Анна присыпала письмо песком и перечитала. Послание получилось более пространным, нежели предшествующее, так как, помимо сообщения о предательстве Кларенса, она писала и о безумии короля Генриха, и о том, что приняла решение остаться в Кентербери, дабы не оказаться под властью человека, переметнувшегося в стан Белой Розы. Завершая письмо, она молила отца и впредь воздерживаться от пагубного пристрастия к вину и асквибо, ибо его жизнь и здоровье сегодня, как никогда, нужны Ланкастерам и Англии.Анна капнула воском и наложила малую печатку – ту, что была вырезана на ее перстне.– Бланш, поди узнай, не ложился ли еще его высокопреосвященство. Передай, что мне нужно с ним немедленно увидеться.Когда Бланш вышла, Анна, не раздеваясь, прилегла на постель. Белый шпиц устроился рядом. Анна машинально гладила его, размышляя над тем, что и от Эдуарда из Франции она так и не получила ответа, хотя, вероятно и то, что, ожидая ее возвращения в Лондон, ей просто не передали почту, сама же она ни о чем не спросила.Пламя свечей заколебалось. Бланш Уэд, приподняв занавесь у двери, сообщила, что архиепископ ожидает принцессу. Анна торопливо накинула легкое покрывало на распущенные волосы и, прихватив свечу, направилась по сводчатому сумрачному проходу в покои архиепископа. Вайки, спрыгнув с постели, увязался за хозяйкой.Томас Буршье выглядел утомленным, но извинений принцессы не принял, сказав, что в последнее время страдает бессонницей и часто не ложится до рассвета.– Я хотела бы просить вас, ваше преосвященство, позволить отправить с архиепископским курьером послание к герцогу Уорвику. Я уже пыталась воспользоваться собственной почтой, но подозреваю, что письмо не дошло. Теперь же я не могу допустить промашки в столь важном деле.Кардинал устало провел ладонью по лицу.– Вы вольны распоряжаться всем, что я имею, принцесса. Однако я не понимаю, почему бы вам не попросить об этой услуге своего родственника, лорда-адмирала?– Не спорю, это кажется более разумным. Но послание мое тайное, а с некоторых пор я не питаю особого доверия к милорду Фокенбергу. Мне довелось убедиться в его пристрастии к чужим письмам, и я сомневаюсь в его порядочности.Архиепископ странно взглянул на принцессу.– Откуда у вас такое недоверие к людям? Вы ведь еще почти дитя… Впрочем, воля ваша. Вы хотите, чтобы я велел отправить посыльного немедленно?Анна о чем-то размышляла, глядя на вертевшегося у дверей шпица.– Пожалуй, нет. Как говорится, qui nimis propere, minus prospere Кто действует поспешно, тот действует неудачно (лат.).
. Думаю, лучше отправить его утром, снабдив вооруженной охраной. Это очень важно для меня!Неожиданно она умолкла на полуслове, глядя на шпица. Вайки усердно обнюхивал дверную щель, весело помахивая хвостом. Несомненно, за дверью кто-то находился, и этот «кто-то» наверняка был из тех, кого пес хорошо знал.Анна стремительно шагнула к двери и распахнула ее. Перед ней открылась длинная готическая лоджия, оканчивающаяся аркой. Она казалась пустынной, но в отдалении принцесса успела заметить мелькнувший на повороте алый шлейф платья своей фрейлины.– Бланш! – позвала Анна. – Бланш, немедленно вернись!Девушка появилась в проходе и приблизилась, теребя шнуровку платья. В слабом свете свечи она выглядела огорченной, но никак не испуганной.Что это значит, голубушка? Ты подслушивала? Бланш собралась было что-то сказать, но так и застыла с приоткрытым ртом. Потом широко перекрестилась:– Клянусь кровоточащими ранами Христа, у меня и в мыслях не бывало подобного!– Что же тогда ты здесь делала, в то время когда я велела тебе ожидать меня в опочивальне?– Просто… просто мне пришла в голову одна мысль. Сейчас все так взволнованы возвращением в Англию братьев Йорков, что я решила… Ну, словом, я хотела просить вас, моя принцесса, отпустить меня в Форвич Деревня на берегу реки Стор неподалеку от Кентербери, которая служила портом для паломников, прибывающих с континента.
, в церковь святой Марии, помолиться за Ланкастеров у гроба святого Августина.– И для этого тебе понадобилось следовать за мной в темноте?– Но утром я могла и забыть о своем благом намерении. Вы же знаете, что утром все кажется иным, чем накануне вечером!И она улыбнулась так простодушно, что даже архиепископ усмехнулся. «Если эта девушка и лжет, то лжет весьма искусно», – подумала Анна. Бланш же между тем продолжала:– Я уже дважды ходила к гробнице Святого Томаса Бекета и молилась, чтобы Йорки оставили Англию в покое. Но, видимо, великий святой глух к мольбам такой грешницы, как я. А после того, как вы отправились к его преосвященству, меня вдруг осенило. Ведь второе имя, данное мне при крещении, – Августа. Да-да, Бланш-Августа! И святой Августин является моим покровителем. Вот я и решила, что следует помолиться над его святым прахом!Она просияла, но Анна по-прежнему смотрела на нее с подозрением.– Зачем же ты подслушивала?– Вовсе нет! Я приблизилась к двери, услышала ваши голоса и, не осмелившись постучать, пошла назад. Тут вы меня и окликнули.Бланш выглядела искренне огорченной, а на принцессу смотрела едва ли не с упреком.– Ступай, – вздохнула Анна. – И в другой раз будь умнее. Как бы ни были благочестивы твои помыслы, не забывай, что подобные проделки не принесут тебе ничего, кроме огорчений.Когда фрейлина удалилась, Анна, вручив кардиналу письмо, еще раз попросила отослать его с первым же курьером.Вернувшись к себе, она застала Бланш дремлющей в кресле. Вайки прыгнул к фрейлине на колени и лизнул в щеку. Анна давно заметила, что песик привязался к девушке, и почему-то именно сейчас решила положиться на его интуицию. Недаром ведь говорят, что животные издали чувствуют людей, замысливших недоброе.Бланш помогла принцессе раздеться и, уже поправляя вышитое покрывало на постели, спросила:– Так как же быть с Форвичем? Вы отпускаете меня, миледи?Анна ничего не ответила и отослала фрейлину. Она была смертельно утомлена, однако долго не могла уснуть, без конца возвращаясь мыслями к Бланш. Эта девушка нравилась ей, но почему-то именно сейчас ей припомнились слова Сьюзен Баттерфилд о том, что Бланш служила королеве Элизабет, а также и то, что она среди прочих находилась в ее покое в Вестминстере, когда пропали написанные на латыни черновики первого письма.Больше того – именно она снарядила с письмом Джека Терсли, заверив, что лучшего гонца принцессе не сыскать, а вышло, что Уорвик так и не получил известия об измене Кларенса. Теперь же это ее появление под дверью покоев архиепископа…Слишком много совпадений! Впрочем, возможно, что она просто излишне возбуждена и измучена сегодняшним днем и понапрасну клевещет на простодушное дитя… Ведь Бланш производит впечатление простодушной, если даже не слегка глуповатой. К тому же Анна выказывает такое расположение и осыпает столькими милостями эту дворяночку из графства Сэрри, что ей должно быть невыгодно вредить подобной госпоже.Анна откинула покрывало и села. Слуги архиепископа, стараясь изгнать сырость из старого помещения, расставили вокруг ее ложа шесть жаровен. Но, видимо, переусердствовали, так как в покое стало нечем дышать. Анна изнывала от духоты. Она встала и прошлась по комнате. Вайки, приоткрыв один глаз, проследил за хозяйкой и снова уснул, забавно перевернувшись на спину и подняв одну лапку.Она приотворила окно. Воздух на улице был теплым и душистым. Пахло нежной весенней зеленью, цветами из архиепископского сада, влажной землей.Уже давно отзвонили к полунощной, было тихо и покойно. За окном кардинала мерцал слабый свет. Какое-то время она смотрела на пламя свечи за частым переплетом. Какие мысли теснятся в голове преподобного Томаса Буршье после известия о возвращении того, кто выхлопотал для него кардинальскую мантию?Где-то неподалеку затянул свою песню сверчок. Анна вздохнула и уже собралась было прикрыть окно, когда какое-то едва заметное движение внизу привлекло ее внимание. Мрак двора оставался непроницаем, и даже слабые блики, падавшие на каменные плиты из покоев архиепископа, не рассеивали тьму. Тем не менее Анна готова была поклясться, что возле одной из химер, украшавших крыльцо, смутно виднеется алое платье Бланш.Замерев, принцесса попыталась разглядеть происходящее получше. Где-то скрипнула дверь. Анна забеспокоилась, потом начала злиться. Ну уж нет, сейчас она призовет эту вертихвостку и все у нее выпытает! Она уже хотела окликнуть Бланш, когда в полосе света различила монаха, торопливо пересекавшего двор. В полнейшей тишине слышалось шарканье сандалий по плитам двора. Монах был в черной рясе с накинутым островерхим капюшоном, но что-то в его крупной фигуре показалось ей знакомым. Через мгновение она уже не сомневалась. Перед ней был Джон Мортон.Черная ряса почти растворилась в тени каменной химеры, однако легкий, едва уловимый шепот, больше похожий на шелест листвы, она все же различила. Это продолжалось довольно долго. Анна до боли вглядывалась в сумрак, пока не заметила, что Мортон так же торопливо пересек двор и исчез в галерее под епископским окном. Однако ей не удалось заметить, куда подевалась Бланш Уэд. Под конец она даже почти уверовала, что алое платье ей померещилось. Как бы то ни было, она решила на другой же день обо всем расспросить Джона Мортона. Однако утро принесло разочарование. Оказывается, капеллан герцога Кларенса отбыл в Лондон еще затемно, едва отворили городские ворота.Тогда она велела позвать Бланш. Фрейлина явилась не сразу. Было заметно, что она одевалась второпях – шнуровка на рукавах затянута кое-как, пряди волос выбивались из-под эннена. Анна сидела в кресле, а Сьюзен Баттерфилд прибирала ее волосы. Заметив в зеркале вошедшую фрейлину, принцесса небрежно проговорила:– Вы, как я замечаю, сегодня проспали, милочка. Еще бы, после того как вы полночи прошептались с капелланом герцога Кларенса!Дыхание запыхавшейся Бланш остановилось. Даже в голубоватой мути зеркала Анна видела, как щеки девушки покрыла мучнистая бледность. Сьюзен Баттерфилд, сообразив, что Анна гневается на любимицу, замерла, со злорадной улыбкой наблюдая за происходящим.Внезапно Бланш кинулась принцессе в ноги.– Пощадите, милостивая госпожа! Я знаю, что кокетничать с духовными особами величайший из грехов, но ведь большего пройдохи и бабника, чем этот Мортон, не найти во всей Англии! И он так щедр! Смотрите, какую прелестную вещицу он преподнес мне всего за несколько поцелуев.Она показала Анне золоченый перстенек с вырезанными цветами.– Я знаю, что это грешно, – тараторила Бланш, не давая Анне опомниться, – и я могу погубить свою душу… Но он такой красивый мужчина, и мне лестно его внимание. Ах, миледи! Простите меня! Клянусь Пречистой Девой, это больше никогда не повторится!Анна с легким изумлением смотрела на Бланш. Она видела, что та напугана, но причина ее испуга оказалась вовсе не той, что она ожидала.– Стыд и срам! – возмутилась леди Баттерфилд. – Вертеть подолом перед лучниками и джентри – это еще куда ни шло. Но впасть в блуд с особой духовного сана!.. Господи Иисусе, слыханное ли дело!..Бланш бросила разъяренный взгляд на придворную даму.– Таких, как вы, старых дев всегда бесит, когда более молодым и красивым уделяют внимание мужчины. И чем больше у них седых волос и морщин, тем хуже они помнят, на какие уловки пускались, когда мечтали подцепить кавалера!Сьюзен Баттерфилд задохнулась от гнева, но уже в следующий миг, обо всем забыв, кинулась на фрейлину:– Потаскуха! Грязная тварь!Она сорвала с Бланш эннан и, вцепившись ей в волосы, опрокинула на пол. Но и Бланш не осталась в долгу. Она рванула Сьюзен за юбки так, что те затрещали, и чопорная дама повалилась рядом с ней, а уже через миг они, визжа и бранясь, как торговки в порту, катались по ковру, тузя друг друга.Анна поначалу опешила, а затем попыталась остановить их. Но не тут-то было. Даже пришедшие ей на помощь служанки не могли разнять сцепившихся фурий, пока прибежавшие на шум лакеи не растащили их по углам. Но и тогда они вырывались и поливали друг друга отборной площадной бранью.И тут принцесса расхохоталась, а за ней принялись смеяться и горничные, и лакеи, и клирики, и вся сбежавшаяся прислуга. Леди Сьюзен и Бланш, растрепанные, в изодранной одежде, пристыженные, среди всеобщего веселья продолжали метать друг на друга пылающие взгляды.Первой опомнилась Анна.– Довольно! – сказала она, поднимая руку. Ей было уже не до смеха. Что подумают в Кентербери о дворе принцессы Уэльской, если станет известно об этом происшествии? Она сердито приказала леди Сьюзен отправиться в один из ближайших монастырей, чтобы покаяться и понести кару за свою несдержанность и злой язык. Бланш Уэд была отправлена под стражей в Форвич замаливать грехи. Впрочем, и без того стоило удалить от себя фрейлину, в преданности которой приходилось сомневаться.После завтрака Анна отправилась проведать короля. Однако то, что она увидела, лишь еще больше расстроило ее. Генрих Ланкастер по-прежнему не понимал, что происходит вокруг него. Он сидел, тупо уставившись в одну точку, его приходилось кормить с ложки, переносить с кресла на кровать и обратно, переодевать. Король больше походил на труп, чем на человека. – Сколько это может продолжаться? – спросила принцесса у камердинера.Лорд Лэтимер выглядел утомленным и подавленным.– Дай Бог, чтобы это не затянулось. Однако надеюсь, что недели через две он начнет различать слова и тогда станет послушен, как дитя.– Две недели! Вы шутите, милорд! Никто не поверит в столь затянувшийся обет короля, особенно сейчас, когда в Англии снова Йорки. Нам все равно придется возвратиться в Лондон, и боюсь, что герцог Кларенс постарается сделать все, чтобы весть о безумии Генриха Ланкастера распространилась повсюду.– Миледи, не стоит отчаиваться. Если короля не тревожить и дать ему покой, он сможет вскоре поправиться. А я буду денно и нощно молить Бога, чтобы это произошло как можно скорее… 11. Потянулись нескончаемые дни. Для принцессы это было напряженное время. Гонцы из Лондона с требованиями возвратиться в столицу прибывали один за другим, но Анна и старый камердинер держались стойко, обещая тронуться в путь, как только этого пожелает монарх. Что же касается Томаса Буршье, то он стал избегать всех, появляясь только на службах в соборе, все же остальное время архиепископ проводил в своих покоях, никого не принимая. Однако в один из дней Анна все же добилась приема – перед самой мессой, которую должен был служить в соборе сам примас.– Как вы думаете, ваше преосвященство, не пришло ли еще время возвратиться вашему посланцу? Ведь уже минуло шесть дней, как вы его отправили к герцогу Уорвику, а ваша почта считается самой скорой в Англии!Примас ответил не сразу. Служки уже облачали его, накидывая на плечи паллеум Паллеум – округлая часть облачения, которая покрывает грудь, плечи и спину.
, подавая сверкающую митру, высокие перчатки и золотой посох.– Я думаю, – наконец вымолвил он, – что, если бы Делатель Королей счел нужным, он давно прислал бы его назад с ответным посланием. А поскольку в королевстве неспокойно, он может держать его при себе до тех пор, пока не будет готов ответ.– Но разве мы не знаем, что Эдуард и Ричард до сих пор в Йорке и пока нет причин для беспокойства? Разве ливрея посланца архиепископа Кентерберийского больше не хранит посланца в пути?– Дитя мое, вы требуете от меня невозможного. Одному Всевышнему дано читать в помыслах людских. И если ваш отец не торопится с ответом – значит, он видит в том резон. Чего вы требуете от меня? Я сделал все, о чем вы просили – гонец отправлен и снабжен надлежащей охраной.Анне приходилось согласиться с кардиналом, и тем не менее ее беспокойство росло. Она не находила себе места. Единственной отрадой для нее в это время были верховые прогулки. Погода держалась прекрасная, и принцесса каждый день по несколько часов скакала по лугам и рощам «сада Англии» – графства Кент. Обычно ее сопровождала довольно многочисленная свита, но принцессе доставляло особое удовольствие умчаться ото всех на своем быстроногом Мираже, а потом наблюдать из-за старых развалин или из ольховой рощи, как охрана и приближенные, сбившись с ног, разыскивают свою повелительницу. Это смешило ее и заставляло вспоминать детство, когда она была свободна как ветер.Теперь же, натешившись суетой свиты, она возвращалась и вновь становилась заложницей придворного этикета. Однако именно в часы этих прогулок она вдруг открыла для себя, как хорошо помнят и любят в Кенте ее отца.Здесь было немало крепостей и замков, где он останавливался в свою бытность вице-адмиралом Англии, когда его моряки захватывали вражеские суда и большая часть награбленного добра оседала в Кенте. Уорвик делал богатые подношения местным церквам и монастырям, устраивал великолепные празднества, возводил новые укрепления, строил школы и лечебницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
. Думаю, лучше отправить его утром, снабдив вооруженной охраной. Это очень важно для меня!Неожиданно она умолкла на полуслове, глядя на шпица. Вайки усердно обнюхивал дверную щель, весело помахивая хвостом. Несомненно, за дверью кто-то находился, и этот «кто-то» наверняка был из тех, кого пес хорошо знал.Анна стремительно шагнула к двери и распахнула ее. Перед ней открылась длинная готическая лоджия, оканчивающаяся аркой. Она казалась пустынной, но в отдалении принцесса успела заметить мелькнувший на повороте алый шлейф платья своей фрейлины.– Бланш! – позвала Анна. – Бланш, немедленно вернись!Девушка появилась в проходе и приблизилась, теребя шнуровку платья. В слабом свете свечи она выглядела огорченной, но никак не испуганной.Что это значит, голубушка? Ты подслушивала? Бланш собралась было что-то сказать, но так и застыла с приоткрытым ртом. Потом широко перекрестилась:– Клянусь кровоточащими ранами Христа, у меня и в мыслях не бывало подобного!– Что же тогда ты здесь делала, в то время когда я велела тебе ожидать меня в опочивальне?– Просто… просто мне пришла в голову одна мысль. Сейчас все так взволнованы возвращением в Англию братьев Йорков, что я решила… Ну, словом, я хотела просить вас, моя принцесса, отпустить меня в Форвич Деревня на берегу реки Стор неподалеку от Кентербери, которая служила портом для паломников, прибывающих с континента.
, в церковь святой Марии, помолиться за Ланкастеров у гроба святого Августина.– И для этого тебе понадобилось следовать за мной в темноте?– Но утром я могла и забыть о своем благом намерении. Вы же знаете, что утром все кажется иным, чем накануне вечером!И она улыбнулась так простодушно, что даже архиепископ усмехнулся. «Если эта девушка и лжет, то лжет весьма искусно», – подумала Анна. Бланш же между тем продолжала:– Я уже дважды ходила к гробнице Святого Томаса Бекета и молилась, чтобы Йорки оставили Англию в покое. Но, видимо, великий святой глух к мольбам такой грешницы, как я. А после того, как вы отправились к его преосвященству, меня вдруг осенило. Ведь второе имя, данное мне при крещении, – Августа. Да-да, Бланш-Августа! И святой Августин является моим покровителем. Вот я и решила, что следует помолиться над его святым прахом!Она просияла, но Анна по-прежнему смотрела на нее с подозрением.– Зачем же ты подслушивала?– Вовсе нет! Я приблизилась к двери, услышала ваши голоса и, не осмелившись постучать, пошла назад. Тут вы меня и окликнули.Бланш выглядела искренне огорченной, а на принцессу смотрела едва ли не с упреком.– Ступай, – вздохнула Анна. – И в другой раз будь умнее. Как бы ни были благочестивы твои помыслы, не забывай, что подобные проделки не принесут тебе ничего, кроме огорчений.Когда фрейлина удалилась, Анна, вручив кардиналу письмо, еще раз попросила отослать его с первым же курьером.Вернувшись к себе, она застала Бланш дремлющей в кресле. Вайки прыгнул к фрейлине на колени и лизнул в щеку. Анна давно заметила, что песик привязался к девушке, и почему-то именно сейчас решила положиться на его интуицию. Недаром ведь говорят, что животные издали чувствуют людей, замысливших недоброе.Бланш помогла принцессе раздеться и, уже поправляя вышитое покрывало на постели, спросила:– Так как же быть с Форвичем? Вы отпускаете меня, миледи?Анна ничего не ответила и отослала фрейлину. Она была смертельно утомлена, однако долго не могла уснуть, без конца возвращаясь мыслями к Бланш. Эта девушка нравилась ей, но почему-то именно сейчас ей припомнились слова Сьюзен Баттерфилд о том, что Бланш служила королеве Элизабет, а также и то, что она среди прочих находилась в ее покое в Вестминстере, когда пропали написанные на латыни черновики первого письма.Больше того – именно она снарядила с письмом Джека Терсли, заверив, что лучшего гонца принцессе не сыскать, а вышло, что Уорвик так и не получил известия об измене Кларенса. Теперь же это ее появление под дверью покоев архиепископа…Слишком много совпадений! Впрочем, возможно, что она просто излишне возбуждена и измучена сегодняшним днем и понапрасну клевещет на простодушное дитя… Ведь Бланш производит впечатление простодушной, если даже не слегка глуповатой. К тому же Анна выказывает такое расположение и осыпает столькими милостями эту дворяночку из графства Сэрри, что ей должно быть невыгодно вредить подобной госпоже.Анна откинула покрывало и села. Слуги архиепископа, стараясь изгнать сырость из старого помещения, расставили вокруг ее ложа шесть жаровен. Но, видимо, переусердствовали, так как в покое стало нечем дышать. Анна изнывала от духоты. Она встала и прошлась по комнате. Вайки, приоткрыв один глаз, проследил за хозяйкой и снова уснул, забавно перевернувшись на спину и подняв одну лапку.Она приотворила окно. Воздух на улице был теплым и душистым. Пахло нежной весенней зеленью, цветами из архиепископского сада, влажной землей.Уже давно отзвонили к полунощной, было тихо и покойно. За окном кардинала мерцал слабый свет. Какое-то время она смотрела на пламя свечи за частым переплетом. Какие мысли теснятся в голове преподобного Томаса Буршье после известия о возвращении того, кто выхлопотал для него кардинальскую мантию?Где-то неподалеку затянул свою песню сверчок. Анна вздохнула и уже собралась было прикрыть окно, когда какое-то едва заметное движение внизу привлекло ее внимание. Мрак двора оставался непроницаем, и даже слабые блики, падавшие на каменные плиты из покоев архиепископа, не рассеивали тьму. Тем не менее Анна готова была поклясться, что возле одной из химер, украшавших крыльцо, смутно виднеется алое платье Бланш.Замерев, принцесса попыталась разглядеть происходящее получше. Где-то скрипнула дверь. Анна забеспокоилась, потом начала злиться. Ну уж нет, сейчас она призовет эту вертихвостку и все у нее выпытает! Она уже хотела окликнуть Бланш, когда в полосе света различила монаха, торопливо пересекавшего двор. В полнейшей тишине слышалось шарканье сандалий по плитам двора. Монах был в черной рясе с накинутым островерхим капюшоном, но что-то в его крупной фигуре показалось ей знакомым. Через мгновение она уже не сомневалась. Перед ней был Джон Мортон.Черная ряса почти растворилась в тени каменной химеры, однако легкий, едва уловимый шепот, больше похожий на шелест листвы, она все же различила. Это продолжалось довольно долго. Анна до боли вглядывалась в сумрак, пока не заметила, что Мортон так же торопливо пересек двор и исчез в галерее под епископским окном. Однако ей не удалось заметить, куда подевалась Бланш Уэд. Под конец она даже почти уверовала, что алое платье ей померещилось. Как бы то ни было, она решила на другой же день обо всем расспросить Джона Мортона. Однако утро принесло разочарование. Оказывается, капеллан герцога Кларенса отбыл в Лондон еще затемно, едва отворили городские ворота.Тогда она велела позвать Бланш. Фрейлина явилась не сразу. Было заметно, что она одевалась второпях – шнуровка на рукавах затянута кое-как, пряди волос выбивались из-под эннена. Анна сидела в кресле, а Сьюзен Баттерфилд прибирала ее волосы. Заметив в зеркале вошедшую фрейлину, принцесса небрежно проговорила:– Вы, как я замечаю, сегодня проспали, милочка. Еще бы, после того как вы полночи прошептались с капелланом герцога Кларенса!Дыхание запыхавшейся Бланш остановилось. Даже в голубоватой мути зеркала Анна видела, как щеки девушки покрыла мучнистая бледность. Сьюзен Баттерфилд, сообразив, что Анна гневается на любимицу, замерла, со злорадной улыбкой наблюдая за происходящим.Внезапно Бланш кинулась принцессе в ноги.– Пощадите, милостивая госпожа! Я знаю, что кокетничать с духовными особами величайший из грехов, но ведь большего пройдохи и бабника, чем этот Мортон, не найти во всей Англии! И он так щедр! Смотрите, какую прелестную вещицу он преподнес мне всего за несколько поцелуев.Она показала Анне золоченый перстенек с вырезанными цветами.– Я знаю, что это грешно, – тараторила Бланш, не давая Анне опомниться, – и я могу погубить свою душу… Но он такой красивый мужчина, и мне лестно его внимание. Ах, миледи! Простите меня! Клянусь Пречистой Девой, это больше никогда не повторится!Анна с легким изумлением смотрела на Бланш. Она видела, что та напугана, но причина ее испуга оказалась вовсе не той, что она ожидала.– Стыд и срам! – возмутилась леди Баттерфилд. – Вертеть подолом перед лучниками и джентри – это еще куда ни шло. Но впасть в блуд с особой духовного сана!.. Господи Иисусе, слыханное ли дело!..Бланш бросила разъяренный взгляд на придворную даму.– Таких, как вы, старых дев всегда бесит, когда более молодым и красивым уделяют внимание мужчины. И чем больше у них седых волос и морщин, тем хуже они помнят, на какие уловки пускались, когда мечтали подцепить кавалера!Сьюзен Баттерфилд задохнулась от гнева, но уже в следующий миг, обо всем забыв, кинулась на фрейлину:– Потаскуха! Грязная тварь!Она сорвала с Бланш эннан и, вцепившись ей в волосы, опрокинула на пол. Но и Бланш не осталась в долгу. Она рванула Сьюзен за юбки так, что те затрещали, и чопорная дама повалилась рядом с ней, а уже через миг они, визжа и бранясь, как торговки в порту, катались по ковру, тузя друг друга.Анна поначалу опешила, а затем попыталась остановить их. Но не тут-то было. Даже пришедшие ей на помощь служанки не могли разнять сцепившихся фурий, пока прибежавшие на шум лакеи не растащили их по углам. Но и тогда они вырывались и поливали друг друга отборной площадной бранью.И тут принцесса расхохоталась, а за ней принялись смеяться и горничные, и лакеи, и клирики, и вся сбежавшаяся прислуга. Леди Сьюзен и Бланш, растрепанные, в изодранной одежде, пристыженные, среди всеобщего веселья продолжали метать друг на друга пылающие взгляды.Первой опомнилась Анна.– Довольно! – сказала она, поднимая руку. Ей было уже не до смеха. Что подумают в Кентербери о дворе принцессы Уэльской, если станет известно об этом происшествии? Она сердито приказала леди Сьюзен отправиться в один из ближайших монастырей, чтобы покаяться и понести кару за свою несдержанность и злой язык. Бланш Уэд была отправлена под стражей в Форвич замаливать грехи. Впрочем, и без того стоило удалить от себя фрейлину, в преданности которой приходилось сомневаться.После завтрака Анна отправилась проведать короля. Однако то, что она увидела, лишь еще больше расстроило ее. Генрих Ланкастер по-прежнему не понимал, что происходит вокруг него. Он сидел, тупо уставившись в одну точку, его приходилось кормить с ложки, переносить с кресла на кровать и обратно, переодевать. Король больше походил на труп, чем на человека. – Сколько это может продолжаться? – спросила принцесса у камердинера.Лорд Лэтимер выглядел утомленным и подавленным.– Дай Бог, чтобы это не затянулось. Однако надеюсь, что недели через две он начнет различать слова и тогда станет послушен, как дитя.– Две недели! Вы шутите, милорд! Никто не поверит в столь затянувшийся обет короля, особенно сейчас, когда в Англии снова Йорки. Нам все равно придется возвратиться в Лондон, и боюсь, что герцог Кларенс постарается сделать все, чтобы весть о безумии Генриха Ланкастера распространилась повсюду.– Миледи, не стоит отчаиваться. Если короля не тревожить и дать ему покой, он сможет вскоре поправиться. А я буду денно и нощно молить Бога, чтобы это произошло как можно скорее… 11. Потянулись нескончаемые дни. Для принцессы это было напряженное время. Гонцы из Лондона с требованиями возвратиться в столицу прибывали один за другим, но Анна и старый камердинер держались стойко, обещая тронуться в путь, как только этого пожелает монарх. Что же касается Томаса Буршье, то он стал избегать всех, появляясь только на службах в соборе, все же остальное время архиепископ проводил в своих покоях, никого не принимая. Однако в один из дней Анна все же добилась приема – перед самой мессой, которую должен был служить в соборе сам примас.– Как вы думаете, ваше преосвященство, не пришло ли еще время возвратиться вашему посланцу? Ведь уже минуло шесть дней, как вы его отправили к герцогу Уорвику, а ваша почта считается самой скорой в Англии!Примас ответил не сразу. Служки уже облачали его, накидывая на плечи паллеум Паллеум – округлая часть облачения, которая покрывает грудь, плечи и спину.
, подавая сверкающую митру, высокие перчатки и золотой посох.– Я думаю, – наконец вымолвил он, – что, если бы Делатель Королей счел нужным, он давно прислал бы его назад с ответным посланием. А поскольку в королевстве неспокойно, он может держать его при себе до тех пор, пока не будет готов ответ.– Но разве мы не знаем, что Эдуард и Ричард до сих пор в Йорке и пока нет причин для беспокойства? Разве ливрея посланца архиепископа Кентерберийского больше не хранит посланца в пути?– Дитя мое, вы требуете от меня невозможного. Одному Всевышнему дано читать в помыслах людских. И если ваш отец не торопится с ответом – значит, он видит в том резон. Чего вы требуете от меня? Я сделал все, о чем вы просили – гонец отправлен и снабжен надлежащей охраной.Анне приходилось согласиться с кардиналом, и тем не менее ее беспокойство росло. Она не находила себе места. Единственной отрадой для нее в это время были верховые прогулки. Погода держалась прекрасная, и принцесса каждый день по несколько часов скакала по лугам и рощам «сада Англии» – графства Кент. Обычно ее сопровождала довольно многочисленная свита, но принцессе доставляло особое удовольствие умчаться ото всех на своем быстроногом Мираже, а потом наблюдать из-за старых развалин или из ольховой рощи, как охрана и приближенные, сбившись с ног, разыскивают свою повелительницу. Это смешило ее и заставляло вспоминать детство, когда она была свободна как ветер.Теперь же, натешившись суетой свиты, она возвращалась и вновь становилась заложницей придворного этикета. Однако именно в часы этих прогулок она вдруг открыла для себя, как хорошо помнят и любят в Кенте ее отца.Здесь было немало крепостей и замков, где он останавливался в свою бытность вице-адмиралом Англии, когда его моряки захватывали вражеские суда и большая часть награбленного добра оседала в Кенте. Уорвик делал богатые подношения местным церквам и монастырям, устраивал великолепные празднества, возводил новые укрепления, строил школы и лечебницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44