— И опасной.
Бет с неудовольствием отметила, что она против своей воли вызвала в нем интерес к себе.
— Хотелось бы узнать, — прошептал он, не выпуская ее из объятий, — не придется ли мне обыскивать брачное ложе в поисках стилета?
— Если вы и впредь будете обращаться со мной подобным образом, милорд, то такая вещь наверняка отыщется. — Бет возобновила попытки вырваться из его объятий, но безуспешно. — Отпустите меня! Хоть я и поклонница Мэри Вулстонкрофт, это не означает, что я уступаю притязаниям любого мужчины, который держит меня в объятиях!
— Вы отдаете себе отчет в том, что говорите? — Он замер, и только тут Бет осознала, как он понял ее слова.
— Конечно, отдаю, — улыбнулась она. Если она сумеет убедить его в этом, то уже завтра ее отправят обратно к мисс Маллори.
И вдруг он взял ее за подбородок, чтобы она не могла отвернуться. И произнес на удивление хриплым голосом:
— И много было таких мужчин?
— Если вы предоставите мне список своих любовных побед, милорд, то я покажу вам свой.
— О Господи! — Он выпустил ее так неожиданно, что она пошатнулась.
Бет подошла к балюстраде и облокотилась на нее. Она теряла уверенность в себе. Сможет ли она довести свой план до конца? Нужно продержаться совсем немного, и тогда скоро она окажется на пути домой. Что сможет предпринять герцог, если его сын категорически откажется разделить с ней ложе? А он откажется, потому что ни один джентльмен не захочет взять в жены девицу легкомысленного поведения.
Она почувствовала, как в ее плечи вцепились сильные пальцы, и маркиз развернул ее себе.
— Я вам не верю, — заявил он.
— Почему? — искренне удивилась она. Это было странно, потому что она старалась говорить убедительно.
— Вы с мисс Маллори открыли школу для девочек из хороших семей. Вы не могли бы там работать, если бы у вас была запятнанная репутация.
— Я порядочная женщина, милорд, — возразила она на его оскорбление.
Бет было трудно сохранить независимый вид. Тем более что мужчина рядом с ней, казалось, готов был ее убить. Он внимательно вглядывался в ее лицо, будто надеялся узнать ее сокровенные мысли. Впрочем, мысли свои Бет запрятала глубоко, а держаться старалась как искушенная в вопросах любви женщина. Будучи духовной дочерью Мэри Вулстонкрофт, она недавно совершила побег с Перси Шелли — а ведь он женатый мужчина! Маркизу вовсе не обязательно знать, что ее поступок испугал и ее саму, и мисс Маллори.
И вдруг маркиз сжал ее руки и завел их ей за спину. Ее охватил неподдельный ужас, и она попыталась вырваться. Ну почему она не может его осилить?
— Стойте спокойно, иначе я буду вынужден причинить вам боль, — процедил он сквозь зубы.
Неужели он действительно хочет сделать ей больно? Может быть, даже побьет ее? Сердце глухо билось у нее в груди, и она изо всех сил боролась с желанием попросить у него пощады.
А если он не собирается причинять ей боль, то почему не отпускает ее руки? У нее мелькнула мысль, что более искушенная женщина, чем она, наверняка ответила бы на этот вопрос. Интересно, слышит ли он, как бьется ее сердце? Ей захотелось взять свои слова назад, но тогда она упустила бы единственный шанс получить свободу. И все же она не могла сдержать охватившей ее дрожи.
Он прижался к ней всем телом — бедрами, грудью, ногами… Это проявление права на обладание ею вынести было невозможно.
Господи, неужели он сейчас изнасилует ее?
— Почему вы так испугались? — вкрадчиво поинтересовался он. — Вы ведь знаете, что я не причиню вам вреда, моя дорогая.
— Я вовсе не испугалась! — возмутилась Бет. — Я просто разозлилась.
Свободной рукой он погладил ее по щеке. Бет вздрогнула.
— Позвольте спросить, в каком смысле и в какой степени другие ваши любовники превосходили меня?
— Не могу поверить, что вас это задело, милорд! — Он даже не понял, что дал ей в руки козырь. — Мужчины, с которыми я имела дело, умели сочувствовать и обладали тонкой душой, а главное — я сама их выбирала.
— Мне очень жаль! — прорычал он, злобно глядя на нее. — Но мой кодекс чести не предполагает овладения невинной женщиной без того, чтобы впоследствии не сделать ее своей женой. Хотя варвары, с которыми имели дело вы, наверняка придерживались иной точки зрения.
— Я сама принимала решения, милорд, — гордо проговорила она. — Я отдавала то, что хотела. Другое дело, что это не было востребовано. Но я никогда не продам себя ни за несколько гиней, ни за обручальное кольцо в несколько каратов.
Он продолжал держать ее за руки, но так, что ей совсем не было больно. В какой-то момент его хватка ослабла, но она ощущала напряженность, которая витала в воздухе между ними, и чувствовала его властность, против которой у нее не было защиты.
Что же делать? Интуиция подсказывала Бет, что сейчас что-то случится. Что-то ужасное.
Его лицо превратилось в окаменевшую маску, но глаза сияли в ярком холодном свете луны. Он, неотрывно глядя на нее, медленно провел рукой по ее шее. Она задрожала. Он отпустил ее плененное тело, и Бет вздохнула с облегчением. Но, как оказалось, преждевременно: он накрыл рукой ее грудь! Это была неслыханная дерзость!
Бет задохнулась от возмущения и подумала, что любая женщина, сколь бы большим ни был ее жизненный опыт, никогда не потерпит столь откровенного проявления мужской власти.
Бет вспомнила о своей задаче и успокоилась. Победа была близка, и ей нельзя было пасовать. Он явно наблюдает за ней. Старается найти слабое место в ее обороне.
Инстинкт говорил ей, что она должна ответить на его ласки, возможно, даже поцеловать его. Однако Бет просто не могла так поступить и к тому же не знала, как правильно это нужно делать.
Почему-то у нее вдруг появилось желание кричать и сопротивляться, даже убежать куда-нибудь и спрятаться. Если она закричит сейчас, то на ее крик прибегут родители, но поможет ли ей это?
Она заставила себя замереть и стоять неподвижно, насколько позволяла дрожь в теле, а мозг ее при этом лихорадочно работал над тем, как обернуть эту ситуацию в свою пользу. А что, если внушить ему такое отвращение, что он тут же откажется от нее, несмотря на то, что его родители будут настаивать на браке? Действовать надо немедленно. Она не сможет выносить это долго…
Она припомнила подслушанный ею как-то давно разговор двух служанок, которые убирали школу. Эти взрослые женщины судачили о своих мужьях и обменивались впечатлениями об интимных отношениях с ними. Хотя тогда Бет мало что поняла, теперь обрывок их разговора пришел ей на память:
«Мой Джем настоящий мужик, очень страстный, но он очень любит кормить меня этим. Иногда просто приходится это делать, чтобы он дал мне заснуть».
Бет только сейчас поняла, что означает странное выражение «кормить меня этим».
Призвав на помощь всю свою храбрость и вознеся молитву тому божеству, которое хранит несчастных, подверженных насилию женщин, Бет произнесла с подчеркнутой вульгарностью:
— Вы предпочитаете кормить этим своих любовниц, милорд? Если так, то почему бы нам не приступить к этому?
Он отшатнулся от нее. На его лице появилось такое отвращение, о котором Бет и мечтать не могла.
Они молча сверлили друг друга взглядом. Его лицо казалось мертвенно-бледным, возможно, из-за лунного света. Бет думала сейчас лишь об одном: сможет ли она теперь пуститься в обратный путь к мисс Маллори?
— Вы беременны? — спросил он с грубой прямотой.
— Конечно, нет!
— Вы уверены?
— Да, — стиснув зубы, чтобы они перестали стучать, ответила она.
— Я прошу вас поклясться в том, что вы не будете давать волю… своим страстям до замужества, — с видимым облегчением переведя дух, отчеканил он. — Мне кажется, в этом деле и так замешано чересчур много внебрачных детей.
— На самом деле, милорд…
— Немного поздно изображать оскорбленную невинность, мисс Армитидж. Мне нужно лишь ваше слово. — Он брезгливо поджал губы. — Если ваши плотские потребности так неуемны, я готов удовлетворить их до свадьбы. Я хочу быть уверен, что каждый ребенок, которого вы родите, будет безусловно моим.
— Вы по-прежнему хотите на мне жениться? — в ужасе пролепетала Бет.
— Я никогда не хотел на вас жениться, мисс Армитидж, — отрезал он. — Теперь же я готов отдать целое состояние, лишь бы никогда к вам не прикасаться. Но у меня нет выбора — я не могу отказаться от права наследования. Если я не женюсь на вас, мой отец оставит мне лишь недвижимость, но не средства для ее содержания.
В глазах у Бет потемнело, и она поняла, что вот-вот потеряет сознание.
— Значит, вы тоже попали в безвыходное положение, — сокрушенно прошептала она, размышляя, как же теперь исправить допущенную ошибку и взять назад свои опрометчивые слова.
— Да, в какой-то мере, — холодно отозвался он. — Но запомните: я не признаю внебрачных детей и не позволю наставлять себе рога. Уверен, у меня достанет сил полностью удовлетворять вас. А если вы сделаете попытку изменить мне, я подвергну вас жестоким побоям, запру под замок и приставлю к вам стражника. Вы меня поняли?
— Да, — еле слышно вымолвила она в ужасе от того, что сотворила.
— А теперь убирайтесь с глаз моих! — И с этими словами он отвернулся.
— Милорд… — Бет уставилась ему в спину.
— Если вы не хотите, чтобы я испортил ваше лицо, мисс Армитидж, вам лучше уйти.
Бет покосилась на огромный кулак, которым он упирался в балюстраду, и поспешно ретировалась.
* * *
Если герцог и герцогиня, которые мирно читали в гостиной, и заметили что-то странное в лице Бет, то не показали виду. Когда она сказала, что хотела бы пойти к себе и отдохнуть после утомительного дня, герцогиня молча позвонила в колокольчик. Один из лакеев, пришедших на зов, проводил ее в комнаты, а второй отправился к Редклиф с сообщением, что в ее услугах нуждаются.
Бет с удовольствием отказалась бы от горничной, но не знала, как это сделать, поэтому терпеливо снесла ее присутствие и заботливые хлопоты. Наконец она осталась одна в темной комнате и постаралась проанализировать безрадостные события прошедшего дня.
Герцог уверял ее, что сумеет подчинить сына своей воле, но, похоже, ее жених был не из тех, кто легко идет на уступки. И в результате ее борьба за свободу обернулась против нее самой. Маркиз проявлял сочувствие к ее двусмысленному положению и готов был отнестись к ней по-доброму. Она сама все разрушила, да еще таким образом, что ей не смыть позора до конца своих дней.
Как она завтра посмотрит ему в глаза, и позволит ли он ей исправить допущенную ошибку и попросить прощения за те глупости, которые она натворила?
Герцогиня наблюдала за тем, как Бет покидала гостиную. Мисс Армитидж нельзя отказать в самообладании, но, кажется, время, проведенное наедине с Люсьеном, не пошло ей на пользу. Она ждала появления сына, чтобы постараться понять, что же между ними произошло. Но время шло, а он все не приходил.
— Уильям, меня все больше беспокоит этот ваш план, — тихо произнесла она.
— Ничего, со временем они поладят, — оторвался от книги герцог.
— Вы видели, в каком настроении она появилась? На бедной девочке лица не было.
— Вы думаете, он поднял на нее руку? — напрягся герцог.
— Нет, конечно. Впрочем, разве вам не все равно, станет он ее избивать или нет, если она будет рожать ему сыновей? — разозлилась она.
— Я обещал Элизабет, что никто не посмеет покуситься на ее благополучие. — Герцог выдержал прямой взгляд жены. — Я не допущу, чтобы ей причинили вред.
— И что же вы станете делать, если он будет плохо обращаться с ней, Уильям? — вызывающе спросила она мужа. — Расторгнете брак? Вы не захотите так поступить, потому что иначе не достигнете своей цели. Или, может быть, вы будете держать их на расстоянии и иногда сводить для спаривания, как дикого жеребца и призовую кобылу?
— Иоланта!
— Скажите, что конкретно вы намерены делать? — Она поднялась и подступила к герцогу вплотную.
Он тоже поднялся, на щеках его выступил лихорадочный румянец.
— Прекрасное же мнение вы составили о собственном сыне, мадам! Без сомнения, вы очень хорошо знали его отца.
— Это от вас он перенял свои манеры, Белкрейвен. И жестокости научился тоже у вас, — не осталась в долгу герцогиня.
— Вы смеете обвинять меня в жестокости?
Она отвернулась и провела дрожащей рукой по волосам.
И вдруг герцог снова увидел в ней ту девушку, которую всегда обожал и на которой когда-то женился. Ее фигура была по-прежнему стройна, а волосы отливали золотом в свете свечей.
— Да, смею, — тихо ответила она, стоя спиной к нему. — До тех пор, пока вы не предложили этот план, я не подозревала, насколько жестоким вы можете быть. Все эти годы я думала, что вы страдаете. — Она обернулась, ее глаза были полны слез. — А теперь я вижу, что вами владело одно лишь стремление — отомстить мне.
С этими словами она вышла из комнаты. Кажется, слишком поспешно. Герцог неожиданно поймал себя на мысли, что глупо беспокоиться о том, что подумают слуги. Почему бы им хоть раз в жизни не увидеть, что их семья состоит из живых людей, а не из недосягаемых полубогов, которым недоступны простые человеческие чувства?
Отомстить ей? Неужели она и правда думает, что все эти годы он только и думал о мести? Все эти годы страданий и самоотречения…
Он вспомнил, как подчас желал, чтобы какая-нибудь резкость, грубость разбила хрустальную темницу, в которой они оба были пленниками. Неужели он хотел именно этого? Чтобы его возненавидели? Чтобы в глазах Иоланты сверкали слезы?
И в этот миг душевные страдания герцога преобразовались в ярость, и она нашла конкретного адресата. Во всем виноват Арден. Это по его вине распалась их семья, а он не способен пойти даже на малую жертву — вступить в династический брак.
Герцог бросился на террасу, чтобы призвать к ответу наследника, но она, залитая холодным лунным светом, была пуста. Постепенно к герцогу вернулось самообладание. Девочка устала за день и еще не успела привыкнуть к новой обстановке. Если между ней и Арденом вышла какая-то размолвка, то наверняка из-за какого-нибудь пустяка, а значит, со временем все уладится.
Он вернулся в гостиную и одну за другой погасил все свечи. Заметив, что книга жены валяется на полу, он поднял ее и разгладил страницы. Иоланта была прекрасна в гневе. Так было всегда, еще в пору их юности. И в этот вечер он почувствовал себя молодым.
И внезапно ему в голову пришла мысль, что их хрустальная клетка служит им защитой — и в то же время тюрьмой. Так старый лев, проживший всю жизнь в неволе, не представляет себе иного существования, кроме как за стальными прутьями решетки.
* * *
Маркиз покинул террасу по ступеням лестницы, ведущей в прихотливо разбитый сад.
Ему придется жениться на шлюхе. С таким же успехом он мог жениться на Бланш. Это было бы даже лучше. Бланш ему нравилась, она обладала чувством собственного достоинства — на свой лад. Интересно, что бы сказал герцог, если бы он рассказал ему о внезапно открывшейся порочности мисс Армитидж?
Впрочем, ему все равно. Главное, чтобы дети были законнорожденными. Во всяком случае, считались таковыми. Маркиз должен просто передать им свое имя. И если Элизабет нагуляет их на стороне, они станут достойными наследниками де Во.
Он изо всех сил ударил кулаком по стволу дерева и не почувствовал боли.
Он кружил по парку, стараясь освободиться от душившего его гнева. Кого он ненавидел сильнее всего? Элизабет? Нет. Он презирал ее, но она была всего лишь марионеткой в чужих руках, как и он сам. Герцога? Да, он мог бы возненавидеть герцога, но — законный его сын или нет — маркиз ощущал себя наследником благородного дворянского рода де Во и понимал, какие мотивы движут герцогом. Он тоже хотел бы, чтобы его дети продолжили чистоту родовой линии.
Может быть, он ненавидел свою мать? Да, ее стоило бы ненавидеть. Ее глупая похоть послужила причиной всех его несчастий. Но эта мысль вызвала в его душе такую пустоту и чувство одиночества, что впору было завыть.
Ярость и желание действовать несколько заглушили эту боль, и он направился к дому. Элизабет Армитидж производила впечатление образованной женщины, да и доказательств ее порочности он не имел. Пока. Он знавал порочных женщин, но Бет не была на них похожа. Возможно, она умеет сдерживать свои сладострастные порывы, и он должен в этом убедиться. Его оскорбляла мысль о том, что она нечиста, но, возможно, это было еще не самым страшным.
В поисках убежища он забрел на конюшню, как делал это в детстве, когда хотел остаться один. Здесь было темно и тихо, а знакомый до боли едкий запах конского пота и сена и шорохи, с которыми кони переступали с ноги на ногу во сне, успокаивающе действовали на нервы. Он медленно прошелся вдоль стойл.
Собираясь уходить, он вдруг услышал тихий свист. Он пошел на этот звук и вскоре увидел в темном углу конюшни маленькую фигурку, примостившуюся на куче соломы, которая напряженно вглядывалась в луну и издавала лишенный всякой мелодичности свист.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Бет с неудовольствием отметила, что она против своей воли вызвала в нем интерес к себе.
— Хотелось бы узнать, — прошептал он, не выпуская ее из объятий, — не придется ли мне обыскивать брачное ложе в поисках стилета?
— Если вы и впредь будете обращаться со мной подобным образом, милорд, то такая вещь наверняка отыщется. — Бет возобновила попытки вырваться из его объятий, но безуспешно. — Отпустите меня! Хоть я и поклонница Мэри Вулстонкрофт, это не означает, что я уступаю притязаниям любого мужчины, который держит меня в объятиях!
— Вы отдаете себе отчет в том, что говорите? — Он замер, и только тут Бет осознала, как он понял ее слова.
— Конечно, отдаю, — улыбнулась она. Если она сумеет убедить его в этом, то уже завтра ее отправят обратно к мисс Маллори.
И вдруг он взял ее за подбородок, чтобы она не могла отвернуться. И произнес на удивление хриплым голосом:
— И много было таких мужчин?
— Если вы предоставите мне список своих любовных побед, милорд, то я покажу вам свой.
— О Господи! — Он выпустил ее так неожиданно, что она пошатнулась.
Бет подошла к балюстраде и облокотилась на нее. Она теряла уверенность в себе. Сможет ли она довести свой план до конца? Нужно продержаться совсем немного, и тогда скоро она окажется на пути домой. Что сможет предпринять герцог, если его сын категорически откажется разделить с ней ложе? А он откажется, потому что ни один джентльмен не захочет взять в жены девицу легкомысленного поведения.
Она почувствовала, как в ее плечи вцепились сильные пальцы, и маркиз развернул ее себе.
— Я вам не верю, — заявил он.
— Почему? — искренне удивилась она. Это было странно, потому что она старалась говорить убедительно.
— Вы с мисс Маллори открыли школу для девочек из хороших семей. Вы не могли бы там работать, если бы у вас была запятнанная репутация.
— Я порядочная женщина, милорд, — возразила она на его оскорбление.
Бет было трудно сохранить независимый вид. Тем более что мужчина рядом с ней, казалось, готов был ее убить. Он внимательно вглядывался в ее лицо, будто надеялся узнать ее сокровенные мысли. Впрочем, мысли свои Бет запрятала глубоко, а держаться старалась как искушенная в вопросах любви женщина. Будучи духовной дочерью Мэри Вулстонкрофт, она недавно совершила побег с Перси Шелли — а ведь он женатый мужчина! Маркизу вовсе не обязательно знать, что ее поступок испугал и ее саму, и мисс Маллори.
И вдруг маркиз сжал ее руки и завел их ей за спину. Ее охватил неподдельный ужас, и она попыталась вырваться. Ну почему она не может его осилить?
— Стойте спокойно, иначе я буду вынужден причинить вам боль, — процедил он сквозь зубы.
Неужели он действительно хочет сделать ей больно? Может быть, даже побьет ее? Сердце глухо билось у нее в груди, и она изо всех сил боролась с желанием попросить у него пощады.
А если он не собирается причинять ей боль, то почему не отпускает ее руки? У нее мелькнула мысль, что более искушенная женщина, чем она, наверняка ответила бы на этот вопрос. Интересно, слышит ли он, как бьется ее сердце? Ей захотелось взять свои слова назад, но тогда она упустила бы единственный шанс получить свободу. И все же она не могла сдержать охватившей ее дрожи.
Он прижался к ней всем телом — бедрами, грудью, ногами… Это проявление права на обладание ею вынести было невозможно.
Господи, неужели он сейчас изнасилует ее?
— Почему вы так испугались? — вкрадчиво поинтересовался он. — Вы ведь знаете, что я не причиню вам вреда, моя дорогая.
— Я вовсе не испугалась! — возмутилась Бет. — Я просто разозлилась.
Свободной рукой он погладил ее по щеке. Бет вздрогнула.
— Позвольте спросить, в каком смысле и в какой степени другие ваши любовники превосходили меня?
— Не могу поверить, что вас это задело, милорд! — Он даже не понял, что дал ей в руки козырь. — Мужчины, с которыми я имела дело, умели сочувствовать и обладали тонкой душой, а главное — я сама их выбирала.
— Мне очень жаль! — прорычал он, злобно глядя на нее. — Но мой кодекс чести не предполагает овладения невинной женщиной без того, чтобы впоследствии не сделать ее своей женой. Хотя варвары, с которыми имели дело вы, наверняка придерживались иной точки зрения.
— Я сама принимала решения, милорд, — гордо проговорила она. — Я отдавала то, что хотела. Другое дело, что это не было востребовано. Но я никогда не продам себя ни за несколько гиней, ни за обручальное кольцо в несколько каратов.
Он продолжал держать ее за руки, но так, что ей совсем не было больно. В какой-то момент его хватка ослабла, но она ощущала напряженность, которая витала в воздухе между ними, и чувствовала его властность, против которой у нее не было защиты.
Что же делать? Интуиция подсказывала Бет, что сейчас что-то случится. Что-то ужасное.
Его лицо превратилось в окаменевшую маску, но глаза сияли в ярком холодном свете луны. Он, неотрывно глядя на нее, медленно провел рукой по ее шее. Она задрожала. Он отпустил ее плененное тело, и Бет вздохнула с облегчением. Но, как оказалось, преждевременно: он накрыл рукой ее грудь! Это была неслыханная дерзость!
Бет задохнулась от возмущения и подумала, что любая женщина, сколь бы большим ни был ее жизненный опыт, никогда не потерпит столь откровенного проявления мужской власти.
Бет вспомнила о своей задаче и успокоилась. Победа была близка, и ей нельзя было пасовать. Он явно наблюдает за ней. Старается найти слабое место в ее обороне.
Инстинкт говорил ей, что она должна ответить на его ласки, возможно, даже поцеловать его. Однако Бет просто не могла так поступить и к тому же не знала, как правильно это нужно делать.
Почему-то у нее вдруг появилось желание кричать и сопротивляться, даже убежать куда-нибудь и спрятаться. Если она закричит сейчас, то на ее крик прибегут родители, но поможет ли ей это?
Она заставила себя замереть и стоять неподвижно, насколько позволяла дрожь в теле, а мозг ее при этом лихорадочно работал над тем, как обернуть эту ситуацию в свою пользу. А что, если внушить ему такое отвращение, что он тут же откажется от нее, несмотря на то, что его родители будут настаивать на браке? Действовать надо немедленно. Она не сможет выносить это долго…
Она припомнила подслушанный ею как-то давно разговор двух служанок, которые убирали школу. Эти взрослые женщины судачили о своих мужьях и обменивались впечатлениями об интимных отношениях с ними. Хотя тогда Бет мало что поняла, теперь обрывок их разговора пришел ей на память:
«Мой Джем настоящий мужик, очень страстный, но он очень любит кормить меня этим. Иногда просто приходится это делать, чтобы он дал мне заснуть».
Бет только сейчас поняла, что означает странное выражение «кормить меня этим».
Призвав на помощь всю свою храбрость и вознеся молитву тому божеству, которое хранит несчастных, подверженных насилию женщин, Бет произнесла с подчеркнутой вульгарностью:
— Вы предпочитаете кормить этим своих любовниц, милорд? Если так, то почему бы нам не приступить к этому?
Он отшатнулся от нее. На его лице появилось такое отвращение, о котором Бет и мечтать не могла.
Они молча сверлили друг друга взглядом. Его лицо казалось мертвенно-бледным, возможно, из-за лунного света. Бет думала сейчас лишь об одном: сможет ли она теперь пуститься в обратный путь к мисс Маллори?
— Вы беременны? — спросил он с грубой прямотой.
— Конечно, нет!
— Вы уверены?
— Да, — стиснув зубы, чтобы они перестали стучать, ответила она.
— Я прошу вас поклясться в том, что вы не будете давать волю… своим страстям до замужества, — с видимым облегчением переведя дух, отчеканил он. — Мне кажется, в этом деле и так замешано чересчур много внебрачных детей.
— На самом деле, милорд…
— Немного поздно изображать оскорбленную невинность, мисс Армитидж. Мне нужно лишь ваше слово. — Он брезгливо поджал губы. — Если ваши плотские потребности так неуемны, я готов удовлетворить их до свадьбы. Я хочу быть уверен, что каждый ребенок, которого вы родите, будет безусловно моим.
— Вы по-прежнему хотите на мне жениться? — в ужасе пролепетала Бет.
— Я никогда не хотел на вас жениться, мисс Армитидж, — отрезал он. — Теперь же я готов отдать целое состояние, лишь бы никогда к вам не прикасаться. Но у меня нет выбора — я не могу отказаться от права наследования. Если я не женюсь на вас, мой отец оставит мне лишь недвижимость, но не средства для ее содержания.
В глазах у Бет потемнело, и она поняла, что вот-вот потеряет сознание.
— Значит, вы тоже попали в безвыходное положение, — сокрушенно прошептала она, размышляя, как же теперь исправить допущенную ошибку и взять назад свои опрометчивые слова.
— Да, в какой-то мере, — холодно отозвался он. — Но запомните: я не признаю внебрачных детей и не позволю наставлять себе рога. Уверен, у меня достанет сил полностью удовлетворять вас. А если вы сделаете попытку изменить мне, я подвергну вас жестоким побоям, запру под замок и приставлю к вам стражника. Вы меня поняли?
— Да, — еле слышно вымолвила она в ужасе от того, что сотворила.
— А теперь убирайтесь с глаз моих! — И с этими словами он отвернулся.
— Милорд… — Бет уставилась ему в спину.
— Если вы не хотите, чтобы я испортил ваше лицо, мисс Армитидж, вам лучше уйти.
Бет покосилась на огромный кулак, которым он упирался в балюстраду, и поспешно ретировалась.
* * *
Если герцог и герцогиня, которые мирно читали в гостиной, и заметили что-то странное в лице Бет, то не показали виду. Когда она сказала, что хотела бы пойти к себе и отдохнуть после утомительного дня, герцогиня молча позвонила в колокольчик. Один из лакеев, пришедших на зов, проводил ее в комнаты, а второй отправился к Редклиф с сообщением, что в ее услугах нуждаются.
Бет с удовольствием отказалась бы от горничной, но не знала, как это сделать, поэтому терпеливо снесла ее присутствие и заботливые хлопоты. Наконец она осталась одна в темной комнате и постаралась проанализировать безрадостные события прошедшего дня.
Герцог уверял ее, что сумеет подчинить сына своей воле, но, похоже, ее жених был не из тех, кто легко идет на уступки. И в результате ее борьба за свободу обернулась против нее самой. Маркиз проявлял сочувствие к ее двусмысленному положению и готов был отнестись к ней по-доброму. Она сама все разрушила, да еще таким образом, что ей не смыть позора до конца своих дней.
Как она завтра посмотрит ему в глаза, и позволит ли он ей исправить допущенную ошибку и попросить прощения за те глупости, которые она натворила?
Герцогиня наблюдала за тем, как Бет покидала гостиную. Мисс Армитидж нельзя отказать в самообладании, но, кажется, время, проведенное наедине с Люсьеном, не пошло ей на пользу. Она ждала появления сына, чтобы постараться понять, что же между ними произошло. Но время шло, а он все не приходил.
— Уильям, меня все больше беспокоит этот ваш план, — тихо произнесла она.
— Ничего, со временем они поладят, — оторвался от книги герцог.
— Вы видели, в каком настроении она появилась? На бедной девочке лица не было.
— Вы думаете, он поднял на нее руку? — напрягся герцог.
— Нет, конечно. Впрочем, разве вам не все равно, станет он ее избивать или нет, если она будет рожать ему сыновей? — разозлилась она.
— Я обещал Элизабет, что никто не посмеет покуситься на ее благополучие. — Герцог выдержал прямой взгляд жены. — Я не допущу, чтобы ей причинили вред.
— И что же вы станете делать, если он будет плохо обращаться с ней, Уильям? — вызывающе спросила она мужа. — Расторгнете брак? Вы не захотите так поступить, потому что иначе не достигнете своей цели. Или, может быть, вы будете держать их на расстоянии и иногда сводить для спаривания, как дикого жеребца и призовую кобылу?
— Иоланта!
— Скажите, что конкретно вы намерены делать? — Она поднялась и подступила к герцогу вплотную.
Он тоже поднялся, на щеках его выступил лихорадочный румянец.
— Прекрасное же мнение вы составили о собственном сыне, мадам! Без сомнения, вы очень хорошо знали его отца.
— Это от вас он перенял свои манеры, Белкрейвен. И жестокости научился тоже у вас, — не осталась в долгу герцогиня.
— Вы смеете обвинять меня в жестокости?
Она отвернулась и провела дрожащей рукой по волосам.
И вдруг герцог снова увидел в ней ту девушку, которую всегда обожал и на которой когда-то женился. Ее фигура была по-прежнему стройна, а волосы отливали золотом в свете свечей.
— Да, смею, — тихо ответила она, стоя спиной к нему. — До тех пор, пока вы не предложили этот план, я не подозревала, насколько жестоким вы можете быть. Все эти годы я думала, что вы страдаете. — Она обернулась, ее глаза были полны слез. — А теперь я вижу, что вами владело одно лишь стремление — отомстить мне.
С этими словами она вышла из комнаты. Кажется, слишком поспешно. Герцог неожиданно поймал себя на мысли, что глупо беспокоиться о том, что подумают слуги. Почему бы им хоть раз в жизни не увидеть, что их семья состоит из живых людей, а не из недосягаемых полубогов, которым недоступны простые человеческие чувства?
Отомстить ей? Неужели она и правда думает, что все эти годы он только и думал о мести? Все эти годы страданий и самоотречения…
Он вспомнил, как подчас желал, чтобы какая-нибудь резкость, грубость разбила хрустальную темницу, в которой они оба были пленниками. Неужели он хотел именно этого? Чтобы его возненавидели? Чтобы в глазах Иоланты сверкали слезы?
И в этот миг душевные страдания герцога преобразовались в ярость, и она нашла конкретного адресата. Во всем виноват Арден. Это по его вине распалась их семья, а он не способен пойти даже на малую жертву — вступить в династический брак.
Герцог бросился на террасу, чтобы призвать к ответу наследника, но она, залитая холодным лунным светом, была пуста. Постепенно к герцогу вернулось самообладание. Девочка устала за день и еще не успела привыкнуть к новой обстановке. Если между ней и Арденом вышла какая-то размолвка, то наверняка из-за какого-нибудь пустяка, а значит, со временем все уладится.
Он вернулся в гостиную и одну за другой погасил все свечи. Заметив, что книга жены валяется на полу, он поднял ее и разгладил страницы. Иоланта была прекрасна в гневе. Так было всегда, еще в пору их юности. И в этот вечер он почувствовал себя молодым.
И внезапно ему в голову пришла мысль, что их хрустальная клетка служит им защитой — и в то же время тюрьмой. Так старый лев, проживший всю жизнь в неволе, не представляет себе иного существования, кроме как за стальными прутьями решетки.
* * *
Маркиз покинул террасу по ступеням лестницы, ведущей в прихотливо разбитый сад.
Ему придется жениться на шлюхе. С таким же успехом он мог жениться на Бланш. Это было бы даже лучше. Бланш ему нравилась, она обладала чувством собственного достоинства — на свой лад. Интересно, что бы сказал герцог, если бы он рассказал ему о внезапно открывшейся порочности мисс Армитидж?
Впрочем, ему все равно. Главное, чтобы дети были законнорожденными. Во всяком случае, считались таковыми. Маркиз должен просто передать им свое имя. И если Элизабет нагуляет их на стороне, они станут достойными наследниками де Во.
Он изо всех сил ударил кулаком по стволу дерева и не почувствовал боли.
Он кружил по парку, стараясь освободиться от душившего его гнева. Кого он ненавидел сильнее всего? Элизабет? Нет. Он презирал ее, но она была всего лишь марионеткой в чужих руках, как и он сам. Герцога? Да, он мог бы возненавидеть герцога, но — законный его сын или нет — маркиз ощущал себя наследником благородного дворянского рода де Во и понимал, какие мотивы движут герцогом. Он тоже хотел бы, чтобы его дети продолжили чистоту родовой линии.
Может быть, он ненавидел свою мать? Да, ее стоило бы ненавидеть. Ее глупая похоть послужила причиной всех его несчастий. Но эта мысль вызвала в его душе такую пустоту и чувство одиночества, что впору было завыть.
Ярость и желание действовать несколько заглушили эту боль, и он направился к дому. Элизабет Армитидж производила впечатление образованной женщины, да и доказательств ее порочности он не имел. Пока. Он знавал порочных женщин, но Бет не была на них похожа. Возможно, она умеет сдерживать свои сладострастные порывы, и он должен в этом убедиться. Его оскорбляла мысль о том, что она нечиста, но, возможно, это было еще не самым страшным.
В поисках убежища он забрел на конюшню, как делал это в детстве, когда хотел остаться один. Здесь было темно и тихо, а знакомый до боли едкий запах конского пота и сена и шорохи, с которыми кони переступали с ноги на ногу во сне, успокаивающе действовали на нервы. Он медленно прошелся вдоль стойл.
Собираясь уходить, он вдруг услышал тихий свист. Он пошел на этот звук и вскоре увидел в темном углу конюшни маленькую фигурку, примостившуюся на куче соломы, которая напряженно вглядывалась в луну и издавала лишенный всякой мелодичности свист.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36