– Она очень симпатичная.
Если змею в муслине кто-то может назвать таковой.
– Совершенно верно, – согласился он, – мисс Берк – леди, и она никогда не станет перечить...
– Конечно, нет, – снова перебила его Шарлотта, не обращая на Себастьяна особого внимания, а пристально разглядывая свои ногти, и тоскливо вздохнула. – Она исключительно достойная и положительная, должна это признать. Некоторые могут назвать такого образцового человека ужасным занудой, но, я думаю, вас вполне удовлетворяет отсутствие в ней страсти. – Она дала время этим словам проникнуть ему в сознание, а потом взглянула на Себастьяна, немного изменила позу, как могла бы сделать Лотти, слегка подняв грудь, чтобы натянуть лиф платья, и приподняла уголки губ в дерзкой, загадочной улыбке, – Но то ли это, чего вы хотите на самом деле, лорд Трент? Вы, кто тайком читает Кольриджа?
Она бросила ему тот самый взгляд, который, по утверждению Арбакла, делал совершенством его Елену Троянскую на портрете, – один из тех манящих взоров, которые могут соблазнить мужчину бросить дом и семью, собрать тысячу кораблей, преодолеть сотню препятствий, чтобы завоевать ее сердце. Назвать ее своей.
Должно быть, он ей великолепно удался, потому что Себастьян с выражением полного шока разинул рот.
– Лотти, я...
Услышать из его уст свое имя было опьяняюще приятно. Шарлотта выпрямилась, а потом встала и сделала несколько несмелых шагов к нему.
Но это был совсем не тот безрассудный человек, который показал ей, что такое любовь... во всяком случае, пока еще не тот, рассудила Шарлотта, придумывая, как лучше всего его разбудить. Возбудить.
На нее нахлынули воспоминания: Себастьян врывается в дом на Литл-Тичфилд-стрит, мечтая о ее поцелуе; он, восхитительно нагой, требует по ночам своего. Она позволила страсти закипеть внутри и из-под полуопущенных ресниц бросила Себастьяну взгляд, обещавший восторг и наслаждение.
Себастьян отступил назад, наткнулся на дверь и закрыл ее, так что они оказались запертыми вдвоем в уютной комнате.
– Простите меня, – запинаясь, пробормотал он. – Не знаю, почему я все время так называю вас. Это в высшей степени неприлично.
И хотя он, возможно, нервничал и был готов убежать, Шарлотта достаточно хорошо знала этого мужчину, чтобы понять: он поддался искушению. Несмотря на внутреннее благородство и полную неуместность этой сцены, Себастьян Марлоу считал Шарлотту соблазнительной.
А это все, что ей было необходимо.
– Думаю, да. – Увидев, что он потянулся к ручке двери, она сделала еще несколько шагов к нему. – Но что в этом плохого, если я не возражаю? – Шарлотта улыбнулась и подошла еще ближе, с каждой секундой все больше ощущая себя своим безнравственным двойником.
– Лотти, – повторил он. – Не знаю почему, но это имя подходит вам. – Он стоял неподвижно, напрягшись всем телом. Неловкость между ними и все те эфемерные воспоминания приковали их обоих к месту...
– Нам не следует оставаться здесь вдвоем, – наконец сказал Себастьян, словно предупреждая ее. – Это неприлично. Недопустимо. Могут подумать, что я... ну, что я пытался...
– Пытались обесчестить меня? – Шарлотта улыбнулась. – Вы обесчестите меня, лорд Трент?
Себастьян мысленно повторил вопрос мисс Уилмонт.
Его взгляд быстро сместился от выпуклости груди и изгиба шеи к нежным губам, сжатым и ждущим, чтобы на них набросились.
Откуда, черт побери, взялась эта девушка? Куда девалась робкая подруга Гермионы, которая, казалось, имела больше общего с драпировками, чем с мужскими статуями его отца?
«Вы обесчестите меня, лорд Трент?»
Ее вопрос продолжал звучать в голове Себастьяна, пока ему на ум не пришло нечто совсем другое, более волнующее.
Что, если ее слова были не вопросом, а предложением?
– Ч-что? – наконец заикаясь выдавил он, словно был совершенно неопытным юнцом.
– Вы меня слышали. – Шарлотта еще приблизилась, двигаясь по комнате, как похотливая кошка. – Вы меня обесчестите?
Так как Себастьян не мог найти слов, он заставил себя просто отрицательно покачать головой.
«Никогда, – подумал он, пытаясь представить себе бесцветную старую деву, имени которой он никогда не мог вспомнить. – Во всяком случае, не собираюсь вас обесчестить», – уточнил он, когда Шарлотта подошла ближе и он чуть не потянулся, чтобы пальцем обвести линию выреза платья, выпуклость ее груди.
О чем он, в конце концов, думает? Это ведь мисс Шарлотта Уилмонт, добропорядочная леди.
– Мисс Уилмонт, – удалось ему произнести.
– Лотти, – поправила она его. – Лотти. – Это имя, скатившееся с ее губ мягким мурлыканьем, снова эхом повторилось в его неконтролируемом сознании.
«Лотти, моя любовь, иди ко мне».
Себастьян встретился с Шарлоттой взглядом, не зная, произнес ли он вслух эти слова или просто подумал.
По блеску у нее в глазах он мог предположить, что громко высказал их или что она знает все его мысли. Женщина, последний раз смотревшая на него вот так, была его... любовницей.
– Мисс Уилмонт, – покачал он головой, – думаю, вам следует... то есть я хочу сказать, мы должны...
Она вскинула бровь и с понимающей улыбкой на губах, слегка наклонив набок голову, двинулась к нему, медленно и соблазняюще, покачивая бедрами и вызывающе играя всем телом.
О, дьявол, где это старая дева выучилась двигаться подобным образом?
А этот свет... О, черт бы побрал это сияние у нее в глазах... Оно манило, как призрачный огонь в бушующем море – не обещающий ни покоя, ни безопасности.
Проклятие, он сойдет с ума.
Шарлотта сделала еще один завлекающий шаг к нему, и тогда Себастьян почувствовал аромат – благоухание фиалок, нежное и притягательное.
«Обесчестите меня».
О, теперь не оставалось ни малейшего сомнения – ее слова не были вопросом.
– Мисс Уилмонт, вы приличная женщина. – Даже для его собственных ушей это заявление прозвучало так, словно он заботился больше о себе, чем о ней.
– Но не леди?
– Ну да, конечно, но... – Слава Богу, не все леди в Лондоне обладали очарованием мисс Уилмонт, иначе вся страна погибла бы.
– Но что? – Она незаметно приближалась к Себастьяну, пока не оказалась прямо перед ним, и его защита рухнула, а желание обрело голос, который он старался заглушить.
– Я джентльмен, – предупредил он Шарлотту.
– Я всегда считала вас немного легкомысленным. – Она взглянула на Себастьяна из-под ресниц, и ее глаза сверкнули, словно им было известно нечто такое, что даже для него оставалось тайной.
Он? Легкомысленный? О, что может быть глупее...
Но как бы ни хотелось Себастьяну сказать этой девушке, что ее предположение – совершенная чушь, так как все знают, что он самый разумный из Марлоу, он расправил плечи, выпрямился в полный рост и ощутил непреодолимое желание заключить в объятия мисс Уилмонт и показать ей, каким раскрепощенным он может быть.
«Сорви с нее платье, сними подвязки, вытащи шпильки из путаницы каштановых волос и займись с ней сексом прямо здесь, на ковре».
Встретившись с ней взглядом, он с уверенностью почувствовал, что она не будет противиться его непристойному желанию, что она так же сильно хочет его, как он ее...
Себастьяну с трудом удавалось дышать, когда она, став на мыски своих лодочек, ухватилась за лацканы его сюртука, чтобы удержать равновесие.
– Себастьян, – прошептала она, притянув его ближе, и от того, как интимно прозвучало произнесенное ею его имя, по уже возбужденному телу Себастьяна пробежала дрожь желания, – поцелуйте меня.
И, не дожидаясь от него ответа, она сама это сделала – прижалась губами к его губам без всякого стеснения, без притворства, без сомнения.
И одним стремительным поцелуем мисс Уилмонт погубила его.
Несколько мгновений Себастьян стоял словно оглушенный, не желая признавать очевидного. Этого не могло случиться – во всяком случае, такое не могло произойти с ним. Он не отличался сластолюбием, он был сама рассудительность, а благоразумный джентльмен не...
Но мисс Уилмонт это сделала. Она языком провела по его губам, и Себастьян издал стон; этот звук, казалось, вырвался из самой глубины его души, полный потребности, желания и страсти, которых он даже не подозревал в себе.
Но мисс Уилмонт о них знала. Она вцепилась пальцами в его сюртук и притянула еще ближе, требуя своего.
Когда она прижалась к его уже налившемуся члену, он стал твердым как камень и, пробудившись к жизни, начал пульсировать.
– Лотти, – прохрипел Себастьян ей в ухо, – Лотти, плутовка, что вы со мной делаете? – К своему удовольствию, он почувствовал, как Шарлотта вздрогнула у него в объятиях.
– По-моему, это очевидно. – Ее тело заскользило по его телу, закачалось вместе с ним, вжимаясь в него, исследуя его.
«Обесчестите меня».
Воображение Себастьяна наполнилось яркими картинами.
Эта бесстыжая девица восхитительно нагая, ее голые ноги сплелись с его ногами, ее тело, выгнувшись, встречает его; он двигается внутри ее, поощряемый ее страстными возгласами.
«Себастьян! О, мой Себастьян!»
Тело Себастьяна напряглось еще сильнее, и он покорился моменту, склонился перед женщиной, которую держал в объятиях. С жадностью вобрав в себя ее губы, он со вспыхнувшей страстью целовал ее, знакомился с ней, упивался бурлившим в ней желанием.
Переполненный вожделением, он развернул Шарлотту спиной к двери, чтобы можно было прижаться к ней всем телом. А она, вместо того чтобы воспротивиться, ответила глухим стоном наслаждения и подняла юбки, чтобы обхватить его ногой и оседлать.
Себастьян потерял разум, лишился всей своей рассудительности и, освободив из платья ее грудь, большим пальцем гладил сосок, пока тот не затвердел, и тогда настала очередь Шарлотты задрожать от неудовлетворенного желания.
Сильно и грубо прижав ее, Себастьян свободной рукой скользнул ей под поднятые юбки, погладил мягкое дрожащее бедро – и ее горячее влажное местечко уже было готово принять его. Когда его пальцы добрались туда, их губы, до этого слившиеся в поцелуе, разъединились, и рука Шарлотты бесцеремонно прошлась по переду его брюк.
Старая дева исчезла, пропала мисс Уилмонт, добропорядочная леди превратилась в бесстыжее, страстное создание. На месте Шарлотты Уилмонт стояла соблазнительница, которая до конца понимала желание Себастьяна, разжигала в нем потребность...
И она разбудила в нем ту страстную сторону его натуры, о существовании которой в себе он никогда не догадывался, выпустила на волю этого безнравственного незнакомца внутри его, этого распущенного человека, греховодника, который точно знал, чего именно она хочет... и как ей это дать.
Себастьян наклонился, взял в губы ее сосок, с силой втянул его в рот и языком коснулся твердой верхушки. Шарлотта выгнулась, открылась ему, и Себастьян, продолжая свою игру языком, пальцами поглаживал другое набухшее, затвердевшее место.
Там было влажно и скользко, и Себастьян водил по нему пальцем, пока Шарлотта не начала содрогаться, бормоча нечто неприличное, но вполне понятное: «Возьми меня... Возьми меня сейчас...»
Каким-то образом Шарлотта ухитрилась расстегнуть ему брюки и, освободив его член, водила по нему рукой вверх и вниз возбуждающе и дразняще, дотрагиваясь пальцами до влажного кончика, знакомясь с ним, призывая его. Под рукой Себастьяна ее бедра снова приподнялись навстречу тому, что она держала.
И Себастьян мгновенно представил ее на атласных простынях обнаженной и неповторимо прекрасной, с каштановыми волосами, поблескивающими в сиянии свечей, увидел мысленным взором, как ее тело, переполненное желанием, извивается и зовет его.
«О, Себастьян! О, мой Себастьян!»
И представил самого себя там.
Забыв обо всем на свете и дав волю своим желаниям, он бросается на нее, напористо входит в нее, сливается в одно с ее телом, наполняет его, удовлетворяя ее желание уверенными, мощными движениями.
– Проклятие! – выругался Себастьян и, сжав ее бедра, поднял Шарлоту, готовый наполнить ее прямо здесь и сейчас, хотя и не мог понять, как он до такого дошел, – до этого недостойного, безумного желания, до этой неуправляемой потребности. – Я вас изнасилую, – прохрипел он.
– Я бы не назвала это так, – едва дыша, возразила Шарлотта, пока ее тело продолжало с удовольствием двигаться вдоль его тела.
Но затем в отсутствующее, затуманенное желанием сознание Себастьяна проник голос, вернувший ему здравый смысл:
– Шарлотта? Шарлотта, ты еще там, внизу?
Гермиона!
Себастьяну потребовалось не больше секунды, чтобы осмыслить развернувшуюся перед ним картину и понять, что увидит его сестра, если позволить ей войти в библиотеку: мисс Уилмонт в полном беспорядке и взъерошенная, ее глаза затуманены желанием, губы припухли от его жадных поцелуев – единственное, что она по-настоящему не изнасилована. А затем Себастьян бросил взгляд на эту растрепанную, до предела возбужденную женщину – неужели это все сделал он?
– Шарлотта, ну где же ты? – снова возмущенно окликнула ее Гермиона.
– Сделайте же что-нибудь. – Снова взглянув на Шарлотту, Себастьян оттолкнул ее на середину комнаты и руками указал на измятое полуспущенное платье.
– Вот так? – Дразня его, она еще ниже опустила лиф и направилась к Себастьяну.
«О Господи, это будет катастрофа», – подумал он, но так и не смог отвести голодного взгляда от ее соблазнительной груди.
Мисс Уилмонт была похожа на знаменитую Елену Троянскую – и на греческую красавицу Таунли, и на обольстительную красотку с масляного полотна Арбакла.
– Шарлотта! – Решительные шаги Гермионы уже доносились с лестницы. – Что с тобой стряслось? Ты зачиталась одним из маминых французских романов? Она специально держит их на самой верхней полке.
Теперь, когда Себастьян вырвался из объятий мисс Уилмонт, его рассудительность помогла ему снова обрести контроль над собой.
– Оденьтесь, – тихо приказал он и торопливо поправил собственную одежду.
Она неторопливо и соблазняюще выполняла его распоряжение, и ему с трудом удалось сдержаться, чтобы не запереть дверь библиотеки и снова не наброситься на эту искусительницу.
«Нет! Нет! Нет! – сказал себе Себастьян. – Помни о мисс Берд. Нет, не так. О мисс Бертон. О, проклятие, как же ее имя? Берк! О мисс Лавинии Берк и ее десяти тысячах годовых».
Он снова взглянул на сияющую Лотти, и от сравнения с расчетливой мисс Берк холодный ужас сковал его по рукам и ногам, пока он наблюдал, как она причесывает пальцами растрепавшиеся локоны и с помощью шпилек придает им хотя бы в какой-то степени приличный вид – если можно было сказать, что в Шарлотте Уилмонт есть хотя бы что-то благопристойное.
Как раз в тот момент, когда она закончила, дверь библиотеки распахнулась, и Себастьян оказался скрыт ею.
– Вот ты где! – воскликнула Гермиона, и в ее словах прозвучало некоторое раздражение, но, правда, его сестра легко обижалась по пустякам. – Я звала тебя со второго этажа, неужели ты меня не слышала?
– Нет, боюсь, я увлеклась чарами... – Себастьян задержал дыхание – ...изумительной поэзии. Она просто захватывает.
Себастьян вздрогнул и пошевелился, откликаясь на ее тихие, обольщающие слова, как гончая на звук рога.
– Ты какая-то красная, – заметила Гермиона. – Ты хорошо себя чувствуешь?
«Превосходно», – ответил бы сестре Себастьян, если бы она интересовалась его здоровьем, потому что он, как никогда, чувствовал себя таким живым, словно пробудился от долгого сна и готов сделать что-то неожиданное, что можно увидеть только во сне.
– Правда, Шарлотта, ты меня слушаешь? – спросила у подруги Гермиона. – Ты выглядишь нездоровой. Может быть, позвать мою маму?
Маму? А почему бы по такому случаю не пригласить леди Паруич с противоположной стороны площади, а заодно и весь остальной Мейфэр?
– О Господи, не нужно беспокоить твою маму. – Взяв том Кольриджа, Шарлотта подошла к выходу и незаметно для Гермионы протянула руку за дверь. – Я правда чувствую себя замечательно, – сказала она, проводя пальцем по губам Себастьяна.
Себастьян чуть не застонал и еще сильнее напрягся.
– Этот вечер был чудесным, – восторженно заговорила Гермиона. – Только мне хотелось, чтобы Рокхест и меня заметил. Если бы ты не была моей лучшей подругой, я бы ревновала тебя из-за того внимания, которое он тебе уделял.
Себастьян мгновенно окаменел. Как он мог забыть о Рокхесте? Сегодня вечером граф проявлял больше, чем следовало, внимания к Лотти – к мисс Уилмонт, поправил он себя. Лучше думать о ней как о мисс Уилмонт, пристойной старой деве, чем как о плутовке Лотти, собравшейся похитить его душу.
– Он меня не интересует, – успокоила Шарлотта подругу, поглаживая рукой колючую щетину на подбородке Себастьяна, его губы, его щеку. – К тому же Рокхест не любит поэзию. Меня никогда бы не заинтересовал мужчина, который не восхищается Кольриджем.
– Ты как Себастьян, – улыбнулась Гермиона. – Он тоже обожает Кольриджа. Правда, этому трудно поверить, зная, какой нудный и пристойный мой брат и как скандальны эти стихи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33