– Ты сомневался? – спросила Мег, догоняя его.
– Как я понимаю, для сомнения были причины, – съязвила Генриетта, задыхаясь от быстрой ходьбы. – С таким бесстыдным притворством я еще не сталкивалась!
– Притворством?
– Кого она должна благодарить, господи! Как будто не знает, кто он такой.
– Генриетта, ты в своем уме? Чарльз, не можешь же ты верить в эту чепуху?
Но Чарльз не склонен был обсуждать этот вопрос.
– Что бы я ни думал, повторяю, сейчас не время для разговоров. Давайте вернемся домой. Мы ничего не добьемся, если затеем спор прямо посреди леса.
Высказавшись, он ускорил шаг, не обращая внимания на возражения сестер, не поспевающих за ним и вскоре оставивших его наедине с его мыслями.
Он с изумлением понял, что судьба могла быть менее благосклонна к девушке, которую он нес на руках. Сегодня его привела сюда обычная прихоть.
Граф не считал себя раздражительным, но ни один человек не смог бы вынести нападки его сестер… к тому же, сошедшихся во мнении! Его решение провести инспекцию северного леса в одном из отдаленных участков Теддингтонского поместья было вызвано желанием избавить себя от их присутствия. К его досаде, сестры вызвались сопровождать его, объявив, что не могут представить себе более приятного времяпрепровождения в воскресное утро.
Занятый разговором и вынужденный идти чуть быстрее, чем это было удобно дамам, он ограничился лишь поверхностным осмотром. Этого оказалось достаточно, чтобы убедиться: его лесничие справляются со своими обязанностями. Густой лес, в котором они обнаружили перепуганную леди, был более-менее очищен от подлеска. Но несколько огромных деревьев требовалось спилить.
Неожиданная мысль заставила графа снова взглянуть на девушку. Вот будет забавно, если это окажется очередной уловкой, предназначенной для того, чтобы привести его к венцу! По крайней мере, это что-то новенькое. Его давно преследовали женщины, обладающие хоть малой толикой изобретательности. Но ни одна из них не догадалась подстеречь его посреди леса и разыграть потерю памяти!
Ясно, что ее план (если это действительно план) требовал немалой предусмотрительности, не говоря уж об актерском таланте. Невероятно? Да, но все-таки возможно. Вскоре это выяснится, если рана окажется настоящей.
В этом случае его сомнения рассеются. Она могла разорвать на себе платье для создания требуемого впечатления, но надо быть невероятно решительной женщиной, чтобы самой нанести себе рану на голове! И ее одежда пропитана влагой, что свидетельствует о длительном времени, проведенном в лесу. О целой ночи, возможно? Выходит, это чистая правда!
Наконец-то впереди показалось ландо. Девушка была очень легкой, но граф нес ее достаточно долго, чтобы почувствовать усталость. Несколько мгновений спустя его окликнул грум, заметно удивленный при виде его ноши.
– Откройте дверцу, Парр, – коротко приказал граф.
Грум торопливо исполнил распоряжение, и Чарльз опустил девушку на мягкое сиденье открытого экипажа.
– Кто это, милорд? – спросил Парр, и сидящий на козлах кучер с любопытством оглянулся.
– Понятия не имею, – ответил Чарльз. – Мы нашли ее в лесу.
Девушка зашевелилась и что-то пробормотала.
– Не бойтесь, – успокоил ее граф. – Вы в безопасности.
Она непонимающе взглянула на него своими голубыми глазами. Чарльз моментально забыл обо всех своих подозрениях.
– Вы в безопасности, – мягко повторил он.
– Элен, – произнесла она.
– Прошу прощения?
Она смущенно моргнула.
– Вы не… Элен.
– Я Уайтем. Вы забыли? Я нашел вас в лесу совсем недавно. Меня зовут Чарльз.
Между ее светлых бровей вновь появилась напряженная морщина.
– Кто тогда Элен?
Чарльз окинул ее задумчивым взглядом. Может, память с трудом, но начала к ней возвращаться? Или это тщательно подготовленный спектакль? Имя она произнесла на французский манер, с ударением на «е».
– Возможно, вы и есть Элен, – осмелился он предположить.
Девушка смотрела на него помутневшими от боли глазами.
– Не знаю.
Она выпрямилась, не сумев сдержать стон.
– Вам больно?
– Голова. – Девушка поднесла дрожащую руку ко лбу, указав на источник своих страданий. Ее пальцы нащупали чувствительное место, и она невольно вскрикнула. – Что с моей головой?
Теплая ладонь накрыла ее руку и отвела в сторону.
– Лучше не трогайте. У вас здесь рана.
Она взглянула на руку графа, а затем на его лицо. Воспоминание отозвалось тупой болью в виске.
– Я вас знаю. – Девушка медленно осмотрелась и обнаружила, что находится в открытом экипаже. Новая мысль мелькнула у нее в голове, и она опять повернулась к графу. – Вы согласились отвезти меня домой. Женщины, где они?
– Сестры скоро присоединятся к нам. Кажется, я уже их вижу. Вы потеряли сознание, и я их обогнал, пока нес вас.
Девушка посмотрела в указанном направлении, увидела двух торопливо шагающих дам и вспомнила недавнюю встречу. В одно мгновение воспоминание об ужасном положении, в котором она оказалась, вернулось к ней, и у нее вырвался стон отчаяния.
– Я очнулась в лесу, не так ли? Мое платье… моя голова… в этом нет никакого смысла.
Девушка взглянула на свое платье, провела пальцами по испачканному муслину, и замешательство, которое она испытывала перед тем, как выйти к этим людям, снова вернулось. Подоспевшие дамы отвлекли ее от раздумий.
– Так вы уже пришли в себя? – задыхаясь, спросила одна из них.
– И не только, – ответил ее спаситель, – но еще и назвала имя. Она не знает, чье оно, но за неимением лучшего, почему бы нам им не воспользоваться? Элен, это мои сестры. Леди Маргарет Хантли.
Элен протянула руку той из дам, которая показалась ей более дружелюбной.
– Зовите меня Мег. Меня все так называют.
Улыбнувшись, матрона влезла в ландо и уселась напротив. Настала очередь второй женщины.
– Дай руку, Мег.
– Леди Генриетта Пендерин, – объявил граф. Элен показалось, что она похожа на него гораздо меньше. У нее было более худое лицо, более длинный нос и поджатые губы. От ее глаз веяло холодным неодобрением, а волосы под шляпкой, столь же легкомысленной, как и ее платье, были густо запорошены сединой.
– Элен очень красивое имя, – заметила Мег, устраиваясь поудобнее. – Мы с удовольствием будем вас так называть.
Элен посмотрела на нее, а затем повернулась к ее сестре. Ее охватило ощущение нереальности происходящего. Три пары глаз изучали ее с разной степенью любопытства. На мгновение ей показалось, будто она смотрит со стороны, оказавшись наблюдателем, а не участницей этой маленькой драмы. Она начала думать вслух, не сознавая этого, и ее тихое бормотание привлекло к ней еще больший интерес.
– Я чувствую себя, как пьяная… все кажется бессмысленным. Они смотрят на меня… а я на них. Для меня они похожи на призраков. Быть может, это порождения сна? Alors, je ne sais pas qui je suis… ни кто они. C’est un mystere. Возможно ли, что я проснусь… и узнаю?
От пугающей неуверенности этих мыслей ее бросило в дрожь. Она не замечала ни слез, наполнивших ее глаза и хлынувших по щекам, ни дрожащих пальцев и губ. Словно в тумане, до нее доносился приглушенный разговор, но слова казались ей лишенными смысла.
– Вы слышали? Она говорит по-французски.
– Она бредит?
– Похоже, она слишком потрясена.
– И не она одна!
– Замолчи, Генриетта! Как ты можешь быть такой бессердечной?
– Элен? Элен!
Поняв, что обращаются к ней, Элен повернула голову и моргнула, взглянув в решительное лицо своего спасителя. Сильная рука сжала ее ладонь, и от звуков властного голоса болезненный туман, окутывающий ее сознание, начал развеиваться.
– Послушайте меня, Элен. Бесполезно изводить себя размышлениями. Что бы ни случилось, я никому не позволю причинить вам вред. Даю слово. А теперь отдыхайте!
Элен почувствовала, как он привлек ее к себе, предлагая опустить голову ему на плечо. От этого соблазнительного приглашения невозможно было отказаться. Благодарная, она упала в его объятия и закрыла глаза.
– Ты глупец, Чарльз! Зачем, во имя всего святого, тебе понадобилось давать ей подобное обещание?
Чарльз подошел к камину и позвонил в колокольчик. Очаг был пуст, не было нужды разводить огонь в жаркий июньский день. Но по привычке граф остался стоять у камина, опершись локтем о каминную полку, почти пустую, если не считать двух ваз из Веджвудского фарфора и старинных часов в корпусе из черного дерева. Последний предмет плохо сочетался с элегантной обстановкой нижней гостиной, но поскольку эти часы хранились в семье на протяжении более ста лет, из сентиментальности их держали на почетном месте.
Граф повернулся к сестре. Генриетта предпочла последовать за ним в гостиную, в то время как Мег поднялась вместе с гостьей наверх, в спальню, которую подготовила для нее экономка.
– Ума не приложу, Генриетта, – с долей иронии ответил он. – Если только это не было связано с бедственным душевным состоянием нашей гостьи.
– Раньше ты не позволял себя обманывать, – заметила сестра, присев на длинный диван, стоящий сбоку от французского окна. Как и кресла, он имел позолоченный каркас и был обит светло-желтым полосатым шелком, сочетающимся с оттенком стен.
– Разве меня обманули?
– Святые небеса, Чарльз, ты еще сомневаешься?
– Как я понимаю, для сомнения есть причины. – Он взмахнул рукой, видя, что сестра собирается вступить в спор. – Знаю, Генриетта. Это совершенно невероятная история, и у меня тоже возникли подозрения. И все же мне не верится, что ее потрясение притворно.
– Чушь. Любая опытная актриса может быть столь же убедительной.
– А рана на голове?
– Мы даже не знаем, есть ли там рана, – возразила Генриетта.
Чарльз подумал о том же, но решил промолчать. Ему трудно было поверить, что девушка могла лишь притвориться раненой. Но вскоре его сомнения разрешатся. К тому же, он терпеть не мог соглашаться с сестрой по какому бы то ни было поводу.
От необходимости отвечать его избавил Мэттью Хантли, коренастый мужчина лет сорока, давно завоевавший дружбу и расположение Чарльза своей легкостью в общении и беззаботным отношением к жизни.
– Что я вижу, мой мальчик? – без обиняков спросил зять Чарльза, подойдя к камину и сердечно похлопав шурина по спине. – Разве в городе мало женщин, что тебе понадобилось подбирать бродяжек?
– Не начинай, Мэтт, – устало бросил Чарльз, повернувшись к дворецкому, вошедшему в гостиную вслед за мистером Хантли. – Моффет, будьте так любезны, пошлите кого-нибудь за доктором Горсти.
– Конечно, милорд.
– Ты заболел, мой мальчик? – поинтересовался Мэтт, усевшись в кресло, стоящее у камина.
Граф пропустил его вопрос мимо ушей, но Генриетта повернулась к зятю.
– Святые небеса, Мэттью, нельзя же быть таким простачком! Это для девицы, конечно.
Дворецкий осторожно кашлянул, пытаясь привлечь внимание Чарльза.
– Да, Моффет?
– Миссис Тамби поместила молодую леди в голубую спальню, рядом со спальней леди Маргарет и мистера Хантли, милорд. Так пожелала леди Маргарет.
– Да, очень хорошо. Спасибо. Вы позаботитесь, чтобы доктор приехал как можно скорее, не так ли?
Дворецкий с поклоном удалился.
– Мег изображает сестру милосердия? – пробормотал Мэтт. – Хотя она приехала сюда отдыхать.
Генриетта бурно выразила свое неодобрение поведением сестры.
– Как это на нее похоже! Мег, действительно, невыносима!
– Вот еще! – возразил Мэтт. – Я и не говорю, будто ей несвойственно лезть в чужие дела, но это уж слишком.
– Да ну? А что ты скажешь, обнаружив, что ее голова опять набита романтическими бреднями? Ты и опомниться не успеешь, как она встанет на сторону этой девицы и вынудит Чарльза жениться на ней!
Девица, о которой шла речь, в настоящий момент мечтала лишь о том, чтобы избавиться от мучительной дрожи.
Элен пыталась сохранять видимость благоразумия, борясь с помутнением рассудка, вызванным головной болью. Она едва заметила широкую аллею, ведущую к внушительному особняку из белого камня. Граф вынес ее из экипажа, помог подняться по длинной веренице ступеней, провел через террасу с колоннами и огромную прихожую с широкой лестницей, разделяющейся надвое и ведущей на галерею второго этажа.
Отпустив его сильную руку, Элен вынуждена была опереться на дородную Мег и тучную женщину, подхватившую ее с другой стороны. Она поднялась по лестнице, подчиняясь их настойчивым указаниям, и, пройдя через путаницу коридоров, оказалась у деревянной двери. Внезапно мир вокруг стал ярко-голубым, и она обнаружила себя лежащей на мягкой перине.
– Теперь, моя дорогая, вам совершенно не о чем беспокоиться, – добродушно сказала Мег. – Вы в полной безопасности.
Элен не успела даже поблагодарить ее в ответ, как ее охватил столь сильный приступ дрожи, что она вынуждена была ухватиться за столбик кровати. Она не в силах была заговорить или пошевелиться на протяжении нескольких мгновений, и, даже удерживаемая двумя женщинами, не могла остановить судорожные толчки, сотрясавшие ее тело.
Но постепенно ужасная дрожь начала утихать, туман перед глазами рассеялся, а острая головная боль сменилась тупой и ноющей. Неразборчивое бормотание превратилось в слова.
– Вот так-то лучше, румянец уже возвращается. Бедняжка, вы были белая, как полотно! Надеюсь, Чарльз уже послал за Горсти.
– Горсти? – недоуменно переспросила Элен.
– Доктор. Он вам понравится. Он лечил нашу семью на протяжении многих лет, ведь в прошлом мы проводили здесь гораздо больше времени.
Здесь? Но где это «здесь»?
– Что это за место?
– Кливдон-Хауз, – с готовностью ответила Мег. – Ах, дорогая, вижу, что это название вам неизвестно. Это второе из поместий нашей семьи в Теддингтоне.
– В Теддингтоне?
– На реке, – пояснила Мег. – Близ Хэмптон-Корта. Это почти совсем рядом, хотя сейчас королевская семья там не живет.
– Но лес… он казался совсем дремучим.
– Там, где мы вас нашли? Он принадлежит Чарльзу.
Воспоминание вернулось, и Элен взглянула в круглое лицо женщины.
– Вы его сестра. Кто он?
– Чарльз? Он граф Уайтем. Наверняка вы слышали о нем?
Элен покачала головой.
– Не помню.
Мег рассмеялась.
– Какая же я глупая! Конечно, не помните. А теперь, не утомляйте себя, моя дорогая. Отдыхайте, пока не приедет Горсти.
С радостью последовав ее совету, Элен закрыла глаза, погружаясь в дремоту. Но вскоре была разбужена каким-то влажным прикосновением.
– Не двигайтесь. Я всего лишь смываю грязь. Вы не снимете это платье, чтобы я могла переодеть вас в домашнее?
У Элен не было желания прилагать какие бы то ни было усилия, но ей пришлось всего лишь несколько раз повернуться, а все остальное сделала заботливая Мег с помощью экономки, подоспевшей с горячим питьем.
В конце концов, Элен оказалась сидящей на груде подушек, в просторной ночной рубашке, отделанной кружевом. Чай придал ей сил, и она выпила его с удовольствием. Даже головная боль утихла. Блаженная слабость охватила ее, и девушка уже не пыталась разобраться в своей непростой ситуации.
Как ни странно, она не чувствовала себя чужой в этой пышной обстановке. Стены спальни были оклеены голубыми обоями того же оттенка, что и балдахин. Лакированный остов кровати был покрыт бело-голубым орнаментом; а шторы на окнах оказались ярко-синими, как павлиньи перья. Резьба над камином и оправа висящего выше зеркала сияли позолотой; на полу лежал толстый узорчатый ковер; стоящий в углу комод и платяной шкаф у стены также были покрыты бело-голубым рисунком. По-видимому, владелец дома – состоятельный человек. Каково же ее материальное положение, если она чувствует себя так уютно среди всей этой роскоши?
В тревоге Элен отставила чашку и неуверенно сползла с кровати. Движение отозвалось резкой головной болью, и ей даже пришлось ухватиться за стоящий неподалеку шкаф. Но через несколько мгновений стало легче, и у нее хватило сил дойти до окна и опуститься на изящный табурет с округлым сиденьем.
За окном лежала холмистая местность с разбросанными кое-где домами и сад. Элен засмотрелась на него, любуясь четким узором дорожек, многообразием цветов и маленьким фонтанчиком над гладью серповидного пруда.
Внезапно у нее на глазах сад начал меняться, обретя совершенно иной вид. Теперь он отличался жесткой правильностью планировки, воздух наполнился ароматом роз, фонтанчик сменился мраморной женской статуей на берегу широкого водоема. На мгновение это место показалось Элен знакомым. Затем иллюзорный образ рассеялся, и сад снова стал чужим. Элен закрыла глаза, ощущая прилив эмоций. Воспоминание! Было ли оно истинным?
Вторая глава
Чарльз посмотрел на младшую из своих сестер, вернувшуюся из комнаты для гостей. Как ни удивительно, он жаждал известий.
– Как она, Мег?
– Я хотела уложить ее в постель, но она легла поверх одеяла, – с сожалением ответила леди Маргарет, опустив руку на спинку кресла, в котором сидел ее муж. – Ты послал за доктором?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21