Джулиан догадался, что открылось взору Морин, когда с него сняли рубашку.
— Ты знаешь?
Морин опустила ресницы и кивнула:
— Я увидела клеймо, когда Роджер извлекал пулю. Он рассказал мне все.
Джулиан отвернулся:
— Я не хотел, чтобы ты узнала. По крайней мере не раньше, чем мы придем к полному взаимопониманию. Я хочу, чтобы ты любила меня по велению сердца, а не из чувства долга. — Он сердито вздохнул и снова взглянул на жену: — Я слишком хорошо знаю тебя, Рини. Ты удивительная женщина, но, к сожалению, невероятно упрямая. Я очень надеялся вновь обрести твою любовь. Верил, что ты сама все поймешь и тогда твое сердце снова будет открыто для меня и рано или поздно ты захочешь выслушать меня и простишь мои ошибки.
Морин кивнула. Она действительно не верила ему тогда, но он шел к ее сердцу уверенным курсом, не обращая внимания на лютую ненависть.
Джулиан потянулся к ней, и она нетерпеливо припала к нему горячими губами. Какое-то время они целовались, отрешившись от окружающего, шептали обещания… казалось, что время остановилось в этот прекрасный миг. В ту минуту, когда они уже изнемогали от желания, неожиданно распахнулась дверь.
— Мама! — зазвенел в каюте изумленный голосок Этана.
Джулиан понял, что малыш никогда не видел свою мать целующейся с мужчиной, и от души обрадовался.
— Я пришел попрощаться, — смущенно произнес Этан.
Он неуверенно пересек комнату. Его любопытный взгляд, устремленный на родителей, красноречиво говорил, что мальчуган все еще не мог свыкнуться с мыслью, что у него их двое.
— Ты уходишь с дядюшками? — спросил Джулиан, приподнявшись, и вопросительно посмотрел на Морин. Он не был готов к тому, чтобы сын ушел сейчас, когда наконец-то им представилась возможность по-настоящему сблизиться.
— Так будет лучше, — мягко сказала Морин. — По крайней мере до тех пор, пока ему не станет безопасно находиться вместе с нами.
— Куда ты собрался, сынок? — осведомился Джулиан.
— В дом дяди Джайлса. Тетя Петтигру тоже едет с нами, — проговорил мальчик, устраиваясь на кровати между родителями. — Кузен Чарльз обещал этим летом научить меня ездить верхом и управлять кораблем. — Этан улыбнулся. — Вы поедете со мной?
Джулиан покачал головой:
— Нет. Но мы приедем к тебе при первой возможности.
— Да, — сказала Морин. — Мы будем очень скучать по тебе. — Повернувшись к Джулиану, она повторила, словно убеждая саму себя: — Так будет лучше. К тому же в ближайшее время он унаследует гораздо больше, чем я могла когда-либо предположить.
Этан скорчил гримаску:
— Дом Хоторнов. Зачем мне такое огромное здание?
— Он понадобится твоей будущей жене, — сказал Джулиан.
Малыш посмотрел на него с ужасом:
— Жене? Но я не собираюсь жениться. Когда вырасту, я стану капером и контрабандистом.
Морин рассмеялась и потрепала сына за волосы.
— А не выбрать ли тебе что-нибудь другое?
— Не тешь себя надеждой, — произнес Джулиан. — Я сделал свой выбор, когда был в его возрасте.
В дверях появился Чарльз.
— Этан, нам пора.
Джулиан с трудом поднялся с кровати, не обращая внимания на гневные взгляды Морин. Он медленно натянул рубашку.
Начинался новый замечательный солнечный день…
После объятий и поцелуев с сыном и крепких рукопожатий с зятьями и племянником Джулиан еще долго стоял и смотрел, как они гребут к берегу. Он взял Морин за руку и нежно сжал.
— Скоро мы все соединимся, — пообещал он. — Даже если для этого мне самому придется подписывать мирный договор.
Морин кивнула. В ее глазах были слезы. Он обнял ее за плечи и прижал к себе. Они стояли так до тех пор, пока их сынишка не выпрыгнул из лодки на берег и не начал подниматься по крутому откосу, держась за руку недавно обретенного кузена.
Как только баркас вернулся, Джулиан приказал поднимать якорь. Ветер усиливался. Впереди у них были Портсмут и готовый к отплытию в Галифакс «Боудил».
— Ты думаешь, мы успеем взять его? — спросила Морин, прижавшись к нему, когда он стоял, облокотившись о поручни и глядя в открытое море.
— Мы должны это сделать. Мне очень нужны деньги. Я обязан купить любимой жене корабль взамен взорванного.
Морин рассмеялась:
— К чему он мне? Пока мы вместе, я не ступлю ни на какую палубу, кроме этой.
Джулиан заглянул в глубину ее потрясающих голубых глаз. Теперь, вновь давая ей клятву, ему не нужно бояться судьбы.
— Да, Рини. Мы будем вместе. Отныне и вовек.
Эпилог
Побережье графства Кент, 1838 год
Стояла темная безлунная ночь. Облака скрывали даже звезды. За последний час ветер усилился, и волны с шумом набегали на маленький пляж, на котором какие-то люди сгружали десятигаллоновые бочонки с бренди и тюки с чаем с баркасов «а стоящие у самой воды повозки. Эта ночь была словно специально создана для контрабандистов.
— Я не ждала тебя так быстро, — сказала Морин, плотнее кутаясь в кашемировую шаль. Прищурившись, она взглянула на корабль, стоявший на якоре в частной гавани Хоторнов. — Он прекрасен, Этан. Как ты и обещал, быстроходный и красивый.
Сын с улыбкой смотрел, как она шагает по склону.
Компаньон верфи Дартиза, Этан был известным конструктором и строителем самых прочных и быстроходных судов в мире.
— Я взял за образец форму американского клипера и добавил кое-что от «Возмездия». — Он отбросил со лба непослушный локон. — Мы можем установить рекорд скорости в этом году. Жаль, что нельзя рассказать отцу.
Морин утвердительно кивнула:
— Верно. Он начнет задавать вопросы, а если узнает…
Да, если Джулиан Дартиз узнает, что его жена и сын принимают активное участие в одной из крупнейших контрабандных операций, им не сносить головы. У Морин, конечно же, не было секретов от мужа, но… Джулиан стал в последнее время таким респектабельным, что у нее просто не поворачивался язык рассказать ему об их с Этаном занятиях.
Он почти безвылазно находился в доме, словно всю жизнь прожил в особняках и никогда не выходил в море. А она так и не привыкла к светской жизни.
Даже теперь, когда, кроме Этана, у них было еще трое детей, которые выросли и обзавелись семьями, Морин не удавалось забыть море. Она не собиралась вновь становиться отъявленной контрабандисткой, но однажды, копаясь в семейном архиве, узнала, что не одно поколение Хоторнов занималось этим рискованным промыслом.
Как потомственная баронесса Хоторн, она сразу же почувствовала, что хотя бы некоторые семейные традиции должны продолжаться, даже если для этого нх придется держать в секрете от собственного мужа.
Сын втянулся в это дело чисто случайно. Однажды он обнаружил, чем занимается мать, и ей пришлось принять его помощь.
Упрямство и решительность Дартизов вкупе с пиратской кровью Хоторнов сделали его прирожденным контрабандистом.
— Везите бочонки в город, — приказала Морин своим людям, — а чай сложите в подвал.
— Мы отправим его на следующей неделе постоянным рейсом.
Она взъерошила волосы Этану, и хотя ему это очень не нравилось, сегодня он был слишком горд за свое новое детище, чтобы обращать внимание на подобные пустяки. Этан кивнул и пошел помогать грузчикам.
Морин повернулась и направилась к дому, сожалея, что не может тоже остаться и помочь.
В такие ночи, как сегодня, она с грустью вспоминала ту жизнь, которую они вели с Джулианом после того, как вновь обрели друг друга. Они плавали на «Судьбе» по опаленным войной морям и вместе брали трофей за трофеем, включая и груженный золотом «Боудил».
Затем война закончилась, и они вернулись в Англию, чтобы побыть со своим сыном.
Никто в обществе даже не заподозрил, что красавец Джулиан Дартиз и его обворожительная супруга, бывшая мисс Феник, не кто иные, как капитан Де Райз и его жена-контрабандистка Морин Хоторн.
Прожив несколько месяцев в Лондоне, Джулиан убедил Морин, что в память о ее отце они должны попытаться вернуть титул Хоторнов законным наследникам.
Весть об их намерении молниеносно облетела лондонское общество.
Юстасия Беннетт урожденная Котуэлл, известная в свете как леди Хоторн, недавно вышла замуж и ждала ребенка. Соратники лорд-адмирала сплотились для ее защиты, скептически относясь к возможности молодой, энергичной и несколько непристойной миссис Дартиз забрать у Юстасии титул баронессы.
Джайлсу и Уэббу пришлось задействовать свои связи в Адмиралтействе, чтобы возобновить судебные слушания по делу Этана Хоторна. Леди Мэри и тетя Петтигру давали свидетельские показания для подтверждения отцовской линии Морин. Все инстанции признали, что в отношении Морин и ее отца была допущена досадная ошибка.
Однако Юстасия начала распускать грязные сплетни, чтобы подорвать репутацию Морин.
И тогда Джулиан с женой преподнесли склочной и самонадеянной девице огромный том, содержащий сведения о неблаговидных поступках ее отца в бытность лорд-адмиралом. Будучи опубликованными, эти материалы навсегда закрыли бы Юстасии дорогу в свет.
Не желая пятнать «светлую» память отца, она быстро согласилась с ошибкой в праве наследования, передала титул Морин и тихо удалилась в северное поместье.
Морин медленно пересекла лужайку перед домом и тихо вошла внутрь через незапертый черный ход.
Слуги хорошо знали, что в безлунные ночи эту дверь лучше не запирать. Они привыкли не проявлять излишнего любопытства и не обращать внимания на странности хозяев.
Проходя мимо портрета Джулиана, висевшего в фамильной галерее, Морин подумала, что он пришел бы в ярость, узнав, что она снова занялась своим рискованным промыслом.
На портрете, написанном маслом, Джулиан был изображен на носу корабля, с развевающимися на ветру волосами.
Морин знала, что этот лихой капитан потерян для нее навсегда. Он превратился в щепетильного пуританина, такого же, как и все остальные знатные англичане.
Новая королева и рост благосостояния страны привели лондонское общество к небывалому расцвету. Однако оно все равно осталось для Морин чужим. Таким же чужим стал и ее муж.
Бог весть когда это произошло. Но она очень скучала по той страсти, которая бросила их когда-то в объятия друг друга.
Проходя мимо его кабинета, она увидела, что там горит свет.
Странно, подумала Морин. С утра он уехал в Лондон. Последнее время он часто и подолгу бывал там. Это было чрезвычайно удобно для ее занятий контрабандой. Ей не приходилось опасаться, что он о чем-то догадается.
Открыв дверь, она вошла в кабинет и направилась к горящей на столе свече. Когда Морин наклонилась, чтобы задуть ее, массивное кресло Джулиана развернулось, и она оказалась лицом к лицу с мужем.
Его глаза полыхали тем огнем, которого она не видела так много лет.
— Вот ты где, Рини! Я уже начал беспокоиться. Странно, но никто из слуг не мог мне толком объяснить, куда ты отправилась в такую жуткую ночь.
Рини.
Он не называл ее так уже давным-давно. Уменьшительное имя почему-то взволновало ее, словно в нем был какой-то вызов.
— Мне просто захотелось подышать свежим воздухом, — ответила она, глядя ему в глаза.
— И все?
Она кивнула. Джулиан поймал ее за руку и привлек к себе.
— Разве прогулка по пляжу не опасна в такую погоду? Ведь к берегу может прибить кого угодно. Злодеев, пиратов… контрабандистов.
У Морин перехватило дыхание. Он знает. Он был на берегу и все видел.
Тем не менее она продолжала бессовестно врать.
— Контрабандисты? Злодеи? — Она засмеялась. — Джулиан, ты, наверное, опять читал внукам свои старые корабельные журналы?
— Ри-ни, — произнес Джулиан низким угрожающим голосом.
— Да ладно, Джулиан, это был всего один груз. Только бренди.
Он не сводил с нее пристального взгляда, медленно приподнимая бровь.
— …и немного чая, — покорно добавила Морин. — Ну что здесь такого? Это просто шутка. Решили опробовать новый корабль Этана.
Джулиан сердито кашлянул и мотнул головой.
— Хорошо. Ну… может быть… два раза, — совсем тихо проговорила Морин.
— Последний год ты шутишь каждый месяц, — поправил он.
Морин прикусила губу. Джулиан ужасно зол. Наверное, он бросит ее. Почтенный кораблестроитель со связями в правительстве не может себе позволить быть женатым на контрабандистке.
Но вместо того чтобы потребовать развода, Джулиан вдруг смел со стола бумаги, задул свечу и, схватив Морин, повалил на стол вишневого дерева.
— Ты дикая, непокорная девчонка. Ну что мне с тобой делать?
Он поцеловал Морин с прежним пылом. И она страстно ответила на поцелуй.
Какое-то время они жадно целовались, словно позабыв, что столько лет женаты и что у них четверо детей.
— Рини, милая Рини, я так сожалею, — прошептал Джулиан ей на ухо.
Высвободившись, она взглянула на него:
— О чем? О том, что я в таком возрасте занимаюсь контрабандой?
— В каком возрасте? Для меня ты всегда молода. Я виноват перед тобой. Я уделял тебе так мало внимания. Я погряз в кораблях, верфях, грузах…
Он снова поцеловал жену, но на сей раз медленно и нежно.
— Я думала, что ты будешь очень сердиться, если узнаешь, — призналась Морин.
— Не могу сказать, что я был в восторге, узнав о ваших с Этаном ночных похождениях. Но потом я вдруг поймал себя на мысли, что мне хочется присоединиться к вам. Ночь, грузы, сигналы, риск. Я не видел этого с тех пор, как мы покинули «Судьбу». Как жаль, что я превратился в сухопутную крысу!
Морин улыбнулась. Эти слова пролили бальзам на ее душу.
— Я каждый месяц с нетерпением жду, когда наступит твоя безлунная ночь. Я понял, чего не хватало тебе все эти годы. Понял, что мы потеряли.
Глаза Морин наполнились слезами.
— И что же нам теперь делать?
Джулиан встал и протянул ей руку, сжав ее ладонь с такой знакомой теплотой и силой. Он повел ее вверх по лестнице, в комнату, в которой они провели много незабываемых часов.
На каминной полке ярко горели многочисленные свечи. В камине весело плясали язычки пламени.
Войдя в комнату, Морин почувствовала, что что-то изменилось. Бросив мимолетный взгляд на кровать, она удивленно подняла брови.
На дорогом атласном покрывале были разложены ее старые вещи. Рубашка, штаны и кинжал.
Рядом с ними стояла модель прекрасного клипера. Это был самый чудесный корабль из всех, которые она когда-либо видела.
— Я не понимаю, — сказала Морин.
— Надень эту одежду снова, Рини. Давай вновь уйдем в плавание. Мы будем вместе смотреть на мир.
Джулиан взял с кровати кораблик и протянул ей. Морин долго любовалась им. На носу было вырезано название:
«Дерзкая соблазнительница»
— Он твой. Я построил его для тебя. Мы. поплывем на этом корабле вокруг света, если ты согласна. — Он улыбнулся. В его глазах сверкало так любимое ею когда-то мальчишеское озорство. — Мы обойдем мыс Горн и пойдем к Индии. Мы найдем тот атолл, который я однажды посетил. Вода возле него такая голубая, как… позволь я покажу тебе, какая она.
Он увлек Морин к каминному зеркалу. Нежно убрав с ее лба выбившуюся прядь, Джулиан кивнул на отражение:
— Она там такого же цвета, как твои глаза. Я снова хочу плавать в этой воде, увидеть тебя на том пляже.
Он поцеловал Морин так, что она сразу поняла, что его интересуют не только прогулки по пляжу взявшись за руки.
Отпустив Морин, Джулиан встал около кровати на колени и начал доставать спрятанные под ней карты, разворачивая их у ног жены.
— Мы будем жить, как и раньше, босыми и счастливыми. Только скажи, что ты согласна.
Губы Морин дрожали, в глазах стояли слезы.
— Ты снова выйдешь в море? Со мной?
— Ну конечно, Рини, любовь моя. Я не хочу ничего другого. Я был дураком, что лишил тебя этого.
Морин покачала головой:
— Нет, Джулиан. Не говори так. Мы поступили правильно, вернув особняк Хоторнов, обеспечив Этану будущее, поднимая семью. Мы выполняли свой долг.
— А теперь?
Она глубоко вздохнула:
— Все будут потрясены, а особенно дети.
— Да. Я думал об этом. Пусть они увидят свою мать такой, какой я впервые увидел ее. Сиреной, зовущей сквозь волны. Ты все та же, Рини. Моя восхитительная сирена.
— О, продолжай, — взмахнула рукой Морин.
Глаза Джулиана загорелись страстью.
— Мне никогда не надоест говорить о тебе, — поклялся он и, подхватив любимую жену на руки, поцелуем подкрепил свою клятву.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25