— Господи, вы провели здесь столько часов!
Джейн едва заметно улыбнулась:
— А мне они показались месяцами.
— И ничего? Ни намека, ни ключа?
— Я думаю, — сказала Джейн, — если Мэри Эллен хотела оставить сведения, понятные только мне, она должна была оставить их на видном месте.
Босс помолчал. Потом зло ухмыльнулся:
— Должна была! Но как она могла определить такое место для вас? Она могла ожидать, что вы вообще только сунете сюда свой английский нос и вернетесь в Перт.
— Мэри Эллен с таким же английским носом прожила здесь шестьдесят лет, — сухо заметила Джейн.
— Да, но...
— Я думаю, — продолжила Джейн, — возможно, она считала, что мне следует заработать это, или, может быть, это нечто такое, что я могла бы определить только постепенно.
— Что значит «определить постепенно»?
— Я не знаю, — призналась Джейн. — Действительно не знаю. Но думаю так: она оставила мне эту ферму.
— Плюс прииск. Пустяковое дополнение.
— Но ферма — это главное. Мэри Эллен прожила здесь много лет, и ясно, что она любила Стринджер Стейшн. В любое время можно было продать ферму и уехать отсюда, но она не сделала этого. Может быть, ей хотелось, чтобы и я осталась здесь, хотя бы на какое-то время, на несколько недель или месяцев, как следует узнала бы Стринджер Стейшн. Мэри Эллен знала, что я сразу же замечу вышитый ею трактир, так оно и получилось. Остальное прояснится постепенно. И последняя мелочь...
— Ради Бога! — воскликнул Босс. — Вы хотите провести здесь полгода? Считаете, что она этого хотела?
— Мэри Эллен ничего обо мне не знала, не так ли? Не знала, какого человека я могла бы привести с собой. Я не замужем, но могла бы выйти замуж за какого-нибудь слизняка. Поэтому не хотела, чтобы он это нашел, присвоил и, бросив меня, сбежал.
— Чепуха! — отмахнулся Босс.
— Нет, не чепуха! Это важная мелочь, которой как раз и не хватает, чтобы добраться до сущности загадки, — сказала Джейн. — Она адресована очень обдуманно интеллигентной женщине. И эта существенная мелочь, я уверена, относится к тому миру, в котором обитают женщины.
— К кухне, что ли? — спросил Босс. — Это же и есть настоящий женский мир.
И она даже не плюнула ему в лицо, невозмутимо выслушала это и всего лишь сказала, подняв на него глаза:
— Если вы предпочитаете так думать, сэр, пожалуйста.
Джейн произнесла эти слова мягко и кротко. Ну, просто мисс в викторианском стиле, покорная власти. Как скажете, сэр...
— Господи! — сказал Босс измученным голосом. — Давайте хоть поедим немного.
Он вышел и через несколько минут вернулся с двумя коробками. В одной были пирожные и еще какие-то кондитерские изделия, в другой — холодное пиво, которое пришлось очень кстати. Наступил полдень, и в доме стояла жара. Босс открыл окно и распахнул дверь, чтобы создать хоть какое-то подобие ветерка.
Потом снова уселся, все время держа Джейн в поле своего зрения. Двое его помощников, явно в полусонном состоянии, замерли лениво, почти неподвижно, лишь иногда приоткрывая глаза и потягивая пиво. Джейн подошла к раковине и посмотрелась в покрытое пятнами ржавчины старое зеркало, висевшее над нею, когда Босс внезапно сказал:
— Коврики.
Джейн обернулась, держа в одной руке кусок пирога, а в другой — банку пива. Выражение ее лица было тем, прежним, как в последний раз в парке, и я почувствовал желание зааплодировать.
— Да, я видела, — сказала она, и я не выдержав хлопнул в ладоши.
— Заткнись! Помни, что я сказал, — разозлился Босс.
Джейн произнесла кротким голосом:
— Если вы думаете, что они могут быть картами, я с вами согласна. Но два из них уже осмотрены, на них ничего нет. Третий же весь в засохшей крови, и я не намерена до него дотрагиваться, пока он не будет чистым.
— Так выстирайте его, вон раковина. Женская работа, не так ли? — Он засмеялся.
— А если потечет краска? — спросила Джейн. Она наклонилась и приподняла уголок. Этот коврик был самодельный, тряпичный, примерно пять футов на три, и две трети его были испачканы кровью.
— Ну и пусть. Кого это волнует.
— Вы редкий идиот, каких я еще не встречала, — спокойно сказала Джейн, и в тот же момент он вскочил на ноги.
— Не забывайся, ты, английская сука, или я...
— Уйдете ни с чем, — холодно ответила Джейн. — Учтите вот что: основной цвет коврика — синий. Предположим, Мэри Эллен сама его сделала, и более того, сделала в виде карты, обозначив, например, какие-то места красным. Красное видно вот здесь и здесь, и если его постирать, синяя краска потечет, а, красное смажется. Вы разрушите всю карту, вы — тупица!
— Зато я никого не убил, — прорычал Босс. — Пока еще. А ваш проклятый адвокатишка уже это сделал.
— В любом случае я сомневаюсь, что это карта. Хотя, конечно, все может быть. У вас есть двое здоровых мужчин, которые сидят, бездельничая. Почему бы вам не послать одного из них удалить эту кровь?
Сквозь прорези в маске его глаза сверлили Джейн.
— Это мог бы сделать и мистер Клоуз. А я тем временем продолжу поиски.
Босс перевел взгляд на меня.
— У этого мистера, возможно, где-нибудь спрятано ружье. Я не верю этому ублюдку ни на грош. Нет, пойдешь ты. — Это относилось к одному из его людей, который с трудом сдерживал зевоту. — Возьми этот чертов коврик и отстирай его. — Босс посмотрел на Джейн. — Как он должен это делать?
— Подержит в течение часа в холодной воде, а потом осторожно прополощет в проточной, пока вся кровь не смоется.
— Ты слышал, что сказала леди?
Тем временем Джейн продолжала изучение множества разнообразных предметов; даже старая сковорода была просмотрена на случай важных сведений. Вышивка шелковыми нитками с изречением «Каждый дом — Божий дом» с подписью «Мэри Джейн Эммет, 1870 год» была вынута из рамки и, вероятно впервые за много десятилетий, тщательно и серьезно рассмотрена.
— Дайте сюда, — послышался голос Босса.
Джейн протянула ему вышивку.
— Кто такая Мэри Джейн?
— Ее мать.
— Чья мать?
— Мать Мэри Эллен. Я сомневаюсь, что она была втянута в это дело, поскольку умерла более шестидесяти лет назад.
Босс заворчал и раздраженно махнул рукой:
— Продолжайте.
* * *
Так оно все и шло. Час за часом. Если какие-нибудь события и происходили, то наподобие тех, что я уже описал. В доме становилось все жарче, и это действовало как снотворное. Зевая, я сидел на полу под окном, два помощника Босса, тоже зевая, сидели на столе, положив на колени ружья. Один Босс не зевал, продолжая наблюдать за Джейн, которая передвигалась как-то механически от одного предмета к другому.
Потом мы пили чай. С сахаром, но без молока. Джейн сидела с эмалированной чашкой в руке, отставив мизинец, явно раздраженная. Она была вынуждена работать на него, и, возможно, уже несколько дней. Временами Босс готов был избить ее, но ему нужны были ее мозги, поэтому он не решался ее тронуть. Это была ее единственная защита. И Джейн пользовалась этим.
Около пяти часов, когда свет за окном начал терять свой ослепительный блеск, кое-что произошло.
— На что вы сейчас смотрели? — спросил Босс.
— Я бы сказала, что это картонная коробка с мастикой разных цветов. Бронзовая, серебряная... — ответила Джейн.
Бог знает, что вывело его из себя. Внезапно произошел взрыв, и Босс совершенно переменился. Минутой ранее это был просто грубиян, упрямый, раздражительный бизнесмен, ожидающий результатов и поддающийся кое-каким убеждениям. Сейчас он был в бешенстве, сквозь грубость прорывалась звериная жестокость.
— Ты, проклятая английская сука! — заревел он. — Ты уже знаешь!
Джейн спокойно покачала головой:
— Нет.
— Ты знаешь, что делаешь. Ты уже все поняла и решила перехитрить меня, выбраться отсюда, забрав с собой то, что обнаружила. — Он махнул рукой в мою сторону. — И этого чертова болвана!
— Нет, — сказала Джейн. — Это неправда.
— Хотя чертовски умно! Ты уже знаешь это чертово указание, ты, английская корова! Я это вижу, чувствую. Хорошо же, но ты мне скажешь...
— Ничего нет, — отрицала Джейн. — На самом деле, честно, ничего нет.
— Ты скажешь мне, я обещаю это! Чертовы красотки! Больше хлопот, чем... — Он резко подошел к двери. — Выведите ее отсюда и не забудьте этого проклятого стряпчего!
На нас направили ружья, последовала команда: «Быстро!» В дверях я пропустил Джейн перед собой и двинулся следом. В пятидесяти ярдах стоял его самолет — алюминиевое туловище без опознавательных знаков блестело на солнце. Подойдя, Босс взобрался на него, откинул крышку, закрывающую кабину, порылся там и вытащил, держа за ручку на крышке, желтый ящик. Потом закрыл кабину и зашагал к нам.
— Отведите их туда, в часовню! — Он резко мотнул головой.
Идя рядом со мной, Джейн сказала:
— Он полагает, что Мэри Эллен там что-то спрятала?
— Сомневаюсь, — ответил я, — он придумал что-то дьявольское.
Так оно и было.
С трудом открыв дверь, он встал в проходе, глядя на нас.
— Видите эти две скамьи?
— Трудно не видеть, — ответил я.
Если не считать аналоя, на котором лежала Библия, да изображений Христа и Девы Марии, смотревших друг на друга с противоположных стен часовни, скамьи были единственной обстановкой.
— Берешь каждую, — приказал мне Босс, — ставишь торчком и прислоняешь к стене.
— Зачем?
— Делай что говорят.
Я подчинился и выполнил то, что от меня требовали. Потом Босс сказал:
— Удостоверься, что они не упадут.
— Это и мне под силу, — сердито сказала Джейн, но я ей не позволил.
— Все в порядке? — спросил Босс. — Залезайте на них.
— Куда?
— На верхний край. Каждый на свою скамью.
Джейн повернулась к нему.
— Сидеть, стоять или что? Вы сумасшедший!
— Стоять лучше, — засмеялся он. — Давайте залезайте.
— Не собираюсь этого делать, — заявила Джейн.
— Ну, ладно. Если не хочешь, тогда я проделаю несколько дырок в твоем приятеле, например, нашпигую его спину свинцовой дробью...
Джейн подошла к перпендикулярно стоящей скамье. Сиденье ее было около пяти футов длиной с тремя грубыми подлокотниками, два по краям, один посередине. Сейчас они превратились в подобие лестницы. Подлокотники представляли собой деревянную плоскость в полтора дюйма толщиной, площадью примерно два фута на восемнадцать дюймов.
— Вперед!
Мы с Джейн переглянулись и подчинились.
— Принесите сюда две жестяные кружки и две ложки, понятно? — приказал Босс своим помощникам. — И быстро! Бегом, бегом!
Когда те вернулись, каждому из нас было выдано по кружке и ложке.
— Для чего это? — спросил я.
Босс засмеялся.
— Набатный звон, — сказал он, — может пригодиться при ваших одиноких размышлениях...
Выйдя из часовни, он быстро вернулся с желтым ящиком, взятым из самолета, поставил его посередине, привязал к ручке на крышке длинную веревку и вышел из часовни, держа веревку за другой конец. Потом закрыл за собой тяжелую дверь и крикнул через нее:
— Не сводите глаз с коробки!
— Что там, Джон? — испуганно спросила Джейн. Но, полагаю, она сразу догадалась.
Мы смотрели на длинную веревку, идущую от коробки в дверной проем. Веревка начала натягиваться, и крышка коробки открылась. Босс еще сильнее потянул за веревку, коробка опрокинулась, и оттуда что-то вывалилось. При тусклом свете это выглядело толстой, скрученной в кольцо веревкой, но веревка сама по себе не извивается.
— Увидели? — крикнул Босс. — Знаете, что это? Королевская коричневая. Один из моих парней изловил ее недели две назад.
— Заберите отсюда эту чертову тварь! — крикнул я. — Вы не имеете права! Она действительно старалась!
— Она знает и не хочет говорить, — проревел он. — Поэтому расскажу я. Знаете, мисс Стратт, что говорят про королевскую коричневую змею? Говорят, если она тебя укусила, первое, что ты должен сделать, это оглянуться по сторонам и найти тенистое дерево. Потом пойти под дерево и закурить сигарету. Три первые затяжки станут твоей последней радостью. На четвертую времени уже не будет. Итак, когда вы будете готовы мне что-нибудь сообщить, стучите ложками по кружкам.
— А если эта чертова змея ее укусит? — крикнул я. — Что тогда? Тогда вы никогда не найдете ответа! Никогда!
Но он только издал лающий смех и ушел.
* * *
Это было совсем не смешно, скажу я вам. Какое-то время мы сидели, скованные страхом, боясь пошевельнуться и не сводя глаз с коричневой змеи.
— Что она будет делать? — нарушила молчание Джейн, высаженная на маленький деревянный островок и находившаяся примерно в пяти или чуть меньше футах от земли.
— Я вырос в городе, поэтому не слишком-то в них разбираюсь, — признался я.
— Ты говорил, что австралийские змеи ядовитые, но пугливые. Сказал, что они не тронут, если сильно шуметь. Стены этой часовни из гофрированных листов, поэтому мы сможем наделать много шума.
— Джейн, — тихо сказал я.
— Что?
— Ничего из этого не выйдет. Коричневые змеи — исключение. Особенно — королевская коричневая. Она агрессивная и очень быстрая.
— Она самая ядовитая, да?
— Не самая, но почти...
— Что же нам делать?
— Они совсем глухие, зато очень чувствительные к вибрации. Они движутся в поисках еды и тепла, у них дефицит тепла.
— А мы с тобой — и еда, и тепло сразу, — обреченно пошутила Джейн. — О Господи, я даже боюсь туда взглянуть. Что она там делает?
— Пока ничего. Свернулась и лежит. Джейн, ты и в самом деле ничего не обнаружила? Самый легкий выход для нас — что-нибудь сказать ему. Дай же ему какой-нибудь ключ!
— Господи, да я бы сказала ему сию же секунду, если бы хоть что-нибудь знала, но не знаю! Боже, меня трясет!
В часовне было почти темно, только выкрашенные белой краской стены делали тьму не совсем кромешной. Я перевел взгляд с Джейн на земляной пол и увидел, что коричневое кольцо зашевелилось: маленькая плоская головка поднялась на фут над кольцом и медленно двигалась в нашем направлении. Сколько времени эта тварь пробыла в коробке? Если змея была теплой, когда ее туда засунули, значит, она и сейчас теплая, а следовательно, активная.
Мы в ловушке. Босс не выпустит нас, пока Джейн не сообщит нужные ему сведения. А у Джейн их не было.
Я прошептал, потому что вы начинаете шептать, когда оказываетесь лицом к лицу с подобным существом:
— Можешь ты сказать ему хоть что-то, любой факт, что-нибудь, во что он поверит?
— Когда он обнаружит обман, то придет в еще большее бешенство. И мы снова окажемся здесь, — ответила Джейн.
— Мы должны попробовать!
— Да, хорошо. Это ужасно. Ой, Джон. — В этот момент ее голос перешел от шепота в приглушенный, полный ужаса визг.
Потому что королевская коричневая двигалась теперь явно в нашем направлении.
Глава 18
Мое сердце подпрыгнуло, словно подвешенный на резинке груз. Я видел, что змея ползет к моему насесту. Это была большая змея, хотя, конечно, абсолютно не важно, какой величины змея вас укусит. К тому же маленькие змеи иногда бывают более ядовиты, чем большие. Взять, к примеру, гадюку. Если бы это была она! Гадюки короткие, толстые и не умеют взбираться вверх. Эта же змея была около десяти футов длиной, а наши ноги отстояли от пола футов на пять, не более. Залезть выше нам было некуда.
Я обливался холодным потом и дрожал от страха: голые руки не оружие против ядовитых змеиных зубов. Змея может долго держать голову отведенной в сторону от вас, выжидая удобного момента для броска, потом ее зубы мгновенно проткнут одежду и кожу. Вы наверняка слышали множество историй, как отчаянные парни хватали змею за хвост, размахивали ею, будто кнутом, и ударяли о землю гак, что маленькая змеиная головка расплющивалась. Я и не помышлял о подобном героизме, и не было поблизости ничего, что можно бы использовать как оружие. Забраться куда-нибудь и найти спасение под крышей?! Но там не было ничего, за что можно зацепиться. Или было? Часовня невысока, и в смутном свете мне померещилась вверху какая-то перекладина, тянущаяся во всю длину часовни. Но даже если бы и можно было туда забраться, что было совершенно невероятно, пришлось бы висеть на руках, и это оттянуло бы конец совсем ненадолго.
— Джон! — внезапно крикнула Джейн.
Пока я безнадежно рассматривал потолок, Джейн, должно быть, взглянула вниз. Змея, по неизвестной причине, изменила свое направление, отложив намерение подобраться к моей скамье. Сейчас она ползла к Джейн.
Я безумным взглядом обвел часовню: изображения Христа и Девы Марии, аналой, скамьи, на которых мы стояли. Ничего, что можно использовать против змеи. Она могла беспрепятственно расправиться с нами по очереди. Сильная боль в момент укуса, потом смерть. Сначала кто-то один из нас, потом второй.
Первая — Джейн!
Потому что плоская голова уже оторвалась от пола и поднималась все выше, изучая основание скамьи, на которой находилась Джейн, потом поднялась еще, к среднему подлокотнику скамьи, исследуя его, и потянулась вверх.
Я вспомнил про ложку и кружку у меня в руках. Надо позвать на помощь.
Но прежде, чем я успел это сделать, раздался резкий удар по стене, и голос Босса спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25