Известие об их прибытии, – а точнее, о присутствии миссис Таунсенд – распространилось с быстротой ветра или двухлетнего жеребца, выпущенного на пастбище. Приветствия и свист сыпались со всех сторон, и Шарлотта поражалась царившим вокруг разгулу и безнравственности.
На некотором расстоянии был сооружен приподнятый боксерский ринг, и на нем двое мужчин – О'Брайен и Макконнелл, поняла Шарлотта, – избивали друг друга, а собравшиеся зрители заходились в кровожадных криках одобрения.
Шарлотта и ее спутники прокладывали себе путь в лабиринте столов, предлагавших развлечения всех сортов: кости, рулетку, карты.
– Миссис Таунсенд! – радостно закричал мужчина в блестящем темно-красном костюме и изумрудном жилете. – Партию в квинз? – Его компаньоны были одеты в такие же кричащие комплекты из ярких сюртуков и расшитых золотом жилетов, а их булавки с огромными драгоценными камнями и пестрые шейные платки только сильнее подчеркивали безвкусицу остальной одежды.
– Даже не думай играть с этими шулерами, – сказал ей Себастьян, увлекая ее в противоположном направлении, – или ты пойдешь обратно в город пешком.
Шарлотта бросила последний взгляд на троицу, радуясь, что не может присоединиться к ним, потому что не имеет ни малейшего понятия, как играть в квинз. Впрочем, и в скаковых лошадях она не разбиралась.
О Господи, зачем она высказала желание? Как могла эта Лотти, особа безнравственная, склонная ко всякого рода авантюрам и определенно не умеющая себя вести, быть той женщиной, которую любил Себастьян Марлоу и которой восхищались большинство мужчин Лондона?
Шарлотта отодвинула от глаз перья и сделала глубокий вдох. Годы наставлений от матери и кузины Финеллы о правилах приличия были сейчас почти так же полезны ей, как уроки латыни и этикета, на которых они тоже настаивали.
– Следи за своей сумочкой, – посоветовал Себастьян. – Сегодня здесь довольно много сомнительной публики.
Слишком мягко сказано, решила Шарлотта и, крепче стянув шнурок, прижала к себе сумку.
Бездельники и франты расхаживали среди толпы, а у края поля болталась группа подозрительных молодых людей.
Где-то шел петушиный бой, рядом – соревнование по борьбе, а вдоль дороги конюхи устроили между собой импровизированные состязания по ходьбе.
– Ты сегодня чересчур тихая, – отметил Себастьян, пока они шли. – Придумываешь, как тебе вернуться к столам с Троубриджем и его компанией? Или пытаешься в уме оценить свой счет, чтобы знать, сколько можешь позволить себе потерять на этой лошадке?
– Ни то ни другое, – быстро ответила Шарлотта.
– О, меня не проведешь. У тебя в глазах такое выражение, будто ты не можешь окончательно решить, в каком направлении податься – немного побоксировать, поиграть в рулетку или посмотреть, здесь ли те отпетые мошенники, которых ты так любишь, с какими-нибудь новыми побрякушками, которые тебе, возможно, захотелось бы иметь. Я не имею глупости такое покупать, но ты в любом случае выманишь их у меня лестью.
– Я не... – начала Шарлотта и тут же поняла, что эта Лотти повела бы себя именно так. Эта женщина, за которую принимал ее Себастьян, была способна на все, о чем сама Шарлотта не имела вообще никакого представления.
Дама может склонить мужчину купить ей драгоценности? Но как это делается?
Лошадь – тугой комок арабских нервов, – которую держал на поводу дрессировщик, гарцевала и становилась на дыбы, а жокей, худощавый парнишка лет пятнадцати, пытался забраться в седло.
– Я такого не видел, Лотти, – сказал Себастьян. – Сомневаюсь, что этот мальчик сумеет дойти до первого поворота, прежде чем окажется в Суссексе.
Суссекс? Шарлотта могла представить себе, как бедняга жокей приземляется на полпути до Ла-Манша, но что, кроме этого, она знала? Скачки на лошадях, как же! Но она не могла избавиться от смутных воспоминаний, будораживших ее мысли.
Длинные ноги. Мощная грудь. Вытянутая голова.
Животное гарцевало и металось, и Шарлотта видела, как эта лошадь по-чемпионски пробивается сквозь массу конкурентов, обходит их всех и во весь опор мчится к финишной черте.
«Что за выдумки?» – покачала головой Шарлотта.
– Если он на этой неделе не победит, то через две недели будет на аукционе у Татта, – говорил дрессировщик своему приятелю. – Кровь или не кровь, его милость больше не станет тратить на него деньги, если он не выиграет.
– Кто его владелец? – поинтересовался Себастьян.
– Я, – раздался позади них глубокий сочный голос.
– Рокхест! – воскликнул Себастьян. – Мне следовало догадаться, что это невоспитанное животное принадлежит тебе.
– Невоспитанное? – Граф скрестил руки на широкой груди. – Скорее, оно напоминает мне тебя, Трент.
Повернувшись, Шарлотта увидела стоявшего позади известного всему Лондону графа Рокхеста. Как получалось, что этот человек оказывался везде, где была она? Сейчас он смотрел на нее тем же пристальным, оценивающим, совершенно непристойным взглядом, полным желания, как перед домом Арбакла.
Шарлотта с трудом перевела дыхание. Если Гермиона считала Рокхеста самым энергичным мужчиной на земле, то Шарлотта находила его неугомонность раздражающей.
Конечно, изменения в Себастьяне ее тоже несколько смущали, но это было совершенно другое дело.
Тем временем Себастьян здоровался с графом, как с братом, которого давно не видел; мужчины похлопали друг друга по спинам и обменялись несколькими шутливыми ударами.
Себастьян и Рокхест – друзья? Это совершенно озадачило Шарлотту.
А затем в этот мужской мир ворвался Роуэн, знаменитый волкодав графа, почти всюду сопровождавший хозяина и отпугивавший как навязчивых свах, так и грабителей.
Шарлотта всегда смотрела на огромного пса с некоторым опасением, и нынешний день не явился исключением, тем более что животное, подбежав и остановившись рядом с хозяином, спустя минуту повернуло большущую голову и посмотрело прямо на нее, а потом глухо, угрожающе зарычало.
– Роуэн! – Взяв собаку за ошейник, граф встряхнул ее. – Что с тобой? Это же наш хороший друг, миссис Таунсенд.
Но пес не успокоился и продолжал рычать и лаять на Шарлотту, словно она представляла угрозу для короля и страны.
– Прекрати, глупое животное! – Рокхест взял собаку на поводок и заставил сесть.
Еще раз напоследок гавкнув, но так и не спустив с Шарлотты глаз, Роуэн улегся на ноги графа.
– Примите мои извинения, мадам, – обратился граф к Шарлотте, покачав головой. – Совершенно не понимаю, что с ним сегодня случилось.
– Ничего страшного, – ответила Шарлотта, еще раз взглянув вниз на настороженного пса и почувствовав, как у нее по спине пробежала дрожь. Она могла поклясться, что волкодав знает правду – чует, что она не Лотти.
– Меррик, вы убедили миссис Таунсенд поставить на мою замечательную лошадь? – спросил Рокхест у букмекера.
– Я как раз показывал ей его – это великолепное животное, – ответил Меррик.
Словно по команде лошадь недовольно фыркнула и мотнула головой, а несчастный жокей так и остался висеть крепко вцепившимся в седло.
– Да, прекрасное животное, – вздрогнув, повторил Меррик и сделал какую-то пометку о продаже. – Он будет бежать так, как еще никто не видел.
– Прямо к ближайшей кобыле, если он хоть чем-то похож на своего владельца, – прокомментировал Себастьян.
Фыркнув, Рокхест встал между ним и Шарлоттой и, спокойно переложив ее руку с локтя виконта на свой, повел ее вокруг лошади, чтобы избавиться от постоянного присутствия Себастьяна.
– Такому упрямцу требуется только благородное влияние редкой красавицы.
Шарлотта не поняла, говорил ли он о лошади, о своей собаке или о самом себе.
Но лошадь... Шарлотта была зачарована ею – арабская стать, четкий, решительный стук копыт о землю. У нее захватило дух, и мысленным взором она увидела, как бежит это животное, как развевается по ветру его грива, а хвост покачивается при каждом стремительном и уверенном шаге. Никогда еще Шарлотте не доводилось быть так близко к такому величественному созданию.
– У него есть имя?
– Пока нет, – ответил Рокхест. – Он его еще не заработал. Но если хотите, то, может быть, дадите ему имя, миссис Таунсенд?
– Я? – Шарлотта не могла понять, почему он хочет, чтобы она дала имя его лошади. – Это очень ответственное дело, чтобы вот так просить кого-то это сделать.
– Вас, мадам, а не просто кого-то, – тихо возразил он. Заметив, как у него заблестели глаза, Шарлотта все поняла: он пытается купить ее. Не драгоценностями, не поэзией и не цветами, а этой своей лошадью, обладающей магнетической силой, которая – Шарлотта прекрасно понимала – в конце концов покорит любую женщину.
– Как бы вы его назвали? – спросил граф и, опустив другую руку, сжал ей пальцы.
Шарлотта вздрогнула от этой ласки Рокхеста, которая подразумевала укрощение и соблазнение, и, выдернув свою руку, встретилась взглядом с Себастьяном, стоявшим напротив них и пристально наблюдавшим за ней.
Шарлотта не могла понять, о чем он думал, но ей хотелось, чтобы сейчас он был рядом, перелетел через эту разделившую их пропасть и заявил свои права на нее.
«Лотти бы знала, что делать», – подумала Шарлотта и тоже нашла выход из положения. Она призывно улыбнулась Себастьяну, а потом снова посмотрела на непокорного, своенравного жеребца, стоявшего между ними, и придумала превосходное имя.
– Борей, – сказала она, переведя взгляд на Рокхеста и стараясь сохранить спокойствие на лице, чтобы не дать этому мужчине ни малейшего повода догадаться о ее чувствах. – Думаю, вы должны назвать жеребца Борей.
– В честь северного ветра. – Себастьян подошел к ним, ясно дав понять, кто имеет права на Шарлотту, и она с облегчением вздохнула, радуясь, что он снова возле нее.
– Борей, – повторил Рокхест. – Великолепное имя.
Шарлотта подошла ближе к только что нареченной лошади и протянула руку, чтобы погладить ее темную шею, поласкать густую гриву и шелковую шкуру под ней.
– Я бы не делал этого, мэм, – нараспев прокричал дрессировщик с того места, где он обсуждал что-то с Мерриком. – Вы вполне можете остаться без пальцев, если он не в настроении.
– Что, Борей, никто в тебя не верит? – прошептала Шарлотта и, не обращая внимания на ирландца, подошла еще ближе. – Прости их. По-моему, ты замечательная лошадь. Совершенно не знаю почему, но я уверена, что ты победишь. И довольно легко – Улыбнувшись, она отступила назад.
– Что скажете, миссис Таунсенд? – подскочил к ней Меррик. – Красавец, не правда ли? Просто весь дышит триумфом.
Поймав по-деловому сосредоточенный взгляд мужчины, Шарлотта кивнула, отлично понимая, что он имеет в виду.
Эта лошадь победит.
– Итак, что скажете, мэм? Ваша обычная ставка? Обычная ставка? Кто бы мог подумать, что быть любовницей Себастьяна так сложно?
– Ты даешь Меррику ровно то, что он хочет, – шепнул ей на ухо Себастьян.
– Что ты под этим подразумеваешь?
– Ты прекрасно знаешь что. Он хочет, чтобы ты высказалась за это животное, а он смог бы облапошить всех этих твоих поклонников, которые убеждены, что ты наделена даром в отношении выбора лошади.
– Ты правда считаешь, что у меня есть такой дар? – Шарлотта изо всех сил старалась не обращать внимания на громкий стук сердца и будоражащий гул одобрительных возгласов, когда Борей стремительно пересечет финишную линию.
– Что-то есть, – признал Себастьян. – Но этот жеребец, Лотти, сбросит своего наездника, если тот направит его не туда, куда ему хочется.
– Пожалуй, так, – шепнула она в ответ. – Но он победит.
– Ты всегда это знаешь, – засмеялся Себастьян, – и вечно досадуешь, когда они не выигрывают.
– Но я уверена, – настаивала Шарлотта, – Борей сегодня победит.
Отойдя на шаг, Себастьян внимательно посмотрел на нее и пришел к заключению:
– Ты действительно веришь, что его ждет успех?
Шарлотта кивнула.
Обернувшись, Себастьян несколько секунд сосредоточенно смотрел на лошадь, а затем его лицо засветилось, словно внутри вспыхнула свеча.
– Ей-богу, думаю, ты права.
– Да, Меррик, моя обычная ставка, – объявила Шарлотта, снова почувствовав, как у нее по спине пробежала дрожь.
– И такую же сумму запишите на мое имя, – сказал ему Себастьян.
Это повергло в изумление всех стоявших поблизости, и Рокхест, подойдя к нему, тихо сказал:
– Послушай, Трент, ты можешь себе это позволить? Я не хочу, чтобы ради меня ты залез в долги.
Но вместо того чтобы возмутиться тем, что его финансовые неурядицы становятся всеобщим достоянием, Себастьян только отмахнулся.
– Если миссис Таунсенд говорит, что эта лошадь придет первой, я не могу этому не доверять.
Но Меррика, по-видимому, ничто не волновало, он просто занялся заполнением квитанций.
– Да, сегодня замечательный день, – сказал он, торопливо закончив, и унесся, чтобы до начала скачек успеть собрать как можно больше ставок.
– Теперь, заручившись вашим участием в игре на скачках, он сократит разрыв, – сказал Рокхест.
– Нам нужно просто все организовать, – сказал Себастьян другу.
– Каким образом?
– Мы скажем всем, что вчера вечером миссис Таунсенд слишком много выпила и сегодня утром не в себе.
Рокхест разразился смехом, а Шарлотта постаралась закрыть непроизвольно открывшийся от изумления рот.
– Лорд Трент! – возмутилась она. – Это безобразие! Я не... – О Господи, было трудно что-либо возразить на такое заявление, когда она не имела ни малейшего представления о том, что делала Лотти прошлым вечером, и Шарлотта избрала другую тактику: – Что подумают обо мне люди?
– Что ты просто восхитительна, как всегда, – ответил Себастьян, поцеловав ее в лоб, и обратился к Рокхесту: – Ты возьмешь на себя одну половину толпы, а мы другую.
– Если ты полагаешь, что я стану участвовать в этом жульничестве... – возразила Шарлотта.
– Проклятие! – выругался Рокхест, перебив ее протест. – Сюда направляется этот зануда Баттерсби. У нас нет выбора, нужно поторопиться.
Взглянув на луг, Шарлотта увидела быстро приближавшегося к ним мужчину.
– Никак это вы, Трент? Рокхест? – воскликнул высокий худой франт.
Рокхест не потрудился даже поклониться и достойно уйти, а просто бросился в толпу и вмиг исчез, а Роуэн радостно побежал вприпрыжку вслед за ним.
Что касается Себастьяна, то он чуть задержался, чтобы схватить Шарлотту за руку и потащить в противоположную сторону. Ей пришлось быстро перебирать ногами под юбками, чтобы поспевать за Виконтом, и держать рукой съехавшую набок шляпу.
– Едва не попались, – сказал он, когда они на полной скорости завернули за угол палатки. Он привлек Шарлотту к себе и, крепко держа, выглянул из-за угла, чтобы убедиться в успехе.
– Почему мы удираем от бедняги Баттерсби, словно он французский бандит? – поинтересовалась Шарлотта, поправляя шляпу.
– Лучше встретиться с армией лягушатников, чем сейчас столкнуться с Баттерсби. – Оглянувшись по сторонам, Себастьян увидел позади них торговца, продававшего корзины с едой. – Проголодалась?
Шарлотта кивнула, ведь прошло уже несколько часов с тех пор, как она позавтракала клубникой.
– Корзину, – сказал он продавцу и, достав монеты, положил их на прилавок, а потом оглянулся на Шарлотту: – Теперь нам остается только не попадаться на глаза Баттерсби.
– Ты так и не сказал мне, что он совершил, – напомнила ему Шарлотта, не отрывая глаз от продавца, наполнявшего корзину.
– Баттерсби выиграл последние оставшиеся акции шхуны «Агата Скай», той, которая несколько месяцев назад отправилась в кругосветное плавание, – объяснил Себастьян, одновременно осматривая окружавшую их толпу и покручивая пальцами выбившуюся у Шарлотты прядь волос.
Она сочла неприличным, что он продолжал так интимно касаться ее, словно для них обоих это было вполне привычным делом. «Но так и есть, – шепнул ей внутренний голос. – Обычно это и еще многое другое».
Вздрогнув, Шарлотта постаралась внимательно слушать, что говорил Себастьян и не обращать внимания на то, как ее губы слегка трепетали, словно ожидая еще одного сорванного поцелуя, как ее тело в сладостном предвкушении напряглось в тех местах, которые она никогда не считала способными быть такими... самостоятельными.
Но Себастьян, по-видимому, не замечая ее смущения, положил руку ей на талию.
– А они чего-нибудь стоят? – удалось ей произнести, несмотря на то что ее груди потяжелели, а соски неприлично поднялись, как это было утром, когда он был... нагой. На ней. И его руки блуждали...
«Спокойно, Шарлотта, – сказала она себе. – Не думай об этом!»
Ох, это было так трудно выполнить теперь, когда она знала... как это просыпаться с мужчиной. Поэтому Шарлотта приложила неимоверные усилия, чтобы сосредоточиться на разговоре, который они вели.
– Но эти акции должны что-то стоить.
– Я бы сказал, не больше, чем бумага, на которой они напечатаны, – фыркнул Себастьян. – Баттерсби выиграл их на прошлой неделе – его слишком долго не было в городе, и он не знал, что они обесценились, считая, что получит целое состояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33