Ну, быстро же!
Дождь все еще продолжался – затяжной и монотонный, – серебристая морось, падавшая с серых тяжелых небес. Люди в толпе, ожидавшей на Плас-д-Арм, старались укрыться от него, кто как мог: одни стояли на портике храма Сан-Луи, под аркадой здания муниципалитета, известного как «кабильдо», где в зале верхнего этажа и должна была произойти официальная церемония смены власти, другие прятались под редкими деревьями, которые росли вдоль прилегающих улиц. Некоторые женщины держали над головами зонтики из промасленного шелка, чтобы не испортить свои нарядные капоры и шали, тогда как мужчины стойко держались под дождем, который каплями стекал с узких полей их шляп. Многие из них нацепили трехцветные кокарды, в знак своей лояльности Франции.
На площади выстроили испанских солдат в красных мундирах и белых кокардах на двурогих шлемах, они являли собой прекрасное зрелище. Перед ними высился флагшток с королевским штандартом, а за ним выстроились члены гражданского ополчения французской общины, горожане разных национальностей. Многие из них, как говорили в толпе, за несколько лет до этого воевали под знаменами губернатора Галвеса, героически защищая Луизиану от англичан во время войны, которую американцы называли своей революцией.
С судна, стоявшего на реке, раздался залп салюта. Появился Луссат. Он шагал вдоль по дамбе над причалами в окружении полусотни французских военных. Вскоре он приблизился к караульным помещениям казарм. Раздалась барабанная дробь зловещая, напыщенная, возбуждающая. Над площадью прозвучала команда, и военный отряд испанцев и городское ополчение вытянулись по стойке «смирно». Префект шел с высоко поднятой головой и бесстрастным выражением на лице, как и подобало решительному и компетентному представителю Франции. Барабанная дробь зазвучала громче, но когда Луссат со своей свитой скрылся в кабильдо, где его ожидали испанские должностные лица, внезапно прекратилась.
В наступившей тишине слышался только тихий говор собравшихся на площади и постукивание капель дождя. Солдаты замерли в строю, стойко перенося непогоду. Легкий ветерок вяло полоскал над ними полотнище флага да вызывал шум жестких ветвей пальм, зелеными кронами вздымавшихся у стен церкви.
Толпа медленно заполняла площадь, окружая строй солдат и приближаясь к балкону кабильдо. В этой толпе находились Элен и Дюран. Услышав приветственный оклик, Элен обернулась и увидела, как к ним сквозь толпу пробиралась Жози, тащившая за собой Мор-вена. Они только успели обменяться поздравлениями, как Жози тут же стала вертеть головой, пока не отыскала в толпе Туссаров и Флору Мазэн и не направилась к ним.
В этот момент на балконе перед собравшимися появился Луссат вместе с седовласым губернатором Сальседо и с изысканным дипломатом, исполнявшим роль специального посланника правительства, маркизом де Каса Кальво. По сигналу испанский флаг начал опускаться с флагштока, а французский флаг взметнулся ввысь. Как только Триколор Франции был поднят и его полотнище развернулось на ветру, громкий и радостный крик пронесся над площадью. Шум спугнул голубей на гребнях крыш, и те взмыли в небо, закружившись в сером дожде, но вскоре успокоились и снова сели на крыши. Испанский офицер, забрав флаг своей страны, стал уносить его с площади. Отряд испанских солдат ускоренным маршем последовал за ним.
Элен инстинктивно почувствовала, что стоявший рядом с ней Дюран напрягся. Взглянув на него, она проследила за направлением его взгляда. На расстоянии не больше десяти шагов от них в толпе стояла Флора Мазэн, а позади нее – Райан.
Райан уверенными шагами направился к ним, широкими плечами раздвигая толпу. На какое-то мгновение Элен почувствовала тревогу и вызывающе подняла голову.
Райан увидел ее смелый жест, так хорошо ему знакомый, и почувствовал, как сердце сжалось словно в тисках. Как он ни пытался отречься от этой женщины, проклиная ее за непостоянство, за бездушное отношение к нему, давая себе слово, что проживет благополучно и без Элен, но с тех пор, как она ушла, он обнаружил, каким опустевшим оказался дом... Райан часто вспоминал великолепие ее скрытых сейчас под капором волос и то, как они рассыпались по подушкам, память хранилаощущение шелковистости ее кожи, он помнил ее глаза... Райана неудержимо влекло к ней...
Он едва раскланялся с другими, слегка коснувшись пальцами полей своей шляпы, когда остановился перед Элен.
– Я слышал, тебе нездоровилось? – безо всякого вступления начал он.
Естественно, что Дивота рассказала ему об инциденте, но скорее всего не упомянув причину. Эти слова, служившие проявлением его заботы о ней, пусть даже и грубовато произнесенные, оказались для Элен столь неожиданными, что она смогла ответить лишь коротко и бесстрастно, чтобы не показать, как дрожит ее голос:
– Небольшое недомогание...
– Желудочное недомогание не может быть небольшим, тем более у тех, кто прибыл с Сан-Доминго...
Глаза Элен затуманились, когда до нее дошел смысл сказанного. Неужели ее хотели отравить? Неужели?
– Ох, Элен, – проговорила Жози, подходя к ней поближе и глядя на нее округлившимися глазами. Она подняла руку, чтобы сдвинуть назад капор Элен, скрывавший ее лицо. – Мне следовало бы разглядеть это раньше. Ты выглядишь точно так же, как и Эрмина, когда принимала мышьяк. В самом деле...
Эрмина... Бледная полупрозрачность ее кожи... Мышьяк... Если она умрет, то с нею умрет и ее ребенок. Элен закачалась.
Глаза Райана встревоженно блеснули. Он бросился к ней с проворством тренированного человека, отбросив Дюрана в сторону, и бережно подхватил на руки.
– Нет-нет, – запротестовала она. – У меня просто закружилась голова. Я еще не завтракала и не обедала.
– Она права, – выкрикнул с перекошенным от злобы лицом Дюран и схватил Райана за руку. – Женщина, которую вы схватили, моя невеста. Опустите ее на землю!
Райан повернулся.
– Мне казалось, что однажды на «Си Спирит» мы через это уже проходили. И договорились, – злобно крикнул он.
– Может быть. Но это уже совсем другое дело.
Дюран схватил Элен за руку, вцепившись ей в запястье, как будто хотел оторвать ее от мужчины, который держал ее на руках. Элен отдернула руку, отметив жадные лица зрителей, обернувшихся на шум. Оказавшись в сильных руках Райана, она вдруг почувствовала, что по-прежнему испытывает в его объятиях неимоверное наслаждение.
– Прекратите! – закричала она. – Прекратите вы оба! Отпустите меня немедленно!
Но Дюран не собирался отпускать ее руку. Он яростно смотрел в глаза Райана поверх нее.
– Отдай ее мне! – сквозь зубы процедил он.
Райан громко рассмеялся, сделав шаг назад, ногой резко оттолкнул Дюрана. Широко раскинув руки и выпустив Элен, Дюран стал пятиться назад, в толпу, наклоняясь набок, пока наконец не рухнул навзничь. Но тут же приподнялся на локте. Лицо его побелело, он яростно глядел прищуренными глазами на Райана.
– За это ты встретишься со мной снова. Я требую сатисфакции, – сказал он торопливо.
– Нет, – прошептала Элен и услышала раздавшийся общий вздох окружавших их людей. Ей даже показалось, что она расслышала стон Жози и визгливый вскрик Флоры.
Казалось, Райан не придал словам Дюрана ни малейшего значения. Он только мерил взглядом корчившегося на земле человека.
– Встречу ты получишь, а вот что касается удовлетворения, то это совсем другое дело, – спокойно ответил он.
– Я не требую многого. Мне нужна только твоя жизнь. – В словах Дюрана явственно прозвучала злоба. Он медленно поднялся, поправляя рукава.
– Ты станешь моим секундантом? – обратился Райан к Морвену.
– Это я могу. У тебя имеется еще кто-нибудь на примете? – Когда Райан назвал второе имя, Морвен удовлетворенно кивнул. – Не волнуйся, мы все уладим.
Райан кивнул, потом повернулся и стал прокладывать себе путь сквозь толпу собравшихся вокруг них людей. Люди расступались, открывая перед ним длинный проход. Райан шел широкими шагами, а Элен, которую он держал на руках, прижималась к его груди. На углу первой же улицы, выходящей на площадь, появились Дивота и Бенедикт, тут же присоединившиеся к ним.
Почти в тот же момент по площади Плас-д-Арм прокатился приветственный крик. Это Луссат вышел из кабильдо. Пушки и мушкеты снова грянули свой салют. Когда замолкло эхо, новый губернатор Луизианы заговорил.
Но его голоса уже ни Райан, ни Элен не слышали, потому что площадь была далеко позади.
– Что ты делаешь? – почти шепотом спросила Элен. – Люди же смотрят.
– Что делаю? Забираю то, что хочу. В конце концов, разве я не капбр Байяр, нет? Так чего же еще от меня можно ожидать?
Грудь Элен сдавило, и слезы стали жечь ей глаза.
– Я в состоянии идти сама. Отпусти меня сию же минуту! – проговорила она.
– Не отпущу, пока не донесу туда, где тебе и надлежит быть.
По телу Элен пробежала нервная дрожь.
– Это невыносимо, – проговорила Элен глухим, напряженным голосом.
– Неужели? Имей в виду, дальше станет еще хуже.
Дождь продолжал моросить, покрывая их лица мелкими капельками, которые повисали на бровях и ресницах, сверкали бриллиантами на губах. Капли дождя стекали и с полей шляпы Райана. Наконец сквозь завесу дождя перед ними открылся тяжело нависающий над улицей дом Райана – молчаливый и надежный в своем унынии.
Через решетку кованых ворот Райан нырнул в похожий на туннель проход под вторым этажом дома. Выйдя во внутренний двор, он поднялся на галерею. На верхней ступеньке задержался и, повернувшись к Дивоте и Бенедикту, следовавшим за ним, сказал:
– Отправляйтесь-ка в меблированные комнаты и принесите все ее вещи.
– Я возьму служанку и схожу сама, – ответила Дивота.
Райан быстро направился к открытой двери своей спальни и, войдя в нее боком, ногой затворил за собой дверь. Подойдя к кровати, он не слишком бережно опустил Элен на податливую поверхность матраса.
Элен приподнялась на локтях. Но прежде чем успела сесть, Райан бросился на постель рядом с нею и протянул руку, чтобы обхватить ее плечи.
– Скажи мне еще раз: почему? – спросил он полным боли голосом.
– Почему – что? – резко парировала Элен, все еще злясь на Райана из-за того, что он силой удерживал ее, и на себя, потому что почувствовала удовлетворение, когда он продемонстрировал и ей, и всем вокруг безудержную решимость всегда видеть ее рядом с собой.
– Почему ты ушла к Гамбьеру?
– А может, я устала от того, что ты решаешь за меня, как мне жить? Ты не можешь перевезти меня, как вещь, и рассчитывать на то, что я захочу остаться.
– Могу, – заявил Райан с мрачной решимостью. – И буду держать тебя здесь до тех пор, пока ворота в преисподнюю не покроются инеем и пока ты не объяснишь мне, почему ушла из этого дома.
Ей захотелось ударить Райана, но она понимала, что драться с ним бесполезно, если не опасно, тем более в ее положении. К тому же им надо было прояснить еще пару вопросов, чтобы не возвращаться к ним снова. Она опустила глаза и, помолчав, сказала:
– Мне это казалось лучшим...
– Лучшим? Лучшим для кого?
– Для нас обоих...
– Ты могла бы прежде спросить меня, а не решать мою судьбу. – С горьким сарказмом Райан подшучивал над Элен, слово в слово повторяя ее собственную жалобу и презирая себя за то, что в этот момент ему захотелось поцелуем снять капельку дождя с ее щеки, упавшую с ресниц.
– Мне показалось более удобным уйти самой, пока меня не выбросили за ворота. Немного найдется жен, которые согласятся делить свой дом с любовницами мужа!
Его лицо застыло.
– Что-то похожее ты уже говорила. Я думаю, тебе лучше это объяснить подоходчивее, – мрачно проговорил он.
– Флора Мазэн.
Элен показалось, что ей удалось застигнуть Райана врасплох. Но поскольку на его лице все еще оставалось выражение недоумения, она была вынуждена продолжать:
– Флоре предстояло обручение, однако жених после смерти ее отца отказался выполнять обещания, которые давал ему. Тебя видели с месье Мазэном в тот момент, когда вы обсуждали какое-то очень важное дело.
– Так, значит, только на основании этого я и должен быть этим женихом? Гамбьер, между прочим, проводил с Мазэном гораздо больше времени – и до, и после того, как мы высадились в Новом Орлеане.
– Он отрицает, что должен был стать женихом Флоры.
– И это все, что требуется?
– У меня нет оснований сомневаться в его словах.
– Тогда предположим, что я тоже отрицаю это.
– Но ведь это должен был быть кто-то из вас двоих. Мазэны больше никого не знали.
– На шхуне всегда поблизости находился и Морвен, и другие мужчины из команды, – спокойно ответил Райан.
– Морвен и Флора? Прошу, не говори глупостей! А что касается людей из твоей команды, то Мазэн предпочел бы для дочери кого-нибудь из благородных.
– В таком случае большое спасибо, – сказал он с иронией.
– Как бы то ни стало, но, уезжая, ты не сказал мне ничего, что могло бы свидетельствовать о твоем желании видеть меня здесь после твоего возвращения.
– Какой непростительный грех! Я-то воспринимал тебя всерьез и считал твое пребывание в доме само собой разумеющимся.
– Ты ускакал не оборачиваясь, не бросив на меня даже прощального взгляда, – резко проговорила Элен.
– Значит, мне нужно было дать клятву в бессмертной любви и умолять тебя подождать меня?
Элен молчала, опустив голову.
– А впрочем, – сказал он тихо, – я, кажется, начинаю кое-что понимать. Я еще не забыл, что ты женщина целеустремленная...
Элен стиснула зубы, стараясь сдержать себя.
– Неужели это так плохо? – справившись с собой, спросила она.
– Совсем неплохо. Но не вижу причин, по которым ты не могла бы оставаться моей женщиной, – спокойно заметил Райан.
Потом, опершись одной рукой о матрас, а другой в это время распустив узел ее мокрого капора и развязав шаль, он снял их и отбросил в сторону.
Заметив, как взгляд Райана скользнул по пуговицам ее платья, Элен провела языком по внезапно пересохшим губам.
– Если я останусь лишь твоей женщиной, то всегда буду бояться тебя потерять, – заговорила она быстро и не очень связно.
– Нас разлучит только смерть. – Он прикоснулся к ее щеке, потом провел пальцем по линии ее скулы и челюсти до самого кончика ее подбородка.
Задохнувшись, Элен вымолвила:
– Не могу ничего с собой поделать.
– Не можешь? Только тот, кто не боится смерти, станет рисковать своим здоровьем и принимать мышьяк, пусть даже для того, чтобы его кожа становилась нежной.
– Я этого не делала! – возмущенно вскрикнула она, рывком головы освобождая свой подбородок из его рук. – И не стала бы, потому что это было бы слишком опасно для...
В дверь постучали.
Райан вполголоса чертыхнулся, но все же поднялся, сев на краю кровати, и громко предложил войти.
В спальню вошел Бенедикт с сообщением, что месье Морвен Гент и еще какой-то господин пришли обсудить вопросы, связанные с предстоящей дуэлью.
– Морвен для актера оказался весьма пунктуальным, – сухо проговорил Райан. – Скажи ему, что я приду через минуту.
Как только за Бенедиктом закрылась дверь, Элен приподнялась и села.
– Тебе незачем снова драться с Дюраном, – сказала она, положив ладонь на руку Райана. – Пожалуйста, сделай что-нибудь, чтобы остановить все это.
– На дуэль меня вызвал Дюран. – В его голосе прозвучали металлические нотки.
– Но ведь из-за твоего поведения. Ты мог бы извиниться за то, что сбил его с ног.
– Я не уверен, что мои извинения смогут удовлетворить Дюрана. Существует маленькая проблема – у него отобрали невесту.
– Говорю в последний раз: я ему не невеста! Если бы ты только мог вести себя благоразумно! – выкрикнула Элен.
По губам Райана пробежала улыбка, от которой у нее защемило сердце и похолодело внутри.
– Я веду себя вполне благоразумно. Но до тех пор, пока никто не пытается отобрать у меня то, что принадлежит мне. Если Дюран хочет заполучить тебя, то сначала ему придется меня убить, – проговорил он и, вскочив с кровати, быстро вышел из спальни.
Через некоторое время Райан с секундантами вышли из дома. Они так и не сказали, куда направляются, однако легко было догадаться, что они ушли по делам, связанным с дуэлью.
За время их отсутствия Дивота принесла вещи Элен. Горничная, не спрашивая у Элен, нужно ли распаковывать ее сундучок, сама стала суетиться и раскладывать их на привычные места. Элен молча наблюдала за ней, удивляясь своей пассивности.
– Ты хорошо себя чувствуешь, сherе? – спросила Дивота, на время оставив свои хлопоты.
– Неплохо.
– Но ты выглядишь не совсем здоровой.
– Ты развиваешь во мне эгоизм, – вымученно улыбнулась Элен.
– Ты уверена, что у тебя желудок не болит?
– Не волнуйся из-за пустяков, Дивота, пожалуйста. – И поскольку ее горничная отвернулась, занявшись ее последними вещами, которые она извлекла из ее маленького сундучка, Элен продолжала: – Мне кажется, теперь ты стала гораздо счастливее.
Дивота бросила на нее косой взгляд:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Дождь все еще продолжался – затяжной и монотонный, – серебристая морось, падавшая с серых тяжелых небес. Люди в толпе, ожидавшей на Плас-д-Арм, старались укрыться от него, кто как мог: одни стояли на портике храма Сан-Луи, под аркадой здания муниципалитета, известного как «кабильдо», где в зале верхнего этажа и должна была произойти официальная церемония смены власти, другие прятались под редкими деревьями, которые росли вдоль прилегающих улиц. Некоторые женщины держали над головами зонтики из промасленного шелка, чтобы не испортить свои нарядные капоры и шали, тогда как мужчины стойко держались под дождем, который каплями стекал с узких полей их шляп. Многие из них нацепили трехцветные кокарды, в знак своей лояльности Франции.
На площади выстроили испанских солдат в красных мундирах и белых кокардах на двурогих шлемах, они являли собой прекрасное зрелище. Перед ними высился флагшток с королевским штандартом, а за ним выстроились члены гражданского ополчения французской общины, горожане разных национальностей. Многие из них, как говорили в толпе, за несколько лет до этого воевали под знаменами губернатора Галвеса, героически защищая Луизиану от англичан во время войны, которую американцы называли своей революцией.
С судна, стоявшего на реке, раздался залп салюта. Появился Луссат. Он шагал вдоль по дамбе над причалами в окружении полусотни французских военных. Вскоре он приблизился к караульным помещениям казарм. Раздалась барабанная дробь зловещая, напыщенная, возбуждающая. Над площадью прозвучала команда, и военный отряд испанцев и городское ополчение вытянулись по стойке «смирно». Префект шел с высоко поднятой головой и бесстрастным выражением на лице, как и подобало решительному и компетентному представителю Франции. Барабанная дробь зазвучала громче, но когда Луссат со своей свитой скрылся в кабильдо, где его ожидали испанские должностные лица, внезапно прекратилась.
В наступившей тишине слышался только тихий говор собравшихся на площади и постукивание капель дождя. Солдаты замерли в строю, стойко перенося непогоду. Легкий ветерок вяло полоскал над ними полотнище флага да вызывал шум жестких ветвей пальм, зелеными кронами вздымавшихся у стен церкви.
Толпа медленно заполняла площадь, окружая строй солдат и приближаясь к балкону кабильдо. В этой толпе находились Элен и Дюран. Услышав приветственный оклик, Элен обернулась и увидела, как к ним сквозь толпу пробиралась Жози, тащившая за собой Мор-вена. Они только успели обменяться поздравлениями, как Жози тут же стала вертеть головой, пока не отыскала в толпе Туссаров и Флору Мазэн и не направилась к ним.
В этот момент на балконе перед собравшимися появился Луссат вместе с седовласым губернатором Сальседо и с изысканным дипломатом, исполнявшим роль специального посланника правительства, маркизом де Каса Кальво. По сигналу испанский флаг начал опускаться с флагштока, а французский флаг взметнулся ввысь. Как только Триколор Франции был поднят и его полотнище развернулось на ветру, громкий и радостный крик пронесся над площадью. Шум спугнул голубей на гребнях крыш, и те взмыли в небо, закружившись в сером дожде, но вскоре успокоились и снова сели на крыши. Испанский офицер, забрав флаг своей страны, стал уносить его с площади. Отряд испанских солдат ускоренным маршем последовал за ним.
Элен инстинктивно почувствовала, что стоявший рядом с ней Дюран напрягся. Взглянув на него, она проследила за направлением его взгляда. На расстоянии не больше десяти шагов от них в толпе стояла Флора Мазэн, а позади нее – Райан.
Райан уверенными шагами направился к ним, широкими плечами раздвигая толпу. На какое-то мгновение Элен почувствовала тревогу и вызывающе подняла голову.
Райан увидел ее смелый жест, так хорошо ему знакомый, и почувствовал, как сердце сжалось словно в тисках. Как он ни пытался отречься от этой женщины, проклиная ее за непостоянство, за бездушное отношение к нему, давая себе слово, что проживет благополучно и без Элен, но с тех пор, как она ушла, он обнаружил, каким опустевшим оказался дом... Райан часто вспоминал великолепие ее скрытых сейчас под капором волос и то, как они рассыпались по подушкам, память хранилаощущение шелковистости ее кожи, он помнил ее глаза... Райана неудержимо влекло к ней...
Он едва раскланялся с другими, слегка коснувшись пальцами полей своей шляпы, когда остановился перед Элен.
– Я слышал, тебе нездоровилось? – безо всякого вступления начал он.
Естественно, что Дивота рассказала ему об инциденте, но скорее всего не упомянув причину. Эти слова, служившие проявлением его заботы о ней, пусть даже и грубовато произнесенные, оказались для Элен столь неожиданными, что она смогла ответить лишь коротко и бесстрастно, чтобы не показать, как дрожит ее голос:
– Небольшое недомогание...
– Желудочное недомогание не может быть небольшим, тем более у тех, кто прибыл с Сан-Доминго...
Глаза Элен затуманились, когда до нее дошел смысл сказанного. Неужели ее хотели отравить? Неужели?
– Ох, Элен, – проговорила Жози, подходя к ней поближе и глядя на нее округлившимися глазами. Она подняла руку, чтобы сдвинуть назад капор Элен, скрывавший ее лицо. – Мне следовало бы разглядеть это раньше. Ты выглядишь точно так же, как и Эрмина, когда принимала мышьяк. В самом деле...
Эрмина... Бледная полупрозрачность ее кожи... Мышьяк... Если она умрет, то с нею умрет и ее ребенок. Элен закачалась.
Глаза Райана встревоженно блеснули. Он бросился к ней с проворством тренированного человека, отбросив Дюрана в сторону, и бережно подхватил на руки.
– Нет-нет, – запротестовала она. – У меня просто закружилась голова. Я еще не завтракала и не обедала.
– Она права, – выкрикнул с перекошенным от злобы лицом Дюран и схватил Райана за руку. – Женщина, которую вы схватили, моя невеста. Опустите ее на землю!
Райан повернулся.
– Мне казалось, что однажды на «Си Спирит» мы через это уже проходили. И договорились, – злобно крикнул он.
– Может быть. Но это уже совсем другое дело.
Дюран схватил Элен за руку, вцепившись ей в запястье, как будто хотел оторвать ее от мужчины, который держал ее на руках. Элен отдернула руку, отметив жадные лица зрителей, обернувшихся на шум. Оказавшись в сильных руках Райана, она вдруг почувствовала, что по-прежнему испытывает в его объятиях неимоверное наслаждение.
– Прекратите! – закричала она. – Прекратите вы оба! Отпустите меня немедленно!
Но Дюран не собирался отпускать ее руку. Он яростно смотрел в глаза Райана поверх нее.
– Отдай ее мне! – сквозь зубы процедил он.
Райан громко рассмеялся, сделав шаг назад, ногой резко оттолкнул Дюрана. Широко раскинув руки и выпустив Элен, Дюран стал пятиться назад, в толпу, наклоняясь набок, пока наконец не рухнул навзничь. Но тут же приподнялся на локте. Лицо его побелело, он яростно глядел прищуренными глазами на Райана.
– За это ты встретишься со мной снова. Я требую сатисфакции, – сказал он торопливо.
– Нет, – прошептала Элен и услышала раздавшийся общий вздох окружавших их людей. Ей даже показалось, что она расслышала стон Жози и визгливый вскрик Флоры.
Казалось, Райан не придал словам Дюрана ни малейшего значения. Он только мерил взглядом корчившегося на земле человека.
– Встречу ты получишь, а вот что касается удовлетворения, то это совсем другое дело, – спокойно ответил он.
– Я не требую многого. Мне нужна только твоя жизнь. – В словах Дюрана явственно прозвучала злоба. Он медленно поднялся, поправляя рукава.
– Ты станешь моим секундантом? – обратился Райан к Морвену.
– Это я могу. У тебя имеется еще кто-нибудь на примете? – Когда Райан назвал второе имя, Морвен удовлетворенно кивнул. – Не волнуйся, мы все уладим.
Райан кивнул, потом повернулся и стал прокладывать себе путь сквозь толпу собравшихся вокруг них людей. Люди расступались, открывая перед ним длинный проход. Райан шел широкими шагами, а Элен, которую он держал на руках, прижималась к его груди. На углу первой же улицы, выходящей на площадь, появились Дивота и Бенедикт, тут же присоединившиеся к ним.
Почти в тот же момент по площади Плас-д-Арм прокатился приветственный крик. Это Луссат вышел из кабильдо. Пушки и мушкеты снова грянули свой салют. Когда замолкло эхо, новый губернатор Луизианы заговорил.
Но его голоса уже ни Райан, ни Элен не слышали, потому что площадь была далеко позади.
– Что ты делаешь? – почти шепотом спросила Элен. – Люди же смотрят.
– Что делаю? Забираю то, что хочу. В конце концов, разве я не капбр Байяр, нет? Так чего же еще от меня можно ожидать?
Грудь Элен сдавило, и слезы стали жечь ей глаза.
– Я в состоянии идти сама. Отпусти меня сию же минуту! – проговорила она.
– Не отпущу, пока не донесу туда, где тебе и надлежит быть.
По телу Элен пробежала нервная дрожь.
– Это невыносимо, – проговорила Элен глухим, напряженным голосом.
– Неужели? Имей в виду, дальше станет еще хуже.
Дождь продолжал моросить, покрывая их лица мелкими капельками, которые повисали на бровях и ресницах, сверкали бриллиантами на губах. Капли дождя стекали и с полей шляпы Райана. Наконец сквозь завесу дождя перед ними открылся тяжело нависающий над улицей дом Райана – молчаливый и надежный в своем унынии.
Через решетку кованых ворот Райан нырнул в похожий на туннель проход под вторым этажом дома. Выйдя во внутренний двор, он поднялся на галерею. На верхней ступеньке задержался и, повернувшись к Дивоте и Бенедикту, следовавшим за ним, сказал:
– Отправляйтесь-ка в меблированные комнаты и принесите все ее вещи.
– Я возьму служанку и схожу сама, – ответила Дивота.
Райан быстро направился к открытой двери своей спальни и, войдя в нее боком, ногой затворил за собой дверь. Подойдя к кровати, он не слишком бережно опустил Элен на податливую поверхность матраса.
Элен приподнялась на локтях. Но прежде чем успела сесть, Райан бросился на постель рядом с нею и протянул руку, чтобы обхватить ее плечи.
– Скажи мне еще раз: почему? – спросил он полным боли голосом.
– Почему – что? – резко парировала Элен, все еще злясь на Райана из-за того, что он силой удерживал ее, и на себя, потому что почувствовала удовлетворение, когда он продемонстрировал и ей, и всем вокруг безудержную решимость всегда видеть ее рядом с собой.
– Почему ты ушла к Гамбьеру?
– А может, я устала от того, что ты решаешь за меня, как мне жить? Ты не можешь перевезти меня, как вещь, и рассчитывать на то, что я захочу остаться.
– Могу, – заявил Райан с мрачной решимостью. – И буду держать тебя здесь до тех пор, пока ворота в преисподнюю не покроются инеем и пока ты не объяснишь мне, почему ушла из этого дома.
Ей захотелось ударить Райана, но она понимала, что драться с ним бесполезно, если не опасно, тем более в ее положении. К тому же им надо было прояснить еще пару вопросов, чтобы не возвращаться к ним снова. Она опустила глаза и, помолчав, сказала:
– Мне это казалось лучшим...
– Лучшим? Лучшим для кого?
– Для нас обоих...
– Ты могла бы прежде спросить меня, а не решать мою судьбу. – С горьким сарказмом Райан подшучивал над Элен, слово в слово повторяя ее собственную жалобу и презирая себя за то, что в этот момент ему захотелось поцелуем снять капельку дождя с ее щеки, упавшую с ресниц.
– Мне показалось более удобным уйти самой, пока меня не выбросили за ворота. Немного найдется жен, которые согласятся делить свой дом с любовницами мужа!
Его лицо застыло.
– Что-то похожее ты уже говорила. Я думаю, тебе лучше это объяснить подоходчивее, – мрачно проговорил он.
– Флора Мазэн.
Элен показалось, что ей удалось застигнуть Райана врасплох. Но поскольку на его лице все еще оставалось выражение недоумения, она была вынуждена продолжать:
– Флоре предстояло обручение, однако жених после смерти ее отца отказался выполнять обещания, которые давал ему. Тебя видели с месье Мазэном в тот момент, когда вы обсуждали какое-то очень важное дело.
– Так, значит, только на основании этого я и должен быть этим женихом? Гамбьер, между прочим, проводил с Мазэном гораздо больше времени – и до, и после того, как мы высадились в Новом Орлеане.
– Он отрицает, что должен был стать женихом Флоры.
– И это все, что требуется?
– У меня нет оснований сомневаться в его словах.
– Тогда предположим, что я тоже отрицаю это.
– Но ведь это должен был быть кто-то из вас двоих. Мазэны больше никого не знали.
– На шхуне всегда поблизости находился и Морвен, и другие мужчины из команды, – спокойно ответил Райан.
– Морвен и Флора? Прошу, не говори глупостей! А что касается людей из твоей команды, то Мазэн предпочел бы для дочери кого-нибудь из благородных.
– В таком случае большое спасибо, – сказал он с иронией.
– Как бы то ни стало, но, уезжая, ты не сказал мне ничего, что могло бы свидетельствовать о твоем желании видеть меня здесь после твоего возвращения.
– Какой непростительный грех! Я-то воспринимал тебя всерьез и считал твое пребывание в доме само собой разумеющимся.
– Ты ускакал не оборачиваясь, не бросив на меня даже прощального взгляда, – резко проговорила Элен.
– Значит, мне нужно было дать клятву в бессмертной любви и умолять тебя подождать меня?
Элен молчала, опустив голову.
– А впрочем, – сказал он тихо, – я, кажется, начинаю кое-что понимать. Я еще не забыл, что ты женщина целеустремленная...
Элен стиснула зубы, стараясь сдержать себя.
– Неужели это так плохо? – справившись с собой, спросила она.
– Совсем неплохо. Но не вижу причин, по которым ты не могла бы оставаться моей женщиной, – спокойно заметил Райан.
Потом, опершись одной рукой о матрас, а другой в это время распустив узел ее мокрого капора и развязав шаль, он снял их и отбросил в сторону.
Заметив, как взгляд Райана скользнул по пуговицам ее платья, Элен провела языком по внезапно пересохшим губам.
– Если я останусь лишь твоей женщиной, то всегда буду бояться тебя потерять, – заговорила она быстро и не очень связно.
– Нас разлучит только смерть. – Он прикоснулся к ее щеке, потом провел пальцем по линии ее скулы и челюсти до самого кончика ее подбородка.
Задохнувшись, Элен вымолвила:
– Не могу ничего с собой поделать.
– Не можешь? Только тот, кто не боится смерти, станет рисковать своим здоровьем и принимать мышьяк, пусть даже для того, чтобы его кожа становилась нежной.
– Я этого не делала! – возмущенно вскрикнула она, рывком головы освобождая свой подбородок из его рук. – И не стала бы, потому что это было бы слишком опасно для...
В дверь постучали.
Райан вполголоса чертыхнулся, но все же поднялся, сев на краю кровати, и громко предложил войти.
В спальню вошел Бенедикт с сообщением, что месье Морвен Гент и еще какой-то господин пришли обсудить вопросы, связанные с предстоящей дуэлью.
– Морвен для актера оказался весьма пунктуальным, – сухо проговорил Райан. – Скажи ему, что я приду через минуту.
Как только за Бенедиктом закрылась дверь, Элен приподнялась и села.
– Тебе незачем снова драться с Дюраном, – сказала она, положив ладонь на руку Райана. – Пожалуйста, сделай что-нибудь, чтобы остановить все это.
– На дуэль меня вызвал Дюран. – В его голосе прозвучали металлические нотки.
– Но ведь из-за твоего поведения. Ты мог бы извиниться за то, что сбил его с ног.
– Я не уверен, что мои извинения смогут удовлетворить Дюрана. Существует маленькая проблема – у него отобрали невесту.
– Говорю в последний раз: я ему не невеста! Если бы ты только мог вести себя благоразумно! – выкрикнула Элен.
По губам Райана пробежала улыбка, от которой у нее защемило сердце и похолодело внутри.
– Я веду себя вполне благоразумно. Но до тех пор, пока никто не пытается отобрать у меня то, что принадлежит мне. Если Дюран хочет заполучить тебя, то сначала ему придется меня убить, – проговорил он и, вскочив с кровати, быстро вышел из спальни.
Через некоторое время Райан с секундантами вышли из дома. Они так и не сказали, куда направляются, однако легко было догадаться, что они ушли по делам, связанным с дуэлью.
За время их отсутствия Дивота принесла вещи Элен. Горничная, не спрашивая у Элен, нужно ли распаковывать ее сундучок, сама стала суетиться и раскладывать их на привычные места. Элен молча наблюдала за ней, удивляясь своей пассивности.
– Ты хорошо себя чувствуешь, сherе? – спросила Дивота, на время оставив свои хлопоты.
– Неплохо.
– Но ты выглядишь не совсем здоровой.
– Ты развиваешь во мне эгоизм, – вымученно улыбнулась Элен.
– Ты уверена, что у тебя желудок не болит?
– Не волнуйся из-за пустяков, Дивота, пожалуйста. – И поскольку ее горничная отвернулась, занявшись ее последними вещами, которые она извлекла из ее маленького сундучка, Элен продолжала: – Мне кажется, теперь ты стала гораздо счастливее.
Дивота бросила на нее косой взгляд:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39