меня, достопочтенные лорды и леди! Следите за моей правой рукой… нет, моей левой рукой, и я покажу вам чудеса ловкости, которые вы не увидите больше нигде в мире!
Элспет скрестила руки на груди и неодобрительно смотрела на него.
— Будь осторожен, дурачок! Смотри, чтобы тебя не насадили на вертел вместо цыпленка. Ты что, забыл, что случилось, когда Джина надевала этот костюм в Тулузе? С тебя едва не содрал шкуру тот толстый мясник. И если бы не Джина… — Губы старухи задрожали, и она поспешно приложила к ним руку. — Берегись их, иначе они погубят и тебя, и мою госпожу!
Сразу перестав паясничать, Бьяджо подошел к ней и зашептал что-то на ухо, пока старая женщина не успокоилась. Тогда, бросив ей ободряющий взгляд, он обернулся и посмотрел на Рональда.
— Я готов сыграть свою роль, милорд.
— В таком случае, пора начинать. — Рон кивнул сэру Роберту и отдал приказ выстроить людей на открытом гребне холма, возвышающемся над Гленлайоном. — Покажемся им во всей красе. Пусть те, в замке, видят, что мы устанавливаем осадные орудия и так увлеклись, что не заметили, как сбежал пленник.
— И помни, — прервал Бьяджо, — погоня должна быть убедительной, уэльсец.
Усмехнувшись, Рональд выхватил свой меч с ловкостью, которая доказывала, что рука его полностью зажила.
— Я это проделаю с величайшим удовольствием, щенок.
Бьяджо невольно втянул голову в плечи, и его дерзкая ухмылка немного поувяла.
— Ну-ну, не слишком увлекайся! У меня нет никакого желания, чтобы ты продырявил мне шкуру.
— Тогда скачи на этой лошадке так быстро, как только сможешь, поскольку я буду мчаться за тобой.
Рон бросил взгляд в сторону оседланной кобылы. Это была небольшая, но крепкая лошадка арабских кровей; он видел не раз на Востоке, как на таких скакали сарацины. Слишком маленькие, чтобы выдержать закованных в латы англичан, эти лошади как нарочно были созданы для жгучих песков Аравии и своих легких наездников. Даже в пылу атаки Рон невольно восхищался тем, как уверенно они несутся по пустыне.
Проследив за его взглядом, Бьяджо сказал:
— Моя госпожа утверждает, что эта кобыла способна лететь, как ветер. Но и нрав у нее такой же переменчивый.
— Такова уж женская природа. Ну а теперь пора. Я буду мчаться за тобой, а Брайен за мной. — Рон твердо встретил взгляд юноши. — Ну, с Богом! И удачи тебе, щенок.
Ухмыльнувшись, Бьяджо кивнул. Шагнув к нетерпеливо переступающей лошади, он взял уздечку и вскочил в седло.
— Встретимся в большом зале Гленлайона, уэльсец, — бросил он и, пришпорив лошадь, ринулся вниз с холма.
Рональд нарочито медленно сел на коня и, натянув шлем, взвесил на руке свой меч. Турок нетерпеливо переступал ногами, но Рональд сдерживал его, пока не увидел, что Бьяджо скачет уже по улице деревни. Крестьяне, хватая детей, бросались врассыпную с его дороги и посылали ему вслед проклятья. Рон улыбнулся: в замке наверняка должны заметить переполох. Потом он сжал коленями бока своего могучего коня, и Турок в неудержимом галопе рванулся вперед.
Несясь вниз по крутому склону, Рон не спускал глаз с Бьяджо. Могучие мускулы Турка работали в совершенном ритме — только земля летела из-под копыт. Ветер свистел вокруг них, но Рон слышал за спиной топот лошадей. Это скакали Брайен и сэр Клайд. Турок, разумеется, недосягаем для них, но и маленькая кобыла впереди (Джина была права) летела, как ветер. Он пустил Турка еще быстрее, и его боевой конь наконец смог показать, на что он способен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35