– А почему одна? – вырвалось у Жанны. Юноша услышал ее вопрос, подъехал поближе и сказал:
– Так натаскивают в лесу ищеек. Чтобы получилась хорошая собака, ее надо водить в лес регулярно.
Жаккетта вспомнила собак, которые были с виконтом, когда он снял их с ели.
– А почему у твоего сеньора собаки молчаливые? – с любопытством спросила она.
– Почему молчаливые? – удивился оруженосец. – Гончая не может быть молчаливой, как же она гон будет вести?
– Когда он нас в экипаже нашел, собаки молчали, ни одна не гавкнула! – объяснила Жаккетта.
– Значит, в тот раз он брал только ищеек. Вот для них умение молчать – одно из главных качеств.
– А что они ищут? – не унималась Жаккетта.
– Оленя, кабана, других зверей… – сказал оруженосец. – На всякого зверя должна быть своя специально натасканная собака.
– И на людей? – невинно спросила Жаккетта.
– И на людей, – подтвердил юноша.
Жанна тоже вспомнила ту ужасную ночь и спросила:
– Такие собаки легко отыскивают волков? Сколько надо собак, чтобы они загнали матерого волка?
Юноша заметно помрачнел и нехотя сказал:
– Господин виконт запрещает охотиться на волков.
– Что ж, это его право… – сухо заметила Жанна. Желание продолжать беседу у нее пропало. Зато родилось прозвище для хозяина Шатолу.
– Господин виконт большой оригинал. Прямо волчье солнышко!
У Жаккетты лукаво заблестели глаза: прозвище ей понравилось.
Они опять в полном, но теперь уже не таком отчужденном, молчании проехали подъемный мост и оказались на территории замка.
– Если хотите, я покажу вам наших собак… – неожиданно предложил юноша.
Псарня была устроена около ближнего к внутреннему рву донжона.
Низкие здания, где содержались собаки и жили сами псари, окружали загоны для выгула.
Юноша провел девиц к щенкам гончих.
Потешные толстые и ушастые шарики скучились у кормушки с овсяной кашей и громко чавкали. Дергались от возбуждения хвостики. Кому-то в толкучке отдавили лапу, кто-то неосторожно подставил ухо.
– Гончих щенков всегда держат в куче и кормят вместе, – объяснил юноша. – Чтобы они привыкали держаться стаей. Так их легче приучить к основным правилам.
Как и полагается девицам любого возраста, Жанна и Жаккетта восторженно смотрели на щенят.
– Какие славные! – умильно приговаривала Жанна. – Ну просто прелесть!
– Хорошенькие! – вторила ей Жаккетта.
– Господин виконт просил у вас, госпожа Жанна, и у вас, госпожа Нарджис, узнать, – сказал оруженосец, – не согласитесь ли вы получить в подарок щеночка? Он бы вас развлек.
Жанна тут же перестала улыбаться и холодно сказала:
– Передайте господину виконту, что, к сожалению, мы не смогли бы принять этот подарок. После того, как шейх подарил мне верблюда и я просто не знала, чем его кормить и в какой угол поставить, к четвероногим подаркам я питаю чувство глубокого отвращения.
«Не тебе, а мне! – тоже перестала улыбаться Жаккетта. – И не подарил, а только обещал!» Но ее мыслей никто не услышал.
* * *
Вторая прогулка в сопровождении оруженосца прошла куда более интересно.
Постепенно для Жанны и Жаккетты он перестал быть «юношей» и превратился в Жильбера.
Жаккетта постепенно научилась получать от верховой езды небольшое удовольствие и теперь могла посвятить часть времени не борьбе со стременами, седлом и поводьями, а обозрению местности вокруг.
Жильбер охотно устроил им путешествие по окрестностям Шатолу. И не менее охотно рассказал, как отсюда можно выбраться. Да что толку. Выбраться все равно было нельзя.
– Да, за рекой лежат владения, уже не принадлежащие господину виконту, – подтвердил он предположения Жанны. – Там, где деревня и монастырь. Все, что за рекой, – не его. К северу и западу от замка лес тянется довольно далеко, он очень обширный, а затем начинаются болота и топи. Очень неприятные места. Но весной даже там красиво. Лягушки квакают, ужа можно увидеть. Они там толстые, длинные.
– А к югу? – перебила Жанна.
– На юге тоже лес, тут везде лес, К югу он становится почти совсем непроходимым: кустарника много. Туда господин виконт за кабанами ездит. Они любят выходить на прогалины, часто бывают в сырых низинках. К юго-западу есть пятачок со старыми елями, Еловая падь называется.
Жанна и Жаккетта переглянулись.
– За падью на дороге стоит постоянный дозор господина виконта. Там, где начинается дорога на гатях по болоту. Шатолу находится в кольце болот.
– Это прямо остров какой-то! – в сердцах воскликнула Жанна и подумала: «То-то мы так свободно по лесу разъезжаем…»
– Да, госпожа, очень похоже, – улыбнулся Жильбер. – Хотите, я покажу вам барсучью нору?
Барсучья нора притаилась в овраге, который выходил на полянку-проплешинку в окружении дубов. Все трое спешились и подошли к норе.
– Такие норы зачастую бывают старше замков, – объяснил Жильбер. – Барсуки живут здесь поколение за поколением, не хуже людей. Внутри это целый подземный лабиринт. Часто лисы любят занимать барсучьи норы, на какие только хитрости не идут плутовки чтобы вытурить хозяина.
Жанна слушала обстоятельный рассказ Жильбера о барсуках, и почему-то на душе у нее стало легко и тепло.
Она впервые заметила, словно с глаз спала серая пелена, что лес кругом осенний, весь золотой и пурпурный, и листья уже начинают свой полет с ветвей на землю.
Жанна запрокинула голову и увидела ярко-синее, невозможно чистое небо в просветах между желтым ажуром листвы.
«Такое небо бывает только осенью… – подумала она. – Ну как же я забыла?»
Зоркая Жаккетта углядела ящерицу, шустро снующую по опалой листве, и кинулась за ней.
– Госпожа, хотите шиповника? – робко спросил Жильбер. – Здесь, на полянке, его много.
– А что с ним делать, его же не едят? – удивилась Жанна. – В детстве я попробовала, до сих пор помню, какие семена колючие и как к языку пристают, не отдерешь.
– Вы просто не знали, какой шиповник можно есть, – серьезно сказал юноша. – Пойдемте, я вас научу.
– Хорошо… – улыбнулась Жанна. Шиповник на полянке рос просто королевский.
Его кусты были выше человеческого роста, а полупрозрачные красные плоды со звездочками засохших цветков на концах усеивали кусты густой россыпью.
Как оказалось, хитрость была в том, чтобы шиповник созрел до необходимой мягкости. Тогда можно надкусить его с одного конца, губами выдавить колючие семена, покрытые теперь скользкой оболочкой, выплюнуть их и с удовольствием съесть оставшуюся кожицу и мякоть.
Жильбер это наглядно продемонстрировал, сопровождая свое действие подробными объяснениями. Жанна повторила и с удивлением поняла, что вкусней ягоды, пожалуй, и не ела.
Жаккетта бросила гоняться за ящерицами и присоединилась к ним, выбрав самый богатый плодами куст.
– Ой, смотрите! – удивленно воскликнула Жанна. – На этом кусте плоды продолговатые, а на том круглые!
– Да, у каждого куста свои, – подтвердил Жильбер. – Они и по вкусу отличаются. Есть сладкие, а есть кислые.
Жаккетта лишь кивком головы подтвердила его правоту, предпочитая не отвлекаться на слова; Она уплетала шиповник в два раза быстрее, чем Жанна и оруженосец. Зернышки так и вылетали из ее рта, усеивая землю рядом с кустом.
Потом они скакали обратно к замку.
Жанна словно в первый раз видела и мощные дубы, смыкающие над ними свои ветви, и огромные зубчатые листья кленов, колышущиеся от ветра.
Солнце пробивалось сквозь кроны, высвечивая ковер листьев на земле. Влажный запах прошлогодней листвы мешался с острым и тонким ароматом нынешней. Где-то неподалеку слышался низкий, словно звук рога, рев. Это возвещал о начале гона красавец олень. Не того гона, когда по его следу несутся носами к земле беспощадные гончие, а совершенно иного, когда он сам, во всей своей красе, выходит на поиски дамы сердца и готов сразиться с другим самцом, чтобы в борьбе выяснить, чьи дети будут пастись на этой земле.
Жанна знала, что все беды, свалившиеся на нее, никуда не ушли. Но душа словно растворилась в осеннем лесу, отодвинулись и напрочь забылись все неприятности. Остались только осеннее небо, карнавал осенних листьев и сладкий вкус спелого шиповника.
– Спасибо, Жильбер! – искренне сказала она оруженосцу. – Сегодня я вспомнила, какой бывает осень.
Впереди из багряно-золотого леса вырастал и надвигался на нее черный Волчий замок.
Глава XX
Виконт, именуемый теперь Жанной и Жаккеттой Волчьим Солнышком, добросовестно старался сделать жизнь своих пленниц интересной и разнообразной.
Жанна и Жаккетта получили официальное приглашение немедленно явиться в баню. Естественно, не как полагается днем, а далеко за полночь, когда они уже крепко спали.
– У меня такое чувство, что мы из этой бани выйдем еще грязнее, чем были… – только и сказала Жаккетта.
Но уклониться от нового развлечения было никак нельзя. Пришлось собираться.
– А я не пойду! – вдруг взвилась Жанна. – Пусть хоть под конвоем ведут!
Но ее бунт продолжался недолго. Потому что пришел сам виконт, галантно взял обеих полуодетых девиц под руки и повел. В баню. Жанна сникла и не сопротивлялась.
– Я встревожен, мои милые прелестницы! – принялся по обыкновению выказывать заботу о пленницах Волчье Солнышко. – Мне это кажется, или я, вправду не вижу радости на ваших лицах?
– Конечно, не видите! – подтвердила Жаккетта, постоянно наступающая на свой подол. – А что я вижу?
– Вы видите огорчение, – объяснила выражение своего лица Жаккетта.
– И чем же оно вызвано, небесная моя Нарджис? – Виконт прижал к себе Жаккетту так, что у нее кости хрустнули.
– А мы боимся утратить ил-лю-зии относительно ваших мужских достоинств. Боимся, одним словом, разочароваться. Может, сейчас мы думаем о них лучше, чем они того заслуживают?
Жаккетте было интересно, стукнет ее виконт иди нет. На его месте она бы стукнула. Тогда можно будет устроить себе постельный режим.
Волчье Солнышко сдержался.
– Даже не старайтесь, ненаглядная моя Нарджис… – сказал он. – Я уже привык к вашим выходкам. И поверьте, разочарованы вы не будете.
«Глазки бы тебе выцарапать…» – подумала расстроившаяся Жаккетта.
Баня была устроена в низком сводчатом подвальном помещении.
В центре подвала возвышался громадный чан, над которым поднимался пар.
– Прошу вас, – направил девиц прямо к чану Волчье Солнышко.
Пришлось под его пристальным взглядом снимать рубашки и забираться в воду.
– Горячая! – не замедлила объявить на весь зал Жаккетта.
– Сейчас проверю!
Волчье Солнышко скинул с себя длиннополую шерстяную хламиду и с плеском скользнул в чан.
Жаккетту неприятно поразила бледная, чуть ли не с зеленым отливом кожа на его теле, резко контрастирующая с загорелыми руками и шеей. «Как утопленник!» – подумала она.
Жанна прижалась всем телом к стене чана как можно дальше от виконта, стараясь избежать малейшего соприкосновения с хозяином Шатолу. Волчье Солнышко это заметил и придвинулся к ней вплотную.
У Жанны выступила испарина на висках. Ей было страшно и противно.
– Вы вспотели? Действительно, горячо… – констатировал виконт. – Эй, воды холодной долейте!
– Не надо – пролепетала Жанна, – я сейчас привыкну.
Жаккетта, на долю которой, таким образом, пришлась большая часть пространства, вольготно расположилась в воде, погрузившись по шею и лишь стараясь не замочить подобранные вверх волосы.
Она гадала, долго ли им придется вот так мокнуть. И не болен ли Волчье Солнышко какой-нибудь кожной заразой, которую они сейчас благополучно подцепят.
– Господин виконт, поднимите, пожалуйста, руку… – попросила она.
– К вашим услугам… – галантно отозвался Волчье Солнышко и поднял правую руку.
Кожа на ней от подмышки до кисти была чистой, без сыпи или вздутий.
– Благодарю вас, опускайте… – разрешила Жаккетта.
– Это что, какой-то восточный обычай? – поинтересовался виконт.
– Конечно, – кивнула Жаккетта. – Это старый арабский обычай. Вы же знаете, в жарких странах зараза распространяется быстро, вот и проверяют, не болен ли человек.
Виконт оставил Жанну и переместился к Жаккетте.
– Так вы хотите сказать, ненаглядная моя госпожа Нарджис, что вы проверяли меня на наличие болячек? – спросил он, устраивая Жаккетту у себя на руках.
– Я всегда знала, что вы очень умный человек! – не поскупилась на лесть Жаккетта. – И пока здоровый…
– А будь я больным – разве для вас была бы какая-нибудь разница? – нежно шепнул ей на ухо Волчье Солнышко. – У вас нет выбора.
– Только Аллах великий, всемогущий и всемилостивый может знать, что есть, а чего нет на этой земле… – спокойно отозвалась Жаккетта. – И перестаньте щипать меня. Я, конечно, не против, но будет синяк и я опять не смогу сидеть на лошади. Мне-то все равно, но вы, похоже, почему-то хотите, чтобы я научилась ездить верхом.
– Разве пристало христианской девушке упоминать имя Аллаха, чтимого мусульманами? – поинтересовался виконт, но щипать перестал.
– А разве пристало христианскому рыцарю устраивать в своем замке гаремы и прочие восточные услады? – вопросом на вопрос ответила Жаккетта.
– Диспут с голой дамой возбуждает до крайности, – заметил Волчье Солнышко, – но предлагаю перейти к следующему развлечению.
Молчаливые слуги по его знаку принесли и установили поперек чана широкую доску. На ней расставили кушанья и вино.
Баня плавно совместилась с пиршеством.
– А танцев не будет? – поинтересовалась Жаккетта.
Жанна сидела в воде молча, прикрыв глаза и никак не реагируя на диалог Жаккетты и виконта.
«Сижу в одном чане с сумасшедшим и прислугой. Ночью. В подвале. Не хватает только костра под чаном – и получилась бы вылитая преисподняя. Какое ужасное место, какой ужасный человек. Все его слова по отдельности разумны и обычны, но вместе получается…
Почему мы оказались в его власти? Один звук его голоса вызывает у меня страх, и он это знает. Ему, кажется, даже приятней пугать нас грядущими оргиями, чем просто изнасиловать без всяких затей. Он знает, что безысходное ожидание даже мучительнее, чем само действие. А если бы я очутилась здесь одна, без Жаккетты?»
Последняя мысль просто ужаснула ее. Жанна вздрогнула. «Как хочется опять в лес. Там хоть на мгновение забываешь, что рядом Волчий Замок с его безумным хозяином!»
Особого желания есть у Жанны не было. И у Жаккетты, как ни странно, тоже.
Жаккетта скромно съела первый подвернувшийся кусок и откровенно зевнула.
– Вы так хотите спать, госпожа Нарджис? Разве такой праздник для души и тела может навевать сон? Или я вызываю у вас зевоту?
– Сон вызывает ночь на дворе… – зевнула еще шире Жаккетта.
– Странно… – заметил виконт таким тоном, словно это действительно было странно. – А я люблю ночь. Ночь, луну, темную землю.
«По тебе и видно, Волчье Солнышко!» – мысленно показала ему язык Жаккетта.
– Не волнуйтесь, сон от вас не уйдет – пообещал виконт. – А теперь предлагаю завершить это очень полезное для здоровья занятие и приглашаю вас на прогулку.
«Безумие твое растет… – уныло подумала Жаккетта. – Прогулка сейчас, после горячей ванны, это же верное средство лихорадку получить Хорошо, хоть голова сухая. Ну вурдалак, ну придумал!»
– Без шубы не пойду! – отрезала она и резко высвободилась из объятий виконта. Жанна лишь безнадежно вздохнула. Веселая ночь продолжалась.
Когда после горячей ванны они очутились на крепостной стене, на пронизывающем ночном ветру, Жаккетта горько пожалела, что не потребовала три шубы и два бокала крепкого вина.
Кругом царила темнота. Какими уж средствами виконт этого добивался, но над замком нависли мрак и безмолвие. Ни одно окно не светилось, караульных не было, словно вымерли, звуки обычные для жилых мест, отсутствовали, во всяком случае, в этой половине замка.
По другую сторону стены стоял мрачный лес. Луны не было, облака закрывали небо и неслись, гонимые ветром, над шпилями и башнями замка Шатолу.
Небрежно закутанный в просторный плащ, Волчье Солнышко держал в левой руке факел, правой сжимал запястье Жаккетты.
Жаккетта чувствовала, как немеет ее кисть, сдавленная стальными пальцами виконта. Другой ладонью она сжимала совершенно ледяную руку госпожи Жанны, которая, похоже, впала в какое-то странное состояние полной отрешенной покорности ко всему происходящему и воспринимала все затуманенным сознанием как сон или бред.
Жанна постоянно спотыкалась. Не будь руки Жаккетты, она разбила бы себе лицо или шагнула в пустоту.
Волчье Солнышко тащил обеих девиц за собой как на аркане и, размахивая факелом, кричал:
– Чувствуете, дамы, какая великолепная ночь? А?! В такую ночь приятно Сидеть, приготовившись к прыжку, в засаде под кустом и чувствовать, как на загривке поднимается серая шерсть и подергивается от ожидания хвост. И черный нос чувствует приближение живой плоти…
– Господин виконт, да вы поэт! – попыталась сбить с виконта опасное настроение Жаккетта. – А стихами что – нибудь можете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28