Адриан не улыбнулся мне, а выражение его лица было по-прежнему холодным, из чего я сделала вывод, что он все еще сердится. Чертыхнувшись про себя, я снова уставилась в зеркало и стала следить за работой Жанетты.
«Я сама виновата, — думала я. — Я обидела его тем, что не доверилась ему».
В этот момент я совершенно забыла о собственной гордости. Самым важным теперь было добиться, чтобы Адриан снова мне улыбнулся, и потому я решила, что при первой же возможности скажу мужу, что люблю его.
Глава 25
В шесть тридцать на вечер, устраиваемый сэром Чарльзом, прибыла небольшая новая партия гостей. Все уселись за стол обедать. Те, кто получил приглашение пожаловать на танцы, должны были появиться не раньше девяти часов. Меня посадили по левую руку от сэра Чарльза, прямо напротив герцогини Уорхэмской, которая, как наиболее знатная из приглашенных женщин, заняла место по правую руку от хозяина дома. Надо сказать, что герцогиня и на этот раз была со мной не слишком любезна, однако уже не бросала убийственных взглядов, как раньше. Привязанность, возникшая между леди Мэри и мистером Беллертоном, явно примирила герцогиню с тем фактом, что у ее дочери ничего не вышло с Адрианом.
Мы с сэром Чарльзом обсуждали прошедшие скачки, его лошадей и гончих псов, говорили о погоде. По взаимному негласному соглашению мы держались в стороне от такой малоприятной темы, как утреннее заседание в жокейском клубе и гнусные проделки маркиза Стейдского. Когда сэр Чарльз, дабы не показаться невежливым, переключил свое внимание на сидящую по другую сторону от него герцогиню, я повернулась к джентльмену, расположившемуся слева от меня, и мы с ним заговорили о том же: о скачках, о его лошадях, о погоде и, наконец, о политическом будущем Адриана. Что касается первых трех тем, то их я обсуждала с удовольствием, однако, говоря о политической карьере мужа, предпочла высказываться как можно уклончивее.
— Об этом вам лучше побеседовать с моим супругом, лорд Денэм, — сладким голосом пропела я. — Боюсь, я не могу сообщить вам ничего заслуживающего внимания.
— Он придает слишком большое значение нынешним шагам кабинета, — совершенно искренне заверил меня виконт Денэм, занимавший в правительстве пост министра внутренних дел. — Просто нас очень заботит проблема общественной безопасности.
Я с трудом удержалась, чтобы не скривить губы в циничной ухмылке.
«Общественная безопасность — как бы не так! — подумала я. — Вас заботят только ваши собственные привилегии, милорд».
— Насколько мне известно, мой муж очень беспокоится о благоденствии ветеранов войны, которые в условиях мира, за что они так героически сражались, оказались в весьма тяжелом положении, — сказала я с улыбкой, сделав невинные глаза.
Лорд Денэм, которого можно было бы назвать мужчиной приятной наружности, если бы не полное отсутствие подбородка, грустно покачал головой.
— Боюсь, — сказал он, — что многие из бывших солдат и матросов превратились в опасную толпу, не признающую никаких законов, леди Грейстоун.
— Человеку трудно быть законопослушным гражданином, если, живя по закону, он вынужден голодать, — заметила я.
Сделав над собой заметное усилие, лорд Денэм выдавил из себя покровительственную улыбку.
— Я всегда надеялся, что вы, используя свое влияние на мужа, уговорите его присоединиться к правительству лорда Ливерпуля, леди Грейстоун, — заявил он. — Было бы естественно, что такой авторитетный и талантливый человек, как лорд Грейстоун, займет в нем достойное место. — Тут лорд Денэм слегка наклонился в мою сторону и многозначительно добавил:
— В конце концов, лорд Ливерпуль не вечно будет премьер-министром.
Я уставилась на него в немом удивлении, он же в ответ послал мне веселый и одновременно с этим снисходительный взгляд.
— Я знаю, что, по вашему мнению, естественным преемником лорда Ливерпуля должен стать герцог Веллингтонский, но кое-кто из нас считает, что было бы гораздо лучше, если бы кресло премьер-министра занял лорд Грейстоун.
Собственно говоря, меня не так уж и удивила возможность того, что Адриан в один прекрасный день может стать главой правительства. Пожалуй, я не удивилась бы, даже если бы лорд Денэм сообщил мне, что в скором времени мой супруг займет королевский трон. Меня поразило другое.
— Почему вы решили, что я имею какое-либо влияние на лорда Грейстоуна в подобных делах, лорд Денэм? — изумленно спросила я.
Улыбка моего соседа стала еще более снисходительной.
— Молодые красивые жены всегда имеют влияние на своих мужей, леди Грейстоун, — заявил он.
Решив не торопиться с ответом, я сделала паузу и отрезала кусочек лежавшей у меня на тарелке порции фаршированной оленины. Лорд Денэм тем временем отхлебнул несколько глотков вина и бросил на меня взгляд поверх бокала. Проглотив оленину, я мягко сказала:
— Единственный голос, к которому прислушивается мой супруг, лорд Денэм, — это голос совести. И вы можете быть совершенно уверены в том, что ему он будет повиноваться беспрекословно.
Судя по всему, виконту мой ответ пришелся совсем не по вкусу.
После обеда женщины отправились освежить свои туалеты. К тому времени когда я снова спустилась вниз, в дом сэра Барбери начали прибывать новые гости. Внезапно мне пришла в голову одна мысль. Повернувшись к стоящей около меня леди Мэри Уэстон, я спросила:
— Вы не знаете, кого пригласили на танцевальный вечер, леди Мэри?
— Отчего же, знаю, — несколько суховато ответила моя недавняя соперница. — Мы с мамой помогали леди Барбери писать и рассылать приглашения.
Последняя фраза, разумеется, была не без подтекста. Леди Мэри хотела подчеркнуть, что они с ее матерью были примерными гостями и помогали, чем могли, хозяевам, в то время как я целыми днями пропадала на ипподроме. Я хотела было возразить, что меня, собственно говоря, и приглашали сюда для того, чтобы я могла посмотреть на скачки, но в последний момент решила этого не делать и задала новый вопрос:
— А маркизу Стейдскому приглашение посылалось?
— Да, — ответила леди Мэри. — В его поместье остановились Марлоны и Стонингтоны — они тоже должны приехать.
Я, однако, позволила себе, разумеется не вслух, предположить, что в доме леди Барбери появятся не все приглашенные. «Вряд ли даже такой наглец, как Стейд, — подумала я, — сможет заявиться сюда после того, что произошло утром этого же дня в штаб-квартире жокейского клуба».
Танцевальный вечер не относился к разряду официальных мероприятий, поэтому все было обставлено довольно просто, без затей: в гостиной убрали с пола ковры, отставили к стенам стулья и усадили перед камином трех музыкантов. Атмосфера была куда более веселая и непринужденная, чем на любом из балов, на которых мне довелось бывать в Лондоне, в отличие от, скажем, Алмакс-Эссэмбли-Румз, здесь не было никаких патронесс с их пронзительными взглядами, которые только мешали тем, кто собрался от души повеселиться.
Я заметила, что Адриан избегает меня. Правда, он старался, чтобы это не бросалось в глаза, и даже потанцевал со мной один раз. Я знала, что мой муж никогда не станет унижать меня на глазах у других людей, но тем не менее было ясно, что он старается свести общение до минимума.
Я попыталась не обращать на это внимания, внушая себе, что поведение Адриана объясняется тем, что он очень расстроился, узнав, что я не посвящаю его в свои секреты. Кроме того, я успокаивала себя еще и тем, что, даже если мне не удастся помириться с ним во время вечеринки, у меня будет возможность добиться примирения ночью, в постели, когда мы с ним останемся одни.
В десять тридцать музыканты заиграли вальс. Предыдущий танец я от начала до конца просидела на стуле рядом с мистером Беллертоном, который весь вечер вообще не танцевал. Услышав первые такты вальса, я спросила:
— Мистер Беллертон, а не потанцевать ли нам?
Он улыбнулся и покачал головой:
— Боюсь, из-за Наполеона мне теперь придется навсегда забыть о танцах, леди Грейстоун. Но не обращайте на меня внимания — в этом зале присутствует по меньшей мере дюжина мужчин, которые с удовольствием вас пригласят.
Однако, что бы ни говорил Беллертон, я еще раньше заметила завистливые взгляды, которые он бросал в сторону танцевальной площадки, и потому решила настоять на своем.
— Если вы наступите мне на ногу, я вам ни слова не скажу, — пообещала я. — А движения в вальсе такие, что никто даже не заметит вашей хромоты.
Он засмеялся, делая еще одну попытку вежливо отказаться.
— А вы вообще-то умеете танцевать вальс, мистер Беллертон? — осведомилась я.
— Да, леди Грейстоун, умею. — Мистер Беллертон крепко сжал челюсти и слегка вскинул подбородок. — В последний раз я вальсировал в Брюсселе, в ночь перед битвой при Ватерлоо.
— Мне кажется, что вы слишком легко сдаетесь. Я же видела, с какой тоской вы смотрели сегодня вечером на танцующих. Более того, я думаю, что если человек из-за хромоты лишает себя того, от чего он получает удовольствие, то тем самым он проявляет своеобразную трусость.
Я заметила, что Беллертон начал сердиться. Мне уже давно было известно, что, назвав мужчину трусом, женщина всегда получает именно этот результат.
— Здесь идеальное место для вашего возвращения на танцевальную площадку, — продолжала я с раздражающей настойчивостью. — Подумайте сами: неформальная атмосфера, приглашен достаточно узкий круг ваших хороших знакомых — что может быть лучше?
Бедный мистер Беллертон не знал куда деваться. С одной стороны, он не мог послать меня ко всем чертям, хотя ему явно очень хотелось это сделать; с другой стороны, ему никак не удавалось от меня отвязаться.
— Ну хорошо, леди Грейстоун, — мрачно сказал он наконец, — я попытаюсь станцевать вальс. Но вы должны пообещать мне, что, если у меня ничего не получится, мы вернемся сюда и снова сядем.
— Договорились, — ответила я и, взяв его за руку, почти силой потащила на площадку для танцев, боясь, как бы он не передумал.
Поначалу мистер Беллертон держался довольно скованно и неуверенно, но он отлично чувствовал музыку, и мне не составило никакого труда приноровиться к его движениям. Мы провальсировали вдоль одной стены зала, довольно искусно повернули и закружились вдоль другой стены. Несколько мужчин, увидев Беллертона танцующим, улыбнулись и послали ему ободряющие замечания вроде «неплохо, неплохо», и я заметила, что мистер Беллертон не обнаруживает никаких признаков того, что ему хочется снова усесться на стул. Более того, на губах его появилась улыбка.
Когда танец закончился, мы постояли еще некоторое время у края площадки. Беллертон, улыбаясь, смотрел на меня. Я улыбнулась ему в ответ и заметила:
— Я же вам говорила, что все будет хорошо.
Он радостно засмеялся.
— Ричард! — раздался рядом с нами голос леди Мэри. — Ты танцевал!
Это было сказано таким тоном, будто леди Мэри Уэстон сделала некое важное открытие.
Когда мы повернулись в ее сторону, я обратила внимание, что выражение лица у леди Мэри весьма недовольное.
— Это леди Грейстоун меня уговорила, — сказал мистер Беллертон, и глаза его весело сверкнули. — Вы всегда знаете, как сделать человека счастливым, леди Грейстоун?
— Ну, пожалуй, все же не всегда, — ответила я.
Беллертон снова рассмеялся, а леди Мэри подарила мне весьма и весьма неприязненный взгляд. Затем она посмотрела на своего кавалера и жалобным тоном заявила:
— А со мной ты никогда не танцевал!
— Он и со мной не стал бы танцевать, если бы я его не заставила, — заметила я. — Мужчины вечно озабочены тем, как они выглядят со стороны.
— Благодарю вас, леди Грейстоун, — сказал Беллертон, которого мои слова явно позабавили.
Взглянув еще раз на лицо леди Мэри, я поняла, что в эту минуту ей, по всей вероятности, было несладко. В самом деле, она так старалась не травмировать чувства мистера Беллертона, так сочувствовала его страхам показаться смешным, что примирилась с его отказом от танцев. И вдруг после всего этого она обнаруживает его танцующим со мной, да еще получающим от этого удовольствие. Когда леди Мэри снова бросила на меня злобный взгляд, я невольно признала про себя, что у нее есть для этого основания.
Откуда-то из другого конца комнаты до нас донесся взрыв смеха, и, посмотрев в том направлении, я увидела что хохочут мужчины, окружившие Адриана неподалеку от дверей, ведущих на террасу. Лицо моего мужа дышало весельем, и мне ужасно захотелось подойти к нему, но в это время рядом со мной возник мистер Круик и предложил мне поужинать в его компании. Подавив недовольный вздох, я согласилась.
Когда, поужинав, мы вернулись в общий зал, я сразу же внимательно оглядела все помещение, но Адриана нигде не обнаружила. В комнате, где подавали ужин, его тоже не было, и я подумала, что скорее всего мистер Денэм утащил его куда-нибудь, чтобы поговорить о политике. Вдруг, в очередной раз обводя глазами комнату, я увидела, как с террасы в нее вошел Адриан в сопровождении леди Мэри. Он прикрыл ведущую на террасу дверь, затем повернулся к своей спутнице и поднес ее руку к своим губам. Их глаза встретились, и я заметила, как леди Мэри улыбнулась. Тут я почувствовала себя так, словно кто-то вонзил мне в сердце кинжал.
— Что с вами, моя дорогая? Вы смертельно побледнели, — донесся до меня откуда-то издалека голос мистера Круика.
Не помню, что я ему ответила и как вышла из гостиной. Знаю только, что опомнилась я, стоя у подножия лестницы. Не успела я прийти в себя, как ко мне подошел лакей и подал мне на серебряном подносе записку.
— Меня просили передать это вам, леди Грейстоун, — сказал он.
Взяв листок, я развернула его и уставилась в написанные твердой рукой строки, которые, как мне показалось, так и прыгнули мне в глаза с бумаги кремового цвета. То, что я прочла, мгновенно привело меня в чувство.
+++
"Если вы хотите получить информацию о причастности маркиза Стейдского к убийству Дэниэла Фитцджеральда, приходите немедленно к калитке, ведущей на огород.
Друг".
+++
В свое оправдание могу лишь сказать, что меня так расстроила сцена, невольной свидетельницей которой минутой раньше я была, что я просто-напросто плохо соображала. Мне очень хочется верить, что в других обстоятельствах я не повела бы себя так глупо. Однако факт остается фактом — я прошла в небольшую комнату, где гости снимали верхнюю одежду, накинула на себя чей-то плащ и, никем не замеченная, выскользнула из дома через одну из боковых дверей.
Ночь была ясная и прохладная. Плотно закутав обнаженные плечи и руки в бархатный плащ, я пошла по посыпанной гравием дорожке, ведущей к задней стороне дома, где находился огород. Над деревьями висела почти полная луна, заливая все вокруг мертвенно-белым светом.
Дойдя до огорода, я постояла немного, осматриваясь и прислушиваясь. Единственным движением, которое мне удалось уловить, было легкое покачивание ветвей яблонь, растущих у дальнего конца каменной стены, отделявшей сад от аллеи, по которой ездили торговцы. Я медленно открыла калитку и двинулась вперед.
Где-то в ночи пел соловей. Подобрав полы плаща, который оказался мне великоват, я остановилась. Мое внимание привлекла тень от сарая, падавшая на стену в углу сада. Ветви яблонь негромко шуршали под дуновением ночного ветерка. Тут я вдруг заметила, что из-под двери сарая просачивается тонкая полоска света. Неподалеку раздался металлический звук. Я сразу определила, что так звякают удила, когда лошадь встряхивает головой.
«Опасность!»
Ощущая панический страх, я вдруг сообразила, что поступила очень глупо, придя сюда одна. Сердце мое бешено заколотилось. Вдруг у меня за спиной послышался звук шагов: под чьими-то ногами похрустывал гравий. Резко обернувшись, я выставила вперед руки, чтобы защититься от нападения, но в это время кто-то быстро набросил на меня сверху тяжелое одеяло, которое разом сковало движения. Чьи-то сильные руки, крепко завернув в одеяло, подняли меня, словно мешок, и понесли куда-то, несмотря на отчаянное, но бесполезное сопротивление.
Впрочем, все это продолжалось недолго. Вскоре меня грубо бросили на землю. Оглушенная падением, я несколько секунд лежала неподвижно. В тот самый момент, когда я постаралась восстановить прервавшееся дыхание, чья-то рука ухватилась за край одеяла. Последовал сильный рывок, одеяло отлетело в сторону, и я увидела, что лежу на грязном полу садового сарая.
— Вставай! — скомандовал чей-то полный ненависти голос.
Я поняла, что привлекший мое внимание свет, просачивающийся под дверью, исходит от фонаря. В этом свете, открыв глаза, я увидела стоящего надо мной маркиза Стейдского, который держал в руке пистолет, направив его мне в грудь.
«О Боже», — подумала я.
Едва не оглохнув от ударов собственного сердца, я быстро огляделась, пытаясь найти путь к спасению.
— Вставай, сучка, — снова прорычал маркиз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41